Limitation

Смогут ли тебя принять, если ты немного грубый? А полюбить? А если грубый ты довольно часто да и людей к себе подпускать боишься? А ведь люди привыкли к простоте. Если человек замкнутый и ведёт себя отстранённо, то ты скорее сдашься, чем попытаешься пробиться через эту стену. А ведь этому грубому человеку так хочется, чтобы кто-то попытался. Конечно, постепенно, незаметно. Чтобы не было страшно и не включалась защитная реакция. Но такое возможно? Да и все люди не идеальные. Как же, к примеру, другие находят в человеке ту самую обаятельную улыбку на которую хочется смотреть часами. Или радостный блеск в глазах из-за которого хочется радовать человека ещё больше. Почему это происходит со всеми людьми, кроме… Да, людей отталкивает чрезмерная грубость. И может вскоре надоесть то, что ни под какими действиями стены не рушатся. Но, что тогда делать? Ты боишься людей, боишься меняться, потому что раньше все только и причиняли боль. Потому ты и закрылся. Доверять дальше не получается. Нет веры в то, что больше никто не посмеется. Особенно, когда ты всё ещё подросток… Да даже если ты умён не по годам, есть жизненный опыт, мудрость… Проблема всё ещё в других. Потому что они не такие. Большинство злые, эгоистичные, обожающие подниматься в глазах других унижая остальных. И вот, когда мысли доходят до такого вывода, ты понимаешь, что ничем не лучше. Ты ведь так же обижал людей и продолжаешь это делать неосознанно, даже если не хочешь. Просто потому что нельзя быть всегда хорошим. Но ты пытаешься и со временем получается. Чтобы не вываливать свою злобу на других, ты стараешься держать всё в себе: считать до десяти, глубоко дышать и ещё тысячи упражнений. Теперь ты не делаешь плохих вещей, с людьми ведешь себя культурно и лишний раз не попадаешь в неприятности. Но ты всё ещё держишься на расстоянии и другим из-за этого кажется, что ты очень холодный. А это всё та же защитная реакция. И вот мы снова возвращаемся к мыслям — а сможет ли кто-то такого полюбить? Увидеть сквозь эту грубость громкий, настоящий и заразительный смех, умение слушать, прийти на помощь, а так же узнать, что ты любитель скиншипа до мозга костей. Ты любишь обниматься и держать человека за руку, утыкаться носом в шею и целовать пухлые щеки. Но все вокруг всё ещё продолжают видеть в тебе холодного человека. А ты так и надеешься, что однажды, как в сериале, прейдёт человек, который сможет исправить ситуацию, разрушить твои стены и стать для тебя всем миром. Этот человек будет тебя любить, и ты ни разу не усомнишься в его чувствах. Потому что на самом деле такое конечно же бывает — тебя любят. Не просто потому что в жизни нужно с кем-то жить, чтобы не быть одиноким. Этот человек будет видеть в тебе эту самую обаятельную улыбку и нежно прикасаться пальцами к твоим родинкам. Он, однажды, предложит пересчитать их все на твоём теле, а ты улыбнёшься, потому что сам когда-то давно делал это и думал, что не будет такого же уникума. Но ты только и можешь, что продолжать верить в подобное. — Мой родной город Северная Чолла. И я жил там с мамой шесть лет. Я так же, как и ты, был без отца. Даже не знаю, что на самом деле произошло: расстались родители или просто он бросил нас. В более осознанном возрасте я не помню, чтобы спрашивал об этом у матери. Мне хватало её воспитания. Думаю, тогда были самые лучшие времена для нас двоих. Я был самым послушным ребёнком, как говорила мама. Сонгю правда не знал, правильно ли он начал свой рассказ. Он собирался с духом довольно много времени, потому что рассказывать можно было долго, а он не был уверен, что эта информация действительно важна. Но, у него были слишком странные отношения в семье, а каждый раз, когда он видел взаимопонимание и поддержку между Ухеном и его мамой, парню становилось очень грустно. Он не думал, что эти чувства нужно будет терпеть, успокаивать или пытаться убрать. Не совсем был уверен в том, что вообще правильно с ними справляется. Было много вопросов к себе, матери и… — Позже мама познакомилась с мужчиной, который стал мне отчимом. Мы тогда ездили в Сеул, но я не помню зачем. Мне всё ещё было шесть. Я удивлён, что некоторые моменты помню обрывками, но, видимо, они мне были очень важны. Тогда они и встретились. Он жил в Сеуле, а мы всё ещё в Северной Чолле. Я только начал ходить в первый класс. В то время казалось, что всё будет замечательно. Отчим приезжал к нам сначала раз в месяц и уделял время не только маме, но и мне. Конечно это было радостное время, ведь мне, жившему всё детство без отца, казалось, что этот человек сможет его заменить. Не помню, чтобы у меня в первом классе были друзья, да и мало кто вообще понимает в таком возрасте, что такое настоящие друзья. Но я помню время, которое я проводил с мамой и отчимом. Позже, его визиты участились. Он оставался на несколько дней и жил в нашей квартире. К слову, мы тогда были довольно бедные, поэтому он задаривал маму подарками, покупал много новой техники в наш дом, а мне — качественную одежду и дорогие игрушки. Жизнь кажется ярче, когда ты вдруг становишься самым модным среди шестилеток. Он улыбается, вспоминая это время. В голове всё смазано, но тёплые ощущения присутствуют. Если бы у него спросили за лучшее воспоминание детства, ответ бы следовал об этом времени. Потому что лучше не было. — Мама была счастлива, он уделял ей