Лекарство от Чумы

      Он не слышал ее голос с тех самых пор, как пришел в эти земли.       Он не знал, сколько времени прошло – вряд ли кто-то считал стремительно пролетевшие годы. Шепот на грани слышимости заглушал плеск воды в озере Унн и шум дождя в городе Слез, проникал в разум, вытеснив даже алые грезы Короля Кошмаров. Голос оставлял сомнения в душе, словно пытаясь показать, что не так уж и велик ее нераскрытый потенциал. Голос, а вместе с ним – ослепительный золотой свет. Слишком чуждый и инородный, утративший власть в землях Халлоунеста – он пытался вернуть свое.       – Так значит, ты стал королем, – смеялась Лучезарность, и смех словно летел по опустевшим коридорам дворца. – Но кто такой король по сравнению с богом?!       Он никогда не отвечал ей. И не стал говорить, что обитатели пещер почитали нынешнего короля гораздо больше, нежели божество из ушедшей эпохи. К чему слова? Все равно не услышит. Злится. В ней и тогда было очень много самодовольства и ненависти, и было бы странно надеяться, что они смогут ужиться вдвоем в слишком хрупком мире.       – Слуги тревожатся, мой король,– писала Белая Леди, и вязь символов складывалась в приговор. – Многие сейчас плохо спят, во сне их манит что-то странное и зловещее. Не об этом ли ты предупреждал на заре королевства? Я тешила себя надеждой, что эти времена не настанут.       К письму прилагались семена растений из ее садов и рекомендация, где будет лучше посадить их.       Они были странной парой. Почти не виделись: она почти все время проводила в садах, а он – в своем дворце и лабораториях на другом конце королевства. Только письма приходили исправно, а вместе с ними – семена новых цветов, которые почему-то так любили бледный свет, всегда окружавший Черва. Он передавал семена и инструкции слугам. А спустя некоторое время удивлялся тому, как ненавязчиво и гармонично изменился облик белого дворца.       Сам Черв был равнодушен к цветам. Но ему не составляло труда исполнить просьбу своей леди.       Размеренная жизнь дворца оставалась почти прежней, почти спокойной. Власть короля была здесь слишком сильна, яркое белое сияние не оставляло ни единого шанса ядовитому золоту. Вот только сам король не мог спастись от сомнений. Он далеко продвинулся в своих исследованиях, и каролинги были по-своему хороши – выносливые, умелые стражи, которые не знали усталости. Они вполне могли взять на себя часть обязанностей, которые выполняли рыцари – если бы только было время на создание новых стражей, чтобы разослать их во все уголки королевства… Но времени почти не осталось.       Из Города Слез приходили все более тревожные вести. Туда стекались сплетни со всего Халлоунеста, и поговаривали, будто странная болезнь овладела шахтерами, трудившимися в Кристальном Пике. Все верно, ведь именно там когда-то был ее единственный храм. Окруженная белыми печатями вершина всегда манила странников – и вот закономерный итог…       Их имена остались на страницах отчетов, которые легли на рабочий стол короля.                     – У тебя ведь было решение, – мягко напомнила Леди, когда он покинул свой дворец на короткий срок. – Ты знал, что это время придет.       – Даже с моим даром предвидения времени слишком мало.       В тот день казалось, что нет никакой чумы. Только не здесь, не в изумрудном раю, среди широких террас, укрытых причудливыми растениями. Сады были прекрасны: настоящий лабиринт тропинок и укромных уголков, наполненных тишиной. Но король не позволил себе забыться. Да он и не смог бы – даже сейчас ему мерещились темные пятна Пустоты на руках, напоминая о незавершенной работе.       – Есть один, который подает надежды. Но он пока слишком мал. Я не имею права остановиться сейчас, ведь если я ошибся…       Он замолчал, осознав, что может сильно ранить королеву своими неосторожными словами.       