Enemies and lovers

Дейдара едва держался на ногах, хватаясь за холодные каменные стены, до мелких капелек крови стирая кожу на грубых мозолистых ладонях. Крошки пыли и бетона забивались в тонкие царапины, вызывая неприятное, обострённое действием наркотиков пощипывание. Светлый хвост давно растрепался; резинка слетела ещё где-то на улице, и теперь длинные волосы небрежными паклями падали на лоб, частично закрывая мутные голубые глаза. Парень раздраженно шипел, смахивал пряди рукой, но упорно продолжал ползти вперёд. Лёгкий тремор в ногах и чувство тошнотворного послевкусия от саке усложняли этот процесс, требующий сейчас просто титанических усилий. Но остаться на полу в коридоре до утра – явно не лучший исход дела для подрывника, имеющего счеты почти со всеми обитателями убежища Акацуки, которые были бы совсем не прочь воспользоваться его беспомощным положением. Особенно это было бы обидно, когда до заветной двери в его комнату оставалось всего несколько метров. Ещё немного усилий, и можно будет дотянуться до знакомой железной ручки. Не впервые ему было так откровенно хреново. Пьянки для Дейдары дело обычное; только выдавали деньги за миссии, как Тсукури сразу же пропадал на несколько дней, развлекаясь в подпольных заведениях с развязными девушками и дешёвым приторным алкоголем с какой-то травкой или разноцветными таблетками впридачу, от которых мир плыл во все стороны, расширялись зрачки, и голова гудела не хуже, чем от сотрясения после хорошего боя. Это помогало избавиться от тяжёлых мыслей о том, что его руки по локоть, нет, даже по самые плечи в крови. Металлический запах преследовал его постоянно, и даже во сне казалось, что он тонет в тягучей густой жидкости, заливающей уши, нос, глаза и рот, отчего парень не мог вздохнуть и просыпался в холодном поту. Чертыхаясь и бубня под нос нецензурные проклятия, услышанные когда-то от Хидана, Дейдара вдруг резко остановился и прислушался, всматриваясь в темноту коридора. Картинка перед глазами подрагивала, но Тсукури напрягся и сфокусировал слух и взгляд. Шаги. Постепенно нарастающие с каждой секундой, они эхом раздавались вдали. И парень готов был поклясться на своем бесценном и непревзойденном искусстве, что знал эти шаги, как никто другой. — Грёбаный Учиха... — даже в состоянии, приближенном к полусознательному и невменяемому, Дейдара мог с точностью определить, что за человек сейчас приближался к нему из темноты. Парень подавил очередной приступ тошноты, зажимая рот рукой, и сглотнул вязкую слюну, каким-то твердым бесформенным комком покатившуюся по сухой глотке. Вскоре фигура вдали приобрела знакомые очертания. Все та же неспешная походка, ровная спина, расслабленные плечи. Движения четкие, отточенные, как у куклы. Руки по швам, чуть сжаты кулаки. И лицо. Спокойное, ничего не выражающее лицо, такое бледное, что, казалось, оно светилось в темноте. Но это было идеальное лицо, чертовски прекрасное, и Тсукури даже немного стыдливо признавал это, каждый раз сдерживая себя, чтобы не ударить по нему со всей силы. Вдавить острые скулы в бетон до хруста, сломать аккуратный ровный нос. Вырвать черные как смоль волосы, грубо пропуская между пальцев гладкие шелковистые пряди. И пусть на тонких, вечно сжатых губах будет не высокомерная презрительная ухмылка, а искривленный ломаный оскал, обнажающий ряд белых зубов, скрипящих от боли, прикусывающих розовый язык до кровавой слюны, тянущейся до пола красноватыми мутными сгустками. Но больше всего Дейдаре хотелось поиздеваться над глазами Итачи. Медленно выдавить их собственными пальцами из глубоких глазниц