действительно много внимания. Конечно, это я не помню, просто она рассказывала позже. — Засмеялся. Он не понимал в том возрасте даже всего этого, но милый дяденька, который катал его на шее, притягивал, и Ким привязался к нему очень сильно. — А ещё иногда мы ездили в его дом, когда у меня были зимние каникулы. Тогда мы вместе встретили новый год и ходили смотреть на ёлку, украшенную разноцветными гирляндами. Помнишь ту, которая стояла недалеко от твоего дома? Когда я увидел это место в первый раз, меня охватило чувство дежавю, потому что больше я таких красивых мест с детства и не видел. Мне казалось, что я именно в этом месте и бывал с семьей. Сеул — большой город, который притягивал. Жизнь отчима сильно отличалась от нашей, начиная с большого двухэтажного дома и заканчивая высокооплачиваемой работой, где вскоре он стал президентом компании. Он был очень солидным, казался человеком на которого можно положиться. Он говорил только хорошие слова моей матери и никогда её не обижал, а мне обещал ещё много игрушек и замечательную школу, где я смогу найти много друзей. И мы поверили. В родном городе ничего не держало, потому что мама рассорилась с предками из-за него. Что-то, видимо, старое поколение чувствовало, боясь отпускать нас в такой большой и шумный город, но он действительно манил. Мы переехали к нему через пол года — летом. Сонгю медленно поставил на этом точку. Потому что счастливые воспоминания заканчивались именно в то лето, когда они переехали, надеясь на лучшую жизнь. Ему нужно было пару минут, чтобы вдохнуть прохладный апрельский воздух, почувствовать, как мурашки по телу бегут от колючего ветра и понять, что он всё-таки живой. Каждый раз, когда он вспоминал прошлое, ему казалось, что он где-то шестилетний всё ещё бегает за отчимом в попытке стать для него семьей. И тогда то он думал, что на этом его жизнь и заканчивалась. Он смотрел на широкую реку и солнце, которое вот-вот должно было спрятаться за горизонтом. Очень красиво, атмосферно. Парень не был уверен, что стоит завершать этот день такой историей. Возможно, стоит остановиться на данном моменте. А продолжить он всегда успеет. Например, когда за окном будет лить дождь, а настроение испортится из-за надоедливых уроков или проблем на подработке. Это был бы идеальный вариант, чтобы добить себя ещё больше, но… Его собеседник ждал продолжения. Не потому что ему было важно узнать всё именно сейчас. Киму понадобилось несколько месяцев, чтобы взять себя в руки и всё рассказать, поэтому если не сможет сейчас, вряд ли сможет когда-нибудь. И он сам это прекрасно понимал. — Первое время всё было так, как и должно. Вот мне уже семь лет и начало второго класса в самой престижной школе Сеула. Я учусь, стараюсь радовать родителей хорошими оценками и называю его отцом. Мы всё так же ходим гулять на выходных, а он мне улыбается и гладит по волосам. Я тогда наивно полагал, что он меня считает своим сыном и хочет воспитать из меня достойного человека. В доме было очень уютно и всегда стояли цветы на столе, которые он дарил матери. Но спустя несколько месяцев… вроде бы после новогодних каникул, всё как-то начало меняться. В то время меня отправили к маминым родителям на праздники. Я не спорил. Бабушка с дедушкой всегда были рады моим визитам. Но, когда я вернулся, ощущал некую злость ко мне со стороны отчима. Иногда я списывал это на плохое настроение, своё не идеальное поведение или… Если честно, на этом аргументы заканчивались. Маленькими шагами всё общение с ним сходило на нет, мы практически не пересекались: он был занят работой, так как была возможность подняться по карьерной лестнице, а я всё так же старательно учился, чтобы не огорчать маму. Наши с ней отношения оставались такими же идеальными и понимающими. Хотя я замечал иногда, какими грустными глазами она смотрит на меня. Думаю… тогда я вроде уже был в последнем классе начальной школы. Мне было лет двенадцать — тринадцать? Более внимательно я смотрел на взаимоотношения родителей, которые почему-то перестали ладиться. Частые ссоры, крики. Иногда он приходил довольно пьяный и мог замахиваться на мать, но я не мог оставлять это без внимания. В итоге получал я. Но и это не так важно. Мои детские надежды уже давно были разрушены, и я даже не хотел видеть в нём родного человека. Все его сказанные слова матери, обещания и желание сделать нашу совместную жизнь лучше провалились сквозь землю, когда он узнал, что детей у мамы больше не может быть. Связанно ли это с её плохим самочувствием за эти последние годы? Я честно не знал. Просто, однажды, услышал не хорошие слова касательно меня, когда он общался с матерью. Он хотел собственного сына у которого будет его кровь, который будет воспитанный им, а не семилетний мальчик на плечах, не понятно с какими генами. Но даже когда мой характер проявлялся, ему это не нравилось. Изначально, ему было не важно, что у матери есть ребёнок, потому что они планировали ещё одного. Но долгое время ничего не происходило, пока они не обратились к врачу. И вот как раз в тот момент всё изменилось. Почему он не мог просто принять меня и перевоспитать? Возможно, гордость и собственные принципы. Но в итоге случилось так, как случилось. Я постоянно спорил с мамой и говорил, какой он мудак. Да, мне было тринадцать лет, но я случайно ругался даже при ней, потому что отчим меня просто