Это решение было принято ими обоими, очень давно. Но Черв до сих пор не знал, почему Белая Леди согласилась пожертвовать своими детьми ради спасения королевства.       – Возвращайся, – снова попросил он. – Рано или поздно придется запечатать город. Если ты останешься…       Она лишь печально улыбнулась.       Скамейка была жесткой и холодной. Король тяжело опустился на нее и, не говоря ни слова, закрыл глаза. Грудь обожгло сначала холодом, потом жаром. Белый каменный амулет лег в ладони, немного дрожащие от накатившей слабости.       – Возьми, – он передал амулет Белой Леди, и та, чуть помедлив, приняла его. – Передай тому, кто будет достоин… Если встретишь.       Этот дар сделал его слабее – но не бессильным.       – Я не могу принять это решение сама, – в ладонях королевы амулет беззвучно раскололся на две половинки. А Черв с изумлением увидел слезы в сияющих глазах. Прежде она никогда не плакала.       Прощание вышло неловким, скомканным. Половинка амулета легла в ладонь мертвым грузом, лишенным силы. Тонкие пальцы Черва стирали слезы с щеки королевы, но их не становилось меньше. А он должен был спешить. Во дворце его ждала лаборатория, очередной заказ от создателя масок и трое тех, кого он выбрал Хранителями.       – Иди.       – Еще есть время…       – Мой милый Черв… Я не вернусь в город, – она сама отступила на несколько шагов и зябко закуталась в белоснежный плащ. – Иди же.       Он покидал сады с тяжелым сердцем – если у него, конечно, еще оставалось сердце, после создания Души Короля и секретов, которые хранила Бездна.                     – Она никогда не согласится.       Шел дождь. Здесь всегда шел дождь, оттого этот город и назывался Городом Слез. Бледный свет фонарей с трудом разгонял синий полумрак, царящий в комнате, и в этой темноте Лурьен выглядел измученным, уставшим.       – Халлоунест отрекся от Глубинного Гнезда и его жителей, – хранитель города покачал головой. – У Херры нет причин помогать нам.       Верно. Охотница Херра смотрела на них свысока, с презрением: на слабого Лурьена, который посвятил жизнь исследованиям души, и на хрупкую Мономон, почти никогда не покидавшую архивы. Из них троих именно Херра была самой сильной – и самой опасной. Истинная королева своего племени, всегда ценившего силу.       Ее высокомерное упрямство почти забавляло Черва.       У него были заготовлены правильные слова для Херры – даже у этой гордячки оставались слабости. Но эти слова требовали разговора наедине.       – Нужно искать замену. Строительство храма скоро будет завершено, но его двери удержат только три печати, – Лурьен передал королю последний отчет. «Храм Черного Яйца» – гласило название. Изящно. Почти красиво – если не задумываться о сути этого безумного проекта, который еще только предстояло воплотить в жизнь.       – Она согласится.       – Мой король, но ведь…       – Продолжай работу, – Черв бегло пробежал глазами отчет, вернул его хранителю. – И передай мастерам душ, что бунт я не потерплю. Пусть забудут о своих исследованиях.       Он мог бы добавить, что в противном случае магов погубит их собственное упрямство. Но не стал. Долгая жизнь научила Черва не вмешиваться в чужие судьбы сверх необходимого. Он мог лишь предупредить об угрозе.       И все же король противоречил сам себе. И пытался спасти свое королевство вопреки собственным видениям.       Осудит ли его королева?       Почему-то вдруг невыносимо захотелось узнать ответ на этот вопрос.                     Рыцарь ждал его.       Застыл неподвижной статуей на балконе, опираясь на перила и безучастно глядя вдаль. Высокий, холодный и удивительно равнодушный. Несмотря на это, король почти не сомневался: его ждали. И от этого осознания с новой силой всколыхнулась тревога.       Не ошибся ли?       