I Could Feel You Floating In Me

Фрэнк с тихим щелчком закрывает за собой дверь ванной. Он обнаженный, чистый и выбритый, в одной руке — сумка с туалетными принадлежностями, другая свободна. Когда Джерард, сгорбившийся над ноутбуком, поднимает голову, в его взгляде тут же мелькает понимание. Он вынимает наушники, не ставя игру на паузу, и просто смотрит. Фрэнку требуются все силы, чтобы позволить ему это. — Чего ты хочешь? — спрашивает он, как и каждый раз, когда Фрэнк просит его об этом. Его голос хриплый, грубый, как будто в легких недостаточно воздуха для того, чтобы произносить слова. Он прочищает горло. — Шлепки. Попперсы. Плаг. Трахни меня. Кулаком тоже. Кончи на меня. На одну напряженную секунду воздух, кажется, исчезает из комнаты. Они молча смотрят друг на друга, прежде чем Джерард кивает и закрывает крышку ноутбука. — Да, хорошо, — говорит он, аккуратно убирая устройство на прикроватный столик. Он не спешит, погружаясь в свою роль. — Хочешь кончить? — Блять, да. — Пределы допустимого? — Унижение. Джерард поднимает голову и встречается с Фрэнком взглядом. Они оба знают: Джерард любит это. И они оба знают, что для Фрэнка это грань, которую тяжело пересечь. Голос Джерарда звучит напряженно, когда он спрашивает: — Когда это потребуется? Фрэнк испускает дрожащий вздох, чувствуя почти облегчение, когда слышит нервозность в голосе Джерарда. — Ты знаешь, когда. Ты всегда знаешь. Джерард кивает. — Запреты? — Никаких других игрушек. Никаких игр с дыханием. Не принуждай меня. И не вытирай меня, я хочу быть грязным. Джерард снова ухмыляется, и Фрэнк знает, что ему уже не терпится сделать с ним всё это. — Стоп-слова? Фрэнк знает эти цвета как свои пять пальцев, он знает их до мозга костей, знает, что сможет произнести их, даже если забудет всё остальное. Впрочем, это не мешает Джерарду всё равно спрашивать каждый раз. — Светофор. Красный, желтый, зеленый. Чего ты хочешь? — Будь хорошим для меня, — говорит Джерард. Фрэнк знает, что «быть хорошим» означает для Джерарда что-то особенное, что-то, чего он не может понять, что-то о любви, уважении, отдаче и дисциплине. Это то, за что Фрэнк цепляется, на что он медитирует, что отдает Джерарду в обмен на то, что Джерард дает ему. — Будь готов к последствиям, если не послушаешься. Фрэнк не может сделать вдох. Он ненавидит представления Джерарда о «последствиях», и одной только угрозы их применения достаточно для того, чтобы привести его в чувство, когда это требуется. — Хорошо, — соглашается он. — Что-то ещё? — Закрой глаза и не открывай, пока я не разрешу. Фрэнк любит ограничения, любит веревки, и ремни, и наручники, и связывание, любит, когда Джерард ограничивает его восприятие наушниками с шумоподавлением или повязками на глаза, но это другое. Это совершенно захватывающий опыт: Джерард фактически просит его самостоятельно ограничить себя, оставаясь в темноте, когда из неё так легко можно выйти. — Хорошо. — И я выберу фильм потом. Фрэнк улыбается, не в силах ничего с этим поделать. — Хорошо, обещаю. Джерард соединяет большой и средний пальцы, держа их наготове перед собой. Фрэнк кладет туалетные принадлежности на тумбочку. Проходит несколько мгновений перед тем, как Джерард щелкает пальцами, и Фрэнк тут же падает на колени, словно марионетка, от которой отрезали нити. Он сидит на пятках, разведя колени как можно шире в стороны и соединив руки за спиной. Он выпрямляется и выравнивает дыхание. Склоняет голову и закрывает глаза, сосредотачиваясь. Джерард ходит по комнате, методично раскладывая принадлежности на прикроватном столике. Черные кожаные перчатки, маленькая пластиковая коробочка с кусочком ваты, пропитанной амилнитритом, смазка, пара черных латексных перчаток. Фрэнк слышит, как Джерард берет что-то в ванной. Слышит, как бежит вода. Как он снимает с кровати простыни. Как поднимает