Сейчас

— Туда нельзя идти такой большой компанией, — Торунн говорит тихо, но в тишине лагеря ее слышно очень хорошо, — нас заметят раньше, чем мы сделаем несколько шагов. Два человека максимум. Морриган, с кем ты пойдешь? Ведьма отрывает взгляд от костра и смотрит в ледяные глаза напротив. Из-за огня образ Стражницы плывет и мажется, рыжие всполохи расчерчивают бледную кожу. Вопрос такой глупый, задан, только чтобы вынудить Морриган саму попросить помощи. Женщина обводит всех оценивающим взглядом, тянет время, следит за реакцией Амелл краем глаза. Все мужчины слишком громкие, массивные, одно лязганье лат привлечет внимание, Винн слишком стара для быстрых маневров в бою на небольшой территории, Лелиана идеально подходит, но это же Лелиана. Зевран… Зеврана брать с собой тоже нет никакого желания. — Торунн, тебя я утруждать своими просьбами не смею… но если не возьму с собой тебя, то сильно пожалею, — она все же возвращает взгляд к чаровнице и улыбается чуть более тепло, чем сама того хотела. Стражница кивает и тяжело поднимается с бревна, на котором до того сидела, объясняя свой план друзьям. Морриган буквально ощущает, как тяжело ей дается это простое движение, как едва заметно она стискивает зубы и терпит боль. Все потихоньку начинают уходить в свои палатки, только Винн еще сидит у тлеющих углей, ждет, наверное, Торунн, чтобы излечить полученные в недавнем бою травмы. Травмы, полученные, когда женщина защищала ее, Морриган. Когда прилетел чужой фаербол в ее грудь, вместо Морриган. Ведьма косит взгляд на спокойную с виду женщину и медленно идет к себе. За ее спиной разгорается слабое синее свечение, но она не оборачивается. Уверена, что та со всем справится. Морриган не знает, когда Торунн стала постоянной величиной в ее жизни, когда мир без нее оказался далеким, будто Тень. Она предпочитает не задумываться об этом. О том, как ждет ее у своей палатки, как не гонит прочь после, как ей приятны чуть грубые с непривычки прикосновения израненных женских рук. Не думать, не думать, не думать. Закрыть глаза и сделать вид, что все под контролем. Что она… не влюблена. Проходит какое-то время, прежде чем чаровница тихо пробирается к ней в тесный тент. У нее в темноте синим горят глаза, и пальцы кажутся острыми птичьими когтями, лопатки — крыльями. Внутри клокочет магия, рвется наружу, но Торунн держит себя мастерски. Она ложится рядом и кладет ладонь, испещренную старыми и новыми рубцами, на руки ведьмы. И губы ее так нежно касаются чужих костяшек, едва чувствуются на коже. — Я… не хочу сегодня развлекать тебя, — у Морриган голос вдруг дрожит, слишком много чувств за последние дни испытано по отношению к этой магессе, еще липка кровь Флемет на гримуаре, мысли никак не хотят укладываться в голову, — к тебе по зову первому идти — обязанность уж явно не моя. — Я не за тем сюда пришла, — Торунн чуть ощутимее прижимает к груди руки ведьмы и прикрывает устало глаза, — ты не обязана исполнять мои прихоти. Мне просто захотелось тебя увидеть. Среди боев и переходов мне так редко удается просто побыть рядом… если хочешь, я уйду. Морриган молчит. Смотрит на стесанные о землю тыльные стороны ладоней, на бирюзу глаз, на красные татуировки, что обычно сливаются с темной кровью порождений тьмы на лице женщины. Грудь чаровницы едва заметно вздымается, сокрытая плотной тканью одеяния. Тихо так, что ведьме слышится, как стучит чужое и собственное сердце, как течет запятнанная магией кровь. Морриган понимает, что просто-напросто боится. От этого глупого страха хочется спрятаться, хочется стряхнуть его с себя, как надоедливую мошку со шкуры, хочется вытолкать Торунн вон, лишь бы та не выворачивала душу наизнанку одним своим присутствием. Только вот почему-то она понимает, что этим разрежет навсегда связующую их нить. И от этого пробуждается страх иной, он сжимает все внутренности холодной липкой хваткой. Снаружи поднимается дикий ветер, слышно, как гнутся деревья, как хлопает ткань палаток. Морриган неожиданно даже для самой себя сжимает ладони Торунн в ответ и, всматриваясь в лицо напротив, шепчет: — Останься. Она отдается сдерживаемым до того чувствам, позволяет женщине лечь ближе и обхватить себя за спину. От этого с плеч падает тяжкий камень. Камень, давивший к земле, не позволяющий распрямиться и вздохнуть. Ведьма наконец-то расслабляется. Впереди еще столько предстоит… где-то архидемон уже собирает свою армию, горят деревни, льется кровь. Но все потом. Сейчас — Торунн холодом дышит у ее шеи, ее пальцы переплетены с пальцами Морриган, и ее сердце еще гонит жизнь по телу.