Отдохнём?

Новая императрица Внешнего мира расхаживала по пустому тронному залу, переодически вздыхая и останавливаясь, словно в её голову пришла толковая идея, но через миг уже опять давала круг за кругом. На лице полутаркатанки присутствовало задумчивое, углублённое в мысли выражение. Да, её жизнь с той поры становления императрицей резко поменялась – разборки с повстанцами, внешняя и внутренняя политика, война – уж чем, а этих дел у Милины было предостаточно. Врагов у неё было больше, чем союзников, чем её правление было ещё тяжелее. Из союзников у неё остались лишь Рейн, Таня и ещё некоторые, а также таркатаны, но разве это равня армии ош-текков, эденийцев и многих внешнемирцев? Естественно, нет, и проблема эта межвселенского масштаба. — О чём задумались, моя императрица? — лукаво, наигранно уважительно спросила вошедшая в тронный зал Таня, хитро и льстиво оглядываясь. Лицо Милины заметно исказилось в убийственной улыбке, а взгляд повеселел. Резко обернувшись в сторону широкой двери, об косяк которой опиралась дочь эденийского посла, она тихо, но заманчиво проговорила: — Как же не о государстве, Таня. Тупые ош-текки и их не менее умный генерал меня уже выводят из себя. Нужно что-нибудь разработать против ублюдков, чтобы не крутились под ногами. Таня сжала губы, и прошла в центр зала, стуча высокими сапогами по мраморному полу. Волосы у неё были длинные, чёрные и прямые, до пояса её короткого жёлто-чёрного платья, но хоть и ветра в замкнутом пространстве, естественно, не было, её локоны развевались, скорее всего, от быстроты её шага. Взгляд Тани издали казался равнодушным и бесчувственным, но если присмотреться и узнать её поближе, то будет ясно, что это совсем не так - девушка она не такая уж и холодная, но спокойная. — Но не проще ли немного отдохнуть? Ну, хотя бы на час... На эти слова у Милины произошла положительная реакция. Она ещё шире улыбнулась, и это было отлично видно даже через маску, натянутую на нижнюю половину лица, виднелось даже, как выпирают длинные острые, как бритва, таркатанские зубы. — А ведь неплохая идея, Таня. Пожалуй, отвлекёмся от государственных проблем вместе на час-два. — Сказала та, сделав акцент на слове «вместе». Таня сверкнула глазами, словно покрытыми белой дымкой, и посмотрела Милине в лицо. Оно было безумным и, на данный момент, повеселевшим, но Тане такое выражение лица было привычным, и даже несколько симпатичным, всё же, она знает полутаркатанку далеко не первый месяц и даже не год. Но всё же эденийка нашла в её лице что-то странное и похотливое, Таня настороженно подумала о том, какое намерение имеет на неё императрица, а ведь мало ли что она придумает! Милина искренне посмотрела Тане в глаза, с презрением стянула с себя маску и резко отбросила в сторону, после чего обхватила её руками за талию и со страстью впилась в её губы. Эденийка такого совсем не ожидала, и, подчиняясь рефлексу, в первую секунду хотела вырваться из объятий императрицы, но та лишь крепче прижала её к себе. Таня и не сопротивляется, а полностью поддаётся Милине, будто являясь её личной игрушкой. Губы у Милины немного потрескавшиеся и обветренные, но сладкие. Таня даже в жизни бы не догадалась, что это была полутаркатанка - она целовала её так страстно и нежно, что эденийка забыла о существовании таркатанских зубов, растущих по бокам и способных дробить кости. После 6 секунд долгого поцелуя Милина неохотно отпрянула от губ подруги. Таня, в свою очередь, очень смутилась. — Милина, я думаю, что это неправильно, так не должно было случиться, это моя вина... — Ты ни в чём не виновата, — ответила Милина Канум, — а я просто стараюсь доставить нам обеим, особенно тебе, удовольствие. Эденийка лишь промолчала, а полутаркатанка припала губами к её шее, кожа на которой была нежной и смуглой, и аккуратно провела языком вдоль, на что Таня тихо вскрикнула - всё же страх о таркатанской пасти, которая способна разорвать её глотку, давал о себе знать. «Не беспокойся так» — прошептала Милина, и лизнула мочку уха. Да, Таня любит Милину, но только как лучшую подругу, так как однополая любовь считалась в Эдении недопустимым и великим позором. Но поскольку сегодня Эдения далеко не процветает, и законы давно устарели, все древние протесты посланы к чёрту. Дочь эденийского посла не выдерживает, и вовлекает в поцелуй внешнемирскую Канум, обвевая руками её шею, и опускаясь всё ниже, к талии и прижимая её тело к своему. Милина отрывисто и громко простонала ей в губы – ей явно начало нравится такое положение. Неохотно, полутаркатанка отстранилась от опухших от поцелуев, уст Тани, поволокла к трону и велела сесть. Таня покорно выполнила указание, а Канум снова к ней приблизилась, и, глядя в глаза, села у её ног. Ещё секунда – и короткое платье эденийки полетело на пол, и та осталась лишь в тонком нижнем белье, мало что скрывающем. Милина окинула взглядом её фигуру -- тонкая талия, грудь - не маленькая и не большая, гитарные изгибы бёдер, стройные ноги -- телосложение Тани было практически идеальным. Милина не стала медлить, и ловкими