выводил из себя, особенно, когда неосознанно мог нанести матери вред. Он не был таким, каким мы его знали изначально, либо просто информация о том, что у него не будет собственного ребёнка так его сломила. Почему он не бросил мать и не ушёл к другой? Видимо, несмотря на все его плохие качества, он всё ещё любил её и понимал, что выбросить нас на улицу после того, как мы променяли всю свою жизнь на него — не правильно и низко. Он же мужчина. И он считал, что раз уж пообещал нам королевство — от слов не откажется. И это, наверное, единственное из-за чего я ему благодарен и всё время держался, чтобы не ударить в ответ. Мать его тоже не могла бросить, хотя и смотреть на то, как он периодически вымещал всю злость на мне, не могла. Парень бы не отказался сейчас от тёплого кофе из термоса и пледа. Он никогда и никому не рассказывал так много о своей жизни и слегка переживал, потому что для него это было очень важно. Он опустил голову, смотря на скрещенные руки, которые пытался согреть, разминая. Холодно. Ему кажется, что немного знобит, а изо рта выходит пар. А потом он чувствует, как Наму присаживается впритык и заключает его в свои объятия, пряча его руки под собственной курточкой. Прижимается, голову кладёт на плечо и утыкается носом в шею, приятно щекоча, но так же согревая по крайней мере хотя бы одну часть тела. Несколько секунд Гю молчит, пытаюсь унять дрожь в теле и собраться с мыслями, а после продолжает. — В итоге я решил жить своей жизнью. Смешно, правда? Да что я мог в таком возрасте? Я перевёлся в обычную школу, когда закончил начальные классы, потому что не хотел, чтобы он оплачивал такое дорогое обучение. Я отказался от обнов, всегда покупая вещи больше меня, поэтому они служили долго и верно. Вот объяснения на твои вечные вопросы о моём гардеробе. А ещё… Я отдалился от мамы. Не хотелось, чтобы они ссорились из-за меня. Мы перестали проводить время вместе, редко общались и, к сожалению, я часто ей грубил, потому что меня раздражала её привязанность к отчиму. Да, он перестал быть таким злым к ней. Моё поведение его выводило из себя, поэтому всю ненависть он сконцентрировал только на мне и даже старался учить жизни, когда я пререкался с матерью или игнорировал. Ведь он всё ещё любил её и смотреть, как я веду себя по отношению к ней, ему не нравилось. Так жить было ужасно, потому что даже в этом доме мне быть не хотелось. Я просто нашёл убежище в своей комнате, нашёл интересы: музыку, гитару. Постепенно, я чувствовал, что мне нет смысла и уроки делать, это всё равно уже никому не нужно, а денег на колледж или институт у отчима мне брать не хотелось. Я просто забил. И вот два года назад, когда наши параллельные классы перетасовывали, я познакомился с Хоей и Дону. Мы как-то быстро сошлись, возможно, на фоне общих проблем. Не знаю, какие были у них, но ощущал, что их тараканов не меньше. Это были первые люди с которыми я начал общаться в школе. Мне было шестнадцать, когда старший брат Хои разрешил нам пойти с ним в его клуб. Только потому что он был хозяином, мы смогли туда зайти, хотя по возрасту не полагалось. Не знаю, то ли так хотелось узнать, что есть в мире интересного, то ли я совсем отчаялся. А может, был просто переходной возраст, но это место стало для меня пристанищем от множества проблем. Мы тусовались часто в клубе его брата, но осторожно, чтобы никто не узнал. Даже уроки поначалу не пропускали. И почему тогда стали издеваться над другими? Вот и возвращаемся к тому, что ты сможешь почувствовать себя лучше и выше в глазах других, если начнёшь причинять им боль. Дети очень злые, а подростки хотят быть очень крутыми, поэтому ведут себя по-свински. Сонгю сейчас очень стыдно, а близость Ухена напоминает о том, что даже с ним он был придурком, не раз причинившим боль. Ему необходимо вспомнить время, когда он стал школьной знаменитостью, хулиганом. Хотя это время кажется было давным давно. Солнце спряталось за горизонт, на улице стало ещё холоднее, а младший дрожащими руками надевает на старшего капюшон. Атмосфера стала пугающей? Вокруг никого не было, но зато на небе хорошо виднелись звёзды. Они смотрели вверх, продолжая находиться в объятиях друг друга и грея пальцы. И так не хотелось портить этот момент своим не лучшим рассказом. — Школа мне казалась таким же угнетающим местом, как и дом. Потому что первые восемь лет я действительно старательно учился для родителей. Для них двоих. После произошедшего, мне просто стало не интересно. Как я уже говорил, ради себя мне не было смысла стараться, я просто думал после школы найти работу и жить так. Поэтому спустя время мы стали реже появляться в школе. Позже, оказалось, что брат Хои обманом содержал клуб, поэтому закрылся, а парень начал прятаться от полиции и совсем забил на младшего. Из-за этого у Хои начала ехать крыша: он без повода огрызался на всех в школе, вымогал у младшеклассников деньги (потому что обычно их давал ему брат), а когда находились смелые, которые хотели дать ему отпор, в итоге были сами избиты. Но он всё ещё оставался моим другом, рядом с которым я забывал о проблемах в семье и мне просто стало всё равно на все нормы и моральные устои. Я никогда никого не бил, не вымогал денег и прочее. Почему-то в какой-то момент все просто стали считать меня главным и бояться одного взгляда. Иногда я отвечал им так же резко, потому что