температуру на термостате. Как шелестит его одежда, падая на пол. Фрэнк слышит, как бьется его собственное сердце. Его внимание почти ускользает, когда Джерард наконец присаживается на корточки позади него. Его дыхание словно призрак пролетает около уха Фрэнка, и Фрэнк инстинктивно подается назад. Джерард кладет ладонь на его горло, почти не надавливая, и наклоняет его голову, укладывая на своё плечо. — Ты уверен, что справишься? Это абсолютно неуместный вопрос; он всегда справляется. Фрэнк тяжело сглатывает под ладонью Джерарда, открывая рот в бесстыдной и безмолвной просьбе о поцелуе. Теплое дыхание Джерарда пролетает около его губ, но он не наклоняется ближе. Фрэнк хнычет, уже отчаянно желая его, желая ощущений, подчинения, большего. — Словами, — требует Джерард, сжимая руку вокруг горла Фрэнка, так что тот мог бы рухнуть от этого на колени, если бы уже не сделал этого ранее. — Сконцентрируйся. — Я справлюсь, — стонет Фрэнк, зажмуриваясь. — Я справлюсь. — На кровать, в коленно-локтевую, лицом к изголовью. Фрэнк вслепую ползет на кровать и встает в позу, опираясь на колени и предплечья и опуская голову. Он разводит ноги как можно шире, до боли в бедрах. Его кожа ещё влажная после душа, в комнате прохладно. Он полон предчувствий, он открытый, готовый. Матрас слегка прогибается, когда Джерард присоединяется к нему. Его руки, увлажненные кремом, плавно скользят по спине Фрэнка. Крема достаточно для нескольких глубоких массирующих движений, потом он высохнет и так не запачкает простыни. Позже он смешается с потом и заставит Фрэнка чувствовать себя скользким, мокрым, использованным. Руки Джерарда поглаживают его медленно и ласково; кулаки скользят по бицепсам, большие пальцы разминают плечи. Влажная рука переходит на его горло, и Фрэнк беспомощно стонет. Джерард не спешит, расслабляя его мышцы, и внимание Фрэнка сужается на нём, на его ровном дыхании, на теплых руках и коже. Его пальцы скользят между ягодиц Фрэнка, и тот сжимается. Джерард мягко усмехается, и Фрэнк не может не улыбнуться в ответ, адресуя эту улыбку куда-то в область своих локтей. Приветственно щелкает пластиковая крышка, и Джерард касается его плагом с нанесенной на него смазкой. Он проталкивает его сквозь кольцо мышц, решительно, но не достаточно для того, чтобы это превратилось в принуждение. — Ну же, — говорит он, и Фрэнк изо всех сил старается расслабиться, прогнуть спину, преодолеть себя и принять игрушку. Старается быть хорошим для него. — Давай, — терпеливо произносит Джерард, постепенно проталкивая игрушку глубже, когда Фрэнк привыкает. — Прими его. Фрэнк делает глубокий вдох, пересиливая себя, и плаг проскальзывает внутрь. Он чувствует всплеск адреналина и облегчения, когда это происходит, и стонет в скрещенные руки. Он сжимается вокруг плага и наслаждается давлением и чувством наполненности. Пальцы Джерарда обводят основание и мягко надавливают там, где кожа встречается с силиконом. — Джи, — с благодарностью шепчет Фрэнк. Джерард оставляет влажный поцелуй на его бедре. Затем он тянется к прикроватному столику, и Фрэнк с облегчением слышит, что Джерард натягивает на руки перчатки. Они сделаны из мягкой кожи и плотно обтягивают пальцы и запястья. Фрэнк нюхал и облизывал их, чувствовал их каждой частью своего тела и дрочил, думая о них, но Джерард никогда не позволял ему трогать их. Руки Джерарда опускаются на кожу Фрэнка серией мягких ударов по заднице и бедрам. Он чувствует тяжесть плага каждый раз, когда готовится к удару, и это напоминает о том, что Джерард растягивает его для чего-то большего. Через некоторое время удары следуют в гипнотизирующем ритме, всё более жестком и громком в тишине комнате. Тело Фрэнка слегка дергается от каждого удара, из его рта вырываются хриплые и неразборчивые вздохи. Это сладкая боль, которая заставляет все его тело гудеть; однако