и безжалостно раздавить, слушая, как они лопаются под ногами, словно новогодние шарики, и трескается всемогущий Шаринган. Тсукури аж затрясло только от одной мысли о том, что он может заставить Учиху страдать. — Чего крадешься, а? — вызывающим тоном прохрипел Дейдара, сплевывая на пол вязкую слюну от вновь подступившей к горлу тошноты. С одной стороны ему хотелось промолчать и быстро проскользнуть в свою комнату, но какая-то другая, дикая и затуманенная алкоголем и наркотиками часть его сознания твердила заговорить с Учихой прямо сейчас. На равных. Итачи остановился и молча посмотрел на блондина ничего не выражающим взглядом, лишь на секунду задержавшись на подрагивающей от действия таблеток нижней челюсти парня, чтобы сжать губы в презрительной усмешке. Учиха всегда смотрел будто свысока, чуть приподняв подбородок, хоть Дейдара и был ниже на полголовы. Только с Кисаме он вел себя по-другому, как с добрым товарищем, а не надоедливой мухой вроде Тсукури. Блондина это бесило, разрывало изнутри от гнева и желания вызвать Итачи один на один. Но что-то останавливало его каждый раз. Может быть страх? Он и сам не понимал, почему от холодного проницательного взгляда Учихи его нутро отчаянно пыталось докричаться до сознания, что эту затею лучше никогда не приводить в действие. Но в этот раз доза наркотиков была чуть больше обычного, поэтому Тсукури и бровью не повел, когда Итачи активировал Шаринган. — Что, опять идёшь подлизывать Пейну, да? Так жаждешь надрать зад своему братцу Саске? Ничего не выйдет, я убью его раньше, — Дейдара где-то далеко, в самой глубине своего разума понимал, что явно нарывался на неприятности, но мутная пелена не давала мыслить здраво. — Заткнись, Тсукури. Ты выглядишь жалко, — холодный тон Итачи и сверкнувший Шаринган только раззадорили подрывника. Он хрипло рассмеялся и постарался выпрямиться, чтобы казаться выше и сильнее. — Вот увидишь, я принесу его поганую головешку тебе в подарок, а его кишки разбросаю по всей Конохе, — кажется, Дейдара слишком резко перешел границы дозволенного. Раньше о таком он мог лишь подумать, но никогда не сказать вслух, признавая свою слабость перед Шаринганом. Итачи сощурил красные глаза, но своего нарастающего чувства презрения и гнева никак больше не показал. Тсукури неуверенно оторвал руки от стены, напоследок шкрябнув по ней ногтями, и шаткой, шаркающей походкой подошёл к Учихе почти вплотную. Настолько близко, что блондину даже удалось уловить запах его тела – так пах воздух в Амегакуре после проливного дождя. Дейдара поморщился, шумно вдохнув этот аромат, расширив ноздри. А Итачи еле подавил в себе желание зажать нос, чтобы не чувствовать ядреный перегар и отчётливый запах травы, исходящий от парня перед ним, чей взгляд мутных голубых глаз нервно бегал по лицу гения клана Учиха, будто выискивая в нем недостатки, коих там явно не находилось. Сам Итачи смотрел куда-то насквозь, не желая находится в компании пьяного и накуренного подрывника, настроенного совсем не дружелюбно. Тсукури раздражённо и даже разочарованно цыкнул и качнулся назад, еле удерживая равновесие, чуть было не хватаясь за предплечье Учихи. Снова приняв устойчивое положение, блондин хотел было нагло съязвить, но Итачи сделал шаг влево, обходя Дейдару сбоку, и прошел дальше вперёд. Тсукури, явно не ожидав такого исхода, развернулся, хватаясь рукой за стену. — Почему ты убегаешь, Учиха? Хочешь, я убью тебя первым? Чтобы твой дорогой Саске посмотрел, как умирает настоящий монстр, вырезавший весь свой клан за одну ночь, не пощадив ни детей, ни стариков, — блондин намеренно