Всегда

Наруто, сидя вместе с Саске в пустой кухне, что-то увлеченно рассказывал, глядя в потолок и совершая размашистые жестикуляции своими руками, активно махая ими и иногда что-то изображая с помощью пальцев или ладоней, при этом старательно улыбаясь и оптимистично, немного неловко смеясь, чтобы ненароком не усугубить и так напряженную обстановку или развеселить друга. Попытаться. Когда голубоглазый парень закончил свой рассказ, то поднял взгляд на друга, тотчас перестав улыбаться и замолчав. Узумаки тихо окликнул Саске по имени, но тот даже бровью не повел. Обладатель угольно-черных волос, казалось, не дышал, и почти не слушал Узумаки, ведь всё, на что Саске был способен сейчас – пусто смотреть на свое отражение в остывшем чае, к которому Учиха так и не притронулся. Темноглазый вместе с блондином сидел в матовом черном костюме, который создавал и без того вечно не улыбчивому темноглазому парню еще более мрачный образ. Траурный. Печальный. Такой, какой он должен быть сейчас. Они совсем недавно вернулись с похорон родителей Саске. Несмотря на попытки Наруто выбить из друга хотя бы усталую усмешку, подобие улыбки, или просто увидеть в пустых глазах жалкую йоту любви к жизни, все его попытки были тщетными. Узумаки, даже будучи целеустремленным, уверенным человеком и хорошим другом, поджал губы и приопустил голову, так же уставившись на собственное отражение в недопитом темном напитке. Он не смел нарушить раздумья Учихи-младшего, надеявшегося что-то разглядеть в собственных глазах, которые глянцево и размыто отражались в кружке. Саске был явно задумчивым, и за весь вечер почти ничего не произнес, пряча свое лицо за длинными прядями непослушных черных волос. Почувствовав на себе взгляд ярко-голубых глаз, Саске тихо вздохнул, устало потерев внутренние уголки глаз и подняв голову, чтобы взглянуть на друга. Взгляд брюнета заставил Наруто вздрогнуть, и тот тут же нервно сжал керамическую кружку в своих пальцах, мгновенно проглотив все слова, которые только мог сейчас произнести. Но Саске совсем не интересовало то, что хотел спросить лучший друг, его волновало лишь одно – старший брат, находившийся в другой комнате около кухни. Как он там, за этой стеной? Все мысли Учихи-младшего крутились только об этом. Пытаясь отвлечься от навязчивой тревоги и размышлений, желая хоть на миг оставить свое сознание пустым, брюнет незаметно тряхнул головой и тихо выдохнул, через секунду встав со стула. Он взял свою кружку и подошел к кухонной раковине, тем самым оказавшись спиной к светловолосому одногруппнику. –Как дела... У Итачи?..–негромко и осторожно спросил Узумаки после долгой тишины, но тут же замолк, возобновив тишину и тысячу раз пожалев о глупости своего вопроса. Молчание возобновилась, и лишь вода, льющаяся из крана с мерным тиканьем часов, прерывали ее. Саске замер, не оборачиваясь, и Наруто поднял глаза, виновато взглянув на друга, едва начав говорить,–Я... –Тебе пора идти, Наруто,–тихо, почти неслышно проговорил Учиха, перебив голубоглазого и скрыв свои глаза за тенью волос, вскоре домыв кружку и отставив ее на сушилку для посуды.