они ещё далеки от того момента, когда она станет невыносимой. Джерард не останавливается, пока у Фрэнка не начинает кружиться голова, пока он не проходит точку, где боль окрашена в желтый по краям, а в центре — в глубокий, мутный и опьяняющий зеленый. Удары прекращаются, и Фрэнк чувствует, как кожаные перчатки плавно скользят по его заднице и бедрам, успокаивая разгоряченную, чувствительную, воспаленную кожу. Джерард осторожно надавливает на плаг, и Фрэнк судорожно стонет его имя в ответ. — Ты в порядке? — спрашивает Джерард, и Фрэнк выдавливает из себя мокрое «Да». Джерард осторожно ставит контейнер с попперсами между скрещенными руками Фрэнка. Фрэнк упирается лицом в бок контейнера, осторожно, чтобы не вдохнуть. Ему нравится это, нравится то, как попперсы заставляют его терять голову и расслабляют каждую часть его тела, чтобы он смог впустить Джерарда так глубоко, насколько это вообще возможно. Он знает, что это губительно и опасно, иногда у него случаются ослепляющие головные боли после их игры. Единственная причина, по которой Джерард до сих пор разрешает ему попперсы, — это то, что Фрэнк неистово умолял его об этом, расплачивался за это унизительными и развратными вещами, о которых он даже вспоминать не хочет, которые делают его болезненно твердым каждый раз, когда он все же вспоминает. Он с благодарностью держит контейнер между рук, точно зная, что Джерард сделал всё настолько безопасно, как только мог. И он знает, что лучше не совать свой нос в это без разрешения. Джерард тянет плаг на себя, и тот выходит с меньшим сопротивлением, чем входил. Затем Джерард вставляет два пальца вместо плага и небрежно размазывает смазку. Он не дразнит и не медлит, не касается его простаты, он просто распределяет смазку по отверстию, а потом вытаскивает пальцы. Фрэнк чувствовал бы себя обманутым, если бы не знал, что за этим последует. Одной рукой Джерард сжимает бедра Фрэнка, другой готовит себя. Он приставляет член ко входу, безжалостно надавливает, но не входит. Фрэнк тянется рукой к изголовью. Ему интересно, позволят ли ему получить кайф от попперсов или Джерард просто расслабится без него. Он надеется на первое. Он надеется на последнее. — Давай, — приказывает Джерард. Фрэнк опускает голову и делает глубокий, жадный вдох. Прилив наслаждения незамедлительный и ошеломляющий. Фрэнк безвольно падает к изголовью, чувствуя, как кровь оглушительным потоком приливает к голове. Волна наслаждения пробегает по его позвоночнику к тазу, и каждая, блять, частичка его тела просто поет. Когда туман рассеивается, Джерард входит в него по самые яйца и едва удерживает свою руку вокруг его торса. — Джи, — шокировано стонет он. — Боже мой. — Я понял, — шепчет Джерард и поднимает Фрэнка с матраса в изначальную позицию. Каждое движение заставляет Фрэнка ощущать толстый член Джерарда в своей заднице и свои мышцы, растянутые вокруг него. Он чувствует себя побежденным, захваченным. Джерард не двигается. — Всё хорошо? — Блять, да, боже мой. — Выпрямись, — приказывает Джерард, и Фрэнк вновь хватается за изголовье. — Ещё вдох. Фрэнк снова вдыхает, и очередная волна эйфории неистово разбивается о его тело. Каждый его дюйм дрожит, и, когда он приходит в себя, Джерард входит в него сильными и размеренными движениями, которые толкают его к изголовью. Джерард чувствуется таким большим внутри него; он так чертовски полон. Фрэнк кусает руки и неразборчиво стонет, бесцельно подаваясь навстречу Джерарду. С каждым толчком тот проезжается по его простате, и это невыносимо, потому что Фрэнк всё равно не получает того давления, которого так отчаянно желает. Он знает, что Джерард делает это специально. Он любит мучить его, удерживать его на краю, играть с ним, пока Фрэнк не превратится в дрожащее, стонущее, бесстыдное нечто. Джерард играючи входит под разными углами, манипулируя