***
Сейчас «Зимний» окончательно стёрт из памяти Баки. В последний год в Ваканде, когда проверяли стабильность его психического состояния, ему даже дали новое прозвище — «Белый Волк». И он уже десять часов как на базе Мстителей. Внимание Питера привлёк Стив, присевший напротив с кружкой кофе. Он пробубнил приветствие и снова уставился в планшет, где читал новости. — Кэп, а Баки помнит все, что было до заморозки? — До какой именно? — мрачно и совсем нехарактерно для себя хмыкает Роджерс. — Ох, как же с вами, стариками, сложно! Естественно, я говорю про период, когда он уже был Мстителем! — Нет, — резко обрывает Стив. Потом уже менее уверенно добавляет: — Не думаю, — затем всматривается в разочарованный взгляд Паучка и, хитро прищурившись, спрашивает: — А что такого он должен помнить? — Да ничего такого он не должен... помнить, — зарделся Питер. Стив сдерживает смех. Парню уже двадцать два года, а он все ещё эмоционален как ребёнок и его так легко и интересно провоцировать. Сейчас он походил на только проснувшегося воробья или на обиженного хомячка из смешных видео с YouTube. — Привет, — ещё хриплый со сна голос. По телу Питера табуном несутся мурашки. Он весь выпрямляется и подвисает на розовых губах, выглядящих чересчур мягко в обрамлении темной щетины. — Привет, Бак. Кофе? Стив уже хочет подняться, но Баки останавливает его, кладя руку на плечо и несильно сжимая. Он отходит за стойку к кофемашине. Мгновение смотрит на неё и уверенным жестом выбирает нужную программу, подставляя чашку. На него устремились два удивленных взгляда. — Что? По сравнению с техникой Ваканды это все равно что перейти с карандаша на шариковую ручку, — пожимает плечами Баки. — Слушай, друг, — откидывается на спинку стула Стив, — тут нашего Паучка интересует, что ты помнишь со своего прибывания на базе. — Паучка? — Баки удивлённо переводит взгляд на Питера, который цветом уже был как первый костюм Железного Человека. — Так это Питер? А ты неплохо вырос, пацан. Так что конкретно тебе интересно? — Да ничего такого! Ничего мне не интересно, — от переизбытка эмоций нога, все еще стоящая на стуле, соскальзывает на пол. — Ой. — Ну, ничего так ничего, — подмигивает Баки, — но, если серьезно, тебя я помню, Питер. Помню, что ты первые полгода шарахался от меня. Еще помню, что чуть не зашиб тебя нехотя. Потом мы вроде подружились, кажется. Ну, во всяком случае, под конец ты гораздо чаще мелькаешь в моей памяти. Баки как будто замер на мгновение. Потом он резко опрокидывает в себя оставшийся кофе, отправляет чашку в посудомоечную машину и шумно закрывает дверцу. — Я пойду в спортзал, — проходя мимо, он мягко гладит Стива по плечу, но смотрит прямо Питеру в глаза. Мгновение, не больше, но всех троих разрывают эмоции. Стива — тревога. Питера — ревность. Баки — злость. Баки уходит.***
Час тренировки пролетел незаметно. Ну, почти. Четыре разбитые груши и одна погнутая штанга. Баки растерянно оглядывает потери и трёт шею. — Ого! Мистер Старк на вас с Кэпом не напасется инвентаря, — доносится из-за спины. — Ты чего тут забыл, паукообразное? — Баки оборачивается и напрягается. — Просто смотрел. Баки удивлённо оглядывает «просто смотрящего» Паучка в полной экипировке. Просто висящего с потолка на паутине. Просто вверх ногами. — Ничего так в твоём понимании «просто», — хмыкает Баки. — Ну, смотреть больше не на что. Я закончил и иду в душ. Питер показательно медленно выпутывает ноги из паутины, невозможно прогибаясь в спине, спрыгивает на землю выпрямляется. «Уже не спандекс, но все ещё чертовски сексуально. Даже ещё больше, учитывая, как букашка подросла», — проносится в голове у Баки, и он отводит смущенный взгляд. — Ну вот, а ты говоришь смотреть больше не на что, — Питер подходит вплотную и мягко кладёт руки на грудь мужчине, мягко поглаживая его. — Воу, тормози, герой, — удивлённо отходит на шаг Баки. — Серьезные детишки пошли. — Детишки? — Питер снова приближается и на этот раз подцепляет пояс на солдатских штанах. — Мистер Барнс, это