***
Избавившись от горя, Трент стал куда более успешным психотерапевтом. Теперь он мог провести своих пациентов по всему пути до выздоровления. Клиентов стало куда больше. И Трент искренне старался помочь каждому. Вот Пол Уинтерс. Его дочь была убита при попытке ограбления. Преступник отпущен на волю из-за некачественной работы следствия. Почти как в истории с Луизой. Пол страдал. Пол каждый день оплакивал свою малышку, которая никогда больше не проснётся утром в школу. Не будет искать платье на выпускной. Не влюбится, не заведёт кошку, не прочтёт интересную книгу, не полюбуется закатом. И Пол умирал. Каждый день, понемногу, но верно и неотвратимо, безутешный отец шёл к своей дочери. Как психотерапевт с опытом, Трент видел, какой конец ждал Уинтерса — смерть на дне бутылки или от выстрела из дедова ружья в голову. Или же Сьюзан Харт. Тут всё было куда сложнее. Сьюзан вышла замуж за Джеффри, с которым была очень счастлива. Они ждали ребёнка. Но в идиллию Сьюзан вмешалась бывшая девушка парня, не умевшая отпускать прошлое и посчитавшая, что имела право влезать в чужую жизнь. Она облила парня кислотой, отчего тот вскоре скончался. Девушку признали невменяемой и упрятали в лечебницу. Ненадолго. У Сьюзан на нервной почве произошёл выкидыш. В один момент, из-за каприза незнакомой ей девушки, вся её жизнь рухнула. Ни любимого мужа, ни ребёнка, ни счастливого будущего. Но, стоило признать, Сьюзан не сдалась. Она была сильной духом и старалась сделать всё, чтобы и её жизнь не осталась навсегда в болоте депрессии. Она пыталась увлечься различными хобби, вышла замуж повторно, но ничего из этого не могло помочь ей окончательно. Прибавились непонимание и раздоры с нынешним мужем, вновь отбросившие её желание быть счастливой вопреки всему далеко назад. Даже Трент Марш, психотерапевт с большим числом благодарных пациентов, не мог помочь женщине, чьи внутренние резервы желания жить неумолимо истощались. Решение пришло не в один момент. Глядя на них, Трент вспоминал себя. Он чувствовал то же, что и они. Думал то же, что и они. И раз он смог жить спокойно только после смерти Джарвиса, то может и им поможет смерть тех, кто разрушил их жизни? Трент был очень хорошим психотерапевтом. Но, кажется, кроме этого, он был кем-то большим. Кем-то, кто был способен принести покой и мир в души этих несчастных страждущих. Он чувствовал, что обязан позаботиться о них так, как не способен никто другой. Осознание своей миссии на этой земле пришло в тот момент, когда Пол посмотрел на него воспалёнными глазами и сказал: — Наверное не стоит этого говорить, но я бы очень хотел, чтобы Дельгадо умер. Чтобы его пристрелили как бешеную собаку. Так же, как он поступил с Молли. Трент профессионально-сочувствующие улыбнулся и заверил Пола, что желание мести вполне естественно. На следующее утро Фредди Дельгадо был найден застреленным. Трент видел в глазах Пола Уинтерса то же самое, что сам испытывал после смерти Нейтана Джарвиса — облегчение, мрачное торжество и слабые зачатки того, что вскоре перерастёт в ощущение мира и покоя. Разумеется, их с Полом ждало ещё много работы, но дело сдвинулось с мёртвой точки — он поправится. Скоро психотерапевт ему будет не нужен. Трент поступил правильно. То же самое он сделал для Сьюзан Харт.***
Вот тут-то в его жизнь и вошла Меган Хант. Разумеется, вначале его никто не подозревал. Он не оставил на местах ни следа. Только предметы, ДНК с которых привела бы детективов к Джарвису. Копы пришли сообщить Сьюзан о смерти той девушки, что убила её бывшего мужа, и Трент любезно предложил светловолосому, до безликости мужественному детективу свой кабинет для беседы. Замыкала процессию законников миниатюрная женщина. Стандартная внешность, слегка стервозный взгляд — ничего необычного в ней не было. Привлекло внимание Трента её поведение. Мельком оглядев ряды книг, которые Марш держал для того, чтобы его пациенты не скучали в ожидании приёма, она выбрала «Безмолвные муки» Кеннета Харди. Книга о психотерапии выживших после попыток суицида. Интересно. Трент невольно анализировал каждого собеседника, выискивая их проблемы, которые мог бы помочь излечить. Профдеформация, ничего не поделаешь. А такое странное поведение — брать в руки книгу, едва прочтя название — тут же привлекло его внимание. — Меган Хант, судмедэксперт, — дежурно растянув губы в улыбке, представилась она. Трент любил судмедэкспертов. У них всегда очень занятное мировоззрение. — Это очень полезная книга, — кивнул он на труд доктора Харди