Кровь на снегу

      Пески Атоллона медленно кружились в лёгком танце ветра, плавно паря в пространстве. Эзра одиноко стоял на посадочной площадке новой базы повстанцев в ожидании инструктора, коий должен был сегодня обучить его пилотированию корабля. Бриджер давно предвкушал это занятие, во-первых, потому, что ему не терпелось как можно скорее стать невероятно крутым и всё умеющим в глазах окружающих, а, во-вторых, потому, что эти уроки преподавала ему именно она.       — Ну что, пошли? — послышался приятный и такой до глубины души пробирающий голос у парня за спиной, и Эзра обернулся.       Это была Асока, взрослая, статная женщина, в самом соку, прекрасная внешность, изящная фигура, идеальное лицо, казалось, время почти никак не повлияло на тогруту, и она предстала перед Бриджером сейчас во всей своей красе. И как бы парню ни хотелось, он не мог оторвать своего взгляда от Тано, он не мог заставить своё сердце биться не так сильно, когда она была рядом.       Глубоко вдохнув, чтобы набраться смелости, Эзра с трудом поднял на Асоку глаза. Один взгляд и, казалось, на его щеках сейчас проступит весь багрянец вселенского смущения, которое он испытывал по отношению к Асоке. Лёгкий невнятный кивок согласия, и вот уже Бриджер следовал за женщиной своей мечты туда, где они будут абсолютно наедине. А именно, в небольшую, почти тесную кабину маленького корабля.       Холод тысячи звёзд пронзал тела двоих пилотов, когда они поднялись в пространство космоса, но в сердце Бриджера грело яркое, всепоглощающее и все сжигающее пламя страсти к Тано, так сильно она будоражила его сознание и душу, тем более, когда учитель и ученик были так близко, наедине, в закрытом пространстве, а вокруг была лишь бесконечная пустота вселенной.       Тогрута что-то говорила Эзре, казалось, он её слушал очень внимательно, но при этом совершенно не слышал. Бриджер видел, как мягко полу раскрываются пухлые карамельные губы этой женщины, как в выражениях разнообразных эмоций меняется её идеальное лицо, как резко двигаются её изящные руки, заставляя при этом нежные сине-белые лекку чуть колыхаться и вздрагивать от каждого шевеления свой хозяйки. На это, как на воду или огонь, можно было смотреть вечно, Асока сама была как огонь, огонь его любви, страсти, тайного и непристойного желания.       — Вот, а теперь попробуй сам, положи руки на штурвал и… — её нежный и мягкий голос так соблазнительно звенел в пространстве.       Кажется, Тано показала парню, что следовало сделать относительно панели управления, но он мог думать только он ней, нет, совсем не о панели, о тогруте…       Его дрожащие руки медленно и нерешительно легли на штурвал. Со стороны женщине могло почудится, что Эзра сомневается в своих способностях пилота, но, она была так близко, что Бриджеру стало как-то вдруг плевать на это, на всё то, что он там умеет или не умеет, единственное, о чём он сейчас мог думать — это как сильно нравится ему Асока, как, переполняя чашу фантазии, она заполняет собой все его мысли и мечты, как невероятно хороша собой Тано, как идеально красива она.       Парень совершенно отрешённо нажимал какие-то кнопки на панели и вёл корабль, вёл неизвестно куда. Но взгляд его всё время вело в другую сторону, в сторону тогруты. Вот они облетели небольшой осколок астероида, и кабину чуть тряхнуло, вместе с этим очень изящно, трогательно и соблазнительно колыхнулась её грудь.       Эзра впервые так бесцеремонно засмотрелся на неё, в тайне про себя задумавшись, какими на самом деле были эти мягкоупругие оранжевые округлости, и это отвлекло его внимание настолько… Что Бриджер даже не заметил, как только что направил их небольшой кораблик прямо на второй огромный астероид, находящийся позади первого.       — Эзра, берегись! — её звонкий голос вновь прорезал пространство, и парень опомнился, когда Асока резко кинулась к штурвалу.       Мощнейший удар, сильный взрыв… Корабль тряхнуло, всё вокруг заискрило, задымилось, запищало и замигало… Кажется, отказал один из двигателей, и небольшой летающий транспорт стремительно понесло к ближайшей планете. А дальше, дальше Эзра уже ничего не помнил. Мир переворачивался и разрывался на куски, казалось, вот-вот готовый унести за собой и жизнь парня, парня и женщины его мечты… В этом бесконечном хаосе смерти Эзра совсем потерялся и, дабы не сойти с ума, сознание «приняло» единственно верное решение — отключиться… Хотя, может, тому виной был сильный удар кабины пилота о землю и несколько взрывов на панели управления.       