уже неактуально. У нас, по факту, разница года три-четыре. — И поэтому ты напялил полную экипировку и пытаешься меня тут домогаться? — Баки затравленно отводит взгляд и, мягко отстраняя Питера, уходит в направлении душевых. — Это потому, что я не Капитан? — Я не понимаю, о чем ты, — Бак не оборачивается. — Слушай, пацан, я, видимо, действительно многого не помню, так как эта ситуация меня абсолютно сбивает с толку, — после этих слов Баки скрывается за прозрачной дверью в раздевалку. Нет. Питер надел полную экипировку по своим причинам. Одна маска смотрелась бы глупо, а без неё было бы видно его лицо. И стало бы сразу ясно, как ему нелегко и стыдно все это говорить и делать. С чувством злого отчаяния он возвращается в свою комнату. Баки оседает у гладкой стенки душевой. Питер застал его врасплох. Он совсем не ожидал, что скромный парнишка может такое выкинуть. Солдат прячет голову в ладонях. Ему страшно.***
Начинается какой-то театр абсурда. Питер, как девица на выданье, краснеет, бледнеет и посылает Баки скромные испуганные взгляды. Человек-паук прет как таран. Стоит юному любимчику Старка надеть маску, как его как будто подменяют. Баки уже кажется, что костюм Паучку не для геройства, а для провокаций его, Баки. В один из вечеров Барнс сидит в своей комнате с книгой. Спиной он чувствует, как открывается дверь. Он обреченно вздыхает и откладывает книгу. — Зачем ты издеваешься надо мной, Питер? — тихо спрашивает Баки. — Я не издеваюсь, мне не хватает твоего общества. А ты постоянно с Капитаном. Это ранит. — Стив — мой лучший друг. Мне хорошо и спокойно с ним. — А со мной тебе плохо и тревожно? — Паучок, пожалуйста. Ну хватит, Питер. Ты же помнишь, чем все закончилось тогда? — сдается Баки, давая понять, что избегал его целенаправленно. Питер замирает. «Тогда»? Значит, Баки явно помнит больше, чем признаёт. Он подаётся вперед. — А чем все закончилось, Баки? Чем? Нам было хорошо вместе! Ты же помнишь, как нам было хорошо, да? — Питер! — Баки практически пятится от Паучка, пока его не останавливает стенка. — Ничего не было хорошо. Пит, я сдерживался как мог. Все мое существо было сосредоточено на том, чтобы ты не пострадал. Ни от меня, ни от кого другого. — Баки... Баки, — Питер оказывается совсем близко и вжимает Барнса в стену. — Джеймс. Я уже давно могу о себе позаботиться. Я без тебя не могу. Я не могу видеть, как ты мягок со Стивом и как отстранён со мной. Питер прижимается лбом к плечу мужчины. Баки буквально уже воротит от того, что он не видит лица рядом. Он зло срывает маску и пропускает вдох. Лицо парня горит, по щекам стекают слёзы. А сам он жмётся к Барнсу все сильнее. Такой обманчиво маленький и хрупкий. Баки стоит не шевелясь. Он понимает, что если он сейчас сдвинется с места, то это существо будет отправлено на ближайшую поверхность. «Нет. Все равно далеко». На пол. И оттрахан так, что его даже суперрегенерация не спасёт. Барнс с шумом вдыхает воздух через нос. — Пит, — он пытается отстранить Паучка, — нам, правда, не следует. Питер вжимается ещё сильней, хотя, казалось бы, ближе уже некуда. Потом резко вскидывает голову и втягивает мужчину в поцелуй. Медленный, сладкий, тягучий. — Баки, пожалуйста. Я так хочу тебя. Я ждал все эти пять лет, — Питер хаотично целует лицо и шею, проводит носом по уху. — Не бойся, мне не будет больно. — Не будет, — шепчет Баки, оглаживая спину, — ты даже не успеешь почувствовать боль! — вдруг он резко отталкивает Питера, и тот валится на пол. — Я сломаю тебя пополам! Баки потемневшим бешеным взглядом смотрит сверху вниз. Его губ касается хищный оскал. Питер тяжело дышит. Возбуждение уже почти болезненное. Он улыбается шальной улыбкой и слегка отползает. — А ты попробуй, солдат, — и медленно облизывается. Барнс с каким-то звериным рыком кидается на Паука. Они остервенело борются, перекатываясь по полу, иногда соприкасаясь и потираясь друг о друга собственным возбуждением через ткань одежды. Хриплые стоны обоих то и дело нарушают тишину. Наконец