в её руках. — Она вас заинтересовала? Но доктор Хант ловко ушла от ответа. Трент часто встречал таких. Сильные, ни от кого не зависящие, идущие напролом. Люди, не способные на доверие. Те, кто очень рано остался одинок, чьё доверие предали. Близкие самоубийц. Очень сложные люди. Нуждающиеся в помощи. — Если захотите поговорить — приходите, — попросил он Меган, протянув ей свою визитку. Ещё одна дежурная улыбка на прощание. Но визитку она приняла. Оставалось лишь ждать и надеяться, что она поймёт, что нуждается в профессиональной помощи. В его помощи. Когда она позвонила ему, просясь на запись, он понял, что ощущает нечто сродни счастливому азарту. Почти как пёс, травящий зайца. Он ответил, что через час есть свободное время. Он поможет решить её проблему. Доктор Хант будет счастлива. Такие как Меган всегда были напряжены. Никогда не чувствовали себя в безопасности. Она беспрестанно ёрзала и озиралась, ощущая себя не в своей тарелке. Базовое чувство родного, надёжного гнезда было нарушено. Как всё запущено... Всё было именно так, как опасался Трент — потеря отца в раннем подростковом периоде, когда картина мира только начинает складываться. Лишиться отца девочке в том возрасте, когда он нужнее всего, чревато тяжелыми проблемами в дальнейшем. Мир этой взрослой уже женщины был искорёжен в самом начале. Излечиться до конца ей уже никогда не получится, но опускать руки Трент не собирался. Беда с такими пациентами в том, что они не способны пустить никого туда, где больнее всего. Стоило немного углубиться, как Меган подхватила сумочку и была такова. Трент понадеялся, что видит её не в последний раз. Мечты обладают удивительным свойством сбываться. И чаще всего, вовсе не таким способом, как хотелось бы. Когда его пригласили в полицейский участок, он не волновался. Рано или поздно тот факт, что и Пол, и Сьюзан являются его пациентами, должен был выплыть. Его вызвали для дачи показаний против них. Он не собирался подставлять их под удар. Но безликий мужественный детектив оказался куда прозорливее. Его взгляд излучал самоуверенность и превосходство, когда он обвинял его в убийстве, которого не мог доказать — ни свидетелей, ни улик. Меган стояла за стеклом допросной. Марш почти что видел её там: руки скрещены на груди в защитной позе, холодный взгляд разочарованно изучает его лицо. Жаль, что она оказалась так умна. Доверие между пациентом и доктором очень важно, но теперь его не восстановить. Меган не даст Тренту помочь ей. Разумеется, они не смогли обвинить его ни в чём. Система снова дала сбой. Очередной убийца — на этот раз он сам, — опять оказался на свободе. Стук в дверь поздним вечером, когда Марш уже собирался возвращаться в свою пустую тихую квартиру, оказался для него приятным сюрпризом. Взгляд Меган снова был полон самоуверенности и, на этот раз, откровенного презрения. — Вы так смело пришли сюда. Разве я не коварный убийца? — с лёгкой ехидцей спросил он её, вертя в руках ранее одолженную книгу, которую она вернула, едва переступив порог. — Ну вы же убиваете далеко не всех, — так же ехидно улыбнулась ему в ответ Меган. Очень жаль, что она так проницательна. Ведь всё в их отношениях могло сложиться иначе. Но не будь он убийцей, а она — судмедэкспертом, что всюду хвостиком следует за детективом Салливаном, они бы не встретились. — Вы думаете, что помогли своим клиентам подвести своего рода черту, — уверенно и в то же время немного грустно заметила она. — Ну а ваши жертвы? После них остались те, кого они любили. Вдруг и они захотят «подвести черту»? Вдруг они узнают о вас? — Это своего рода угроза? — уточнил Трент. Ему стало почти весело. Неужели доктор Меган Хант приглашала его, м-м-м... Как бы выразиться поточней? Сыграть в игру? С ней? Против неё? — Можно понимать и так, — подтвердила она его надежды. — Когда придёт мой срок — так тому и быть, — уверил он её в том, что не питает иллюзий относительно своей безнаказанности. Он — орудие в руках Бога. Он карает виновных и дарует исцеление страждущим. Но люди давно не блюдут законы Божьи. Они подменили их своими, которые позволяют убийцам разгуливать на свободе. Разумеется, он будет наказан, может не здесь, не людьми. Возможно, ему придётся предстать перед судом Божьим. Он был готов нести наказание за добро, что причинял своим пациентам. — Ну а пока, — довольно улыбнулся он ей, открывая дверь, — у меня много клиентов, которым нужна моя помощь. — Я постараюсь это изменить, — холодно ответила Меган. Всяческий намёк на улыбку исчез с её губ. — Вы больны тяжелее, чем они. Эти слова оказались достаточно болезненными оттого, что Трент на мгновение поверил, что именно Меган Хант, проницательная женщина, сумела разглядеть за его действиями нечто большее, нежели просто социопатию. — Вы же так не думаете, ведь правда? — воскликнул он ей вслед. Она обернулась. — Мне бы очень хотелось встретиться с вами, чтобы поговорить о вашем отце. Холод в её глазах был способен заморозить любого, у кого была бы совесть. Как хорошо, что у него её нет. — У нас есть шанс увидеться? — уточнил Трент. — Рано или поздно это произойдёт, — напоследок заверила его Меган. Цокот её каблуков ещё долго звучал в его голове.***