Очнулся Бриджер не скоро, казалось, прошла целая вечность с того момента, как он по своей глупости и не осторожности врезался в астероид, а затем корабль потерпел крушение непонятно где. Перед глазами всё плыло, голова кружилась, в теле ощущалась сильная слабость, парень даже не сразу смог понять жив ли он вообще, но, единственная мысль, о которой Эзра сейчас был способен думать — это безопасность Асоки.       Её звонкий голос с предостережением об астероиде ещё раз прозвучал в его голове, острым лезвием прорезая реальность, и Бриджер окончательно очнулся от своего забытья, и, резко встряхнув головой, осмотрелся.       Их корабль, который когда-то был отличной боевой машиной, сейчас походил на груду мусора. Всё мигало, пищало, искрилось, горело, а передняя панель управления и вовсе смялась так, как кусок фольги деформируется при нажатии пальцев, однако это Эзру волновало в данный момент меньше всего. Как, впрочем, и то, где они находились. Главное, было спасти Асоку, но, похоже, это было задачей куда более трудной, чем Бриджеру могло представиться.       Тано лежала лицом вниз на покорёженной приборной панели и не подавала совершенно никаких признаков жизни, а из-под её груди, багряными струйками медленно сбегала кровь.       С оглушительным звуком приборы, горящие возле парня, стали взрываться, один за одним, по цепочке, усиливая пожар, включилась серена оповещающая о необходимости немедленной эвакуации и, окончательно поняв, что остатки корабля сейчас разметает на куски, Эзра решил действовать. Резко ухватив женщину своей мечты за стройную талию одной рукой, а небольшую аптечку, так удачно нашедшуюся рядом — второй, Бриджер едва успел вытащить тогруту из обломков, когда военная машина взорвалась, вспыхнув ярким пламенем.       Благо диапазон взрыва был не таким мощным, так как в данный момент, Эзра и Асока находились внутри какой-то не глубокой заснеженной пещеры, куда во время крушения приземлился их корабль, насквозь пробив потолок, и сейчас, вполне себе мог произойти новый обвал, навсегда погребая выживших пилотов-неудачников под своими руинами. Несколько камней сорвалось сверху, с громким стуком падая на землю, но катастрофы так и не произошло.       Кажется, Асока болезненно застонала, и Эзра тут же поспешил водрузить её наземь, чтобы проверить общее состояние. Стройное, изящное, кое-где слегка оголённое, в виду дизайна наряда, тело мягко погрузилось в насыпавшийся за время отключки Эзры снег, и лишь сейчас, Бриджер заметил большой острый кривой осколок металла, штырём торчавший из безупречной груди Тано.       От этого столкновения и крушения парень не пострадал почти никак — парочка лёгких ушибов и царапин, хороший удар головой, и всё, но вот тогрута… Ей явно пришлось куда тяжелее, и от подобного Эзра сейчас испытал такой стыд и такое чувство вины, что они буквально всем грузом вселенной в данный момент придавили его к земле. Но куда страшнее было совсем не это, а то, что среди мыслей Бриджера, внезапно промелькнула и та, которой сейчас вот точно не должно было быть.       «Её грудь, её соблазнительная грудь пострадала от этой кривой железяки, так сочно впивающейся прямо в правую нежную округлость чуть выше соска…».       От осознания сего факта, на миг, всего на один краткий миг, Эзра ощутил прилив постыдного возбуждения, которое тут же попытался откинуть в сторону. Не время было думать о том, как сильно нравилось ему тело Асоки, не время было фантазировать, каким нежным оно было на ощупь, и как безжалостно пронзала эта острая кривая железяка пышную, налитую кровью округлость. Сейчас Бриджера должна была беспокоить жизнь самой Тано, и ничто, кроме этого, не могло больше его волновать.       Резко встряхнув явно помутившейся головой, чтобы отогнать прочь сие не правильные мысли, парень спохватился. Тогрута лежала прямо перед ним, распластавшись на снегу, и, кажется, не дышала вовсе. И когда данный факт дошёл до сознания Эзры, тот ни на шутку испугался. Резко сорвавшись с места и напрочь позабыв о своих мерзких пошлостях, Бриджер быстро рванулся к женщине и, чтобы проверить пульс, спешно положил руку её на шею.       