старался держать имидж. Не знаю для чего. Возможно, я так привык играть эту роль, что уже боялся вернуться к прежнему себе. Я играл везде, что в школе, что дома. Мог расслабиться лишь в своей комнате, когда спал или играл на гитаре. Но часто отчим был дома и выгонял меня, если я не прекращал играть. Тогда мы снова решили ходить в клубы. Говорить, что в семнадцать лет моя жизнь потеряла смысл, наверное, странно? Все это можно списать на пубертат. Но мне не хотелось ничего, поэтому я просто существовал. Я уже даже не хотел открываться, потому что считал, что в итоге всё будет так же, как вышло с отчимом. Сонгю никогда раньше не признавался, что вся его замкнутость была из-за недостаточной любви отчима. Скорее всего, не появись он в его жизни, Ким был бы точно таким же, как и Ухен. Добрым, отзывчивым и вежливым. Но, к сожалению, у старшего были свои подводные камни уже в таком возрасте, которые он боялся шевелить, а тем более выбрасывать из своего океана эмоций. Стоило ли ещё что-то объяснять или рассказывать, ведь Ухен знает продолжение лучше всех. Но парню, кажется, не хочется вот так обрывать рассказ на полуслове. — Мы так и не смогли найти с ним общий язык, я так и не провёл с мамой столько времени, сколько должен был. Я не мог знать, что так случится, но всё же оказался плохим сыном. И ужасно жалею об этом. Сейчас, мне кажется, я бы стерпел все его избиения, лишь бы не лишаться возможности поговорить с мамой. Из-за маски, которую мне пришлось надеть, казалось, что я никогда не стану собой. Да и я правда забыл, какой я на самом деле. Думал, что никто не сможет принять меня и полюбить. Будто я бракованный, будто моя жизнь никому удовольствия не приносит. Он правда не знал, что сказать ещё. Просто вывалил наружу всё то, что так длительно скрывал за пятью замками, и надеялся, что это было не слишком ужасно слушать. Ему хотелось, чтобы младший знал его историю и причину такого поведения. Притягивал к себе, успокаивал и говорил, что это не его вина. Ему хотелось, что бы Нам смог окончательно снять с него маску и перед другими. И хотелось так и сидеть на берегу реки. Они приехали в деревню, где теперь жила и работала мама Ухена. Это было недалеко от Сеула, поэтому парни смогли выбраться на пару дней во время выходных. Можно было назвать их поездку небольшим путешествием, хотя напоминало дни, проведённые в коттедже родителей Сонгю. Когда их отношения стали более ровными, а бытовуха показала, что они смогут ужиться вместе в таком маленьком пространстве, мама Ухена предложила Киму остаться на неограниченное время. Ей не особо хотелось возвращаться в шумный и загрязнённый город. Жизнь в провинции была ей больше по душе. Можно было спокойно заниматься всеми делами и не переживать, что можешь опоздать на работу из-за пробок. Новая работа была удобна тем, что компания предоставила жильё, а оплата изымалась из зарплаты. И не смотря на это денег хватало даже на учебу сына. Она хотела отправлять ему больше денег, потому что жить одному, учиться и параллельно подрабатывать очень сложно, но парень всё ещё оставался при своём мнении. Он радовался тому, что мать сможет наконец-то пожить для себя, поэтому не хотел обременять своими проблемами. Он сможет разобраться, уже привык жить по взрослому. Поэтому, когда проблемы понемногу отошли на задний план, а мама очередной раз приехала навестить парней, они и решили, что всё останется так, как есть. Так было удобно всем. И вот они оставили этот шумный, но любимый Сеул позади. Пусть и на два дня. Городок был очень не большим, тихим, спокойным. Людей местами было много, но если с главной дороги повернуть два раза налево, а потом обойти детскую площадку — ты окажешься совсем один. А потом нужно всего лишь пройти мимо посадки, как ты окажешься у широкой реки. Ощущение, будто тут находится конец Земли. В нескольких метрах есть благоустроенная набережная со скамейками и спуском к реке, но как только они оказались именно в этом месте, где не ступает нога человека, уходить больше никуда не хотелось. Очень удачно рядом нашёлся небольшой пенёк, куда они присели, чтобы по наслаждаться этой, никем не тронутой, частью природы. Им очень нравилось быть в подобных местах, хотя раньше никто и не находил времени на такое времяпровождение. Проблема была не только в том, что они хотели остаться наедине и не переживать, что кто-то увидит их. Просто раньше Сонгю прятался от себя, а Наму был слишком занят работой. Но сейчас, когда они сидят в тишине и не говорят друг друга ни слова, им кажется, что и нет момента более близкого. Не нужно лишних слов, вопросов, попыток придумать тему. Им нужно просто выдохнуть все проблемы, которые тревожили их в последние пол года. И даже в последние два месяца, когда они старались учиться, работать и уделять друг другу так много времени, как только можно. Сонгю всё ещё было сложно держать себя в руках, когда эмоции и усталость были на грани, а рядом был только Ухен. Ему, практически восемнадцатилетнему, казалось, что слишком рано его жизнь стала такой тяжёлой и насыщенной. Иногда хотелось снова сутками валяться на кровати, закрывшись от всего мира, потому что уроки давались ему тяжёло, а подготовка к выпускным экзаменам совсем уж нереальной. Но рядом всё ещё находился только Ухен, который мотивировал его больше всех. Он радовался каждый раз, когда Ким сидел за