The Hope

      — Я... — Дазай хотел оповестить о своем возвращении, но резко замолчал.       Он стал принюхиваться. Чужой запах чувствовался повсюду, будто, пока его не было, в доме побывали люди. Обычно Мори старался максимально снизить появление любых запахов из-за чересчур острого обоняния юного вампира. Если бы здесь происходило нечто совсем опасное, то Мори бы сообщил об этом — их ментальная связь не изменялась на расстоянии, или Элис бы забрала его. Этого не было. Насколько он знал, дел у Мори на вечер не было запланировано, а гостей он не так часто звал. Он стремительно влетел в кабинет Мори, широко распахнув двери.       — Это дитё ты тоже не обращал? — высокий мужчина с серебряными волосами и серыми глазами строго смотрел на Мори и свирепо вопрошал. Ярость сквозила, отчего хотелось укрыться, спрятаться. При этом хотелось бы уберечь не только себя, но и Ринтаро тоже.       Как только парень вошел в комнату, Мори тут же его притянул к себе и по-хозяйски обнял. Он буквально на секунду прикоснулся губами к макушке парня, продолжая его обнимать. Поцелуй в макушку призывал к спокойствию, а объятия гарантировали защиту.       — Тебя это так волнует? — прищурившись, спросил вампир не совсем привычным строгим голосом. При нем он старался говорить более мягким, спокойным голосом, не стремясь угрожать кому бы то ни было.       — Новообращенные не контролируют жажду крови.       Мори на мгновение задумался. Дазай переводил недоуменный взгляд с одного мужчины на другого. При этом Ринтаро был безмятежен, в то время как от его оппонента чувствовалась аура бессильной злобы. Возможно, дело было в возрасте — собеседник был младше вампира, его сердце спокойно билось, а кровь слишком быстро текла по сосудам. При этом шел лишь разговор с угрожающими нотами. По сравнению с Мори, он жил не так долго, да и не спал всего лишь пару лет и о нынешней жизни знал слишком мало.       — Дазаю почти четыреста лет, и жажду он контролирует прекрасно, — чувствуя, что самое главное не сказано, он продолжил: — Дазай, это мой старый знакомый — Фукудзава-доно. Он охотник за вампирами. К сожалению, на нашей территории есть пострадавшие, поэтому он решил, что я могу быть причастен к этому.       — Мори не пил кровь этих людей, — тут же выпалил Осаму, вырываясь из кольца рук Огая. Он одной рукой касался груди мужчины, будто отстраняя его от проблемы, а сам практически застыл в броске, показывая ряд белоснежных зубов.       — На этой территории не так много вампиров, — осадил юнца Юкичи. — И Мори-доно — первый, кто приходит на ум всем охотникам.       — Поэтому вы сразу подозреваете его?       — Он вполне мог это сделать. Слишком умен, хитер и безжалостен.       Мори, смотря в глаза оппоненту, улыбался, так что Фукудзава был готов тут же привести в действие катану. Охотник не преуменьшал способности вампира и отчетливо осознавал, кто перед ним. Время не стояло на месте, а с ним снова исчезали предосторожности и страхи.       — Нет, его кровь не менялась за последние годы, — уверенно ответил Осаму.       Фукудзава прищурился, вглядываясь в лицо парня. Столь откровенную фразу мог сказать тот, кто знает, что такое кровь, кто нарушает правила, кто не думает о последствиях. Самым странным казалось то, что обратившие вампиры только один раз заставляли своих жертв выпить свою кровь, потом жертвы должны были сами искать способ пропитания. Возникал логичный вопрос: откуда обращенный человек мог узнать, как изменялся вкус крови его хозяина?       — Откуда ты это знаешь? Может, кровь этих несчастных выпил ты? — он достал флакончик, взболтав, открыл и резко поднес его к носу молодого вампира, надеясь увидеть клыки. — Знаком запах? Кто из вас убил последнюю жертву?       От колючего запаха Дазай скривился, позеленев, а в животе неприятно заурчало, он обеими руками зажал рот. Рвотные позывы слишком участились. Мори убрал его за спину. Осаму тут же вжался носом в его позвоночник, стараясь забыть этот смрад.       — И зачем ты пытаешься отравить моего мальчика? Он ведь правду тебе говорит, состав моей крови давно не менялся, — вампир понизил голос, угрожая.       — Откуда он это знает? — вкрадчиво спросил охотник.       — Фукудзава-доно, Дазай-кун пьет лишь мою кровь, — смиренно ответил вампир, оставляя в голосе металл. На мгновение показалось, что еще чуть-чуть и он сам вцепится в чужую шею.       — Ты приучил его пить кровь?       — Только мою. К сожалению или к счастью, его организм ничего другого не воспринимает, — рычал вампир.       — Что ты с ним сделал?!       — В те времена бушевала эпидемия, и он испытал ее на себе. Последствия оказались необратимы.       — Все-таки ты превратил ребенка в вампира — это карается по закону, — Юкичи объяснял будто маленькому ребенку.       — С моего полного согласия, когда я умирал, Фукудзава-доно, — встрял в разговор Дазай из-за спины Мори. В организме была такая слабость, что хотелось повторно умереть. Звуки и запахи раздражали.       — Фукудзава-доно, мы и так через многое прошли, чтобы снова быть подвергнутыми опасностям. Я хочу, чтобы Дазай хотя бы одну жизнь смог прожить спокойно.       Фукудзава смерил их грозным взглядом. Не так давно было заключено перемирие между вампирами и охотниками, и Мори был одним из тех, кто предложил такой вариант и приложил колоссальные усилия для его подписания. Он стольких истинных представителей темного мира призвал на переговоры, что вряд ли он сразу же нарушил свое обещание. По рассказам деда, Мори Огай держал свое слово. После его возвращения вампиры притихли и работа охотников была сведена к нулю, а если кто-то решал перейти дорогу, то обычно вампиры сами решали подобные проблемы. Тот факт, что на территории были совершены нападения, от которых вампир отшучивался — ничего хорошего не несло: или он не знал об этом, или нападавшими займется кто-то из его окружения.       Внезапно в памяти промелькнула старинная история, когда несколько столетий назад люди озлобились на вампира и атаковали его убежище. Была кровопролитная война. Насколько он помнил, тогда не знали, как уничтожать тварей, и их замуровали в гробы из разных видов деревьев и похоронили или замуровали далеко друг от друга. Данные геолокации были утеряны или не записаны. После этого нападений не было и считалось, что вся нечисть была истреблена. Это мнение оказалось ошибочным, и спустя несколько десятилетий нападения возникли вновь. Тогда и стали образовываться кланы охотников. Со временем нападения на людей стали редкими, а охотники уж очень тщательно охраняли людей от вампиров. В те времена было собрано много данных, которые впоследствии были утеряны.       Если ему не изменяла память, примерно пару веков назад появился один древнейший вампир, который за короткий промежуток времени занял почетное место среди вампиров. Ходили слухи, что у него несколько жилищ, которые были разбросаны по всему свету. После признания своей власти он стал искать нечто утерянное очень давно. Поиски тщательно охранялись, и никто не мог точно сказать, что же подлежало столь пристальному вниманию. Он бросил абсолютно все силы на это, при этом продолжая делать все, чтобы вампиры не трогали людей, а люди вампиров. Какова вероятность того, что этот высокий худощавый юноша с вьющимися каштановыми волосами, карими глазами, одетый в свитер с чересчур высоким воротником и джинсы, которые ему были явно велики, мог быть тем, что искалось достаточно долгое время?       Вопрос еще состоял в том, что делать с этим парнем — Дазаем. В настоящее время создавать себе подобных было запрещено. Если кто-то уподоблялся старым традициям и обращал людей, их настигала кара: и обращающего, и обращенного. Если Мори утверждал, что этот парень был обращен задолго до соглашения, то надо ли было их обоих уничтожать? Единственный способ проверить примерный возраст — изучить анализ крови, но без оснований никто на это не пойдет. Что больше поразило — отсутствие клыков на запах крови, а он еще оставался. И очень четкий. Что не так с этим вампиром? Может, стоило взять тайм-аут и поискать информацию в старинных книгах?       — Надеюсь, вы не обманываете меня, — тяжело вздохнув, сказал охотник. — Прошу меня простить за неудобства. До свидания.       — До встречи, Фукудзава-доно, — Мори повернулся в сторону двери и нагло положил руки на Дазая.       