телом Фрэнка, пока тот не начинает бормотать: — Ох, блять, это… Я не… Джерард… Пожалуйста. — Потрогай себя. Не кончай, пока я не разрешу. — Да, боже, пожалуйста. Фрэнк дотрагивается до себя рукой. Он твердый и сочится смазкой, настолько чувствительный, что может кончить в любой момент. Но нарушение правил влечет за собой садистский блеск в глазах Джерарда, и Фрэнк знает о последствиях. Ему придется сделать какое-то долбанутое дерьмо, чтобы загладить свою вину. Он не дрочит слишком много, просто сжимает себя, отчаянно стараясь держать себя под контролем. К тому времени, как пальцы Джерарда болезненно впиваются в его бедра и сжимают их, Фрэнк в ужасе думает о том, что Джерард собирается выбить из него этот оргазм, а потом обвинить в этом его самого. Он грубо трахает Фрэнка, прижимая его к изголовью. Его яйца стукаются о Фрэнка, и он издает потрясающие хриплые звуки, и Фрэнк вынужден зажмуриться и ударить себя по яйцам, чтобы удержаться от оргазма, потому что блять, это так чертовски хорошо. Мольбы иногда срабатывают, поэтому он умоляет как только может: — Пожалуйста, трахни меня, трахни до боли, позволь мне кончить на твой член, заставляй меня кончать до изнеможения, пожалуйста, позволь мне кончить. — Нет, — коротко, хрипло отвечает Джерард. — Вдохни ещё. Он испускает вымученный стон и подчиняется. Волна снова накрывает его, и единственная сознательная мысль, которая у него остается, — о том, как член Джерарда вбивается в него, руки удерживают его, а его собственное лицо вжимается в матрас. Затем что-то меняется, и он чувствует резкое опустошение. Он слышит, как Джерард задыхается, стонет и кончает ему на спину. Член, задница, и голова Фрэнка пульсируют, но каким-то волшебным образом он удерживается от того, чтобы не кончить. Он ненавидит это, его яйца пульсируют, ему хочется рыдать, но, по крайней мере, он не заслужил какое-нибудь долбанутое наказание. По крайней мере, он не подвел Джерарда. По крайней мере, он был хорошим. Джерард проводит пальцами по мокрому пятну, размазывая его по вспотевшей спине Фрэнка. Затем подносит пальцы ко рту Фрэнка, и тот поворачивается на бок, засасывает их, облизывает. Джерард несколько раз засовывает пальцы глубже, вызывая у Фрэнка рвотный рефлекс и заставляя всё его тело дрожать. На глазах Фрэнка выступают слезы, он беспомощно давится вокруг пальцев Джерарда, его мокрые вздохи звучат громко в тихой комнате, он отчаянно хватается за постельное белье. — Посмотри на себя, — усмехается Джерард. Фрэнк чувствует, что краснеет; он одновременно ненавидит это и отчаянно этого желает. — Такой хороший мальчик для меня, не правда ли? — Да, — выдыхает Фрэнк, зажмуриваясь, чтобы не облажаться. — Что да? — спрашивает Джерард, надавливая пальцами на горло Фрэнка. Он выходит за рамки, Фрэнк не готов к этому, не достаточно разогрет, чтобы принять это, не задыхаясь. — Что да, Фрэнки? — настаивает Джерард. Его пальцы чуть выходят, прежде чем снова вернуться на место. — Ну же, что да? — Я хороший мальчик, — почти кричит Фрэнк, когда Джерард вытаскивает пальцы из его рта. Он тяжело дышит, кашляет и старается проглотить слюну, заполняющую его рот. — Всегда хороший для тебя. Джерард тянется за чем-то позади себя, и Фрэнку даже не нужно смотреть, чтобы понять, что это ещё один плаг. Джерард устраивается напротив отверстия Фрэнка и начинает надавливать. Этот плаг слишком большой, Фрэнк уже это знает и нетерпеливо ждет разрешения вдохнуть снова. — Пожалуйста… — Ты уже вдыхал. Шесть жгучих ударов приходится на его ягодицы, по три на каждую. — Пожалуйста, — рыдает Фрэнк. — Может, ты прекратишь ныть и примешь наконец плаг, или у нас тут проблема? — Пожалуйста. — Давай. Фрэнк с благодарностью делает ещё один вдох, и его задница взрывается ощущениями, пока мир куда-то падает. К тому времени, как мир более-менее возвращается