понизил голос в конце предложения. Мерные удаляющиеся шаги вдруг стихли, и воцарилась звенящая тишина. Дейдара даже не понял в какой момент оказался прижат лицом к стене. Висок тупо заныл, и горячая струйка крови медленно стекла вниз по серой поверхности, оставляя после себя темную неровную дорожку. На зубах чувствовались крошки пыли, когда парень шумно дышал через рот, пытаясь унять звон в ушах. Боль отрезвила. Итачи со всей силы вдавливал голову Тсукури в стену, намотав блондинистые волосы на кулак, а другой рукой крепко держал его запястья, не давая и шанса выкрутиться из его хватки. Дейдара стоял, наклонившись вперёд и согнув колени; руки заведены назад за спину, а голова вжата в стену. Любое резкое движение вызывало дикий дискомфорт и резкую боль во всем теле. Учиха навалился сзади и прошептал на ухо Тсукури: — Тебе не говорили, что монстров следует опасаться? В следующую секунду Дейдара почувствовал свободу и встряхнул порядком затекшими руками, собираясь вмазать Учихе в ответ. Удар, пришедшийся по спине, выбил весь воздух из лёгких, не дав ему этого сделать. Тсукури вскрикнул и рухнул на пол, инстинктивно прикрывая лицо, подтягивая колени к груди. Итачи бил ногами наотмашь, пинал сильно и невпопад, попадая по голове, спине, ногам и рукам Тсукури, отчаянно пытающегося сжаться и исчезнуть. Парень бил так, что у Дейдары не было возможности подняться на ноги или же банально отползти подальше. Когда блондин стал кашлять кровью, пытаясь прикрыть лицо трясущимися руками, Итачи наконец отступил. Он тяжело дышал, стоя в стороне. На простых сандалиях шиноби виднелись разводы и брызги крови. Учиха бешено смотрел на Дейдару, пытаясь успокоиться. Пот мелкими каплями выступил на лбу и шее, заставив черные волосы прилипнуть к влажной коже. Итачи отошёл назад, смотря на Дейдару из-под опущенных ресниц. Тсукури скрутился в клубок и тихо постанывал от боли во всем теле. Учиха вздохнул; его лицо наконец приняло привычное безучастное выражение. Он присел на корточки рядом с подрывником и протянул руку к его лицу, скрытому за растрёпанными волосами. Тот вздрогнул и покосился на него одним глазом, виднеющимся из-под светлых спутанных прядей. Он был похож на загнанного раненого зверя, которого выставили на всеобщее обозрение. Итачи коснулся его лба двумя пальцами и склонил голову набок, заглядывая Дейдаре в глаза. Шаринган горел ярко; давно Тсукури не видел его так близко. В горле першило от противного железного привкуса крови, а разбитый нос саднило от каждого вдоха. Когда прохладные пальцы скользнули ниже, достигая горячей шеи, задев острый кадык, ходивший вверх вниз, Дейдара напрягся и попытался оттолкнуть чужую руку, но слабость от побоев сделала его по-настоящему беспомощным. Рыкнув от ощущения унизительности собственного положения, блондин дернулся в сторону, пытаясь вывернуться и сбежать. Плевать на гордость, главное остаться в живых. Но цепкая хватка рук Итачи, сомкнувшихся у него на шее, не дала ему сдвинуться ни на сантиметр. Холодные влажные ладони чувствовали, как под тонкой кожей учащенно бьётся пульс в сонной артерии, которую так и хотелось пережать одним ловким движением. Учиха давил медленно до одурения, будто издевался над вмиг утратившим весь пыл Дейдарой. Голубые глаза молили о пощаде, а зрачки то расширялись, то сужались, придавая радужке тёмно-синий оттенок. Сердце билось в бешеном ритме; парень рвано дышал, хватая ртом воздух. Тело оцепенело на полу, будто сломанный манекен. Хотелось кричать и плакать от внезапно нахлынувших страха и отчаяния. Дрожащие руки царапали чужие, сжимающие