Впрочем, даже если ошибся – времени на исправление содеянного уже не осталось. Работать с Пустотой было все труднее, тьма разъедала кожу, отравляла легкие. И новые сосуды получались совсем хрупкими. Король спешил избавиться от них, надеясь, что в бедных детях не успевала пробудиться искра самосознания. Быстрая, легкая смерть – это все, что он мог сделать, чтобы хоть как-то извиниться перед своей королевой.       – Пора, – произнес Черв, и голос прозвучал слабо, надломлено. С тех пор, как он создал амулет, силы стремительно покидали его. Как же вовремя пришла весть от Лурьена, что строительство храма наконец-то завершено.       Рыцарь – король не дал ему имя, решив, что так будет легче им обоим – молча поклонился. И снова было что-то странное в его жесте: не слепое повиновение, но желание угодить создателю. Совершенно неуместное стремление для существа, лишенного воли и любых желаний, но… Поздно. Другого шанса не будет.       – До сих пор думаешь, что сможешь запереть меня? – спросила Лучезарность голосом слуги, вошедшего в комнату, и оскалилась безумной улыбкой. – Умри, умри, УМРИ!       Острое лезвие промелькнуло совсем рядом, щит вспыхнул белоснежным узором, закрыв короля. А через мгновение слуга упал, разрубленный надвое клинком молчаливого рыцаря. Еще несколько секунд в помутневших глазах горел золотой свет, судорожно дергалось тело – Лучезарность пыталась вернуть контроль над своей марионеткой.       А король согнулся в приступе тяжелого кашля.       Черные пятна так и остались на белоснежной перчатке. Не было времени, чтобы сменить ее. И не было больше необходимости играть роль всесильного монарха.       Хранители ждали его. Бледные, сосредоточенные, полные решимости. Но войти в храм решилась лишь Мономон – и ее присутствие странным образом успокоило короля.       – Ты знаешь, что нужно делать, – произнес он, когда рыцарь преклонил колено перед алтарем. Как жаль, что это прекрасное, совершенное создание ждет столь жестокая участь. Как жаль, что королева так и не узнает, каким прекрасным был их сын. Принц Халлоунеста…       Черв провел ладонью по щеке рыцаря – и одернул руку, испугавшись собственного горя.       Печать за печатью. Символ за символом. Ядовитое золото пыталось разгореться ярче, крик и злые слова Лучезарности звучали в ушах. Но чем больше она злилась, тем спокойнее становился бледный король. К нему постепенно возвращалась хладнокровная отрешенность – та, которая когда-то помогла победить темного собрата.       Что ж, и это тоже просто еще один бой. Последний для него в этой жизни. Бой в надежде, что даже самое страшное пророчество можно обмануть.       Любая жертва ради цели.       Покидая храм, он не оглядывался.                     Бездна встретила шепотом и хрустом костей под ногами.       Маски. Сотни, тысячи масок. Все что осталось от тех, кто не смог принять силу и саму суть Пустоты.       Было бы лучше встретить свой конец в садах королевы, но ему самое место здесь – среди тех, кого король называл неудачными экспериментами, стараясь за этими словами скрыть от самого себя чудовищную правду.       Маяк снова погас. И черное море озлобленно всколыхнулось, когда Черв подошел к самому краю.       Кашель. Пятна на белой, едва светящейся одежде – черные и алые, кровь и темный яд. Тонкие нити трещин по истонченной коже. И острый железный привкус во рту.       – Я пришел, чтобы исполнить наш договор.       Сейчас. Когда Лучезарность наконец затихла, паника в королевстве улеглась, а последний осколок души надежно заперт в грезах. Когда тело, исполнившее свое предназначение, вот-вот откажет.       Пустота потянулась к нему – недоверчиво, все еще опасаясь потускневшего бледного света. И король сам протянул руку в ответ. Боль от прикосновения была привычной и слишком знакомой.       «Любая жертва ради цели», – эхом повторила тьма. И Черв улыбнулся.       Возможно, когда-нибудь он вернется в Халлоунест.