уроками и с пониманием решал задачу. Он приносил ему сладкий чай и перекус, когда Гю становился слегка раздражённым и думал, что у него это не получится. Он так заботился о нём и переживал, что старший всегда выбрасывал свои мысли через окно и старался ещё сильнее. Ему хотелось радовать своего самого близкого человека и показывать, что тот может сделать многое. Возможно, со временем он привык к такому режиму, потому что с каждым разом мыслей, чтобы все бросить становилось меньше. Но, к сожалению, усталость накапливалась. Даже Ухен чувствовал подобное, возвращаясь домой с подработки и случайно засыпая. Он просыпался слишком резко, практически за пять минут до возвращения Кима и ставил чайник. Лишь забота о нём не заставляла его чувствовать тяжесть и усталость. Он скорее находил в этом вдохновение и силы, поддержку и любовь. Старался, делая для парня всё. Пусть это и были только мелочи. Но всё же, иногда, он задумывался, что сможет и на более серьёзные и сумасшедшие шаги, касательно Сонгю. Они не уставали от компании друг друга. Хотя были вместе всего лишь три месяца. Многие скажут, что у них просто был конфетно-букетный период, но у них его никогда и не было. Пропустили из-за школьных конфликтов, больницы и траура Гю. Они просто в один момент стали семьёй друг для друга. Братьями? Со стороны люди бы подумали так, потому что в их возрасте как раз таких отношений и не хватает, если нет полноценной семьи. Но, будь они хорошими друзьями друг для друга, как братья… Все равно не хватало совершенно другой близости. И не потому что девушек не было. Сонгю, как раз таки, перепробовал много чего, хотя и за это ему так же теперь стыдно. Ведь… ему всего было семнадцать. Он не видел никого настоящего вокруг себя, всё ещё боялся открыться всему, пока… — Ты появился так неожиданно. Просто ворвался в мою комнату со словами: «Привет, меня зовут Нам Ухен, я буду твоим репетитором», а я не воспринимал тебя всерьёз, потому что таких как ты было много. Единственное, что удивило — твой возраст. Мои репетиторы были взрослыми учителями, преподавателями университетов, даже знакомые отца. Но, каждый раз, когда я узнавал, что эти люди связанны с ним, я заставлял их уйти. Никто не хотел проблем, никому не нужны были такие бездари и ученики, которые не уважают старших. Я вёл себя отвратительно с ними, хотя и понимал, что эти люди ничего не сделали. А потом появился ты. Ещё и с моей школы. Тогда я понял, что мама решила искать кого-то со стороны, не связанного с нашей семьей. Она надеялась, что проблема только в отчиме, и если на месте репетитора окажется кто-то другой — я сдамся. Но мне уже тогда ничего не хотелось. Мой план о быстром завершении школы и начале работы казался идеальным, мой имидж и маска, которая отпугивала всех, казались неуязвимыми. Но маму я всё ещё не хотел обижать, поэтому делал вид, что мы занимаемся. Я был уверен в том, что смогу спугнуть тебя, заставить бояться и не приходить больше. Но ты пришел снова. И снова. И снова. Ты сломал мне мозг и всё моё видение этого мира. И в конечном итоге я сдался. У Сонгю сердце выпрыгивает из груди, потому что признаваться в этом кажется для него слабостью. Кажется, что парень с него посмеётся, ведь это так не похоже на Кима. Но тепло, исходящее от младшего, заставляет его успокоиться. Теперь уже он прижимает его ближе к себе и растирает плечи. Слишком холодно. Они думают, что простудятся после такого вечера, но никто не решается встать. Эти минуты самые искренние, ведь Сонгю, наконец, смог открыться полностью. Смог снять с себя все маски и открыть свою душу. Он доверился до такой степени, что даже не боится плохого конца. Он точно уверен в том, что Ухен не растопчет его чувства, а впитает их в себя до последней капли, забирая все плохие воспоминания его жизни. Для Сонгю он — лекарство. Хотя он знает, что любое лекарство в неправильной дозировке может стать смертельным. — Я действительно не понимал тебя. Ты старался казаться непреклонным, делать вид, что не боишься меня и отстаивать свои желания и мнения. Но иногда я видел небольшой страх и волнение, когда находился слишком близко. Я так сильно злился, когда ты, совершенно не зная меня, начинал учить жизни. И что заставляло ненавидеть тебя еще сильнее, это правда, которую ты говорил. Возможно, мне казалось, но ты будто видел меня насквозь, и я невольно стал интересоваться тобой. Иногда ты делал вид, что моё существование для тебя не имеет никакого смысла, а потом мне стало казаться, что ты хочешь изменить меня. Мы становились ближе. Из-за тебя я чувствовал собственную ущербность. Мне было стыдно из-за отношений с мамой, из-за своих оценок и даже поведения. Ты был таким, каким я не смог стать. И это раздражало до чёртиков. Весь мой такой размеренный темп жизни дал трещину, когда я пошёл тебе навстречу. Когда начал делать твои дурацкие задачи и когда позвал с нами в коттедж. Серьёзно, я ненавидел туда ездить, но отчего то думал, что с тобой мне будет проще. Ты всё ещё меня бесил, старался исправить, лез в душу одним взглядом, хотя ничего и не говорил. А потом ты нашёл меня у реки, когда я был в ужасном состоянии из-за отца и его постоянных нравоучений, попыток сделать из меня робота. Ты попросил меня спеть песню, которую я никому даже не согласился бы включить в плеере, потому что она была для меня особенной. Она помогала