шею сильными грубыми пальцами, до этого казавшимися тонкими и не способными причинить боль. Картинка перед глазами смазывалась; среди грязно-серых оттенков видны были только две горящих красных точки. Парень хрипло втянул пересохшими губами последний глоток воздуха и зажмурился, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы и тело проваливается куда-то в темноту. Дейдара резко вскочил на кровати, хватая себя за горло, нервно озираясь по сторонам. Он был в своей комнате, на своей кровати. И никакого Итачи рядом. Только Сасори, работающий за столом. От внезапного пробуждения напарника он обернулся и нахмурился, заметив потерянное выражение лица блондина, почему-то расчесывающего себе шею до красных полос от ногтей. — Что с тобой? — спросил Акасуна, когда понял, что Дейдара делает это неосознанно, будто находясь в каком-то трансе. Тсукури, казалось, не слышал его, не мигая смотря вперёд. Голова раскалывалась, а в уши будто воды налили – все звуки казались приглушёнными и далёкими. Подрывник замер и упал обратно на спину, закрыв лицо ладонями. — Что вчера произошло? Я ни черта не помню, — сиплый голос, напоминающий скрежет ржавых шестерёнок, вырвался из сухой гортани, и парень закашлялся, шарясь рукой по прикроватной тумбочке в поисках кувшина с водой, из которого он обычно смачивал засохшую глину. — Ты опять нажрался как последняя скотина, — будничным тоном произнес Сасори, возвращаясь к работе. — Смешно. Это я и так знаю. Но было же что-то ещё... — Дейдара отпил пару глотков и поставил сосуд на место, запустив пятерню в спутанные волосы, пытаясь хоть немного привести их в порядок. — Ничего такого. Ты завалился сюда почти под утро, заблевал раковину и унитаз, — парень кивнул в сторону уборной, — Я ничего не убирал. Мне хватило того, чтобы затащить тебя и уложить спать. Так что ванная сегодня на твоем попечении. И открой окно, а то от твоего перегара задохнуться можно. Тсукури виновато усмехнулся и глубоко вздохнул, потянувшись рукой к окну, почти настежь раскрывая ставни. Прохладный осенний воздух ударил в лицо, развевая светлые волосы. И правда, ничего страшного не произошло, все как обычно – тяжёлое похмельное утро. Но почему-то у него было стойкое ощущение того, что этот дурацкий кошмар – не просто разыгравшееся воображение затуманненого наркотой разума, а частичка реальности, которую его мозг решил превратить в непонятный дикий сон, чтобы не травмировать порядком подпорченную психику окончательно. Тсукури хрустнул затекшей шеей и неохотно встал с кровати. Акасуна молча указал на уборную и вышел, оставив Дейдару наедине с последствиями его ночных похождений. В ванной царил настоящий хаос. Помимо мутных луж непонятного содержания, на полу валялись полотенца, упавшие с перевернутой полки, и несколько баночек, разбившихся на сотни осколков. В сторону раковины парню было страшно даже голову повернуть; заляпанное зеркало в каких-то брызгах и отпечатках рук вызывало чувство отвращения, не говоря уже о переполненном рвотой умывальнике. Тсукури мысленно уже утопил в нем Учиху, посмевшего достать его даже во сне. Вооружившись тряпкой и моющим средством, изготовленным лично Сасори, Дейдара натянул футболку на нос, завязал сальные волосы в небрежный хвост и приступил к генеральной уборке. Отмучавшись добрых два часа, Тсукури наконец с гордостью взглянул на проделанную работу. Казалось, это помещение никогда так не выглядело таким чистым ранее. Скинув тряпки в ведро, Дейдара вымученно потянул спину, затекшую от длительного ползания на коленях. Теперь единственным грязным предметом в ванной