на место, Джерард сидит позади него и поглаживает его по спине. Его задница, как и его сердце, невыносимо переполнены. Джерард. — В позицию, — мягко напоминает Джерард, и Фрэнк опирается на руки и снова разводит ноги. Его конечности тяжелые, неуправляемые. В голове туман. Он уже чертовски далеко. Джерард начинает ещё одну серию грубых, резких ударов, и Фрэнк чувствует, как скользит глубже, потрясенный и перевозбужденный. Он сдается. Он перестает сдерживаться, дрожать и бояться каждого удара. Всё прекрасно и всё причиняет боль. — Хэй, — шепчет Джерард в какой-то момент, его мягкие пальцы оказываются на шее Фрэнка. — Оставайся со мной. Фрэнк зажмуривается и качает головой. Это слишком. Он хочет остаться внизу, в темноте, там, где слова, мысли и страх исчезают; в Марианской впадине его собственного сознания, где давление составляет 1086 бар и ничего не может помешать ему. — Оставайся со мной, — снова произносит Джерард, нежно проводя по его лицу. — Посмотри на меня. Фрэнк концентрируется на нём, перефокусируется и неохотно открывает глаза. Искоса смотрит на лицо Джерарда, на его вспотевший лоб, пылающие щеки, влажный, открытый рот и душераздирающе нежные глаза. — Всё хорошо? — спрашивает Джерард, укладывая его на бок. — Дыши. — Я люблю тебя, — шепчет Фрэнк и тянется к нему. Цвет не красный, даже не желтый. — Так сильно. — Я знаю, — улыбка в голосе Джерарда заставляет что-то в его груди затрепетать. Дышать так тяжело. — Я с тобой. Дыши. — Хорошо, — выдавливает из себя Фрэнк, пытаясь взять себя в руки. Джерард поглаживает его по груди, пока его легкие пытаются снова начать хоть как-то функционировать. — Хорошо, я здесь. — Я знаю, — шепчет Джерард, мягко соединяя их руки, приводя его в чувство. — Ложись на спину для меня. Джерард слегка надавливает на его бедро, и Фрэнк безвольно переворачивается. Его ноги разъезжаются в стороны; он слишком устал, чтобы держать их вместе, если только Джерард напрямую не попросит его об этом. Лицо Джерарда ненадолго нависает над лицом Фрэнка, и Джерард оставляет долгий нежный поцелуй на его губах. Фрэнк хнычет в его губы, тело сотрясает болезненная дрожь. — Джи, — умоляет он, не трогая себя, ничего не требуя, не нарушая правил, но желая. — Всё хорошо, — воркует Джерард, усаживаясь. Он вытирает лицо Фрэнка, размазывая слезы, слюни, пот и сопли по его шее. После этого он мягко пробегает руками по внутренней поверхности разведенных бедер Фрэнка и соединяет пальцы, нажимая на плаг, который всё ещё находится в заднице Фрэнка. Это больше не причиняет боль, это просто приятно, твердо и правильно, будто там ему самое место. Взгляд Фрэнка падает на стояк Джерарда, его член снова возвышается между ног. Он хочет снова довести Джерарда до оргазма, и на этот раз он хочет увидеть это. — Хэй, — ласково шепчет Джерард, щёлкая пальцами, возвращая внимание Фрэнка на своё лицо. — Ты такой молодец. — Молодец, — повторяет Фрэнк так, будто это единственное, что имеет значение. Он ведет себя так хорошо ради Джерарда, дает ему то, что он хочет, остается с ним, даже несмотря на то, что это слишком, слишком, даже несмотря на то, что у него кружится голова, он вымотанный и под кайфом. — Подними ноги, — велит Джерард. — Руками, не ладонями. Фрэнк устраивает локти под коленями и широко разводит ноги. Джерард пробегает взглядом по его торсу, набухшему члену и плагу, удерживающему его открытым. Он подкладывает две подушки под задницу Фрэнка, наклоняя его таз так, что ноги практически прижимаются к груди без его собственных усилий. — Посмотри на себя, — повторяет он. Фрэнк предпочитает не думать о том, как он выглядит. Раскрасневшийся, мокрый, выебанный и под кайфом. Так открыто предлагающий себя, как ягненок на убой. Он наблюдает за тем, как Джерард берет с прикроватной тумбочки пару черных латексных перчаток. Он осторожно, методично