Он не искал с ней встречи. Но перестать думать о ней и душевных терзаниях, что преследовали Меган всю жизнь, не мог. Как охотничий пёс, он чуял то недетское горе, что отравляло всю её жизнь и желал его искоренить. С помощью своих обширных связей он выяснил кое-что о её жизни. Блестящая карьера нейрохирурга — болезненный перфекционизм и жажда покорять самые трудные вершины. Меган желала доказать своему умершему отцу, что она лучшая, что он зря бросил её. Автоавария, потеря чувствительности рук, следствием которой явилась смерть пациента во время операции. Это было тяжёлым испытанием для её и без того шаткой уверенности в себе. Отец покинул Меган, теперь у неё не было и карьеры. Вполне закономерным исходом было то, что и муж с дочерью тоже уйдут и, не желая снова оказаться в позиции жертвы, она сама прогнала их. Оставшись одна, она не стала сдаваться. Недолго и молча горевала об утратах, но затем вновь взяла себя в руки и переквалифицировалась в судмедэксперта. И на этом поприще достигла даже больших успехов. Всё тот же болезненный перфекционизм и обострённое чувство справедливости. Год назад погиб детектив Питер Данлоп, с которым доктор тесно сотрудничала. Скорее всего, их связывали более тесные отношения, чем просто коллеги по работе. Очевидно, он оказывал на неё положительное влияние — Меган восстановила общение со своей дочерью Лейси и даже сумела вернуть себе право на опеку. Но смерть детектива остановила прогресс в процессе её самоизлечения. Да, Трент вовсе не искал встречи с Меган. Но встретив её случайно на улице, не смог отказать себе в удовольствии поздороваться, пусть даже они расстались далеко не на дружеской ноте. — Меган! — окликнул он её, широко улыбаясь. В её взгляде читалось опасение и даже нечто большее — намёк на страх. — Пожалуйста, — вытянул он ладонь в примирительном жесте, — вам нечего меня бояться. Я очень рад вас видеть, — искренне, почти счастливо, улыбнулся он ей. — Я думал о вас, — честно признался Трент. Это был замечательный шанс уговорить Меган продолжить начатое лечение. В сложившейся между ними ситуации лучшей политикой была честность. Пусть даже частичная. — Я понимаю — из-за того, что произошло, вы не станете снова ходить ко мне на сеансы... Далее он хотел попросить её обратиться к другому специалисту, но доктор перебила его. — Я не склонна обращаться за советами к социопатам, — мило улыбнулась она, обескуражив его прямотой. Было странно то, что её слова задели его, ведь такой тип личностей, как Меган Хант, склонны к излишней прямоте и открытости своих суждений. Она была из тех людей, что считают межличностную вежливость лицемерием, а не заботой о душевной гармонии собеседника. Неприятный тип личности, но открытый. Они привлекают людей своей откровенностью. Стоило ответить ей тем же. — Прошу вас, — покачал головой Трент, — не вешайте ярлык. Это... обидно. Ему и вправду было обидно. Может со стороны его действия и говорили о том, что Трент мог страдать диссоциальным расстройством личности, но его мотивы указывали на обратное. Социопаты не способны на эмпатию, а доктор Марш, если и совершал убийства, то только потому, что сочувствовал своим пациентам. Он желал помочь им справиться с горем. И он сделал это. Разве социопат способен искренне сопереживать чужим людям и даже совершать ради них чудовищные поступки? А тем более — радоваться их возвращению к нормальной, счастливой жизни? Нет, Трент Марш не был социопатом. По крайней мере в классическом понимании этого слова. Уж кто-кто, а Меган должна была это понять, если бы захотела. — Вот как? — фыркнула она. — А разве я не просто кучка проблем, связанных с отцом? Она считала, что он видит в ней лишь задачку для психотерапевта, которую нужно решить. И в самом деле, разве это не так? Меган привлекла его внимание, потому что он почувствовал, что она нуждается