являлся он сам. Недолго думая, парень сбросил на пол футболку и штаны и скользнул за шторку душа. Горячая вода привела в чувство, когда первые капли упали на тело Дейдары. Подставив лицо под потоки воды, Тсукури провел руками по волосам. Ловкие пальцы зарывались в спутанные пряди, и парень задумался о том, чтобы укоротить их хоть наполовину. Уж слишком отросли за последний год. Внезапная боль на затылке заставила дернуться и сдавленно застонать. Покалывание усиливалось с каждой секундой, и Дейдара обнаружил, что его рука в блеклых красных разводах. Едва касаясь кожи на том месте, откуда пошла кровь, парень почувствовал небольшую ранку, которую он случайно задел. — Что за хрень? Я вроде вчера не падал... — Тсукури как током прошибло. Закрыв кран, он вылетел из душа, останавливаясь перед зеркалом. И как он не заметил раньше? Все тело покрывали синяки, фиолетово-зелеными пятнами расползаясь по коже. Особенно много было на предплечьях, будто он пытался закрыться от нападающего. Обрывки сна всплыли в голове, и Тсукури нервно засмеялся, шагнув ближе к зеркалу, мысленно надеясь на то, что все это его дикая паранойя. Откинув мокрые волосы назад, Дейдара поднял голову. На шее красовались отчетливые потемневшие следы от удушения, неким кольцом охватывающие горло. Тсукури часто задышал от внезапно накатившего чувства паники. В носу сильно защипало, и маленькая капля крови скатилась вниз по сжатым губам и упала в раковину. Парня затрясло как в лихорадке. В голове мелькали ужасные, неприятные картинки; Итачи возвышается над ним и медленно сдавливает руками горло, победно ухмыляясь. Шаринган горит огнем, а Тсукури захлёбывается в собственной рвоте и постепенно теряет сознание. Грудная клетка была готова разорваться от боли, будто все ребра впились острыми концами в лёгкие, не давая нормально вздохнуть. Дейдара всхлипнул и склонился над раковиной. Его выворачивало изнутри так долго и мучительно, что ему показалось, будто ещё чуть-чуть и вверх по глотке выйдут все внутренности. Сплюнув вязкую слюну, Тсукури дрожащими руками набрал воды в ладони и ополоснул лицо, надеясь, что это поможет смыть внезапное наваждение. Из зеркала на него смотрели уставшие голубые глаза, подернутые блеклой пеленой. Белок покрывала сеточка красных сосудов, придавая глазам болезненный вид. Лицо выглядело слишком бледным и осунувшимся на фоне загорелого тела, даже сплошь покрытого синюшными гематомами. Дейдара еле заставил себя снова пойти в душ, а не завалиться на кровать и послать всех куда подальше, укрывшись одеялом с головой. В особенности Учиху – его не мешало бы просто уничтожить. Смыв с себя неприятный осадок, блондин закутался в большое махровое полотенце и вышел из ванной. Сасори ещё не вернулся, поэтому Тсукури быстро надел чистые вещи и завалился на кровать, раскинув руки в стороны. Его немного знобило, но накрываться одеялом не хотелось. Произошедшее никак не укладывалось в голове. Чего он такого сказал, что смог вывести из себя самого Учиху? Он явно был настроен прикончить Дейдару прямо там, на полу в коридоре. Пьяного, ничего не соображающего и практически беззащитного. Идеальное место и время, чтобы свалить все на банальный передоз. Блондин закрыл глаза и попытался воспроизвести события прошлой ночи ещё раз. Вот он сидит в баре со стопкой саке в руке, а другой приобнимает смазливую девчонку, недвусмысленно пытающуюся намекнуть ему на интересное продолжение вечера. Она что-то томно шепчет ему на ухо, ведёт плечом, наклоняется ниже, чтобы было видно ее глубокое декольте на платье. Блондин тем временем отпивает