Бесполезное занятие

Школа — бесполезное занятие. Наверное, только глупый человек мог думать иначе. В школе ты днями напролёт сидишь, зубря нудные, ничему толковому не учащие учебники, выслушиваешь визгливые претензии уставших учителей, а жизнь тем временем проносится мимо, как резвый марлин из романа Хэмингуэя. Эдварду Пирсу такой расклад никогда не нравился, и поэтому с недавних пор он предпочитает не посещать школу вовсе. В конце концов, за угрюмыми стенами учебного заведения так много интересного. Например, это озеро. Одинокое, всеми забытое озеро. Здесь чувствуешь себя как никогда свободным: ни одной живой души на много миль, лишь камыши, кувшинки да печально покачивающаяся от ветра ива. Порой кажется, что даже лягушки боятся заплывать в холод здешней воды. Чистая гармония одиночества. Эдвард любит это место, потому что оно только его. Потому что здесь ему думается, будто во всём мире существуют только двое: он и ива. Эдвард соскакивает с велосипеда, едва видит серебряный блеск воды вдалеке. Бросает велосипед и бежит, руками раздвигая заросли травы, как китобойный корабль морские волны. Ветки хрустят под ногами, ветер обдувает лицо. Юный Пирс прячется от него под гладким камнем, поджигает самокрутку и с наслаждением делает первую затяжку. Курение - тоже своего рода свобода. Вызов. Взрослые много курят, а Эдварду очень хочется быть взрослым, пусть даже первые свои сигареты он выкуривал с плохо скрываемым отвращением и слезящимися от дыма глазами. Упоительную тишину озера вдруг разрывает шум. Инородный, неуместный: шелест чьих-то шагов. Пирс вздрагивает, готовый к дикому зверю, к деревенским хулиганам, к недовольной матери, готовый ко всему, кроме... — Привет. Эдвард не успевает толком осознать, когда именно этот мальчишка оказался перед самым его носом. Худощавый, нескладный, в совершенно идиотских школьных шортиках и чёрных гольфах, он кажется лишним элементом в идеальной картине одиночества Эдварда Пирса. Пирс недоумённо смотрит на это недоразумение, инстинктивно выдавая неловкое: — Привет. — Я думал, здесь никого нет. — Ты ошибся. Эдвард отвечает, наверное, слишком резко, но лишь с досады: его тайное логово рассекретили, и тупые раздражающие люди нашли его даже здесь. Больше Пирс ничего не говорит, исподлобья глядя на незваного гостя, и тот тоже не спешит продолжать диалог. Молчание затягивается. Пацан продолжает стоять, с интересом рассматривая его и то и дело перекатываясь с пятки на носок. Эдвард заглядывает ему за спину и видит, что тот тащит за собой огромную рыбацкую сеть, уже успевшую поймать в себя кучу листьев и прочего мусора. Пирс неловко кашляет. — А... ты чего тут? Пацан встряхивается, словно очнувшись от глубоких раздумий, и почему-то пытается лучше спрятать сеть у себя за спиной. — Ничего. — Да ладно загонять. —Фыркает Эдвард. — Вижу же сеть. Если ты собрался ловить рыбу, то спешу тебя огорчить: её тут нет. Тут вообще никого живого нет, кроме нас с тобой. — Я не рыбу ловить пришел. — Уязвлённо говорит пацан, ковыряя землю носком аккуратного лакированного ботиночка. — Я русалок ищу. Пирс давится — то ли дымом, то ли смехом. — Кого?! — Он тушит самокрутку о землю и пружинисто вскакивает на ноги. Пацан определённо младше, но при этом оказался немного выше него, и Эдвард незаметно приосанивается, чтобы разница почти не ощущалась. —Вот уж точно идиотское занятие! Русалок не существует, шкет. Всем известно, что это всё глупые сказки для детей. — А вот и нет! — Взвивается мальчишка. В больших и каких-то печальных зелёных глазах загорается странный огонёк. — Это ты глупый, а русалки самые настоящие! Я... я сны вижу, а мои сны никогда не врут. — Ну, — Присвистывает Эдвард, — если русалки ночью снятся, то тут тебе не сеть нужна, а правая рука. Смекаешь? Пацан задыхается от возмущения, а Эдвард ржёт, примирительно вскинув ладони: — Ладно, ладно, не лютуй. Я просто пошутил. Ну серьёзно, какие русалки у нас здесь? — Самые обычные, с хвостами! — Огрызается шкет. — Если не веришь, я тебе сейчас всё докажу. И лезет, дурак, в воду в этих своих шортиках и идеально выглаженной, на все