***

Деревянная дверь в чужую комнату тихо проскрипела, отворяясь и впуская в темную комнату, в которой окна были занавешены тяжелыми шторами, толику теплого тусклого света из коридора, где еще недавно стоял Наруто, прощаясь с другом. Проводив его, младший Учиха решил зайти в комнату к старшему брату, и когда зашел туда и увидел Итачи, то постарался улыбнуться. Он сидел в алюминиевом инвалидном кресле, устремив свой взгляд на оживленную улицу, глядя наружу сквозь небольшое расстояние между плотными шторами, не выражая и тени эмоции; черные длинные волосы, заплетенные в низкий хвост, изящно спали на покатые, немного похудевшие плечи, а изящные ладони безжизненно свесились с низких подлокотников. Учиха не шевелился до тех пор, пока не услышал чьи-то шаги поблизости: он повернул свою голову, слегка приподняв ее, и в черных глазах появился едва заметный оттенок жизни, а сухие бледно-розовые губы дрогнули в улыбке. –Отото. –Как ты?–спросил обладатель ониксовых глаз, медленно проходя в комнату и закрыв за собой дверь. Саске с едва заметной натянутой улыбкой подошел ближе к брату и поправил шторы, отчего в помещение проник приглушенный холодный свет. Небо застелили свинцовые тучи, спрятав за собой солнце. Итачи молчит, спокойно наблюдая за братом и слыша лишь его дыхание, изредка улавливая свои рваные приглушенные вдохи, которые нарушали почти полную тишину. Младший Учиха на несколько долгих секунд застыл, кажется, перестав дышать и не отпуская темно-каштановые шторы, устремив свой смолисто-черный взгляд на улицы, по которым беззаботно передвигались группы людей. Саске вдруг стало невыносимо горько, а неприятное чувство тягуче разлилось в груди. Он поджал губы, прерывисто выдохнув и на мгновение опустив взгляд. –Нии-сан,–мягко начал говорить Саске, отчего тот, к кому обращались, тотчас стал неотрывно глядеть на младшего, когда тот медленно сел перед старшим братом на корточки, сведя колени вместе. Младший прикусил внутреннюю сторону нижней губы и вновь выдохнул, мягко взяв чужие бледные ладони в свои, вложив в этот жест максимум нежности и беспокойной трепетности, взглянув в глубокие ониксовые глаза, утонувшие в беспроглядной тьме печали,–Врачи сказали, что есть шанс на твое выздоровление, слышишь?.. Если мы будем делать всё правильно, то ты обязательно поправишься, и... Снова сможешь чувствовать свои ноги,–проговорил Учиха-младший, с явной тревогой глядя на Итачи, слегка сжав свои пальцы на его ладонях. Саске вглядывался в ониксовые глаза, такие же как у него самого, желая увидеть сквозь мрак жалкую толику блеска, желание жить. Он не знал, что глаза старшего брата обретали блеск лишь тогда, когда он смотрел на своего Отото. Саске помнил абсолютно все в тот злополучный день. Каждую мелочь он запомнил так, словно заученный материал для экзамена: скрежет металла, крики, звук разбивающихся машинных стекол, противный лязг железа, визг тормозов и лопнувших колес. Вскрик матери и треск лобового стекла. Осколки от автомобиля, который перевернулся от столкновения и задымился. Саске помнил кровь, которая была со всех сторон; он прекрасно помнил, как от его лба до подбородка стекали алые дорожки; помнил, как отчаянно кричал, плача и едва ли разбирая происходящее; помнил хриплый кашель брата, тело которого придавило по самый пояс, и младший Учиха также ясно помнил, как длинноволосый просил оставить его и сказал спасаться одному. Саске помнил, как едва остался жив, как едва успел вылезти через пустое, смятое отверстие для окна. Он помнил, как кое-как вытащил едва дышащего Итачи, прижал его к себе и зажмурился, повернувшись к автомобилю спиной. Саске помнил, как за его спиной взорвалась машина. Из раздумий и мрачных мыслей Учиху-младшего выбил хриплый, мягкий, неясный и едва слышный смешок. Саске незаметно вздрогнул и посмотрел на Итачи, который покачал головой и приулыбнулся, потрепав опешившего младшего брата по волосам вялой ладонью. –Отото, я знаю, что шанс невелик,–тихо выдохнул старший, приопустив ресницы,–Не так важно, чувствую ли я свои ноги и смогу ли снова ходить. Есть то чувство, которое гораздо важнее этого, глупый младший брат. Он помнил, как безжизненно лежали тела родителей на передних сидениях. Саске жалел, но даже если бы он вытащил и их, то это бы ничем не помогло. Умерли бы все. –Но мы должны попытаться!–уверенно воскликнул младший, сжав бледные ладони в собственных пальцах и поджав дрогнувшие губы. –До тех пор, пока ты со мной, я готов сделать что угодно, чтобы вновь сделать тебя счастливым.

***

Спустя несколько месяцев после похорон родителей, после всего того, через что братья прошли вместе, Саске решил съездить в солнечный провинциальный городок, где скромно и обыденно кипела размеренная жизнь вблизи лесной местности. Свежий воздух, множественные открытые и невероятно красивые места у обширного озера, по мнению младшего Учихи, должны были понравиться Аники. Саске знал, что Итачи понравится снова чувствовать себя отчасти свободным. И сейчас, будучи совершенно беззаботными, спокойными и молчаливо счастливыми, они вдвоем находились у обрыва, наблюдая за медленно садящимся за горизонт теплым осенним солнцем. Саске стоял позади Итачи, придерживая ручки его инвалидного кресла и тихо выдыхая, подставляя лицо под легкий прохладный ветерок, что мягко ерошил непослушные отросшие волосы, а тлеющие лучи закатного солнца обдавали бледное лицо младшего Учихи оранжево-розоватым светом, едва-едва согревая. Саске жадно втянул в легкие чистый кислород полной грудью, а затем на выдохе улыбнулся, опустив взгляд на Итачи, который с трепетной нежностью так же улыбался. Саске про себя отметил, что брат наконец-то выглядит по-настоящему живым. –Отото,–мягко позвал длинноволосый мужчина, чьи черные пряди отливали приятным теплым оттенком и доставали до середины спины, развеваясь в потоке игривого порыва ветра,–Помнишь, как во времена твоего детства мы с родителями частенько ходили на пикники или прогулки в подобные места? –Помню,–усмехнулся Саске, приподняв уголки губ,–У папы бывали выходные, и когда он уделял нам время, мама всегда выбирала, куда мы пойдем. Иногда они ворчали друг на друга и спорили, как дети,–младший слегка рассмеялся вместе с Аники, улыбнувшись шире приятным воспоминаниям и уловив себя на мысли, что Итачи стал чаще высказывать положительные эмоции. Это не могло не радовать младшего обладателя ониксовых глаз. Между ними воцарилась приятная тишина, каждый погрузился в теплую ностальгию, которая всё же на частичку отдавала горечью – иногда вспоминать о погибшей семье было тяжело и легко одновременно. Приятно, потому что они были счастливы, и грустно, потому что этого больше никогда не повторится. Саске бесшумно вздохнул, на мгновение прикрыв глаза, а затем вспомнил кое-что важное и тотчас вновь чуть улыбнулся, в миг отвлекаясь от мрачных мыслей. –Совсем скоро будет твоя операция,–голос Учихи-младшего обеспокоенно стал тише, и тот отпустил свои ладони от мягких, но крепких ручек кресла, нежно положив собственные руки на чужие покатые плечи, с нежностью приобняв старшего брата со спины. Учиха-младший с интересом взглянул в черные глаза брюнета, в которых от печали осталась лишь малая крупица, скрытая под пеленой трепетной привязанности,–Ты боишься? –Нет,–не скрывая своей лжи, Итачи усмехнулся, слегка повернувшись к брату и встретившись с ним взглядом. Саске хмыкнул и снисходительно покачал головой, не отводя глаз и нежно взяв мужские изящные пальцы в свои, невесомо переплетая их и не желая отстраняться ни на секунду. –Не бойся. Я буду рядом с тобой,–произнес Учиха-младший серьезно, уверенно и твердо, но одновременно заботливо и мягко, чуть сжав чужую ладонь в своей. –Ох, правда?–Итачи с улыбкой усмехнулся, слегка приблизившись к отото, еще глубже заглядывая в тёмные непроглядные глаза,–И как долго ты собираешься быть рядом, глупый младший брат? –Всегда,–не колеблясь, ответил Саске с легкой полуулыбкой, поцеловав Аники в лоб и не отпуская изящные пальцы, наслаждаясь столь длительным и прекрасным мгновением.