Молодость

      Джордж тёплый, почти горячий, как провинившийся щенок. Ему было чего стыдиться — на обожжённом смущением лице чуть ниже правого глаза болезненно расцвела новая ссадина.       Вашингтон не поднимал глаз, только тихо сопел скрывая лицо в тяжелых складках плаща гостя. Слова были не нужны — всё было очевидно.       Хэйтем хмурится, ждёт. Мимолетно осторожно запускает тонкие пальцы в волосы Джорджа, массирует.       — Опять? — вопрос застывает в воздухе, давит.       — Это моя вина, — Вашингтон поднимает голову, но отводит взгляд.       — Тебе нужно стать таким, как твой брат — он не позволяет себе подобного, — справедливое замечание.       — У меня никогда не получится, — Джордж трёт грязную щеку ладонью.       — Что не получится? —  дразнит Кенуэй, поймав подбородок Вашингтона.       — Всё, — Джордж подбирает ноги, — Если переговоры вел другой — всё закончилось иначе, — он всхлипывает, опустив лицо, прячет его в коленях.       — Все ошибаются. Они забудут про твой дневник, — тихо замечает Хэйтем, последние слова он произносит тихо, словно, торопливо переступая их.       — Нет, — бормочет Вашингтон.       — Все ошибаются — не сейчас, но, однажды, придет время, когда великие допустят промах, — Кенуэй неосознанно передразнивает своего наставника.       — Даже Лоуренс? — Джордж склоняется, тепло припадает щекой к чужому плечу.       — И он тоже, — снисходительно повторяет Хэйтем.       Вашингтон больше не отвечает, думает прикрыв глаза.       Кенуэй не торопит его — ждет, изучающе гладит, водит по коже, останавливается на пустой цепочке. На мгновение ему кажется, что, если он потянет, то вытянет кольцо — серебряное с алым крестом.       — Я стану лучше, — Джорждж резко до царапин ловит запястье Хэйтема.       — Тогда буду ждать встречи с полковником Вашингтоном, — Кенуэй чувствует тревогу. Что-то в глубине души подсказывает ему, что след, оставленный переговорами с французами слишком глубок, чтобы просто затянутся коркой льда стыда.       Прежде чем он успевает подумать о том, к чему — это может привести Джордж прерывает его: «Это слишком высоко».       — Боишься упасть, — он шутит, но ему не нравится его тон.       Что-то произойдет — не сейчас.       Маленький камень — ведет за собой лавину.       Сегодня Вашингтон целует первый.

***

      Осколков привязанности достаточно, чтобы Джордж на несколько болезненных мгновений отвёл мушкет в сторону.