надевает их, растягивая латекс, пока он не будет плотно облегать его пальцы. Он берет контейнер с попперсами — Фрэнк не помнит, чтобы Джерард вообще его забирал, но его память затуманена — и отдает обратно Фрэнку. Фрэнк с огромными усилиями прижимает его к груди. Его руки такие тяжелые, изможденные, онемевшие. Джерард берется за основание плага и встречается взглядом с Фрэнком. Кивает — и Фрэнк с благодарностью принимает ещё дозу. Плаг покидает его тело и вызывает волну боли, исходящую от торса и переходящую в ноги. Сразу же после этого Джерард помещает руку в перчатке между его ног и надавливает на него, экспериментируя. Давление сильное, и пальцы Джерарда направлены слегка вверх, и охххблять. Он наклоняет голову вбок и смотрит на Джерарда, который работает над тем, чтобы расслабить его. Одна его рука покоится на животе Фрэнка, другая движется в нём. Бицепсы Джерарда напрягаются во время его движений, со лба стекают капельки пота. В комнате, должно быть, тысяча градусов. Джерард настолько прекрасный, что вызывает у Фрэнка головокружение. Джерард останавливается, чтобы добавить больше смазки. Он потирает руки, распределяя её по ладоням и запястьям. Соединяет ладони в молитвенном жесте и погружает их в отверстие Фрэнка. Медленно поворачивает руки. Давление между ними — каждая его волна — расслабляет мышцы. Фрэнк ничего не может поделать, кроме как двигаться навстречу, желая большего. Когда Джерард поднимает голову и встречается с Фрэнком взглядом, его движения замедляются. — Посмотри на себя, — нежно говорит он, но что-то грубое появляется на его лице, когда он произносит это. Весь воздух вылетает из легких Фрэнка за один только выдох. — Принимаешь это как жадная маленькая сучка. Он знал, что этот момент настанет, он сам прямо попросил Джерарда об этом, если тот посчитает нужным, но, несмотря на это, резкий, внезапный стыд и ужас захватывают его. Та толика контроля, которая оставалась у него до этих пор, исчезает. Он полностью во власти Джерарда. Ягненок на бойне. Джерард кусает губы, ухмыляясь, пока медленно сжимает руки в кулаки внутри него. Фрэнк хочет плакать от каждого скольжения пальцев Джерарда. — Сколько раз ты очищал себя для меня? Щеки Фрэнка горят от воспоминаний о теплой мыльной воде, которой он наполнял себя и которую выпускал, пока Джерард убивал зомби на своём компьютере. — Три. — Тебе понравилось? Фрэнк тяжело сглатывает. — Да. — Может, тебе стоит позволить мне посмотреть на это в следующий раз. Фрэнк активно качает головой, в ужасе от этих слов. Это звучит как то самое долбанутое дерьмо, которое Джерард может избрать в качестве наказания. Он никогда, ни за что на свете не хочет сделать что-то такое, чем может заслужить это. Джерард ухмыляется, очевидно удивленный тем, что нашёл точку, на которую может надавить. — Ты все ещё извиваешься в моих руках, как сучка, и если бы я не знал тебя, я бы подумал, что ты хочешь, чтобы я посмотрел на это. Фрэнк дышит через нос, крепче сжимая челюсти. Джерард флиртует на грани нормального и ненормального, и Фрэнк находится практически в истерике, будучи на пороге полного унижения. — Что подумали бы люди, если бы увидели, как ты насаживаешься задницей на мой кулак? Член Фрэнка дергается, и он понимает, что снова твердый. Что он хочет большего, хочет, чтобы Джерард называл его жалкой сучкой и говорил, какая же он на самом деле блядская шлюха, раз желает этого. Хочет, чтобы Джерард помочился на него и выбил из него все дерьмо, и оставил его одного на полу в синяках. Джерард давит на него. — Ну же, как ты думаешь, что подумали бы люди, если бы узнали о тебе всё это? Фрэнк закрывает глаза, его щеки горят от стыда. — Посмотри на меня. Не притворяйся, что этого не происходит. Может, мне стоит рассказать всем, как ты любишь, чтобы я делал это с тобой. Как ты позволяешь мне шлепать тебя и