Питер случайно разрывает майку Барнса. Он моментально припадает к оголившейся ключице, кусая. Баки шипит больше от неожиданности, чем от боли. — У вас все в порядке? — доносится насмешливый голос Пятницы из динамиков. — Мне стоит объявить общий сбор? — Нет! — в унисон кричат молодые люди. — Тогда, может быть, мне стоит отключить сканирование вашего состояния? — Да, Пятница, пожалуйста, — зло шипит Питер. Баки испуганно выползает из-под Питера и садится, спиной прислоняясь в кровати. Ему жутко, он помнит, как Питер привлекал его, а ведь тогда он ещё толком и не чувствовал возбуждения. Его скрытая сила, его гибкость. А когда препараты Гидры окончательно растворились, эмоции заполнили его, как лава после извержения вулкана. И он не выдержал. Зимний солдат активировался. И очень хорошо, что это случилось на задании, а не в постели с ещё совсем юным Мстителем. Баки тогда потерял уверенность в себе окончательно. Он был сломлен и подавлен. Это значило, что монстр всегда там. Он просто ждёт, когда Баки потеряет контроль. Питер садится между разведённых ног Солдата. Он мягко, но с нажимом гладит его бёдра, шепча в губы: — Бак, не бойся. Расслабься. Теперь ты доверься мне. Все будет хорошо, — он оставляет легкий засос на шее Барнса и наслаждается сдавленным стоном. Баки чувствует сильные пальцы, поглаживающие его бока. Чуть выше висков от удовольствия появляются мурашки. Он ощущает силу и уверенность в движениях Питера и сдаётся. Перед ним уже не маленький перепуганный собственным возбуждением мальчик. Перед ним молодой уверенный в своих желаниях мужчина. Баки обхватывает ногами талию Паучка и притягивает ближе. Если он отдастся таким желанным рукам и позволит юному гению вести, то точно не причинит ему вреда. Барнс целует Питера, и тот облегченно стонет ему в губы. Зимний оплетает Питера за шею и резко придвигается ближе, когда понимает, что Паук приподнял его с пугающей легкостью. Через мгновение они оба уже лежат на кровати. — Черт, — шепчет Баки, — я, конечно, всегда знал, что ты сильный, но, детка, это впечатляет. — Угу, — тянет Питер, нависая над Солдатом и целуя в шею, — помню-помню. Ты всегда знал, что я сильный и гибкий. Паучок приподнимается и судорожно начинает расстегивать первую пуговицу на джинсах Барнса. У него никак не получается из-за дрожи в руках. Наконец он зло дергает и металлические пуговицы разлетаются на полу. Паук замирает, любуясь. На постели перед ним самый горячий и самый опасный мужчина из всех, кого он знает. Он помнит ледяной взгляд Зимнего солдата, его непоколебимость и хладнокровие. А вот он, Баки. Нервно облизывает зацелованные губы. Зрачки почти скрыли серую радужку. Волосы растрёпаны. Порванная футболка и разорванные на ширинке джинсы. Он смотрит на Питера настороженно и с толикой испуга. — О, Баки. Ты должен себя видеть. — Предпочитаю вид, который открывается мне, малыш, — шепчет мужчина, рвано выдыхая. — Ты — сама похоть. Питер жмёт на символ Паука на груди, и наниты медленно оголяют молодое подтянутое тело. Баки жадно впитывает картину перед собой. «Каким же красивым вырос мелкий», — с этой мыслью он протягивает руку и нежно ведёт от груди к животу, обхватывает ладонью бок и нежно гладит большим пальцем под пупком. Питер проследил этот путь и в конце закинул голову назад, прикрывая глаза и наслаждаясь лаской. — Смазка! — спохватился Питер. — Я не планировал трахаться, детка, — но тут же вспоминает. — В ванной! Очищающий крем для лица! Паркер удивлённо приподнимает бровь. — Я смываю им маскировку с лица. Черт, ты трахать меня собираешься или моей гигиеной интересоваться? Питер резко подскакивает и уже через мгновение возвращается, впиваясь в губы мужчины. Паучок рывком переворачивает Баки на живот. Приподнимает его бёдра, и Баки сам встаёт на колени и опирается о спинку кровати, прогибаясь в спине. Барнс кидает затуманенный взгляд через плечо. — О, Бак, — шепчет Паучок и грудью прижимается к спине Баки. Нежно целует того между лопатками, а второй рукой щедро