пуговицы застёгнутой рубашонке. У Эдварда глаза на лоб так и полезли. — Эй, ты что, дурной?! Там дно скользкое! Пирс торопливо сбрасывает свой школьный пиджак и кидается вслед за пацаном. Вода холодом сковывает ноги, и Эдвард едва сдерживается от самых грязных ругательств, когда хватает своего нового знакомого за запястье и тянет к берегу. Тот вырывается, упрямо силясь доказать Пирсу его неправоту. В этот же момент Эдвард чувствует, как что-то холодное и склизкое касается его ноги, будто собака лизнула. Разумеется, он пугается до чертиков. Разумеется, он неудачно дёргается и ногами запутывается в сети. — Твою мать, я плавать не брлбллб!!... Дальнейшие слова теряются в неразборчивом бульканье и барахтанье, когда чернявая голова Пирса скрывается под водой. Лёгкие горят, рот наполняется водой и илом, и Эдвард никак не может противиться сгущающейся вокруг гудящей тьме. На секунду ему кажется, что из бездонной мглы озера к нему тянутся страшные, уродливые щупальца дьявола, желающие утащить его ещё глубже, глубже, к страшной и неминуемой смерти... Впрочем, умереть ему не дают. Эдвард не помнит, в какой момент чужие руки вцепляются в его плечи и уверенно тянут на поверхность, не помнит давление на груди и то, как спасительными глотками воздух врывается в лёгкие. Когда он приходит в себя, то первым делом видит над собой обеспокоенное худое лицо, безмолвно шевелящее губами. Слова доходят до него не сразу. —...всем с катушек съехал! Ещё и сеть мою угробил! А если б ты помер?! Вместе с чужим голосом до него добирается и пронизывающий до костей холод. Эдвард хочет что-то ответить, но опасается, как бы бешено стучащими зубами не откусить себе язык. Пацан быстро всё понимает, стягивает с себя куртку и закутывает Пирса в неё — помогает мало, но и на том спасибо. У самого шкета волосы и одежда такие же мокрые, но он каким-то чудом держится. — Спасатель чёртов. Это ж надо, испугаться какого-то малька! — Бурчит пацан себе под нос, поднимаясь и отыскивая в траве велосипед. — Где это видано вообще, чтоб спасателей самих спасать надо было. Он помогает Эдварду подняться, сам залезает на велосипед и Пирса усаживает сзади. Эдвард всё-таки спрашивает: — З-з-з-зачем? — Затем, что мы оба мокрые с ног до головы, а ты вообще еле живой. —- Закатывает глаза пацан. Велосипед мчится по зарослям, и когда он с грохотом подскакивает на кочках, Эдварду приходится цепляться за талию своего странного знакомого, чтобы не свалиться. — Я тут недалеко живу. Мама на работе, а отец в море ушёл, так что можешь ничего не бояться. А тебе надо отогреться и переодеться. Эдвард не возражает и лишь стыдливо поджимает губы. Озеро всё отдаляется, и никто из них не замечает, как из воды на секунду показывается изящный длинный хвост. У себя дома пацан заваривает ему горячий чай, приносит одежду и плед. Его рубашки слегка малы Эдварду в плечах, но он благодарен и этому. — С-слушай, а тебя как зовут-то? — Чарльз Рид. А тебя? — Я Эдвард Пирс. — Ну, приятно познакомиться, что ли. — Да, и... спасибо за то, что вытащил из воды. Если бы не ты, я бы уже плавал там кверху пузом. Уши Чарльза стремительно алеют, но он не подаёт виду, что слова Пирса его смутили. — Да не за что. Ты ж не виноват, что родился тупицей. Спустя некоторое время Эдварду становится намного лучше, и у них завязывается диалог. Чарльз рассказывает о том, какие удивительные морские сны снятся ему каждую ночь, а Эдвард, в свою очередь, делится историями с рыбацкого судна, на котором подрабатывал прошлым летом. С Чарльзом легко. Так же, как было раньше на озере. — Слушай, — Говорит Эдвард, задумчиво жуя печенье в форме рыбок, — если ты говоришь, что учишься в моей школе, то почему я тебя никогда не видел? — У меня к тебе тот же вопрос. — Фыркает Чарльз. — Я учусь там уже год и ни разу тебя не видел. Помню только, как старшеклассники говорили за какого-то Эдварда, но не знаю уж, про тебя или нет. — А ты что же, на все занятия ходишь, что ли? — Конечно. А ты, как я понимаю, нет? Пирс пожимает плечами. Пирс думает, что, наверное, завтра всё таки сходит на пару уроков. Так, ради интереса.