Когда Фукудзава покинул кабинет, Дазай, сверкнув глазами, несильно ударил его по скуле кулаком. Мори недовольно потер ладонью, тихо цокнув. Парень, не теряя ни секунды, приложив силу, заставил упасть и стал избивать.       — Это ты сделал?!       Мори рассмеялся, с теплотой смотря на Дазая. Удары ему были нестрашны, но подыграть хотелось. Бессильная злость выплескивалась наружу ударами по лицу. Конечно, его мальчик имел право переживать и страх показывать подобным образом.       — То есть ты защищал меня, будучи неуверенным в своих словах?       — Ринтаро!       — Ты сам-то как чувствуешь?       Насмешливый взгляд вампира немного выводил из себя. Осаму не знал, кто такие охотники на вампиров, но если они подобны людям, которые когда-то давно разрушили их замок, то он был готов вечно сидеть дома, только чтобы подобного не повторялось.       — Твоя кровь очень вкусная, — нагло улыбнулся молодой вампир. Огай отметил заострившиеся клыки. На чужую кровь такой реакции не было. Элис когда-то пробовала дать ему свою, но попытка тоже не увенчалась успехом. Возможно, ответ крылся в том, что именно он стал донором крови при обращении.       Юный вампир уперся руками в грудь своего соперника и стал медленно водить языком по шее.       — Сомневаешься? — старший вампир медленно наклонил голову, подставляя пульсирующую вену на шее на растерзание, бережно обнимая.       — Нет. Кровь изменялась только раз, пока я б...       — Не вспоминай, — резко оборвал его на полуслове вампир, на секунду открыв глаза и наградив яростным взглядом. Они оба старались не вспоминать историю, когда их разлучили.       Дазай то лизал, то покрывал поцелуями шею, иногда прикусывая ухо. Мори аккуратно забрался руками под свитер и массажировал позвонки. Ему нравилось разминать мышцы, дарить ласку и наблюдать, как на него реагируют; хотелось искусать губы, ласкающие шею, в кровь, исцарапать когтями спину, оставляя следы зубов на шее и груди, опуститься ниже и чувствовать, как дрожит в руках юный вампир, как умирает от наслаждения и жаждет вонзить свои клыки в его, Мори, шею, и продолжает сдерживаться. Мори так нравилось раззадоривать Дазая изматывающими прикосновениями, меняя их с легких до более напористых. Почему они не встретились, будучи людьми?..       Но есть одно большое «но».       За несколько столетий его мальчик не перестал трепетно относиться к нему. Дазай был ведомым, и Мори ненавязчиво старался направить его желания и действия, позволяя делать с собой все, что ему заблагорассудится. Осаму изводил его лаской. Он столько раз прикасался к нему, что Мори сбивался со счета и не замечал, когда расстегивалась его рубашка, а воротник оказывался разорванным в клочья. Парень отстранялся буквально на секунду, чтобы позволить снять с себя колючий свитер и припасть к его впалому животу бледными губами. Мужчина целовал, прикусывал и оттягивал губами нежную кожу, спускаясь ниже. Юноша прогнулся в спине, запрокинув голову, и позволил расстегнуть на себе джинсы. Воспользовавшись заминкой, Мори едва заметным движением перевернул Дазая и навис над ним, впиваясь требовательным поцелуем в губы. Осаму позволил слегка приспустить с себя штаны и тут же искусал губы наставника в кровь, чтобы слизать ее юрким языком. Он снова оседлал бедра мужчины, продолжая то целовать, то кусать губы. Прикосновение кожи к коже сводило с ума, заставляя теряться в ощущениях. Убежденность Мори в своём статусе ведущего таяла между наслаждением близостью и настойчивостью юного вампира. Дазай опустился извилистой дорожкой поцелуев до низа живота и расстегнул ремень на брюках мужчины, за что получил сжатие собственных ягодиц в сильных руках. Парень рычал, будто на его свободу посягнули, прикусывая нежную кожу лобка. Мужчина под ним прогнулся навстречу теплым губам, парень, слабо надавливая, провел когтями по коже, забираясь ниже.       Мори менее настойчиво продолжал гладить, сжимать и массировать поясницу и ягодицы, когда в его шею вонзились два острейших клыка, которые недавно были в опасной близости от точки невозврата. Его действия на мгновение замерли, и он более мягко стал гладить по спине. Если бы их сердца бились о грудную клетку, то моментально успокоиться было бы сложно. Огай чувствовал привычное легкое жжение в месте укуса, от которого уже не избавиться. Губы от столь грубых поцелуев не так саднили. Сколько бы Дазай не выпил его крови — от инфекции было невозможно избавиться. Кровь продолжала течь по кровеносным сосудам, еще не попадая в чужой организм.       