Топим

Город утопал в ленивой и тягучей дрёме, люди нехотя сидели по домам, некоторые так же нехотя выходили на улицу. Гадкая осень подняла в воздух влагу, дышалось тяжело, листья под обувью скрипели, гнили. Река на окраине города воняла мерзко, чистой не была, но текла спокойно и размеренно, нугой, как нугой тянулось время по утрам в этом городе. Город гнилью дышал, город-паразит на теле матушки-страны, страны-паразита на лике матушки-Земли. Город паразитировал собою, обтекал по оболочке фаршом из собственных составляющих и понукал собственных паразитов этой грязью. Люди-паразиты грязью не раскаивались, они ненавидели себя и в вязкой реке на окраине города утрами топились, надышавшись ее парами. Река — набор всего самого мерзкого, что было в городе. Река, в которой тонули люди, тонула в трупах. Противные-противные люди, завистники, далекие от бога. Солнышко потухло этим засушливым октябрем в море, а паразиты города надеются сравнятся с главной небесной лампочкой в этом. Человек падает в тухлую воду, дышит кишками рыбы, пластиковыми пакетами, ватными дисками, дышит тухлой водой. Раскладывает себя на составляющие, чтобы и вода разложила потом. Чтобы черви пожрали такого противного, чтобы землицей стать, пропитать воду в этой реке двумя бутылками пива. О воду разбивается кривое красное лицо, вода разбивается, разбивается маленький ненужный никому человек и крутится своими же осколками по своей орбите. Накрывала паника, болело все тело, не хватало воздуха. Вода затекала в легкие. Тягучая река, спокойная, как нуга в дешевых и дорогих шоколадках. Как мысли и время утренние. Ты стал королем реки, как любой другой труп реки. Человек-паразит в нутре города, тело-паразит в жилах матушки-земли. Мы утопаем в реке затхлого города утрами, ты утопаешь минут десять уже, тараканишко, хочешь жить и не можешь, делишься дыханием с водой. Вода жмет сердце, денег на лечение — ни-ни. Мы тонем вместе.