глоток, чувствуя знакомый сладковатый привкус цветной таблетки под языком. Распутная брюнетка игриво лезет к нему в штаны, прижимаясь ближе к мужскому телу, но Дейдара отмахивается от нее и идёт в туалет, где принимает уже вторую таблетку, запивая ее водой прямо из-под крана. Мир плывет, идёт волнами и играет яркими красками. Звуки музыки то отдаляются, то приближаются, создавая неповторимый эффект, который хочется чувствовать снова и снова. Тсукури перестает понимать происходящее вокруг и заваливается на мягкий диван, случайно задевая кого-то из других посетителей. — Слышь, сопляк! — грубый голос слышится будто из-под воды, где-то так далеко, что Дейдара даже не сразу оборачивается на возмущенный крик, — Я вообще-то с тобой разговариваю, — чья-то сильная рука рывком поднимает Тсукури за шкирку и бросает на пол в толпу. Блондин сдавленно стонет от тупой боли в спине и медленно встаёт на ноги, но сделать ничего не успевает – охранники нагло выталкивают его на улицу, где Дейдара сначала покрывает их нецензурной бранью и, плюнув на все, плетется в убежище. Жаль, что не было его глины под рукой – взорвал бы к чертям собачьим это место. А дальше – пустота. Совершенно ничего. Только какие-то смазанные обрывки, чем-то напоминающие раскадровку немого кино. Темные переулки, свет луны и последняя таблетка в кармане, которую нечем запить. А как только в голове замелькали знакомые очертания коридора убежища, воспоминания оборвались, и лишь тот сон приходил на память Дейдаре. Или уже не сон? — ...Дейдара, твою мать! — Сасори уже с минуту не мог докричаться до напарника, стоя буквально в метре от него, — Ты оглох что-ли? — Прости, я не заметил, как ты вошёл, — Тсукури подскочил на кровати и посмотрел на Акасуну, готового хорошенько треснуть его по шее. — Конан сделала поесть. Сходи, пока все не сожрали, — Сасори сел за свой рабочий стол и склонился над очередной деталью для его марионетки. — Ладно, — коротко бросил Дейдара, неохотно поднимаясь с кровати. — И советую закончить с наркотиками. Ты какой-то пришибленный стал, — услышал блондин, подходя к двери. — Сам разберусь. — Ты же знаешь, что если Пейн прознает, то нам обоим не светит ничего хорошего, — Акасуна одарил Дейдару многозначительным взглядом, на что тот лишь вяло усмехнулся. — А когда мы на это надеялись? В ответ Тсукури услышал тихий вздох напарника. Сам ведь понимает, что завязать с этим делом не так просто. Глупое баловство вошло в привычку слишком быстро, так быстро, что его увлечение в виде работы с глиной в свободное время превратилось в употребление очередной дозы с последующим самокопанием и проклинанием рода Учих, часами лежа на кровати, уставившись в одну точку. Дейдара тряхнул головой, отбрасывая противные мысли, от которых мурашки непрерывно бежали по коже. Он не любил рассказывать о своих проблемах Сасори, да и вообще кому-либо, поэтому и о синяках решил смолчать. Все равно Акасуна ему не поможет; пожмет плечами и даст какую-нибудь склянку с лекарством, мол, возьми себе на здоровье, только не забивай мне голову ерундой. А Дейдара кивнет в ответ и никогда ей не воспользуется. В коридоре пахло затхлостью и сырым бетоном. Мельчайшие частички пыли летали в воздухе, отражаясь светлыми пятнышками в лучах редких ламп с холодным белым светом. Тяжёлые каменные стены давили со всех сторон, настойчиво сжимая реальность до размеров спичечного коробка. Тсукури отошёл на несколько метров от двери, примерно туда, где происходили события из "сна", и тщательно осмотрел пол и стены на предмет наличия следов драки, каких-то потертостей и вообще всего, что