Они долго пролежали на полу. Мори ждал, когда Дазай начнет пить, наслаждаясь приятной тяжестью тела. Он уже привык ощущать чужие клыки в своей шее и не чувствовать опасности: шею можно было разорвать и восстановление было бы достаточно тяжелым, а для многих вампиров смертельным, но парень этого никогда не делал. Огай прикрыл глаза, продолжая гладить по спине и разминая чужие мышцы. Кровь стала медленно перетекать в чужое горло.       — Так правильно, — прошептал вампир.       Дазай приоткрыл мутные глаза, посмотрел на свою «жертву» и тут же их закрыл. Все звуки доносились словно сквозь толщу воды. Лежать было не очень удобно, тем более что он лег во время сымпровизированной драки. Не отпуская шею, он попытался опереться на руки и устроиться чуть плотнее. Вампиры были уязвимы, когда пили чужую кровь из шеи, и старались обезопасить себя на уровне инстинктов. Мори тут же надавил на грудную клетку и опустил руки на ягодицы. Ему и самому не хотелось бы долго лежать.       — Держись крепче.       Осаму тут же послушно обхватил его ногами за талию, а руками вцепился в спину, заставляя Огая морщиться. Поворачивать голову было нельзя, слишком хлипко было их положение, а когти в спине выдавали нервозность. Вероятно, причина крылась в банальном голоде и походе в кафе, где он ничего не смог бы съесть без риска для себя. Вампир с легкостью перенес их в кресло, стоящее в дальнем углу комнаты. Полумрак, царивший в помещении, укрывал их от любопытных глаз, оставляя место лишь полету фантазии, но в ближайшее время он не планировал, что к ним кто-нибудь придет. Юный вампир, чуть сильнее сжав челюсть, устроился удобнее на коленях и прижимался, будто пытаясь слиться с ним. Старший вампир укрыл его пиджаком, пожалев, что не взял с собой свитер, и продолжая ласкать родное тело. Мужчина прикрыл глаза, наслаждаясь умиротворением.       На внезапный скрип двери, Мори среагировал моментально. Даже в темноте были видны слишком яркие глаза, которые с укором смотрели на нежданного гостя. Он хотел бы что-либо сказать, но Дазай несколько раз надавил нижней губой на шею, напоминая о себе. В такие минуты он напоминал ребенка, присосавшегося к груди матери и не желающего делить ее с кем-либо.       Фукудзава замер в дверях, удивленно рассматривая представшую перед его глазами картину. Даже в полумраке очертания людей были заметны, а фантазия подбрасывала возможные ситуации. Взгляд вампира еще недавно был мягким, теперь ужесточился. Он плотнее прижал к себе Осаму. Парень недовольно отстранился от шеи, провел языком по ранкам, размазывая кровь, нежно облизал губы Огая, легко целуя и тревожно кусая. Мужчина не сводил взгляда с вошедшего, чем вызывал недовольство юнца. Юный вампир боднул в скулу вампира, провел языком по шее, где еще недавно были следы укуса, и раздосадованно посмотрел на старшего. Глаза, затянутые пеленой при укусе ранее, загорались хищным огнем. Это был тот самый звериный взгляд, который никому не сулил ничего хорошего при встрече. Вряд ли бы он бросился на другого человека, но черты собственника в такое время брали над ним верх, и он поддавался инстинктам. Разве что не причинял боли. Мори слегка призывно вытянул шею и тут же почувствовал, как медленно стали погружаться в нее клыки. Дазай был диким зверем для всех окружающих, но для него оставался все тем же ребенком, который однажды доверился ему и провел кончиками пальцев по клыкам животного. Если бы он тогда знал, как ему, вампиру, прожившему несколько веков, было страшно за последствия, как он не хотел потерять друга.       Мори с перепачканным в собственной крови лицом снова яростно глянул на охотника, оскалившись. Прерывание столь интимного процесса было настолько вопиюще неправильным. Он вытащил руку из-под пиджака, не позволяя холоду отвлечь мальчика, и махнул ей: за секунды Фукудзава оказался перед входом в дом перед закрытыми дверьми.