пальцами расстегнула бретельки лифчика, открыв своему взгляду упругую грудь, и тут же стянула с неё бежевые стринги, оставив Таню в одних сапогах – их императрица решила не снимать с подруги, а теперь уже и любовницы. Милина Канум мягко целует Таню, опускаясь к шее и покрывая её поцелуями, оставляя мокрые следы. Эденийка толком ничего не соображала, но знала одно: сейчас ей больше всего хочется отдасться своей императрице, она сильно возбуждена этой девушкой. Таня наблюдала за действиями полутаркатанки с удовольствием и сладко, но очень тихо стонала, так что сама Милина этого не слышала - она уже работала с её грудью. Императрица массировала одну грудь, иногда припадая губами к тёмно-коричневым соскам, то аккуратно обводя языком. Самой Тане это очень нравилось, это Милина поняла, когда услышала резкий и громкий отрывистый стон, издатый эденийкой. Благодаря этому полутаркатанка могла знать, что нужно довести дело до конца. Милина расцеловывала плоский живот любовницы, дорожка мокрых следов тянулась от лица уже до самого низа туловища. Выражение лица у Канум было довольным и в то же время безумным, но несмотря на типичное для неё выражение, удовлетворяла она свою подругу очень нежно и аккуратно, стараясь даже не касаться хоть одним из острейших зубов поверхности тела Тани. Сама же Таня уже не так сильно пугалась таркатанской пасти, но зато позже она не на шутку испугалась. Пасть полутаркатанки уже приближалась к промежности эденийки, которая уже была насквозь мокрая от находящей на Таню, волны возбуждения. — Ты готова? — нетерпеливо спросила Милина, готовясь сделать что-то, что эденийке, вероятно, очень понравится. Таня пребывала в страхе. Да, она знала, что и к чему клонит сейчас императрица, но никогда ничего подобного с ней не случалось, ведь даже спустя немало сотен лет, дочь посла Эдении оставалась никем не тронутой. Но сейчас Таня безумно страшилась этой таркатанской пасти, пусть и хорошо знакомой, Милины, которая может причинить ей ужасающую боль, даже прикоснувшись зубом к нежной кожице. С другой же стороны, что будет, если она откажет? Как ясно, полутаркатанка может сделать и хуже – Таня сама в этом убедилась, когда она ещё помогала Милине взять контроль над Внешним царством, видя, как полутаркатанка казнит мятежников, отказывающих ей служить. Невзначай, так, легко подумав, Таня всё же решилась не отказать императрице в своём «удовлетворении». — Да, — тихо проронила эденийка. Пасть Милины, способная дробить черепа, приблизилась к девственной промежности. Таня, в ожидании боли, прикрыла глаза, но услышала тихий, но сладкий голос, исток которого находился рядом с её ногами. — Ты всё ещё девственница? — удивилась полутаркатанка, на её вопрос эденийка ответила слабым кивком головы. Действительно, Милина за свою сравнительно ещё недолгую жизнь повидала немало оргий с голыми женщинами, и могла определить, кто уже не девственный, а кто не познал последствий плотских утех. Милина аккуратно провела языком по её небольшим половым губам, кончиком коснувшись клитора. Таня, на удивление, не почувствовала никакой боли, но ощутила нечто приятное, оставляющее что-то жгучее и желаемое внизу живота. А всё дело было в аккуратности и любви полутаркатанки... Из Тани вырвался густой и громкий стон, от которого Канум даже вздрогнула - уж чего, а такой импульсивной реакции новой любовницы она не ожидала. — Бесстыдница, — умиляясь, сказала Милина, и проникла языком уже между створками половых губ, касаясь девственной, сочившейся щели. Нутро эденийки сжималось от желания, и полутаркатанка вставила язык внутрь своей верной подруги. Внутри девушки было тепло и узко, чем Милина, как раз таки и наслаждалась, и стала проникать глубже. От Тани уже совсем ушёл тот страх, его заменило безумное удовольствие, и о нём она чётко давала знать, издавая сладкие, тихие стоны. Канум с удовольствием ласкала языком стенки влагалища, пробуя на вкус прозрачную смазку, так и сочащуюся из эденийки, и дочь посла чувствовала неимоверное удовлетворение, а с лица не сходило экстазное выражение. Полутаркатанка слышала более громкие стоны каждый раз, когда погружалась глубоко, и точно знала, что Тане это очень и очень нравится. Через минуты три - четыре эденийка бурно кончила, и прозрачная жидкость оказалась в большинстве во рту Милины, та её, естественно, проглотила. Это был первый раз обеих девушек, которые, до этой поры, были никем не тронуты. На лицах обеих присутствовала усталость и лёгкая улыбка. Отдышавшись, Милина сама одела на уставшую и ничего не соображающую Таню, нижнее бельё и платье, и села на колени эденийки. Та посмотрела на неё с чувством довольствия. — Знаешь... ты... прости за это. — За что? — не поняла Милина. — За то, что ворвалась и возможно, исказила твою жизнь. — Таня робко опустила уставшие глаза. — Тут незачем извиняться. Потому что я люблю тебя только одну. Таню очень растрогали эти слова, и она обняла императрицу, а та приобняла её в ответ и поцеловала в губы. Сидя в таком положении, обе удовлетворённые девушки провалились в царство Морфея.