одевать в милые юбки, и засовывать в тебя всё, что я захочу. Как ты умоляешь меня об этом. Фрэнк открывает глаза и беспомощно глядит на Джерарда. Он, блять, снова такой твердый. — Что бы они сказали, Фрэнки? Фрэнка трясет, но он должен быть хорошим. — Что я грязная, жадная, чертовски извращенная шлюха, — выдыхает он. — Для тебя. Джерард выглядит очень, очень, очень удовлетворенным. Это ломает Фрэнка, это снова заставило бы его плакать, если бы он уже не плакал. Он хочет, чтобы его вырвало, он хочет потерять сознание, или он хочет, чтобы с ним случилась какая-то жалкая комбинация того и другого. — Вдохни, — выплевывает Джерард, и Фрэнк пододвигает к себе контейнер. Сквозь головокружение и туман он чувствует, как в один момент кулак Джерарда скользит внутрь, словно удар в живот. Другая его рука плотно обернута вокруг члена Фрэнка, его большой палец проезжается по отверстию. Чувств слишком много. — Всё хорошо? — спрашивает он. Фрэнк выдыхает бессмысленное, хриплое, отчаянное, истощенное, выразительное «Да». Он, блять, чувствует сердцебиение в своей заднице. — Дыши, детка, — воркует Джерард, его рука медленно движется на члене Фрэнка. — Ты такой молодец. Фрэнк чувствует себя болезненно уязвимым, беззащитным, растерзанным, как будто он балансирует на грани полного разрушения, и Джерард — единственный, кто удерживает его. — Я так горжусь тобой, — с благоговением говорит Джерард, его взгляд мягкий, внимательный, одобрительный. — Просто дыши пока, ничего большего. И Фрэнк тяжело дышит, пока Джерард медленно поглаживает его. В течение головокружительно долгого времени тело Фрэнка подрагивает — должно быть, от рыданий. — Можешь кончить для меня? — в конце концов спрашивает Джерард, тут же поворачивая кулак, и тело Фрэнка вновь сотрясается, как от электрического разряда. — Как думаешь, сможешь прокатиться на моем кулаке? — Да, блять, да, пожалуйста. Джерард помогает ему осторожно перевернуться на бок, а затем встать на четвереньки. Его кулак внутри всё это время. Ноги Фрэнка будто налиты свинцом. Он рвано выдыхает. Всё движется будто в замедленной съемке. Он начинает ритмично сжиматься вокруг кулака Джерарда, насаживаясь на него медленными, дрожащими толчками. Джерард держит одну руку вокруг его торса, поддерживая его, пока Фрэнк опускается на кулак. Мышцы бедер горят, а давление в тазе почти невозможно терпеть. Его член набухший и супер-чувствительный. — Давай, — мурлычет Джерард у его спины. — Кончи. Фрэнк опускает руку к своим яйцам, туда, где кулак Джерарда входит в него. Он нежно пробегает пальцами по запястью Джерарда. Собирает немного смазки и размазывает её по собственному члену. — Блять, — задыхаясь, стонет он. — Джи. — Ты так близок, давай. Я держу тебя. Фрэнк продолжает насаживаться на него короткими, жалкими движениями, его ладонь движется на члене, пока он старается оставаться в вертикальном положении. — Блять, — стонет он снова. — Блять, Джи, блять. — Я держу тебя. Он задолго чувствует, как что-то поднимается внутри него, снизу, из темноты живота. Когда оно наконец обрушивается на него, удовольствие напополам с болью полностью ослепляют, и он болезненно дергается между рукой на своем члене и кулаком в заднице. Это ощущается скорее как судорога, чем оргазм, боль и удовольствие так спутаны, что он не может сказать, хорошо ему или нет, — только что это чертово облегчение. Он чувствует себя опустошенным, истощенным, выдохшимся. Он совершенно, абсолютно, чертовски влюблен. — Джи, Джи, — выкрикивает он, безвольно прижимаясь к нему. Он чувствует твердый член Джерарда у своего бедра. Он слабо прижимается к нему, умоляя одним только телом. Джерард двигает кулаком внутри него, вызывая искры гиперчувствительности. Фрэнк запоздало понимает, что он готовится вытащить кулак. — Нет, — тут же говорит он, сжимая запястье Джерарда и удерживая