Клетка

всю свою жизнь артур флек прожил в клетке. строго говоря, он и сам когда-то был одной единственной клеткой, закрепленной на стенке матки. возможно, это была матка пенни флек. артур в этом уже не уверен. и если бы мы помнили себя с момента зачатия, он мог бы описать и спокойный полумрак, и размеренное биение чужого сердца где-то над головой (конечно, когда голова уже стала похожа на голову), и нежный, склизкий кокон, и тепло. потом и матка стала клеткой, слишком тесной, чтобы в ней оставаться. и ему пришлось родиться. следующей его клеткой стала детская кроватка с высокими бортиками из прутьев. они разбивали пространство на широкие вертикальные полосы и прямоугольник потолка. кажется, потолок был сероватым. ему понравилось грызть эти прутья припухшими деснами, когда начали лезть зубы, и артур даже не догадывался, как был похож тогда на загнанного в силки зверька, пытающегося перекусить то ли путы, то ли свою собственную лапку. следующую свою клетку артур тоже не помнит. секции батареи, к которым его привязывал ухажер пенни, чтобы сраный мальчишка не путался под ногами. если бы флек коснулся пальцами левого виска, провел чуть выше — за линию роста волос — он нащупал бы неровность. костное напоминание о том, как его били о прутья его очередной клетки. а вот другую клетку он помнит. сетка вокруг детской площадки. он не уверен, садик это или приют. в памяти всплывают смазанные образы. кажется, это пенни. она касается его пальцами через решетку и что-то шепчет, хрипло и сбивчиво. второй рукой она держит сигарету: дым красиво вьется змейками и растворяется в звонком осеннем воздухе. пенни приходила. артур не уверен, где именно он тогда был. но раз пенни так и оставалась по другую сторону сетки, дробившей ее лицо на дрожащие ромбы... наверно, приют. артур много не знает о себе. зато он точно уверен, что уже тогда был накрыт тогда другой клеткой — тонким, прозрачным куполом своего смеха. слишком веселого смеха для ребенка. надрывного. душащего. а в другом он не уверен: защищала ли та клетка его от других или других — от него? и что он мог им сделать, хрупкий мальчишка с огромными зелеными глазами, глазами младенца и старика? ему нравится думать, что эта клетка была его защитой. а вот следующую он никогда не забудет. каждый раз на работе, когда он открывает свой шкафчик, левый уголок его губ нервно дергается. сколько раз он оказывался в клетке такой же жестяной коробки в школе. мальчишки засовывали его туда, смеясь над тем, как отчаянно он отбивался — и как хохотал от ужаса, и наваливались на дверь, в которую он скребся скуля и плача. однажды он понял, что если не реагировать, они отстанут. так и случилось. безудержный смех из закрытого шкафчика смутно пугал, и они решили забыть о том, что в школе вообще есть такой артур флек. он корит себя за то, что не догадался об этом раньше. потом уже была настоящая клетка и чужая кровь на руках. его со смаком окунули головой в унитаз, но артур вывернулся ужом и бросился на главного зачинщика всех этих невинных развлечений. парень — на голову выше и килограмм на 10 тяжелей — выл от ужаса, пока флек бил его лбом о кафельную стенку. кажется, потом была полиция, но память оставила лишь момент триумфа. больше его не трогали. потом была клетка девичьих рук, скрещенных на груди, отталкивающих его, не позволяющих прикоснуться к себе. девушек, кажется, было несколько, но это перекрестье запястий останавливало его каждый раз, когда он хотел хотя бы поцелуй... проститутками, на которых он мог потратить хоть что-то, он брезговал. клетка. cell. celibate. белая палата. вся мягкая, кроме окошечка в двери. он бьется лбом о каленое стекло. бам. бам. бам. кажется, с кончика носа капает кровь. бам. но ему совсем не больно. бам. за стеклом — решетка. вдруг разобьет? он не помнит, за что оказался в этой клетке, но помнит ослепительно белый цвет и вкусную еду. он даже набирает вес. когда его выписывают, он снова перестает есть и оказывается в клетке собственных торчащих ребер. каждый раз, когда его бьют, артур удивляется тому, какие крепкие у него кости. возможно, судьба была прозорлива и решила, что ему надо помучиться подольше. семь клеток для его — безумия, да? — семь развеселых оранжевых пузырьков. шесть седативных, одно для того, чтобы не сдохнуть от предыдущих шести. клетка квартиры. клетка бессонницы. клетка, за которой спрятаны почтовые ящики. — радость, ты проверил почту? — да, мам. ничего. жизнь с пенни — клетка. ни выйти, не войти, не вздохнуть спокойно. он должен заботиться о своей маме. должен заботиться. должен. вот, поешь. голову? ты опять уснула перед телевизором, мам, пойдем-ка в кровать. в клетке строк в его дневнике — красивые женщины. торчащие соски. разверстые вагины. похотливые взгляды. ему нравится думать, что так они смотрят только на него. потом он идет дрочить в клетку ванны. тихо. чтобы мама не услышала. однажды он из любопытства пробует свою сперму на вкус — касается кончиком языка кончиков пальцев. оказывается, что она горькая. как вся его гребаная жизнь. клетка лифта. ужасное здание, правда? клетка решетки. вот теперь — точно детский сад. клетка вагона метро. она его точно не заметит? у клоуна карнавала пиджак в клеточку. иронично. и клетчатые заплатки на брюках. и рубашка в клеточку. в середине каждой — цветочек. в метро его заметили, но не тогда и не она. он думал, что совершенное убийство тоже станет клеткой. но нет. оказалось, это смешно. они слишком фальшиво пели, чтобы жить. да и жили они тоже фальшиво. клетки листочка, на котором его мать написала письмо томасу уэйну. клетка ворот, через которые он разговаривал со своим братом. клетка, в которой висит долбаный телевизор в маминой палате. телевизор говорит ему голосом мюррея какие-то совершенно невообразимые вещи. он несмешной? артур флек, который создан нести радость и смех в этот холодный, темный мир, не-смеш-ной? кафель в уборных расчерчивает стену на клетки. в уэйн-холле он большой и сделан из мрамора. мрамор прочный. как ребра артура. а вот нос легко ломается одним ударом. и в аркхэме он снова смотрит через решетку клетки. в клетке добродушный темнокожий парень, но артуру кажется, что это он — в клетке, и все смотрят на него: и врачи, и пациенты, и даже этот любезный как-его-там, который принес ему карточку мамы. или не мамы? в ту ночь стеклянный купол его смеха рассыпается тысячей осколков, и он до утра выхаркивает их с кровью. ...последняя клетка, в которой он оказался, — полицейская машина. артур знает, что есть такой человек — папа римский, и его возят в бронированной смешной машинке, и люди машут ему и улыбаются. артуру теперь тоже машут и улыбаются. они подожгли для него весь город. ему нравится. это красиво, очень красиво. и сине-белый автомобиль сминается от удара тоже красиво. наверно, так снимали иисуса с креста. бережно и благоговейно. когда он приходит в себя, он танцует, танцует для этих клоунов, для всего готэма, для самого себя. он первый раз в жизни чувствует себя с в о б о д н ы м артур флек еще не знает, что в новую — и действительно последнюю клетку он загнал себя сам. им не нужен артур. им нужен джокер. этот грим и красный костюм, вызывающе яркий в этом сером городе, хуже всякой тюрьмы. стать своим собственным узником — вот это иронично, артур, а не заплатки в клеточку. и из этой тюрьмы он уже никогда не выберется.