держаться в этом мире на плаву. Но я не смог тебе отказать. И в тот момент я уже знал, что если ты захочешь, я открою тебе всю свою душу. Хотя, наверное, я этого не осознавал. Я не мог назвать тебя своим другом даже вначале, потому что ты оказывал на меня непонятное воздействие. А потом я стал обращать на тебя внимание в деталях. Зная, какой ты внутри, я посмотрел на тебя более внимательно и влюбился. Сонгю хочется ещё сильнее провалиться сквозь землю. Они никогда не обсуждали прошлое. Не хотели к нему возвращаться, потому что оно было мрачным. Но сейчас, когда парень говорил всё так, им обоим казалось, что хороших моментов было так же много. Киму неловко до жути, потому что рассказывать о своей незаметной влюбленности тяжело. Если сейчас он может без смущения сказать Ухену, что любит его, то посвящать его в свои внутренние переживания того времени намного сложнее. Но, когда они находятся так далеко от тех мест, которые напоминают им о многом, когда чувствуют себя последними людьми на планете, хочется рассказать о всём, без утайки. Киму больше нечего бояться, нечего скрывать. Ухен должен узнать всё, потому что он был всегда более открытым. А вот Сонгю даже до этого дня часто оставался закрытой книгой, всё ещё переживая, что он находится во сне или в коме… — Я до сих пор иногда думаю, что не знаю ничего о настоящей любви, потому что мы ещё подростки. Но, возможно, твоё упрямство и желание ворваться в мой мир дало свои плоды. Я верил и надеялся, что ты сможешь меня изменить. Хотя перекладывать такую ношу на тебя было слишком. И я тогда не думал об этом. Мне казалось, что ты сможешь выдержать меня такого. И я сорвался. Я чувствовал себя ещё большим ничтожеством, каждый раз возвращаясь в больницу. Даже не хотел, чтобы ты снова видел меня, не хотел, чтобы ты чувствовал всё это снова. Но оставить тебя и не исправить ситуацию… Я боялся, что ты так же возненавидишь мир, что ты закроешься от всех. Я боялся, что из-за моих эгоистичных и необдуманных поступков ты станешь таким же. И зная насколько всё это тяжело и сложно, не думал, что ты бы смог выдержать подобное. Ты, с самого рождения окутанный любовью и заботой, не должен был проходить через все мучения и натыкаться на острые углы. Поэтому я хотел, чтобы ты забыл. Я, который не знал, что делать в жизни, будто обрел смысл в тебе. Мне было всё равно на свою жизнь, но я не хотел, чтобы ты угробил её из-за меня. И в тот момент, когда моя мама умерла, я осознал, что заслужил такую жизнь. То, что ты всю ночь провёл со мной, успокаивая… Тогда я решил, что ты сможешь справиться, раз обнял такого нелюдимого монстра, как я. Мне хотелось исчезнуть. Я снова прятался от всего в своей комнате, но она приносила только боль, потому что с ней было связанно ещё больше воспоминаний. Мне казалось, что если я перестану кушать и двигаться, то просто застыну в этой форме и не буду больше чувствовать боли. Все забудут обо мне и моих действиях, будто ничего и не было. Но ты снова пришел. Открыл шторы, окно и заставил вдохнуть свежий воздух. Ты накормил меня кашей от которой меня тошнило, потому что я не ел несколько дней. Но еще больше из-за неё мне хотелось плакать. И мне кажется, я не узнавал тебя. Ты стал смотреть на меня по другому, относится ко не по другому. Даже до всего произошедшего ты так себя не вёл со мной. И я решил, что… Ты всё же считаешь, что даже я достоин жизни в этом мире. Сонгю не успел обратить внимание на тот момент, когда изменилась так сильно жизнь, а ещё больше — они сами. Они просто становились взрослее, а ситуации, с которыми им приходилось столкнуться, помогали этому моменту ускориться. Он чувствовал, как на душе становится легче, каждый раз говоря всё больше. Подводные камни шевелились сами собой, будто живые, готовые выплыть на берег и не засорять чистый океан. — И тогда я понял, что если потеряю тебя, если не смогу рядом с тобой измениться, то этого больше не произойдёт ни с кем. Тогда на меня навалилось слишком много чувств и эмоций, мне было их так тяжело контролировать, но твоя тёплая рука, которая вела меня по улице, заставляла забывать обо всём. Я был так тебе благодарен. И я правда иногда задумываюсь о том, почему всё же заслужил твоё внимание. Я не думаю, что смогу отплатить тебе за всё хорошее, что ты сделал. Всей жизни не хватит, но я хочу делать хоть что-то. Ты изменил меня, спас, показал, что в жизни всё же могут быть настоящие друзья. И что меня, такого грубого и закрытого от людей, можно полюбить. Наму, — он взял парня за руку и впервые за весь разговор смог посмотреть ему в глаза, — чем больше я извиняюсь, тем меньше эти извинения значат. Да и слова мало чего в принципе могут значить. Только действия. Поэтому я до конца буду показывать тебе, как сильно ты важен для меня. Я люблю тебя и никогда не сомневался в своих чувствах. Мой рассказ можно посчитать оправданием моих действий, но это не так. За всё, что сделал, я готов взять ответственность и исправлять. Все мои теперешние поступки имеют причину. Больше я не буду действовать импульсивно, причиняя другим страдания. Он хотел, чтобы Ухен запомнил эти слова. Но скорее всего говорил их для себя. Чтобы самому не забыть. Ему скоро восемнадцать, и хотя он уже не зависит от родителей, теперь для общества он полноправный член государства. Слишком сложно и немного страшно, но он знает, что