его. — Останься во мне. Останься. Позволь мне почувствовать твой член, растяни меня ещё. Трахни меня. Джерард резко выдыхает. — Ни за что, Фрэнки. — Пожалуйста. Я смогу принять его. Я выдержу, обещаю. Позволь помочь тебе. Позволь мне заставить тебя кончить, позволь мне почувствовать твой вкус, позволь мне, пожалуйста. — Ты не… — Я просил тебя обкончать меня, ты кончил только один раз. Я хочу большего. Пожалуйста. В глубине души он понимает, что ведет себя несоответствующе, что он переходит границы, начиная что-то требовать. Понимает, что ему должно быть стыдно за то, насколько отчаянно и жадно он себя ведет, но ему нужно позаботиться о Джерарде, нужно вернуть то, что Джерард дал ему. — Пожалуйста. Зеленый, зеленый. Пожалуйста. Позволь мне заставить тебя кончить. Мне нужно больше. — Фрэнки… — Больше, папочка, сэр, я сделаю что угодно, пожалуйста, что угодно, зеленый. Останься во мне. Джерард прижимается к Фрэнку насколько возможно, учитывая кулак в его заднице. Фрэнк отпускает его запястье, чтобы собрать больше смазки. Он тянется к члену Джерарда, толстому, тяжелому, к которому хочется прикоснуться. Шея Фрэнка изгибается под таким углом, что это причиняет боль, его лицо вжато в матрас, и он едва ли может дышать, но ему нужно это, нужно сделать Джерарду приятно. Он оборачивает скользкую руку вокруг него и толком ничего не может сделать, кроме как поворачивать запястье вокруг головки, пока Джерард толкается в его кулак, но ему нужно это, нужно, нужно. Джерард кончает с задушенным криком, и Фрэнк тут же подносит руку к своему рту, жадно слизывая жидкость с неё. — Гребаный фрик, — с обожанием говорит Джерард, смеясь. — Ещё вдохнёшь или справишься сам? — Я сам, — слабо бормочет Фрэнк сквозь собственные пальцы, выдохшийся и удовлетворенный. — Глубокий вдох. Фрэнк подчиняется, позволяя всему напряжению в теле растаять вместе с этим вдохом. Он чувствует, как кулак Джерарда предварительно двигается в нём. Внезапно он чувствует себя измученным, вымотанным, уставшим. Он просто хочет, чтобы Джерард вышел из него. — Глубокий вдох, — снова говорит Джерард. Фрэнк собирает все остатки сил, которые у него ещё есть, и кулак Джерард выходит из него с громким хлюпающим звуком. Фрэнк сразу же чувствует себя покинутым, дезориентированным и облегченным. Джерард прижимает его к своей груди и оборачивает руки вокруг его талии. — Всё хорошо? — спрашивает он, и Фрэнк стонет неразборчивое «Да», укладывая голову на его плечо. Джерард осыпает его лицо сладкими, решительными поцелуями. — Дерьмо, Джи, — вдруг смеется Фрэнк, переполненный усталостью, эйфорией и восхищением. — Ты так хорошо справился, — шепчет Джерард, снова целуя его лицо. Он быстро убирает полотенца с постели и аккуратно укладывает Фрэнка на чистые простыни. Он дает ему подушку, чтобы Фрэнк мог опереться на неё. Проводит мокрым полотенцем по внутренней стороне его бедер, по его яйцам и нежно — по его использованному отверстию. Затем ещё одним полотенцем вытирает его насухо. Натягивает чистые боксеры на его дрожащие ноги. Одеяло укрывает его плечи, окутывает его. Когда Джерард заканчивает приводить его в порядок, он садится рядом с изголовьем и тянет Фрэнка в свои объятия. Он заставляет его выпить полбутылки воды и кладет несколько конфет в его рот. Фрэнк с благодарностью принимает их и тяжело опирается на грудь Джерарда. Некоторое время — минуты или часы — стоит тишина. Сложно сказать, сколько проходит времени. Когда Фрэнк снова встречается с Джерардом взглядом, тот шепчет: — Голова болит? — Нет, — Фрэнк прижимается щекой к ладони Джерарда. — Спасибо тебе. — Ты был таким хорошим для меня, — говорит Джерард, в его глазах гордость и обожание. — Там Спанчбоб по телеку. Фрэнк медленно моргает, склоняя голову для поцелуя. — Спанчбоб. — Спанчбоб, — повторяет Джерард, улыбаясь в поцелуй. — Постарайся уснуть.