в его помощи? Да. Трент был рад, что она обратилась к нему, потому что хотел понять её лучше? Да. Она поняла, что он убийца и пообещала, что выведет его на чистую воду, но это не отпугнуло его от Меган, потому что Марш всё равно желал встречи с ней? Верно. Он изучал её и её жизнь, нарушив все правила этики и деонтологии. Чего ради? Только потому что для него она была всего лишь кучкой проблем, связанных с отцом? Нет. Меган Хант — сложная и интересная личность, к которой он ощущал симпатию и тягу, которую раньше ощущал лишь к Луизе. И она нуждалась в нём, пусть сама отчаянно сопротивлялась его желанию помочь. Можно ли было назвать это любовью? Нет, вряд ли. Но влюблённостью — однозначно. — Нет, — ответил он, глядя в её яростно сверкающие глаза, — нечто большее. — Что касается проблем с отцом, — рассерженно отрезала Меган, — я разбираюсь с ними по мере своих сил и способностей. Она развернулась и ушла прочь. Трент не был романтиком и понимал, что никогда не сможет проверить перерастёт ли эта влюблённость в более крепкое чувство. Но он чувствовал в Меган натянутое отчаяние, то самое, что почти всегда приводило к неминуемой беде. Он должен ей помочь. Знать бы ещё как.***
Это была тонкая, почти космическая ирония. Меган сказала, что разбирается с проблемами с отцом с помощью своих способностей. Это насторожило Трента. Короткое расследование с помощью всё тех же связей в полицейском управлении дало неожиданный, но весьма приятный результат. Доктор Хант была уверена, что её отец не покончил жизнь самоубийством, а был убит. Сам по себе этот факт вовсе не был удивителен. Это та самая стадия отрицания, вторая из пяти на пути к принятию горя. Практически все родственники самоубийц проходят через неё. Удивительным было другое. Проведённое Меган расследование указывало на то, что она права. Значит, доктор Хант, отец Меган был убит. Она постарается вычислить и посадить убийцу за решётку. Возможно, ей это даже удастся. Но очень скоро она осознает, что это не принесёт ей облегчение и исцеление. Гораздо быстрее оно наступит, если доктор Хант будет отмщён. Вот тут-то Трент Марш наконец сможет помочь Меган. Единственное «но» — он не знал имени убийцы. Узнать его можно было только одним путём. Ему снова пришлось её напугать. Быстрее всего доктора Хант можно было бы найти в полицейском участке, но долгожданным гостем он там определённо не был. Пусть психотерапевт и был чист перед законом, но детективы знали, что он убийца. Поэтому Трент решил дождаться Меган на подземной парковке возле её служебного серебристого форда. Знакомый решительный стук каблуков, эхом отражавшийся от окружающей полутьмы, он услышал издалека. — Да, верно. Это уже не случайность, — подтвердил Трент, выйдя навстречу Меган и видя в её взгляде всё те же растерянность, испуг и отчетливую злость. — Чего вы хотите? — потребовала она объяснений. — Ваш отец не покончил с собой. Его убили. — Доктор Марш не стал плясать вокруг да около, сразу раскрыв свои карты. — Вы знаете, кто мог быть убийцей? — Растерянность в её взгляде, вызванная его словами, подтвердила, что он прав и что у неё есть подозреваемые. — Но добиться справедливости не удалось, да? Даже вам. — Пока, — резко ответила она, подтверждая все его предположения. Трент сделал шаг вперёд, ближе к ней, чтобы видеть её лучше, чтобы стать ближе к ней. Не только пространственно. Говорил тихо, но проникновенно. Она должна его услышать, она должна довериться. — Я знаю ваши мысли, — сказал он почти шёпотом. Но Меган слышала каждое слово. — Вы считаете, что если разыщете того, кто отнял у вас отца, глубокая трещина у вас в сердце возьмёт и зарастёт. Навсегда. — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не мигая, словно заворожённая. — Но могу вас заверить: даже если это произойдёт — трещина останется. — Трент видел, как в уголках глаз колючей, но такой ранимой женщины, накипают горячие слёзы. — Так какое наказание может соответствовать вине того, кто так беспардонно отобрал у вас самое дорогое? Лишь одно наказание будет справедливым. К тому, кто отнял жизнь, применима только одна мера... Трент вложил в каждое слово всю силу убеждения, на которую был способен. Его пациенты раскрывали все свои глубоко спрятанные, не известные даже им самим тайны, лишь услышав его речи. Но Меган Хант и вправду была особенной. Она улыбнулась. — Отца мне это не вернёт. Трент растерялся. — Это вернуло вам жену? — продолжила она выбивать почву из под его ног. — Или залечило «трещину в глубинах сердца»? — