Жгучее и красное

      1.       Ямагучи нравится многим. Это факт. Он капитан волейбольной команды, всего год назад прошедшей на национальные, у него хорошие оценки и безграничное терпение, и он умеет нравиться людям. Он заботливый, хороший, усердный, но в то же время — хитрый-хитрый. Аж дух захватывает. А ещё он красивый. Это тоже немаловажно. Из того забитого и скованного первогодки, каким он был во время их первой встречи, он превратился в крепко сложенного, уверенного в себе парня, который своей непоколебимостью и твердостью характера заставляет задержать на себе взгляд.       И в этом и заключается вся проблема.       На Ямагучи смотрят. В школе, на тренировке, игроки других команд, болельщики других команд, и их трудно в этом винить. В Ямагучи, вроде бы, нет ничего особенного, а Хината мастерски перетягивает все внимание на себя. Но иногда… Иногда Ямагучи выпрямляет плечи и улыбается, голос его становится твердым, а во взгляде читается уверенность в своих силах, а также — в силе каждого игрока его команды, и тогда становится невозможным отвести свой взгляд.       Они подружились. Он и Ямагучи. Каким-то образом. Просто в какой-то момент они стали оставаться наедине все чаще, задерживаться после тренировки все охотнее, и когда Ямагучи и Тсукишима пытались решить их с Хинатой, кхм, проблему с оценками, то Ямагучи вызвался присматривать за ним. Стоит ли говорить, что его оценки стали куда лучше, чем когда за ним «присматривал» Тсукишима? У Ямагучи, кажется, есть терпение всего мира, потому что Кагеяма не представляет, как Ямагучи ещё не врезал ему за постоянные переспрашивания и периоды тупняка, потому что Тсукишима был на грани раз дцать так точно. Но Кагеяма не спрашивает, просто наслаждается тем вниманием и интересом, с которым Ямагучи относится к нему.       Когда Ямагучи узнал, что Кагеяма не играл ни в одну из игр, что считается культовой, то не стал над ним смеяться, а принес свою приставку. Они поиграли только после того, как Кагеяма сделал свою домашку, и это оказалось хорошим таким поводом, чтобы заставить его мозги работать. Раньше сверстники смеялись над ним и его очевидной одержимостью волейболом. Ямагучи тоже посмеивается иногда, но на него злиться почему-то не получается. Возможно, улыбка Ямагучи и что-то мягкое во взгляде, чего он никогда не видел в глазах тех, кто смеялся над ним раньше, сыграли свою роль. И вот так вот они медленно, шаг за шагом, стали проводить все больше времени вместе.       Ямагучи хороший. Он правда хороший. Он бывает раздражительным, бывает раздражительным из-за него, кричит, если ему что-то не нравится, и может сжать его плечо в угрожающем жесте (и с улыбкой одновременно) с такой силой, что становится страшно. Но когда Кагеяма случайно отправил пас выше нужного, он просто ободряюще улыбнулся ему и похлопал по плечу, проходя мимо. Или же тогда, когда Мива пыталась выяснить все позорные подробности о школьной жизни своего брата, просто пожал плечами и сказал, что не помнит ничего такого. Но тем моментом, когда между ними все неуловимо поменялось, оказался тот, когда Кагеяма упомянул о своем дедушке. Ямагучи долго вглядывался в его лицо, но не стал что-либо выпрашивать. Он просто сжал его руку в своей и спросил: «Теперь ты не одинок. Ты ведь знаешь об этом, правда?» И несмотря на то, что Кагеяма так и не смог дать вразумительного ответа из-за тугого комка в горле, Ямагучи понял все по его кивку и отведенному взгляду.       Если честно, Ямагучи — одна из тех ярких и в целом самых лучших вещей, что происходила с Кагеямой за последние годы, пусть он и вряд ли скажет это вслух. Он постоянно находится рядом, и даже если они не проводят все перемены вместе, осознание, что он не одинок, что где-то там есть Ямагучи, который сейчас наверняка опять ругается на морковь и пытается скормить ее Тсукишиме, мягко согревает его изнутри.       И чем больше они проводят время вместе, тем яснее Кагеяма понимает одну истину — на Ямагучи постоянно кто-нибудь пялится.       Проблема заключается в том, что Кагеяме на это не все равно.       Это начинается случайно. Кагеяма решает быстро заскочить к Ямагучи на перемене, чтобы рассказать про запись матча, что они могли бы посмотреть позже (да, он может сообщить об этом по телефону, но почему-то ему не хочется упускать лишнюю возможность увидеть Ямагучи вживую), и так же быстро выходит из класса, когда видит, как он разговаривает с какой-то своей одноклассницей. И останавливается у дверей, как вкопанный. Это глупо. Ему незачем так реагировать. Это просто Ямагучи, разговаривающий с девушкой. Зачем он остановился? Кагеяма снова заходит в класс и уже решительно подходит к Ямагучи, и девушка переводит на него недовольный взгляд, когда Кагеяма вмешивается в их разговор.       — Тобио?       Ох, ну конечно. Она влюблена в него. Кагеяма плохо понимает окружающий вокруг него мир, но здесь это просто бросается в глаза. Кагеяма мрачно смотрит на такую же мрачную девушку, которая с прищуром смотрит на него, и не говорит ни слова.       — Хэй! Тобио! В чем…       — Матч, — Кагеяма прокашливается, внезапно почувствовав себя очень глупо. Девушка хихикает. Ямагучи переводит на нее странный взгляд, и она резко замолкает. — У меня… У меня есть запись тех университетских отборочных.       — О! — Ямагучи оживляется и обращает все свое внимание на него. Девушка смотрит на Кагеяму очень и очень недовольно и спрашивает:       — Ямагучи-кун? Я…       — Ох, прости, — Ямагучи извиняющееся улыбается ей, запуская ладонь в волосы и растрепывая их ещё больше, и даже Кагеяма тает, что уж там говорить про бедную девушку. — Поговорим позже?       — Хорошо, — она очень старается не выглядеть расстроенной, поэтому просто быстро кивает и так же быстро уходит, не оборачиваясь. Все изнутри буквально затапливается облегчением. Кагеяма не замечает, как же он, на самом деле, был напряжен. Что за… Ямагучи поворачивается к нему, и его глаза сияют, когда они говорят, и его улыбки направлены именно на Кагеяму, и прекрасные три минуты он заинтересован только и исключительно в нем. Это приятно. Это чувствуется приятно, и на эти самые три минуты он забывает обо всем. Ямагучи мягко подталкивает его в спину, прогоняя из кабинета, когда перемена подходит к концу, и Кагеяма уходит невероятно задумчивым.       С этого все и начинается.       2.       Ямагучи хорошо сходится с людьми. Каким-то там образом, совершенно непонятным Кагеяме, потому что иногда из его рта вылетают такие вещи, что за них стоило бы ударить, но, почему-то, ему всегда все прощают. Наверное, дело в его мирной внешности и спокойствии, которое охватывает тебя, когда ты ловишь его взгляд. Это даже глупо, в какой-то степени. В конце концов, Ямагучи, черт возьми, лучший друг Тсукишимы, а это о чем-то, да говорит.       Но Ямагучи любят. Он хорошо общается со всеми капитанами, с чьими командами они когда-либо играли, и Кагеяма точно знает о капитанском чате Сейджо-Ширатори-Некомы-Фукуродани-Датеко, в котором тот состоит. Жаль, что пользы никакой. Ему ни за что на свете не узнать чужую технику или слабые места с помощью простых дружеских разговоров.       Кагеяма тоже наладил отношения с членами других команд, в какой-то степени. Они с Киндаичи и Куними смогли отпустить старые обиды, и Кагеяма осознал, насколько, на самом деле, он по ним скучал. Они играли вместе три года, и ему все еще не по себе от того, что Куними стал наслаждаться игрой только в старшей школе, уже с другим связующим, и…       — Ты опять это делаешь, — тыкает ему в лоб Куними. Кагеяма вздрагивает, а Киндаичи усмехается. Он протягивает ему бутылку с водой, и Кагеяма бормочет что-то невразумительное, принимая ее. — Забудь уже, увалень. Нам было четырнадцать.       Кагеяма хмурится и не отводит взгляда от игроков чужой команды — они с Сейджо смогли наладить отношения и изредка устраивают тренировочные матчи. Оказывается, без воздействия Ойкавы Аоба Джосай перестает казаться такой… противной.       — Это происходит само собой, — вздыхает Кагеяма, возвращая бутылку ее владельцу. Куними тяжело вздыхает и мгновенно теряет весь интерес к разговору, закрывая глаза. Они с Киндаичи заинтересованно наблюдают за ним и обмениваются смешками, когда Куними и впрямь засыпает через пару минут.       Никогда не надоест.       — Проследи за ним, — зачем-то говорит Кагеяма, и Киндаичи зачем-то кивает ему в ответ. Перерыв скоро закончится, а он еще хотел указать Ямагучи на дыры в чужом блоке, вызванные неопытным первогодкой — видимо, начал играть не так давно, а в команду его взяли из-за высокого роста.       Кагеяма находит Ямагучи не в одиночестве. Тот разговаривает с капитаном Сейджо — в основе только с этого года, но хорошо умеет подбадривать команду, — и Кагеяма чувствует внезапный приступ неуверенности, когда подходит к ним. Ямагучи кивает ему и знаками просит подождать пару минут, и Кагеяма неловко кивает в ответ, вставая рядом.       — Я тебя понимаю. С ними действительно тяжело справиться, — вздыхает Нарихиро, кидая взгляд в сторону Киндаичи и Куними. Ямагучи смеётся и обводит взглядом всю свою команду, и Нарихиро присоединяется к его смеху. Кагеяма, поймав на себе взгляд Ямагучи, чувствует ещё большую неловкость.       — Я все ещё не совсем привык, ну, — Ямагучи машет рукой в сторону площадки, и Нарихиро понимающе кивает ему. — То, что все зависит от меня. Ужасающая ответственность.       — Ага, как до этого — так «ты слишком неопытный, у тебя хромает техника, посиди на скамейке два годика и тогда, может быть…», а как понадобился кто-то, кто будет справляться со всей этой головной болью…       — Так о тебе сразу же вспомнили, — фыркает Ямагучи, заставляя Кагеяму чувствовать себя ещё более неловко. Ямагучи и раньше не раз жаловался на них с Хинатой и их постоянные драки, но это просто невозможно — не ответить на очередной вызов Хинаты и ввязаться в шутливую драку после. — Я вообще был единственным первогодкой, кто не играл в основе.       — Боже, представляю, у нас хотя бы таких, как я, была целая горка, и ты не чувствовал себя таким…       — Особенным, — улыбается Ямагучи.       — Да. Ты действительно… особенный, — Кагеяма тупо пялится на слегка покрасневшие уши Нарихиро, который чуть склоняется над Ямагучи. Впрочем, тот этого даже не замечает — или не имеет ничего против, что в тысячу раз хуже. Он улыбается, и его глаза сверкают, и Кагеяма...       Чувствует себя странно.       Это ведь обычный разговор о волейболе. Так почему он чувствуется так, будто Кагеяма сейчас — третий лишний? Он переминается с ноги на ногу, и после того, как на него не обращают ровно никакого внимания, а Нарихиро наклоняется ещё ближе, вмешиваясь в личное пространство Ямагучи, резко выпаливает:       — Блоки Тэхико — дерьмо.       Оба капитана вздрагивают и резко поворачиваются к нему. Ямагучи смотрит ошарашенно, Нарихиро — ошарашенно, смущённо, а когда до него доходит смысл его слов — ещё и очень возмущенно.       — Что ты…       — Извини, — резко кланяется Ямагучи, хватая его за голову и заставляя кланяться вместе с собой. Печально то, что за этот год Кагеяма к этому уже привык. Когда он выпрямляется, то Ямагучи поспешно хватает его за ладонь и тащит в сторону. Ладонь Ямагучи теплая и мозолистая, и Кагеяма цепляется в нее покрепче.       — Тобио!       Ямагучи говорит, говорит и говорит, но Кагеяма не слушает. Перерыв уже закончился, и игроки стекаются к площадке, чтобы сыграть ещё один матч, и Ямагучи раздражённо выдыхает, когда понимает, что Кагеяма не понял ни слова.       К Нарихиро он больше особо не подходит.       Хорошо.       Пусть и не должно быть, но хорошо.       3.       С тех пор Кагеяма начинает замечать все взгляды, направленные на Ямагучи, и это, ну, оказывается не самым приятным ощущением и занятием. Даже если не брать в расчет всех, кто тем или иным способом связан с волейболом, количество людей, заинтересованных в Ямагучи, начинает сводить его с ума. Он замечает взгляды, когда они идут по заполненному школьному коридору, замечает взгляды, когда они обедают во внутреннем дворе, и даже когда они перед тренировкой заходят в ближайший магазин, чтобы купить что-нибудь, он замечает эти настырные и заинтересованные взгляды. Да, Ямагучи похорошел. Да, он выглядит так хорошо, что вместе со спокойной, уверенной улыбкой он просто притягивает к себе взгляды. Но так очевидно пялиться?! И, черт, девушками ведь это не ограничивается?!       Кагеяма медленно впадает в истерику, сам не понимая, почему. Почему-то каждый раз, когда он видит Ямагучи с кем-нибудь ещё, в нем появляется противное, холодное и липкое чувство, очень похожее на ужас. Ещё он замечает в себе стремление поскорее вырвать его из чужих рук и увести куда подальше, чтобы уж точно никто не смел трогать и прикасаться, и это вообще уже ни в какие рамки.       Третий раз оказывается, когда Ямагучи ужасно, просто невыносимо сильно хочет мороженое со вкусом дыни, а Тсукишима оказывается слишком ленивым, чтобы идти вместе с ним в магазин. Ямагучи бурчит и хмурится, и тогда Кагеяма предлагать сходить вместе с ним. Бурчать Ямагучи перестает — вместо этого на его лице появляется милая улыбка, и Кагеяма очень сильно старается не нервничать. Почему-то в последнее время это происходит с ним все чаще и чаще.       Так вот. Ямагучи покупает мороженое. Кагеяма берет черничное молоко и встаёт за ним, и очередь, наконец, доходит до них. Их обслуживает парень из параллели, который с недавних пор стал тут подрабатывать, и Ямагучи улыбается ему, когда тот пробивает его товар. Парень улыбается ему в ответ.       Он улыбается в ответ слишком широко и слишком нервно.       Кагеяма успевает заметить быстрый оценивающий взгляд, который третьегодка кидает на Ямагучи, и настроение его немедленно ухудшается. Он пытается убедить себя, что это потому, что тот задерживает очередь, но, на самом деле, ему всё равно, сколько времени Ямагучи потратит на свои покупки. На что ему вдруг не все равно, так это на то, что их пальцы соприкасаются, и в итоге и продавец, и Ямагучи краснеют, одергивая их.       — Надеюсь, ты зайдешь ещё, — искренне говорит он, и Ямагучи тупо смотрит на него. Они встречаются взглядами и смотрят друг на друга, и когда проходит четыре секунды, Кагеяма со стуком ставит свое молоко на стойку для покупок. И Ямагучи, и парень вздрагивают. Их одногодка вздрагивает ещё раз, когда видит его хмурое лицо.       — Пробей.       Он нервно пробивает и не желает ему хорошего дня, и Ямагучи молчит, когда они уходят.       — Так вот… О приемах Минори, — вдруг говорит Кагеяма, и Ямагучи смотрит прямо на него. Волнительно. Кагеяма откашливается и продолжает: — Он словно не знает, что делать со своим телом.       — Да, я тоже заметил это, — вздыхает Ямагучи, открывая мороженое, и его глаза блаженно прикрываются, когда он кладет его в свой рот. — Я хочу обсудить с Укай-саном, что можно сделать.       Кагеяма ждёт. Он выжидающе смотрит на Ямагучи, однако тот не замечает этого, увлекшись мороженым. Он болтает о чем-то ещё — что-то про первогодок, тренировки, их стратегии, но Кагеяма разрешает себе один единственный раз в жизни пропустить эти разговоры мимо ушей. Он ждёт.       Ямагучи делает укус и вскрикивает, мгновенно прикладывая ладонь к голове.       Он дождался.       — Прекрати ухмыляться, что со всеми вами не так, — стонет Ямагучи, потирая бедную голову, — у меня голова замёрзла, это не смешно…       И Кагеяма смеётся. Отношения Ямагучи с едой — это что-то, и это что-то всегда поднимает ему настроение. Ямагучи замирает, как вкопанный, и начинает пялиться на него. Кагеяма замолкает, прикрывая рот ладонями. Ох. Он опять перешел на зловещее хихиканье, да? Главное, чтобы его за этим никогда не застали Куними и Киндаичи, иначе он от этого никогда не отмоется.       — Было бы приятнее, если бы ты смеялся не надо мной, — все же отмирает Ямагучи, продолжая бурчать. Его зубы, видимо, отходят от потрясения, и он снова сует уже немного подтаявшее мороженое в рот.       О том парне из магазина он не вспоминает.       Кагеяма чувствует себя победителем, даже если пока не совсем осознает, в чем.       4.       Ладно. Это тупо. Это совершенно точно тупо, и Кагеяма заслуживает того, чтобы Тсукишима избил его в каком-нибудь темном закоулке, как он мечтает сделать ещё года с первого. Кагеяма сам осознает, насколько это нелепо, и это совершенно точно выходит за рамки, даже если Кагеяме всегда плохо удавалось их чувствовать, когда речь заходит об отношениях с другими людьми.       Хината запрыгивает на спину Ямагучи, громко смеясь, и тот что-то кричит и возмущается, но бережно подхватывает его под бедра и в конце концов улыбается, даже если все ещё старается казаться возмущенным.       Это тупо.       Это сжимает все его внутренности, и Кагеяма утыкается взглядом в пол.       Хината. Это правда тупо. Они с Ямагучи подружились ещё с первого года, и это естественно, что они проводят много времени вместе. Кагеяма знает, что они часто встречаются вместе, чтобы просто погулять или сходить в торговый центр, не говоря о домашке или волейболе, и, ну, раньше это знание ему никак не мешало.       Почему-то сейчас, когда он видит, как Ямагучи улыбается, глядя на Хинату, как чужая ладонь треплет рыжие волосы, как Ямагучи позволяет чужим пальцам вцепиться в его запястье и повести за собой, Кагеяма чувствует внутри ужасающую тошноту.       Он не может понять, в чем дело. Это ведь… Хината. Он близкий друг и Ямагучи, и, как бы не было прискорбно это осознавать, и самому Кагеяме, и у Кагеямы нет причин чувствовать себя обделённым. Ох. Это то, что он чувствует? Ну да. Похоже на то. Он хотел подойти к Ямагучи, чтобы что-то сказать ему про какой-то прием, но вниманием их капитана уже безраздельно и без каких-либо усилий завладел Хината, и это вызывает внутри него какие-то странные, несвойственные ему чувства.       Раньше он думал, что это просто дискомфорт. Незнакомые люди, вмешивающиеся в их пространство? Все дело в этом, определенно. Кагеяме никогда не было комфортно в обществе незнакомых людей, а когда про него самого забывали в угоду другим людям, ему и вовсе хотелось закрыться в своем доме и никогда оттуда не выходить.       Но это?..       — Хэй, Хмурояма!       Кагеяма с готовностью протягивает свою ладонь в сторону Хинаты и с чувством сжимает его волосы в своей руке. Хината ойкает и пинает его, и между ними завязывается небольшая борьба, которая прекращается после окрика Ямагучи. Тренировка ещё не началась, и они могут ещё немного побыть шумными и кричащими друг на друга придурками, которые вызывают у всех головную боль.       Кагеяма ценит это. Пусть и не сейчас, но…       — Так, ладно, — Хината миролюбиво поднимает ладони и тащит его к скамейкам, подальше от остальных. — Рассказывай.       — Что? — бурчит Кагеяма, смотря только и исключительно на свои кроссовки. Надо бы купить новые. Можно будет даже позвать Ямагучи, если тот, конечно, согласится сходить с ним куда-нибудь — они никогда не пробовали нечто подобное.       — Ну вот опять, — вздыхает Хината, а Кагеяма вздрагивает. — Ты снова страшный. Ну, ещё больше обычного.       Хината с готовностью уворачивается от его пинка и садится рядом с ним, кладя свои ноги на его колени. Это вмешательство в личное пространство раздражает, бесит, выводит из себя, но работает просто на ура, и он перестает хмуриться из-за Ямагучи и начинает хмуриться из-за Хинаты.       — Да ладно, — закатывает он глаза. — Тебе не настолько неприятно.       — Настолько, — хмуро отвечает Кагеяма, впрочем, не совсем честно. Он привык к этим прикосновениям. И прикосновения Хинаты… успокаивают. Кагеяма пинает его коленом — так, для приличия, — но скидывать чужие ноги со своих не спешит. Хината растягивается по скамейке, закидывая руки за голову, и спрашивает:       — У тебя закончился годовой запас молока?       — Что? У меня нет такого запаса, молоко быстро портится…       Хината хрюкает от смеха, и Кагеяма хмуро пинает его снова. Знает же, гаденыш, что он плохо понимает сарказм. Хината отсмеивается и пододвигается чуть ближе.       — Золотая рыбка сдохла?       — Шу поживает прекрасно, спасибо.       — Сестра снова попыталась остричь тебе половину волос? — с участием спрашивает Хината, и это оказывается прекрасным поводом, чтобы дернуться в сторону чужого тела и завязать новую драку. Хината смеётся, с трудом отбиваясь от его попыток навредить ему, но Кагеяма довольно быстро устает и выпрямляется.       — Так, хм… Проблема с подружкой?       — Хм?       — Хотя да, — тут же, будто опомнившись, тянет Хината. — Подружка. У тебя.       — Мне много кто признается на четырнадцатое, — защищаясь, уязвимо говорит Кагеяма. Дело не в том, что он оскорбляется тем, что Хината смеётся над одной мыслью, что у него может быть девушка. Она ему просто не нужна, и Кагеяме все равно на отношения.       — Мне больше, — ухмыляется Хината, высунув язык.       — Неправда. У меня было больше конвертов.       — А мне дарили сладости и безделушки, — чуть мечтательно протягивает Хината, вспоминая прошедший день святого Валентина. Хината действительно тогда вопил на каждое признание и в итоге расплакался, прочитав всего одно письмо. Кагеяма хочет напомнить ему об этом, но…       Просто… Возможно, Кагеяму немного, самую малость задевает эта насмешка над мыслью, что он может кому-то понравиться. И, ну, Хинате легко говорить. Если кому-то вдруг придется выбирать между общением с ним и общением с Хинатой, то этот кто-то наверняка выберет Хинату, и эта победа будет самой главной и значимой, даже если Кагеяма будет вести счет.       — Хэ-э-э-эй, Грустнояма, — снова начинает бесить его Хината, впрочем, его тон становится немного обеспокоенным. — Ты же не загнался из-за этого? Я подкалывал тебя и по более обидным вещам.       — Конечно нет, — огрызается Кагеяма, а после с ужасом наблюдает, как Хината садится и смотрит на него внимательным и серьезным взглядом. Кагеяма отводит свой, злясь на самого себя и за эти дурацкие чувства, и за свою вспыльчивость.       — Так все же проблемы с подружкой?       Хината слишком близко. Их бедра переплетены, и он пододвигается к нему почти вплотную, и если Кагеяма наклонит голову, то их лбы соприкоснутся. Кагеяма медленно выдыхает и не противится своему желанию. Хината вздрагивает, но не отодвигается, и Кагеяма прикрывает глаза.       Тепло. Хината дышит прямо в его губы, и это отдается щекотными ощущениями прямо по всему телу. Честно сказать, в какой-то момент своей жизни Кагеяма думал, что влюблен в него. Те невероятные чувства, которые возникали внутри него каждый раз, когда они делали свою быструю, будоражили его и переворачивали все изнутри. Да, впрочем, ничего не изменилось. Вряд ли он вообще когда-нибудь перестанет испытывать восторг от того, как они идеально подходят друг к другу в волейболе, даже если в итоге они будут стоять по разные стороны площадки. Волейбол значит для него слишком многое, и неудивительно, что он спутал свою увлеченность игрой и другим игроком с совсем другими чувствами. Они даже попытались. Хината, помешанный на волейболе так же сильно, как и он сам, пришел к тем же выводам, что и он. Это ни к чему не привело, и где-то за месяц неловких попыток в свидания и прикосновения они поняли, что романтические отношения — не для них. Зато они существенно сблизились. И прикосновения. Кагеяма выяснил, что ему отчаянно не хватает чужих прикосновений, а Хината не против ему их дать.       — С дружком, — наконец, хрипло говорит Кагеяма. Хината фыркает в его губы, вызывая странную дрожь по всему телу. — Но проблемы те же.       — Давай, рассказывай, кто же покорил сердце нашего Кагеямы, который путает любовь к человеку и любовь к волейболу.       — Придурок, ты тоже, — тихо смеётся Кагеяма, и Хината замирает. Их отношения, в конце концов, не остались без последствий. Он научился смеяться и доверять свой смех Хинате, и тот, на самом деле, очень ревностно относится к этому факту — даже более ревностно и горделиво, чем к тому, что он был у Кагеямы первым парнем в принципе. Кагеяма не понимает, но старается не зацикливаться на этом. — Я не… Не знаю. Я просто… Черт.       Хината мягко перебирает волосы на его затылке, зная, что Кагеяму это успокаивает, и Кагеяма плавится. На самом деле, он рад, что все сложилось именно так. Хината стал его другом, по-настоящему лучшим и потрясающим другом, какого Кагеяма даже не мечтал иметь, и Кагеяма ни за что не променяет их нынешние отношения на что-либо ещё.       — Мне не нравится, что он… Что он общается с другими людьми. Что он общается с тобой, — практически выплёвывает Кагеяма, готовясь к худшему. Хината издает странный непонимающий звук и собирается что-то спросить, и тут настает оно. Что-то ещё более худшее, чем осознание Хинаты.       — Боже, прекратите уже лобызаться, все только вас и ждут. Поверить не могу, что вы променяли волейбол на это.       Они вскидываются и переводят взгляд на стоящего рядом Тсукишиму, который смотрит на них неопределенным взглядом. Кагеяма открывает рот, чтобы что-то сказать, но Хината затыкает его своей ладонью и радостно говорит:       — Ох, поверить не могу, что ты заметил, что меня нет. Это так трогательно, что тебе не хватает моего присутствия, Тсукишима-кун.       — Не дождешься, — закатывает глаза Тсукишима, а потом морщится. — Поберегите психику наших бесценных кохаев и не подходите друг к другу больше, чем на метр.       — А что, ты ревнуешь? — ухмыляется ему Хината, и Тсукишима криво ухмыляется ему в ответ, впрочем, ничего не отвечая. Он разворачивается и уходит, и они раскрывают свои рты.       — Охренеть, — говорят они одновременно, и Хината продолжает: — Поверить не могу, что последнее слово осталось за мной. Запомни этот момент, Тобио, он точно должен войти в историю.       Кагеяма фыркает и освобождает свои ноги из чужой хватки. Хината потягивается, разминая мышцы, а потом говорит:       — Ну, знаешь. Я не особо в нем заинтересован.       Кагеяма тупо пялится на него долгие пять секунд и уточняет:       — В Тсукишиме?       Хината издает долгий пронзительный визг, и Кагеяма морщится.       — Нет! — он краснеет всем телом и выставляет руки вперёд. Кагеяма моргает.       — Так ты заинтересован в нем?       — Нет! — чуть ли не плача, говорит Хината, и его лицо становится по-настоящему алым. — Никогда! Тсукишима?! Я и… Как ты вообще мог об этом подумать?!       — Я не переключился, — честно отвечает Кагеяма, вставая со скамьи и направляясь в сторону сокомандников, уже начавших разминку. — Так…       — Ах, да, — Хината ещё пару раз хлопает себя по щекам, сбивая волнение, и говорит: — Ямагучи. Можешь не ревновать. Я не заинтересован в нем.       Кагеяма спотыкается и чуть не падает, и Хината ловит его, очевидно разрываясь между ужасом и смехом. Кагеяма восстанавливает равновесие и подходит к Ямагучи, который в это время разговаривает с Тсукишимой, и тот кидает на него странный взгляд, прежде чем вернуться к разминке.       Ревность.       Это действительно происходит, да?       5.       Ямагучи прикладывает ладонь к его лбу, и Кагеяма с каким-то позорным звуком отшатывается от него. Ямагучи замирает с поднятой в воздухе рукой и приоткрытым ртом и пару мгновений в замешательстве наблюдает за его беспокойными ерзаниями и попытками отвести свой взгляд. Наконец, он спрашивает:       — Ты в порядке? Выглядишь красноватым. У тебя нет температуры?       Кагеяма мелко кивает, не глядя на него, и впивается взглядом в свою тетрадь. Ямагучи колеблется ещё пару секунд, прежде чем вздохнуть и встать, чтобы пойти переодеваться, и Кагеяма незаметно переводит дух.       Он не в порядке. Он влюблен в Ямагучи, и его чувства никогда не окажутся взаимными.       Почему это все произошло?       Кагеяма испытывает растерянность. С тех пор, как Хината буквально открыл ему глаза на его чувства, он осознает все больше и больше вещей. Например, что улыбка Ямагучи заставляет внутри него что-то переворачиваться, а чужие прикосновения становятся самой желанной вещью в мире — даже желаннее, чем дать идеальный пас, с которого так же идеально пробьют. Это уже мало похоже на любовь к волейболу, на заинтересованность в другом игроке, на, допустим, восторг, что у их команды есть такой капитан, как он, и это…       Это пугает.       Кагеяма ступает на тропу неизведанных раньше чувств, и это приводит его в ужас. И…       Ямагучи хороший. Он умеет поддерживать в трудную минуту, всегда рядом, если кому-то нужно крепкое плечо, он надежный, он невероятно надежный, и о лучшем друге и мечтать нельзя. Он не высмеивает его за незнание чего-то, обладает безграничным терпением, любит ту же еду, что и он и полностью понимает и частично разделяет его любовь к волейболу. Он не собирается связывать свою жизнь со спортом, но он делает всё возможное ради их команды. Ямагучи хороший, и на нем держится многое.       Если они поссорятся, Кагеяма потеряет намного больше, чем он готов потерять.       — Пойдем, — Ямагучи мягко толкает его в спину, дождавшись, когда он переоденется, и закрывает раздевалку. Они остались чуть подольше, чтобы дорешать задания по японскому, но на тренировку все равно приходят вовремя. Кагеяма привычно встаёт рядом с Хинатой, Ямагучи — рядом с Тсукишимой, и Кагеяма снова впадает в задумчивое состояние.       Это странно. То, что он влюбился, да ещё и в Ямагучи — это странно. Он в принципе не думал, что когда-нибудь в кого-нибудь влюбится — после случая с Хинатой он смирился с тем, что это чувство останется для него незнакомым. Ему не нужно это. Он вполне спокойно просуществовал все эти семнадцать лет без внезапных приступов покраснений и ускоренного сердцебиения, и, честно сказать, это чувство ему только мешает.       Он слышит смех Ячи и поворачивает голову. Она разговаривает с Ямагучи и солнечно улыбается ему, и что-то царапает ему горло.       Это мешает. Эта ревность, выводящая его из колеи. Он чувствует, как все внутренности переворачиваются и как ему становится труднее дышать. Он не должен испытывать эти чувства. Он не понимает, почему он их испытывает.       Тсукишима подходит к третьегодкам и что-то говорит Ямагучи, и тот хмурится и отходит от Ячи, чтобы поговорить наедине. Кагеяма испытывает к нему такой резкий прилив благодарности, что теряется и ужасается этому. Неужели любовь настолько меняет человека? Ячи уходит, и облегчение затапливает его с головой — вместе с оглушающим и ужасающим чувством вины. Он не должен к ней так относиться. Она их менеджерка, их подруга, и он не должен испытывать облегчение от того, что она не общается с Ямагучи.       Наверное, дело в том, что Кагеяма правда не хочет терять Ямагучи, которого только приобрел, а если тот вдруг начнет встречаться с Ячи, то это непременно произойдет. Люди меняются, когда начинают встречаться с кем-то. Хината как-то встречался с какой-то своей одноклассницей целый месяц, и это было ужасно. Он постоянно опаздывал на тренировки и уходил первым, и на выходных, вместо того, чтобы поиграть с ним в волейбол, ходил на свидания. Это было отвратительно. Если что-то подобное случится и с Ямагучи, он просто не переживет.       — О чем задумался?       — О Ячи.       Ямагучи поднимает брови, а Кагеяма моргает.       — Я… говорил с Хинатой.       — Он ушел десять минут назад. Ты точно не болен?       Кагеяма хмурится и проклинает гребаного коротышку, свалившего так не вовремя.       Тренировка прошла просто ужасно. Он так и не смог выкинуть из головы образ смеющихся Ячи и Ямагучи и лажал в два раза больше обычного. И сейчас он даже не заметил, что остался около школьных ворот один, заинтересовавшись странным узором на тротуаре и погрузившись в свои мысли. Он смотрит на Ямагучи. В его глазах читается веселье вкупе с беспокойством, и это заставляет что-то внутри него сжаться.       — Так чем тебе не угодила Ячи?       — Ничем, — бурчит Кагеяма, потому что девушка тут и правда ни при чем, дело в его дурацких чувствах, на которые он не имеет права.       — И все же?       — Ты улыбаешься ей.       Ямагучи поднимает брови.       — Она тебе нравится?       — Э? — задаёт закономерный вопрос Ямагучи, склонив голову. — Ты все еще говоришь с Хинатой?       Их разговор все больше начинает приобретать бредовый оттенок.       — Как девушка.       — О боже, неужели наш Кагеяма пытается понять человеческие взаимоотношения? Не могу поверить, Тадаши, он так вырос… Скоро, возможно, и говорить нормально научится, — вмешивается не вовремя подошедший Тсукишима, которого Кагеяма, нахрен, каким-то образом не заметил, и Кагеяма со злостью скидывает его ладонь со своего плеча. Ямагучи не смеётся и кидает на Тсукишиму строгий взгляд, и Тсукишима затыкается.       Поразительно.       — Тебе это правда интересно? — странно тянет Ямагучи, глядя на него, и Кагеяма, замешкавшись, неуверенно кивает. — Нет, я гей, меня в принципе девушки не интересуют.       Кагеяму будто с размаху ударяют по голове. Тсукишима закатывает глаза и цыкает, а потом кладет ладонь на плечо Ямагучи и тянет его за собой.       — Пойдем, Тадаши, оставим его восстанавливать разрушенную картину ограниченного мирка.       — Кей! — Ямагучи смеется, несмотря на возмущенный тон, и позволяет утащить себя. И несмотря на то, что ему есть, над чем сейчас подумать, Кагеяма зацикливается только на одном.       «Тадаши».       «Кей».       С каких это пор они называют друг друга по имени?       6.       Кагеяма проводит следующие пару дней в наблюдении и приходит к печальному и слегка, совсем чуточку заставляющему сжиматься сердце факту:       Ямагучи и Тсукишима слишком близки.       И это ранит сильнее, чем должно быть.       Кагеяма всегда знал, что они были друзьями с средней школы и, по сути, у них нет никого ближе, чем они сами. В конце концов, даже их знакомство с самим Кагеямой произошло одновременно, пусть Ямагучи особо и не говорил, предоставив право на издевательства и насмешки Тсукишиме. Черт, да даже когда на втором году обучения они поссорились по какой-то там причине и игнорировали друг друга несколько дней, вся их командная работа застопорилась, и все разговоры так или иначе сводились к этим двоим. Представить их друг без друга трудно, представить их, не связанными друг с другом, ещё сложнее, и…       Они действительно слишком, слишком близки.       Его накрывает чем-то жгучим и яростным, и Кагеяме приходится подолгу сторониться третьегодок, чтобы случайно не разрушить их отношения.       Они постоянно прикасаются друг к другу. Тсукишима помогает Ямагучи привести в порядок свою прическу, Ямагучи мягко сжимает его пальцы в своих, успокаивая, они постоянно хлопают друг друга по плечам в качестве поддержки, и на одной из перемен Кагеяма нашел Тсукишиму, спящего на чужих коленях. При этом на лице Ямагучи застыло трогательное, уязвимое выражение, и Кагеяме не хватило духу потревожить их. Он начинает замечать все движения, то, насколько им комфортно вмешиваться в личное пространство друг друга, и это…       Кагеяма завидует. Страшно. Он бы тоже хотел, чтобы Ямагучи прикасался к нему. Почему Тсукишима заслужил эти прикосновения, а Кагеяма нет, чем тот лучше? Что Кагеяма должен сделать, чтобы Ямагучи смотрел на него с таким же восторгом и нежностью, с какими он смотрит на своего друга?       Друга ли?       Взгляды. Если раньше он замечал чужие взгляды, направленные на Ямагучи, то теперь он замечает, как Ямагучи кидает ответные, причем именно Тсукишиме. Они с Тсукишимой постоянно ведут безмолвный диалог, и Ямагучи сияет каждый раз, когда это происходит. Они всегда вместе, практически не расстаются, будто связанные друг с другом, и это поднимает в Кагеяме волну тошноты.       Как он мог так яростно отбиваться от всех взглядов, которыми незнакомцы окидывали Ямагучи, и при этом не обращать внимание то, что происходит у него прямо перед носом?       А обратить внимание есть на что. Кагеяма устал ловить Тсукишиму на лёгких, даже слегка нежных улыбках, с которыми тот смотрит на Ямагучи. Он вообще не думал, что тот на такие способен. Ямагучи по-прежнему не упускает случая напомнить Тсукишиме, какой тот… боже… «потрясающий», и Тсукишима даже перестал закатывать на это глаза. Они приходят на тренировку вместе и вместе же с нее уходят, и все перемены они тоже проводят, не отлипаясь друг от друга. У них есть уйма общих сериалов, книг, игр, которыми они увлекаются сообща, а также они учатся в одном классе и делают вместе все проекты, что им задают.       Кагеяма чувствует растерянность. Внутри него раз за разом прокручивается это «Кей» и «Тадаши», и он не может вспомнить, когда это началось и почему он раньше не обращал на это внимание. Они ведь раньше никогда не называли друг друга по именам, не считая этого дурацкого прозвища, что Ямагучи дал Тсукишиме. Так почему сейчас все поменялось? Почему Кагеяма выбросил из головы тот момент, когда Тсукишима и Ямагучи стали так близки?       Они ведь встречаются, да? Должны встречаться. Кагеяма мало что знает об отношениях, но они выглядят, как парочка. Кагеяма мечтает оказаться на месте Тсукишимы, хотя бы на один день, даже если одна мысль об этом вызывает у него головную боль. Он тоже хочет, чтобы Ямагучи прикасался к нему, тоже хочет, чтобы заботливые пальцы мягко поправляли его челку, хочет, чтобы эти глаза, не отрываясь, наблюдали только за ним. Он хочет, но…       — Ты сейчас дыру во мне прожжешь.       Кагеяма моргает. Тсукишима вздыхает и делает глоток воды из бутылки, пока Кагеяма пытается придумать хилое оправдание. В конце концов, он просто дергает плечами и не отвечает, но Тсукишима не продолжает его подначивать. Вместо этого он прислоняется к стене и закрывает глаза, и Кагеяма задумчиво склоняет голову.       — Ты всегда выглядел так хреново?       — Чувство такта — определено не твой конек, король, — отвечает Тсукишима и вполовину не так язвительно, как мог бы, по-прежнему держа глаза закрытыми. Кагеяма хмурится. Он мысленно отмечает чужие круги под глазами, растрепанный, помятый вид, полную неподвижность всего тела, будто из него выкачали всю энергию, и смутное чувство тревоги ударяет по внутренностям. Тсукишима не то, чтобы его друг, но Кагеяма не может представить команду Карасуно без него.       — Если ты свалишься посреди игры, это никому не пойдет на пользу.       — Отвали, — устало выдыхает Тсукишима, и Кагеяма становится ещё более задумчивым. Он, конечно, может оставить того в покое, но…       — Боже, Усталошима, на тебя даже жалко смотреть.       — Тебя мне только не хватало, — стонет Тсукишима, наконец, открывая глаза, и Кагеяма быстро отходит чуть в сторону. Его дело сделано. Он позвал Ямагучи, который позвал Хинату, который точно сможет растормошить Тсукишиму, хотя метод, конечно, вызывает много вопросов.       — Я думал, ты беспокоишься о нем, — ровным голосом говорит Кагеяма, когда подходит к Ямагучи. Тот издалека наблюдает за одногодками, чему-то ухмыляясь, и его ухмылка становится шире, когда он говорит:       — Конечно. Постоянно. Поэтому и позвал Хинату.       Кагеяма вопросительно смотрит на него, но Ямагучи только отмахивается и продолжает ухмыляться. Со стороны, где в последний раз были Хината и Тсукишима, слышится громкая ругань и смех, и уголки губ Кагеямы тянутся вверх. Ухмылка Ямагучи спадает, когда он смотрит на него, и Кагеяма, опомнившись, быстро перестает улыбаться и отворачивается, чтобы уж наверняка.       — Н-нет, стой, — судорожно и слегка паникующе выкрикивает Ямагучи, хватая его за ладонь. Кагеяма пялится на нее, пока Ямагучи говорит: — Н-не прячь свою улыбку, я просто удивился, что… Ее нечасто увидишь, — быстро бормочет Ямагучи, сжимая его ладонь все крепче, и замолкает, когда видит, как Кагеяма тихо улыбается этому прикосновению, сжимая чужую ладонь в ответ. Они молчат, держась за руки, и Ямагучи медленно, будто сомневаясь, проводит большим пальцем по его чувствительному запястью нежным, ласковым движением. Кагеяма выдыхает, прикрывая глаза, и пальцы Ямагучи, осмелев, проходятся по всей его ладони. Кагеяма смотрит на него, отчаянно желая, чтобы весь мир вокруг исчез, оставив лишь их двоих, и Ямагучи смотрит на него, не отрываясь, своими потрясающими, потемневшими глазами.       Сбоку доносится покашливание.       Кагеяма буквально выдирает ладонь из чужой хватки и поворачивается к Хинате, который ухмыляется, глядя на него.       — Ямагучи, разве не стоит уже начать тренировку?       — Да, — Ямагучи заторможено кивает, а потом резко подскакивает и повторяет уже более нервно: — Да, точно, тренировка, я… Да, я должен ее начать.       — Извини, что прерываю вас, но тренировка не ждет, и Тсукишима больше не выглядит, как ходячий труп, так что вали к нему, — Хината подталкивает его по направлению к Тсукишиме, а сам отходит к второгодкам, которые уже приступили к разминке. Кагеяма послушно, пытаясь отвлечься от своих мыслей, идёт к Тсукишиме, который просто кивает ему и приступает к разминке. Настроение Кагеямы вмиг портится, когда он вспоминает о предмете своих размышлений минут пять назад, и он переводит на Тсукишиму мрачный взгляд. Впрочем, Тсукишима не обращает на него внимание.       — Почему он вечно лезет не в свое дело, чертов коротышка, как же вымораживает его альтруизм и громкие крики, — бормочет себе под нос Тсукишима, глядя на Хинату, и Кагеяма с чувством кивает, даже если не совсем понимает все слова, что только что тот произнес. У них мало что общего, но вот это беспочвенное раздражение из-за Хинаты всегда будет связывать их.       Тсукишима успокаивается, видимо, отведя душу, но продолжает смотреть в сторону Хинаты горячим, тяжёлым взглядом. Кагеяма задумчиво склоняет голову. Хм? А вот это что-то новенькое. Кагеяма наблюдает за Тсукишимой всю тренировку, особенно усердно уделяя внимание его разговорам с Хинатой…       И к концу дня жгучая, яростная ревность стихает.       + 1.       В этот раз они приходят к Сейджо, а не наоборот, и Кагеяма жмется к Куними с Киндаичи, чувствуя себя до ужаса неудобно. В чужом спортзале оказывается намного больше пространства — впрочем, как и людей, и он чувствует себя испуганным оленем, который пялится на яркие фары машины, что собирается его сбить. Киндаичи ухмыляется, Куними тихо смеётся над ним, и Кагеяма ворчит на них, но не отходит. Хината куда-то исчезает (нахрен, куда), Тсукишима говорит с Ячи, а Ямагучи…       Кагеяма хмурится, обводя зал взглядом.       А Ямагучи разговаривает с капитаном чужой команды, улыбаясь ему.       На самом деле, он немного привыкает к этому. К мысли, что Ямагучи никогда не будет его. Вокруг столько потрясающих, умеющих разговаривать, забавных, интересных людей, и Кагеяма, со своим помешательством на волейболе и тотальным игнорированием правил приличия, не вписывается во все это. Он не вписывается в звание «человека, который мог бы привлечь Ямагучи», и, что ж…       Отстой.       Нихрена Кагеяма к этому не привык, даже если и пытается убедить себя в обратном.       — Вы что, игрушки не поделили?       Кагеяма вопросительно смотрит на Куними.       — Ты и Нарихиро.       От упоминания чужого имени у него появляется зубная боль. Он выдыхает сквозь зубы, но приступ злости уходит, не успев толком прийти, оставив после себя глухое и мирное отчаяние.       Ямагучи нравятся парни.       Ему просто не нравится сам Кагеяма.       Надо учиться с этим жить.       — Ты смотришь на него так, будто он убил твою золотую рыбку.       — Шу в порядке, — на автомате отвечает Кагеяма, с радостью ухватившись за возможность отвести взгляд от парочки капитанов, которые, похоже, не замечают мир вокруг себя. Он поворачивается к Киндаичи, и в следующий момент Куними даёт ему подзатыльник. — Хэй!       — Хэй! — передразнивает его Куними в ответ, дёргая за плечи. — Твои загоны уже пару лет как непопулярны, отвисни уже…       — Это новые, — бормочет Кагеяма, вздрагивая, когда Киндаичи сжимает его плечо в слегка угрожающем жесте. Куними сжимает его второе плечо точно в таком же, и Кагеяма стонет. С тех пор, как они помирились, эти двое взяли на себе обязанности опекать его даже от самого себя, и эта агрессивная забота, которая принесла ему несколько синяков, немного утомляет.       (Немного).       (В остальное время Кагеяма чувствует невероятное тепло от этого).       — Расск…       — Нет, — тут же говорит Кагеяма, даже не моргая. Он осторожно выпутывается из чужой хватки, и Киндаичи открывает рот. Он ни за что не расскажет им. Не сейчас. Не о том, что он, черт возьми, ревнует к парню, которому он даже не нравится. Те высмеют его на года вперёд, даже если в конце, ради приличия, и скажут что-нибудь полезное. Нет. Ему одного Хинаты хватает, который стал подкалывать его в тысячу раз больше.       — Неужели ты…       — Пока! — чуть ли не кричит Кагеяма, отпрыгивая от них на пару метров, пока ошарашенный Киндаичи безмолвно наблюдает за его побегом. Кагеяма мысленно стонет. «Пока»? Они договорились сходить после тренировки (то есть минут через пять) в кафешку за углом, какое, нахрен, «пока»?! Кагеяма буквально убегает, стараясь не вслушиваться в окрики и яростное «Кагеяма, черт возьми, Тобио!» за своей спиной, и из-за этого нос к носу сталкивается с Ямагучи.       — Ты в…       — Да, спасибо, — быстро говорит он, обходя его, и Ямагучи моргает. А потом Кагеяма резко разворачивается и цепляется за его плечо: — Спаси меня от этих двоих.       Ямагучи переводит заторможенный взгляд в сторону третьегодок, которые явно собираются пойти вслед за Кагеямой, и тот бледнеет, когда Куними делает первый шаг. Он не дожидается ответа Ямагучи и вместо этого цепляется за него ещё крепче, буквально таща за собой, и Ямагучи ойкает, когда это происходит.       — Что за…       — Они не будут лезть при тебе, — быстро говорит Кагеяма, продолжая оглядываться, и успокаивается он только тогда, когда их с Куними и Киндаичи начинают разделять половина спортзала. Вернее, как успокаивается.       Продолжает цепляться за Ямагучи так, будто от этого зависит его жизнь.       — Я думал, что вы хорошо ладите, — позабавленным тоном говорит Ямагучи, с энтузиазмом поднимая ладонь, когда они с Киндаичи встречаются взглядами. Третьегодка, ухмыляясь, машет ему в ответ и решительно направляется в их сторону, а Кагеяма бледнеет и смотрит на Ямагучи взглядом, полным боли и предательства. В ответ Ямагучи только солнечно улыбается, показывая знак мира, и на окрик «держи его, Ямагучи!» послушно цепляется за Кагеяму, не давая ему уйти. Кагеяма стонет как раненое животное, пытаясь вырваться из чужой хватки, но Ямагучи держит его крепко и обменивается хитрыми улыбками с Киндаичи, когда он, наконец, подходит к ним.       Это предательство. Это самое настоящее предательство. Кагеяма невероятно хмуро смотрит на Ямагучи, который на его взгляд начинает улыбаться ещё ярче, и Кагеяма тяжело вздыхает.       — Так что случилось? — спрашивает Ямагучи, когда Киндаичи подходит к ним и закидывает руку на его плечо, заставляя медленно идти вслед за собой. Кагеяма пытается вырваться, так, ради приличия, но хватка у Киндаичи действительно железная. Если бы только он применял это в волейболе, а не на Кагеяме, который просто хочет исчезнуть прямо здесь и сейчас…       — Этот паршивец не хочет говорить о своих чувствах.       — Да, это ему свойственно, — с улыбкой в голосе комментирует Ямагучи, идя рядом с ними. Руку Кагеямы он отпускает. Жаль. — Моя помощь еще нужна?       — Ох, нет, — предвкушающим тоном отвечает Киндаичи, глядя на него с ухмылкой. — С Тобио мы справимся сами. Спасибо.       — С Тобио?       Кагеяма бросает на Ямагучи взгляд. Тот смотрит на них двоих странным, несвойственным ему взглядом, и Кагеяма задумчиво склоняет голову. Ямагучи кривит губы, и черты его лица заостряются, и он выглядит так, будто он в шаге от того, чтобы закричать. Киндаичи поворачивается к Ямагучи, и выражение его лица быстро приходит в норму. Ну, для незнакомых людей. Потому что Кагеяма отчётливо видит, как сильно Ямагучи раздражен и как старается это скрыть, делая медленные вздохи и выдохи.       — Не волнуйся, бить не будем. Возможно.       Киндаичи пихает его, когда Кагеяма никак не реагирует на его слова, и Кагеяма бьёт по его животу в ответ. К счастью, Киндаичи все ещё следует правилам приличия и не может просто так продолжить драку перед капитаном другой команды, поэтому он ограничивается усилением своей и без того железной хватки и попросту тащит его за собой, не принимая никаких возражений. Впрочем, их и не следует. Потому что Кагеяма думает об этих искривлённых губах и вспышке раздражения, что увидел в чужих глазах.       Потому что Кагеяма вспоминает чужое лицо и видит в нем отражение своего собственного.       Потому что…       — Я не пойду в кафе, — отстранённым, задумчивым тоном говорит Кагеяма, когда оказывается перед Куними. Куними прищуривает глаза. — У меня есть дела.       Прищуриваться Куними не перестает.       — Не связанные с волейболом, — уточняет Кагеяма.       — С каких это пор?       — О боже, неужели ты променял волейбол на… обычную жизнь?       — Отвалите, — беззлобно отвечает Кагеяма, прекрасно все понимая. Скорее, он бы оскорбился, если бы они не предположили, что он поменял их поход в кафе на волейбол.       — Расскажешь потом, — наставительно говорит Киндаичи, и Кагеяма коротко кивает ему.       Он дожидается конца тренировки и вылавливает Ямагучи, когда тот остаётся в одиночестве и отходит от школьных ворот. Хинату он, не моргая и глазом, попросил отвлечь Тсукишиму, и тот принялся за дело с таким энтузиазмом, что Кагеяма мысленно попросил у того прощения. Он вылавливает Ямагучи, когда они оказываются на улице одни и никто не сможет им помешать (или подслушать. Он специально проследил, чтобы эти двое не следили за ним), и Ямагучи вздрагивает, когда слышит его голос.       — Тобио? Что ты…       — Ты сегодня был раздражен? — спрашивает Кагеяма, очень сильно стараясь, чтобы предложение звучало, как вопрос. Ямагучи отводит взгляд, и это оказывается лучшим ответом, чем его слабая отговорка:       — Нет, с чего ты взял?       — Тебя раздражает Киндаичи?       — Нет, — моментально отвечает Ямагучи, по-прежнему отводя свой взгляд. — Мне нравятся твои друзья. Хорошо, что у тебя есть близкие люди. Я рад за тебя.       Кагеяма чувствует, как его сейчас самым натуральным образом стошнит. Он думает о том, что он видел, думает о том, что он чувствовал, и решается полностью положиться на свои инстинкты, которые не раз спасали его во время матчей.       — Ты мне нравишься, — выпаливает он, чтобы тишина между ними не затягивалась. Впрочем, после этого эта самая тишина ложится на них, как мягкое покрывало, и Кагеяма продолжает, ощущая, как же бешено у него колотится сердце: — Не как волейболист, а как… Как человек. Как парень. Как, эм…       Что ж.       Он никогда особо не умел разговаривать.       Ямагучи молчит и смотрит на него широкими, потрясающими глазами, и тошнота становится в разы сильнее. Кагеяма кажется, что его сердце колотится так сильно, что заглушило слова Ямагучи, иначе почему между ними висит такая тяжёлая тишина? Ямагучи открывает рот, и из него доносится странный, пищащий звук, после чего Ямагучи краснеет так резко и сильно, что Кагеяма склоняет голову.       — Я-я нравлюсь тебе? Р-романтически?       С каких это, нахрен, пор Ямагучи заикается?       Кагеяма кивает, чувствуя, как его собственные уши начинают гореть. А ещё он чувствует, как внутри него расползается страх, пустой и холодный, потому что Ямагучи выдыхает и не поднимает на него взгляд.       Ох.       Он ошибся.       Конечно же он ошибся.       Конечно же, такой человек, как Ямагучи, не мог полюбить его. Он просто увидел в его действиях того, чего хотел увидеть. Это тупо. Боже. Какой же он тупой. Почему он вдруг решил, что он, он вдруг может познать человеческие взаимоотношения?       Как же…       — Т-ты мне тоже, — наконец, выпаливает Ямагучи, делая шаг ему навстречу. — Я… Боже, это так тяжело, я…       Ямагучи истерически смеётся, наконец, поднимая на него взгляд. Его смех мгновенно исчезает, и он мгновенно подлетает к Кагеяме и хватается за его плечи.       — Черт, Тобио, дыши! Пожалуйста, дыши, все хорошо, мы, ты, я… Пожалуйста, сделай чертов вздох!       Ямагучи ревнует его лишь однажды.       И, что ж, иногда ревность — это хорошая штука.