Один, второй, третий… Слабые удары пульсировали под его грубыми пальцами и, лишь окончательно убедившись, что Асока была жива, Эзра с облегчением вздохнул, только сейчас понимая, как близко он находился от Тано. Яркий пылающий румянец тут же проступил на щеках парня, в то время как тот, всем телом дрожа от смущения, уже другим способом попытался проверить наличие жизни у тогруты.       Резко одёрнувшись от женщины свой мечты, Бриджер быстро приложил ладонь к её аккуратному оранжевому носику, чтобы ощутить на ней дыхание. Лёгкое щекотание тёплого воздуха слабо прошлось по внутренней поверхности кисти парня, в то время, как такое же лёгкое и трепетное щекотание прошлось сейчас по всему его телу. Асока была жива, но, её дыхание казалось слабым и прерывистым, а из груди до сих пор торчал острый металлический кусок приборной панели, и с этим что-то нужно было делать, если Эзра не хотел, чтобы Тано, всё же, умерла.       Стараясь больше концентрироваться на том, чтобы помочь тогруте, а не на том, что его всего буквально било от дрожи возбуждения и в прямом, и в переносном смысле, Эзра резко ухватился за кривой пласт железа. Он ненавидел себя за то, что наравне ощущением страха за жизнь Асоки, чувствует ещё и вожделение, потому, не глядя на то, как острые края впиваются ему в руки, с ожесточением сжимал осколок в своих пальцах. Не правильные мысли сейчас доводили Бриджера до исступления, а то, как сильно он сдавливал металлический кусок — до острой боли в руках, как бы в наказание за греховность его помыслов, и, сжав кусок панели столь сильно, что ощущение дискомфорта буквально прорезало его сознание, парень ожесточённой выдернул посторонний объект наружу, с ненавистью отшвырнув прочь.       Брызнула кровь, спешно пропитывая серо-фиолетовую ткань собой и алыми тонкими струйками сбегая по мягкой и нежной груди на белую поверхность. Кровь на снегу — что может быть красивее и романтичнее в этом мире, если только это не кровь любимого тебе гуманоида. В какой-то миг осознав это, Эзра резко рванулся к Асоке, стараясь обеими руками зажать большую рваную рану, дабы алая жидкость перестала так интенсивно сочиться, и лишь потом, когда, обильность сего процесса чуть уменьшилась, Бриджер понял, что впервые в жизни прикоснулся к груди женщины своей мечты.       На ощупь она была даже лучше, чем он мог себе представить, абсолютно гладкая, идеально округлая, мягкая и в то же время невероятно упругая, такая, какую хотелось трогать, гладить, ласкать, и никогда не выпускать из своих пальцев в самых романтичных, пошлых и грязных фантазиях, но… Сквозь подушечки парень внезапно почувствовал тепло и липкость крови, глубокий выем достаточно обширной раны и острые осколки мусора внутри неё.       «Если вовремя не прочистить повреждение, то Асока умрёт, умрёт от заражения крови или от отторжения инородных объектов внутри!» — буквально кричало сознание Эзры, заставляя того, опомниться, очнуться, понять всю серьёзность ситуации.       «Трогать её приятно, но если ничего не сделать, я больше никогда не смогу прикоснуться к ней, Асока умрёт… Что важнее, мимолётное желание или же жизнь гуманоида, которого ты любишь?» — мысли хаотично метались в голове Бриджера в то время, как он панически не находил, что нужно было сделать дальше.       Ответ оказался прост — прочистить рану от осколков и прочего мусора, пока не стало слишком поздно. Если уже не было поздно. Резко вздрогнув от ужаса и весь буквально похолодев, парень спешно поправил свои иссиня-чёрные волосы на голове, совершенно не замечая, что в нервном паническом жесте пачкает их кровью Тано, а затем быстро вернулся к её груди, к ране, запуская внутрь пальцы и пытаясь шерудить ими там.       Возможно, действие оказалось бы успешным, если бы не мешали края одежды. Рана и так была не аккуратной, рваной, кривой, внутри было много мусора, а тут ещё и ткань, которая напрочь сковывала движения несчастного парня. Решение проблемы оставалось одно. И, тяжело и нервно вздохнув, отбросив прочь несколько выскребленных маленьких осколков, Эзра тут же привёл план в жизнь.       