нельзя делать что-то не подумав, особенно, когда есть другие и близкие люди рядом. Он скорее себя убьёт, чем заставит ещё раз пройти Ухену через всё это. Нам всё выслушивал молча, даже не издавал ни малейшего звука. И Киму не нужно было никаких слов. Младший мог одним лишь прикосновением показать, как он волнуется. А когда Сонгю закончил свой рассказ, всё ещё смотря парню в глаза, Ухен улыбнулся. И тогда уже было не важно, сможет ли кто-то через твои стены увидеть обаятельную улыбку. Будет ли делать так, чтобы глаза сияли от счастья. Потому что в тот момент Гю осознал — ему совершенно плевать на себя. Он ждал человека, который будет замечать все эти мелочи в нём, но в итоге он сам нашел Ухена, которого хочется радовать и заставлять улыбаться ещё сильнее. Он больше не задавал себе так много вопросов и не ждал чуда. Это было не нужно, потому что чувства к другому человеку были намного сильнее, чем к самому себе. Возможно, если бы однажды ему снова пришлось бы закрыться от всех, он бы всегда был открытым именно для Ухена. Потому что он, совершенно волшебным способом, стал для него неотъемлемой частью жизни. Жизни, которую он действительно хотел прожить достойно и замечательно. — Я и правда был слишком открытым, что любой мог видеть меня насквозь. И все твои слова и догадки о моём поведении, моих мыслях касательно тебя и желания помочь оказались правдивы. Впервые я увидел тебя в школе на стадионе, когда Хоя требовал у какого-то парня деньги. Тогда я хотел заступиться, но Менсу не позволил, да и мне нужно было спешить как раз таки к тебе. Случайности не случайны? И впервые минуты общения с тобой мне было действительно всё равно — кто ты и почему ты такой? Даже если бы ты просто воткнул в уши наушники и не слушал меня, я бы всё равно оставался в твоей комнате. Мне нужен был дополнительный и такой хороший заработок. А потом я стал хвататься за мелочи, замечая, что ты на самом деле не монстр. Ты даже не избалованный от богатства. Просто… Ты будто не от сюда. Как бы ты не пытался скрыть своё беспокойство о матери, спалился в первый же день, когда я пришел. И заметив это, я не смог успокоиться. Может быть это был азарт, но мне хотелось узнать тебя получше. Хотя я понимал, что всё же риск избитым у меня был. Я правда знаю, что никому не нравится, когда лезут в личное, но кажется только таким образом я мог вытянуть из тебя хоть какие-то эмоции. Мне было важно знать, что ты умеешь чувствовать. Я не знаю зачем, но так бывает, что тебя начинает интересовать человек, и ты задумываешься обо всём, что связанно с ним. И когда ты стал проявлять интерес, не грубил и, кажется, немного разрешил мне войти в твою жизнь, я успокоился. Мы были мало знакомы, поэтому то, как мы общались было вполне нормально. Ты всё ещё парень со своими проблемами, которые не хочет показывать остальным. А я, как ты сказал, не обделённый заботой и любовью, не понимал тебя и твою ненависть ко всему. Мне хотелось показать тебе, что мир не так плох. И, видимо, показывал я это чрезмерно заботясь о тебе. Когда я лежал в больнице… Знаешь, бывает, что ты ненавидишь человека, но думаешь: «Эй, а почему ты не приходишь и не извиняешься, почему ты заставил меня проходить через это, а сам сбежал, как трус?». И из-за этих мыслей я ненавидел нас обоих. Хотя я даже не уверен, что это была именно ненависть. Я слишком добрый, чтобы ненавидеть кого-то. Ухен засмеялся, хотя тема была довольна щепетильной. Просто ему захотелось добавить немного самоуверенности, чтобы разрядить обстановку. Сонгю выглядел слишком напряженным, потому что боялся каждого слова, сказанного младшим. Он боялся разговора об этом. До сих пор. Всегда. — Сначала тебя не было. Я стал, кажется, отвыкать и думать, что мне это приснилось. Но в какой-то момент тебя стало снова слишком много. Менсу, который постоянно, будто случайно, рассказывал о том, как ты усердно учишься и липнешь к учителям. Твоя мама, которую я навещал, так же рассказывала, как ты изменился и стал заботиться. Но когда я увидел тебя снова, охватила паника. Ещё больше она охватила, когда я сознательно пошел слушать твой мини концерт в холле больницы. Я прокручивал в голове снова и снова всё наше общение, пытаясь найти то самое, что заставит меня успокоиться. Я ненормальный? Но я правда пытался оправдать тебя, потому что привык к тебе и не хотел отпускать. Ты стал заботиться обо мне так сильно, что иногда это даже бесило. В то время пока твоя мама так же нуждалась в заботе… Думаю, тебя действительно разрывало. И эти мысли заставляли меня думать, что я правда тебе важен. То, что ты мне сказал тогда о своих чувствах. Это было странно, и я не стал думать об этом всерьез, потому что нужно было хотя бы научиться снова видеть в тебе друга. Ты изменился так сильно за месяц, что я провел в больнице. Я даже думал, что это твой близнец или что-то вроде того. Этот Сонгю был именно таким, какого я всегда пытался увидеть в тебе. И ты таким стал. Благодаря мне? Мне не верилось, что мои попытки достучаться до тебя оправдались. Но я видел результат перед собой. И я был рад. Возможно, счастлив. Потому что привязался к тебе. Я не отрицал тот факт, что наши отношения могут стать токсичными. Наша дружба могла бы причинять вред обоим. И, наверное, именно эти мысли не давали мне сделать шаг навстречу к тебе. Он замялся, а с лица сошла улыбка с которой