могло бы окончательно подтвердить реальность произошедшего. Внимание Дейдары привлекли засохшие темные капли на стыках между плитками, которые были едва заметны в полутьме коридора. Присев на корточки, блондин смазал одну из точек, растерев вязкое содержимое между большим и указательным пальцами. Знакомый металлический запах ударил в нос, и Дейдара поспешил обтереть руку об стену, оставляя две грязные полосы. — Ясно. Значит не сон. Тело неприятно заныло от ощущения дежавю, поэтому парень, не оборачиваясь, двинулся дальше по коридору. Подходя к кухне, Тсукури уловил приятный аромат свежеприготовленной еды. Давненько Конан не появлялась в убежище, будучи занятой на миссиях с Пейном. Это немного расслабило и навеяло спокойствие. Только вот заметно это было лишь снаружи; внутри у Дейдары разражалась настоящая буря эмоций и отнюдь не самых позитивных. Хотелось жестоко отомстить Учихе, показать, на что он действительно способен. И никакой Шаринган ему не поможет. Но в тоже время он боялся того, что снова позорно проиграет. Дейдара раздражённо дёрнул ручку двери на себя, заходя в светлое помещение, наверное являвшееся единственной хорошо освещенной комнатой во всем логове Акацуки. Три пары глаз одновременно уставились на вошедшего, внимательно оглядывая того с головы до ног. Тсукури сделал вид, что не заметил Итачи, спокойно сидящего за столом вместе с Кисаме, и шустро прошел внутрь. Эти двое помолчали с минуту, пока блондин не добрался до плиты, а потом снова продолжили свой разговор. Только Хидан, куривший сигарету возле окна, стряхивая пепел в открытую форточку, хищно улыбнулся Дейдаре, наверное в знак приветствия. — Выглядишь херово. Кто ж тебя так отделал, блондиночка? — Мацураси хрипло рассмеялся, выдыхая едкий дым прямо в лицо Тсукури. — Не твое дело, — Дейдара еле сдержался, чтобы не закашляться, покосившись на Итачи, сделавшего вид, что ведет непринуждённую беседу со своим напарником. Хидан пожал плечами, затушив сигарету об грязную тарелку в раковине и специально надавил пальцем на фиолетово-зеленый синяк, выглядывавший из-под рукава футболки Дейдары. Тсукури дернулся и зашипел от боли, отталкивая руку Мацураси. Распущенные ещё немного влажные волосы, скрывавшие следы на шее, качнулись в такт движению, открывая обзор на уже потемневшие уродливые пятна. Хидан присвистнул, обращая на себя внимание Итачи. Учиха поднял глаза на Дейдару, одной рукой прикрывающего шею, а другой пытающегося разбить Мацураси нос. — Хватит, — громкий голос Кисаме заставил Тсукури остановить сжатый кулак в нескольких сантиметрах от лица самодовольно ухмыляющегося Хидана. Джашинист оскалился и занёс руку для удара, будто не услышав слова Хошигаки. Дейдара сощурился и чуть отступил назад, выставляя согнутые локтях руки вперёд, чтобы блокировать удар. Но его не последовало. Хидан вопросительно пялился за свое запястье, которое крепко сжимали нечеловеческие синие пальцы. Мацураси усмехнулся медленно перевел взгляд горящих ненавистью алых глаз на Кисаме. — Пусти, рыбёшка,— прошипел сквозь зубы Хидан, не прекращая злобно ухмыляться. — А то что? — Хошигаки крепче сжал пальцы, когда Мацураси попробовал резко вырвать руку из цепкой хватки. Дейдара наблюдал за их немой перепалкой, мысленно благодаря Кисаме за то, что не дал Хидану продолжить. Акулоподобный человек поднялся с места, неприступной горой возвышаясь над Мацураси, потерявшим свой грозный вид на фоне высокого широкоплечего мужчины. Эти двое никогда не ладили; агрессивный характер Хошигаки и совершенно безнравственный Хидан – гремучая смесь, которая взрывается