С силой и треском разрывая такую податливую ткань на теле Асоки, Бриджер спешно оголил то, что совсем недавно представало в его фантазии. Грудь, два округлых апельсиновых шарика мороженного, которые так хотелось попробовать на вкус: увидеть, рассмотреть, потрогать на ощупь, поцеловать… Раскалённый жар Мустафара в один миг прошёлся по всему телу парня, одновременно сменяясь вечными льдами Хота. Его всего затрясло от осознания того, что события, не представляемые даже в самых смелых фантазиях, сейчас происходили с ним в реальности, это было так мощно, что руки буквально дрожали от вожделения, на лбу проступила испарина, а внизу живота ощутилось лёгкое и мягкое щекотание. Это было великолепно, прекрасно, незабываемо… Но это было не так, как должно было быть.       Асока умирала, получив достаточно сильную рану в грудную клетку, благо, что не с левой стороны, иначе осколок пробил сердце, и тогруты уже бы не было, по сию сторону Силы, а единственный человек, кто мог её спасти в данный момент, сейчас думал непонятно о чём. С большим трудом преодолевая своё вожделение, свою грязную и глупую мерзкую похоть, Эзра коснулся упругих округлостей, загорело-алыми пальцами пачкая их кровью. Крови было так много, на груди, на руках, на снегу, столь же много, сколь было возбуждения и желания в этом жесте. Простой акт помощи сейчас казался нечем эротическим и сексуальным, таким, каким не должен был быть, и парень откровенно испытывал то, что должен был чувствовать любой нормальный мужчина во время прелюдии. Но, вот в данный момент всё это было явно не нормально. Тяжело дыша, буквально задыхаясь от всего того жара, что обрушился на него, Эзра спешно перевёл пальцы к краю рваной продолговатой раны, ощущая, как под их подушечками будто пульсируют её не ровные края, углубляя внутрь и стараясь как можно тщательнее извлекать осколки.       Сейчас Бриджер проникал в огромный порез на груди Асоки руками, но его всё время не оставляли мысли о том, что он проникает в её тело по факту. Это вызывало совсем не правильные мысли, от чего хотелось зарыться в ало-белый снег, дабы охладиться, но ему даже так было горячо, слишком горячо. Огромная лужица багряной жидкости разливалась по сверкающим кристалликам белой поверхности земли, образуя у коленей парня алое озеро, кровь струилась по упругой округлости Тано, а пальцы Эзры продолжали неустанно скользить внутри, один за другим, тщательно подцепляя и выдёргивая наружу новые и новые осколки. В какой-то момент, вместе с резким движением руки Бриджера тогрута тоже вздрогнула и застонала от боли, но для него этот стон прозвучал сродни томному во время секса, и парня аж всего передёрнуло, нет, не от ужаса или отвращения, а от наслаждения. Хотя, то, что он испытывал в этом момент по истине было ужасным, невероятно ужасным.       Эзра ненавидел себя за всё то, что чувствует, и одновременно желал Асоку так сильно, как никогда в жизни, желал не останавливаться, продолжать то, что он делал. Очень усиленно и глубоко запустив внутрь два пальца, парень уже умело подцепил последний кусок мусора и извлёк его наружу, полностью уверенный, что в расщелине в груди осталась только грязь и пыль, но и им там было явно не место.       Понимая, что рану следовало очистить полностью, Бриджер, уже буквально готовый на всё, положил обе свои кисти на окровавленную округлость и с силой свёл их вместе, мягко, но настойчиво сжимая нежную плоть. Багряная грязная жидкость устремилась наружу, очищая тело Тано и одновременно «загрязняя тело и разум» парня. В выдавливании крови не было ничего такого пошлого, но Эзра был настолько возбуждён, что каждое действие, каждое движение ему сейчас казалось чем-то не таким, как выглядело на первый взгляд, иным, запретным.       Впрочем, отчасти таким оно и было, парень трогал, сжимал, мял и ласкал грудь женщины своей мечты без её на то желания и согласия, и это постыдно возбуждало его слишком сильно, чем должно было в такой ситуации. Слишком, чтобы это можно было как-то себе простить. Молча ненавидя собственную похоть, Эзра с огромным трудом отпустил мягкую плоть, дабы запустить свои шаловливые пальчики в аптечку и найти там антисептик и вату. Стараясь дышать глубоко и размеренно, втягивая холодный морозный воздух, чтобы «заледенеть» изнутри и успокоиться, Бриджер спешно открыл колбочку с лекарством и трясущимися руками вылил его на кусок белого материала, при этом попутно разлив половину на снег, на себя, на Асоку. Всеми силами пытаясь не думать, сколь соблазнительно прозрачные капли сбегают по оранжево-багряной нежной плоти, Эзра быстро приложил смоченную антисептиком вату к груди.       