он говорил все Киму. Для него продолжение было не менее болезненным, чем у старшего. Но всё и так уже было не в порядке. Они вспоминали не самые лучшие моменты и давно прошлись не один раз по ним. Поэтому бояться что-то повторить снова было глупо. — В ту ночь я не думал ни о чём. Я не знал, как ведут себя люди, когда узнают трагические новости, но… Мне кажется, что тогда весь мир ушел у тебя из-под ног. В тот момент я снова увидел такое же лицо полное ненависти и нежелания ни к чему. Я хотел помочь и быть рядом. Но когда утром тебя забрал отец и сказал мне не появляться… Я испугался. А потом несколько дней дома страдал, потому что боялся узнать как ты. Иногда во мне проскальзывала мысль, что я снова думаю очень много и волнуюсь, хотя скорее не должен был. Возможно, мне стоило так же считать, что ты этого заслужил, но я не мог. Я останавливал себя каждый день, чтобы не сорваться и не пойти к тебе. Потому что после я бы не смог уйти. Удивлю, но меня заставила мама проведать тебя. И когда я зашёл в твою комнату, ужаснулся. Я думал, что вы с отцом вместе, думал, что ты справляешься, но ты просто рыл сам себе могилу. Мне стало страшно, я даже испугался, что ты довёл себя до критического состояния. И в тот момент сдался я. Было бессмысленно врать самому себе. Я был зависим от тебя. Возможно, даже думал, что на мне ответственность есть. Ведь я заставил тебя измениться, открыться и стать самим собой. А потом я бросил тебя на неделю в таком состоянии. Это удивительно, как каждый из нас кидался из крайности в крайность. Я просто не мог больше оставить тебя одного ни на секунду. А когда мы были снова в коттедже, когда ты не понимал моего поведения, когда хотел отправить меня домой… Я не могу понять даже сейчас в какой момент у меня появились к тебе чувства. Но тогда я уже понимал, что это не просто дружба. Я не был уверен, правильно ли поцеловать тебя в тот момент, но… Кажется, только так я мог объяснить, что мне не всё равно. Думаю, мне стало легче после нашего недельного совместного проживания. Я видел, что ты потихоньку возвращаешься к жизни, можешь влиться в коллектив хотя бы моих друзей и реже вспоминаешь о прошлом. Каждый может чувствовать вину за что-то, но со временем она будет не такой острой, вот увидишь. Я очень ценю сейчас твою заботу и счастлив от твоей любви. Я правда люблю тебя, Ким Сонгю, так же сильно и боюсь однажды потерять. Они никогда не были с друг другом так откровенны, но этот вечер стал незабываемым и особенным. Сонгю, ещё в тот момент, когда Нам нашел его у реки с гитарой, понял, что именно в такой обстановке и сможет рассказать парню обо всем. А Ухен просто ждал, когда он решится на подобный разговор. Им не нужно было говорить что-то ещё, клясться в вечной любви или менять тему, чтобы убрать эту неловкость. Им хотелось прочувствовать этот момент как можно сильнее, потому что завтра придётся вернутся в Сеул, школу и оставить это в памяти. Киму хотелось однажды повторить подобный день, когда пройдет несколько лет, когда будет о чем вспомнить или рассказать ещё о каких-то чувствах. Им действительно был необходим подобный вечер, чтобы отдохнуть, развеяться и, наконец, опустить с пары плеч такой тяжёлый груз, сопровождавший их несколько месяцев. Наму до последнего упирался, чтобы не идти домой. Света вокруг не было, потому что впереди была тёмная вода, а сзади густые деревья. Им даже не было страшно, что могут в посадке прятаться наркоманы или просто воры. Казалось, что в этой волшебной деревне, которая так легко развязала им языки, просто не могло быть никого подобного. Они всё ещё держались за руки и перебирали пальцы друг друга. Всё ещё смотрели в глаза и тонули. А потом Ухен нежно гладил старшего по щеке, заставляя его закрыть глаза. Было невероятно тепло и холодно одновременно. У Кима мурашки шли от прикосновений. Складывалось ощущение, что всё было впервые. У них не было времени раньше на подобные прогулки, не было возможности делать всё неуверенно и медленно. Они всегда торопились: на уроки, подработку или поскорее уснуть, потому что их ждал тяжёлый день. И хотя сейчас они просидели на морозе около четырёх часов, всё равно никуда не спешили. Нам рассматривал лицо своего парня, будто видел впервые. Сонгю наслаждался моментом и близостью. Ухен дрожал, когда холодные пальцы старшего почти невесомо касались шеи. Он прикрывал глаза, когда Гю тянулся за поцелуем. Но в конце он останавливался в сантиметре от лица Нама, грея его губы своим горячим дыханием. Было ли это похоже на первый поцелуй? Такой неуверенный, с паузами, ожидающий разрешения. И Нам разрешил, прижимаясь к парню сильнее и накрывая его потресканные губы. Сонгю всегда кусал их, когда волновался, и в холодное время года они постоянно были в трещинах. Но Ухену нравилась эта изюминка. Он постоянно зализывал бережно ранки во время поцелуя, а Сонгю от этого умилялся и улыбался. Нежный, трепетный. Наму или поцелуй? Всё в те секунды казалось таким. И они исчезали вместе с теми секундами, которых уже не вернуть. Апрельский вечерний ветер всё ещё был холодным, колючим и заставлял вздрагивать от каждого порыва. Вокруг всё поглощала темнота. И лишь присмотревшись можно было увидеть яркие звёзды на небе. Природа постепенно просыпалась от длительной зимы, заставляя проснуться и эмоции, скрытые так далеко в душе, куда не достанет никто.