от одной мельчайшей искры их ненависти друг к другу. Обстановка напрягалась с каждой секундой, и неизвестно чем бы все закончилось, если бы не Итачи, поставивший пустую чашку на стол с глухим стуком. Этот звук отвлёк Кисаме, дав возможность джашинисту освободить руку и отойти назад к окну. — Хотите драться – идите на улицу, — Учиха перевел взгляд с Хидана и Кисаме, и последний кивнул в знак согласия. — Пошли, сатанист грёбаный. Научу тебя манерам, — Хошигаки обнажил ряд острых клыков, глядя на Мацураси, которому эта затея явно пришлась по душе. Мужчина громко матернулся и рассмеялся, хрустнув костяшками пальцев. Когда дверь за этими двумя закрылась, Дейдара вдруг отчетливо ощутил себя загнанным в клетку. Все движения казались неуклюжими, а мысли путались. Но просто проигнорировать факт того, что Итачи сделал с ним ночью, было бы глупо. Тсукури еле сдержался, чтобы не высказать Учихе все, что он о нем думает, в самых ярких подробностях. — А сам-то вчера на улицу меня не потащил, — тихо съязвил блондин, надеясь, что парень его не услышал. Итачи прожигал взглядом спину Тсукури, пока тот накладывал себе порцию карри. Как только они остались наедине, его лицо вмиг стало серьезным, брови чуть сдвинулись к переносице, а губы сжались в тонкую полоску. — Просто у меня не было веских причин убивать тебя тогда, — Учиха скрестил руки на груди, откидываясь на спинку дивана. Дейдара на секунду замер, осмысливая сказанное Итачи, и хрипло рассмеялся, сжимая футболку на груди, пытаясь совладать с ноющей тупой болью. Парень развернулся, ставя тарелку на стол прямо напротив Учихи. — Неправда. Ты чуть не прикончил меня своим шаринганом. Что же тебя остановило? Выговор от Лидера? Нет... В тех глазах было что-то другое, — Тсукури придвинул стул и сел, взяв вилку в руку. Итачи хмыкнул, а Дейдара молча выжидал ответа, наблюдая за тем, как парень медленно встаёт и заходит ему за спину. Тсукури не стал оборачиваться, только посильнее сжал вилку в кулаке. — Видел бы ты себя в тот момент. Жалкое зрелище. Не хотелось марать руки об такое дерьмо, — низкий голос Учихи звучал прямо над ухом, так близко, что Дейдара почувствовал его горячее дыхание у себя на шее, отчего мурашки побежали по коже. Тсукури резко встал и повернулся лицом к Итачи, целясь вилкой промеж глаз парня. — Ты за это заплатишь! В глазах Учихи всего на миг отразился красный огонек, но этого хватило, чтобы Дейдара разжал кулак, и вилка с противным звоном упала на пол. Парень почувствовал лёгкую тошноту, комом застрявшую в горле, а звон в ушах казался слишком громким. Итачи смотрел на потерянного Тсукури ничего не выражающим взглядом. Когда блондин закашлялся, а в глазах потемнело, и парень начал падать вперёд, Учиха ловко подхватил его под руки, не давая мешком свалиться ему под ноги. Дейдара прижимался лицом к теплой груди Итачи, чувствуя его противоположно холодные руки у себя на спине, крепко прижимающие его ослабшее тело. — Что за хрень, Учиха? — сквозь пелену сказал Тсукури, еле шевеля языком во рту. — Ты ещё не знаешь, каким монстром я могу быть. А пока тебе следует отдохнуть, — Дейдара не расслышал эти слова, проваливаясь в глубокий сон. Итачи аккуратно усадил парня на диван, проведя рукой по длинным светлым волосам, пропуская пряди между пальцев. Такие же мягкие, как и были тогда, когда он яростно сжимал их в кулаке, грозясь вырвать из дурной башки Тсукури, с пьяну ляпнувшего то, что смогло задеть Учиху до глубины души. А Итачи как с катушек снесло. — Монстр, да? — думал Учиха, гладя крепко спящего Дейдару по светлой макушке, — Ну пусть так...