Вероятно, от этого действия стало сильно жечь, так как Тано тут же вновь простонала и закусила губу, скорее всего от боли, вот только руки Бриджера сейчас жгло от страсти и желания, желания совершить непоправимое. И в тот самый момент, когда эта мысль окончательно достигла разума парня, он ужаснулся сам себе!       Как он мог, так грязно, омерзительно и отвратительно хотеть Асоку в тот самый миг, когда её жизнь буквально висела на волоске, и только Эзра мог спасти тогруту от смерти — рядом никого не было, чтобы помочь, и если он не остановится, то… Самое страшное на свете могло произойти!       От понимания такой реальности Бриджера всего передёрнуло, но на этот раз больше от отвращения к самому себе, от ужаса происходящего, однако возбуждение никуда не ушло, и парень понял, что он должен был сам это прекратить, остановиться, пока не было слишком поздно, пока он не перешёл грань дозволенного, что стоило бы очень многого, тем более, что со всем этим нужно было завершать и в прямом смысле.       Быстро вытерев окровавленные руки о свои оранжевые штаны, парень спешно ухватил бинты и, аккуратно, заботливо и нежно приподняв Асоку с земли, стал перевязывать её рану. Белая марля, мягко ложилась на стройное с изящными изгибами оранжевое тело, точно и вовремя закрывая то, что Эзре сейчас видеть не следовало бы. Мгновение, ещё мгновение, и перевязка была окончена, рваные края бинта точно сложились в крепкий узел. Всё, первая помощь оказана, Асока спасена, но, чего-то точно не хватало… Ну, конечно, нежности, заботы и тепла… Тепла здесь и сейчас было меньше всего, тем более, в открытом наряде Тано и на холодном снегу.       Резко сорвав с себя оранжевую куртку, Эзра вновь приподнял тогруту с земли, заботливо укутывая ту в свою одежду, возбуждение и проходило, и оставалось, сменяясь с одного на другое, с мерзко-похотливого, на трогательно-нежное, умилительное. Но Бриджеру этого было не достаточно, нужно было подавить его полностью, растоптать, уничтожить, разорвать в клочья, во имя яркой доброй и светлой любви, которая цвела у него в сердце.       Наверное, потому, устроив Асоку на снегу поудобнее, парень попытался отпрянуть от неё, дабы найти запчасти, чтобы собрать устройство связи и вызвать помощь. Занятие было отнюдь не таким возбуждающим, как лечение Тано, но важным и нужным, и это было хорошо, совершенно не вовремя возникшую похоть следовало подавить, а что могло подавить её лучше, чем скучное занятие?       Прошло достаточно времени, чтобы Эзра достаточно успокоился и морально, и физически, успев собрать передатчик и вызвать по голо связи помощь. Теперь оставалось ждать и греть себя надеждами на то, что тогрута выживет, а её греть своим телом, в буквальном смысле. Мягко и нежно прильнув к женщине его мечты, на этот раз уже без задней мысли, Бриджер устроился рядом с Асокой поудобнее, заботливо и любяще обнимая её, до тех пор, пока не прибудет спасение.       Прошло около месяца с той самой аварии на заснеженной планетке. Асока полностью поправилась и уже была в строю, вот, например, сейчас она снова отправлялась на очередную миссию, в то время, как Эзра, провожал её таким взглядом, каким может провожать только безумно влюблённый человек. В какой-то момент заметив его, Тано уверенно подошла к Бриджеру, дабы попрощаться. Её слова лились в сознании парня как музыка, хоть тогрута и не говорила ничего сверхъестественного. Сегодня он провожает женщину своей мечты на очередную миссию, а не в последний путь, и это была полностью его заслуга. Но…       Когда Асока, внезапно поблагодарила Эзру и сказала о том, что вскоре они полетят на новые тренировочные учения, а её красивые округлости едва заметно колыхнулись, в голове сами собой всплыли мысли, о том, что теперь мечта Бриджера сбылась. Теперь он знал, как выглядит её грудь, а в следующий раз, он хотел бы попробовать вкус её губ, увидеть всё остальное, что скрывала непозволительно-соблазнительно обтягивающая изящное тело одежда Тано. И всё тело уже Эзры вновь поглотили жар Мустафара и ледяной мороз Хота.