выдавливает крем себе на руку. Питер начинает ласкать скользкой рукой член Баки, сминая мошонку и размазывая скользкую жидкость по узкому входу, иногда проникая внутрь на одну фалангу. Барнс не успевает сосредоточиться на не слишком приятном чувстве дискомфорта, так как Питер тут же переходит к нежному поглаживанию члена и второй рукой, перехватив через грудь, сжимает горло. — Ну, мистер Барнс, как Вам? Ничего так детки пошли, да? — сбивчивый шепот куда-то в загривок и легкий укус. — Меньше слов, детка. Черт! — Баки откидывает голову Питеру на плечо. — Да, сделай так ещё. Да, малыш. Наконец Паучок уже не может сдерживаться и резко входит до середины. — Стой! Замри, — шипит Барнс. Питера хватает на минуту. Он снова начинает двигаться, кусая, зализывая, шепча, как ему хорошо. — Не знаю, сколько именно ты провёл в заморозке, но в тебе адски горячо, солдат, — Питер хихикает в своей манере. Баки не может решить, какое чувство берет верх: возбуждение и удовольствие от слов и ласк Паучка или дискомфорт, который резко пронизывает позвоночник при не очень удачных толчках. Но неприятный угол попадается все реже, и Джеймс отдаётся приятной эйфории. Питер делает ещё несколько толчков и кончает с тихим стоном, тонущем где-то между лопаток Солдата. Паркер переводит дыхание и понимает, что в его руке зажат все ещё твёрдый член Барнса. В момент он выходит и переворачивает его на спину. Баки не успевает поморщиться от неприятных ощущений из-за того, насколько резко из него вышел Питер, как чувствует горячую влагу, в которую погрузили его член. Он приподнимается на локтях и зачарованно следит, как головка то исчезает, то появляется в розовых губах Питера. Иногда он выпускает ствол резко, чтобы позволить ему с глухим шлепком упасть на высунутый язычок. — И где ты только такому научился? — хрипит Солдат, хватая Питера за волосы и насаживая на член на всю длину, кончает глубоко в горло. — В своих фантазиях, мечтая о тебе, сержант, — смеётся Пит, откашливаясь. — Черт, кто бы мог подумать, что трахать опаснейшее оружие Гидры будет так сладко. Баааакииии, в тебе так охуенно узко. Мм... Пиздец! — Если бы здесь был Стиви, он бы захотел вымыть тебе рот с мылом за такие слова, — смеётся Барнс. Потом серьезно добавляет: — Хотя ты и сам только что почистил свой язык, учитывая, что мы использовали вместо смазки. Какой хороший мальчик. Молодые люди тихо смеются. Питера постепенно покидает состояние эйфории. Он смотрит на Баки, который лежит с закрытыми глазами, блаженно улыбаясь. Такой разомлевший и затраханный. Им, Питером. Паркер только что трахнул Зимнего солдата, а потом ему отсосал. И ещё и сопровождал все это весьма пошлыми комментариями. Питер моментально вспыхивает, икает от испуга и ныряет под одеяло не в силах вытерпеть своего стыда. Баки удивлённо смотрит на него. Потом пожимает плечами и направляется в ванную, чтобы привести себя в порядок после недавних действий, уверенный, что к его выходу Питер или сбежит, или как минимум перестанет изображать из себя яйцо Чужого. Баки возвращается в постель спустя двадцать минут и обеспокоено смотрит на кокон из одеяла рядом с ним. Он на пробу тыкает пальцем куда-то в бок. Из глубин доносится недовольное ворчание. — Эй, дружелюбный сосед. Ты ведёшь себя недружелюбно, — констатирует Баки. — Отстань. Уйди, а потом я вылезу — Ты только что трахнул меня. И сразу же выгоняешь? Тебе не кажется, что это грубо? — хрипло смеётся Баки. — О Боже! Не говори так! — Питер являет свету покрасневшее и запыхавшееся лицо. — Мне жутко стыдно! — За что? — удивляется Солдат. — Ты показал себя весьма и весьма хорошо, детка. — Я вёл себя как шлю... как очень развратная женщина, — осекается он. — Да, — довольно лыбится Баки, — мне понравилось. Делай так чаще. Питер со стоном полез назад в свой кокон. Баки довольно потягивается. Что же, это оказалось очень приятно. Со временем и с такими практиками его уверенность в себе точно вернётся, и тогда он покажет этому членистоногому все по полной программе.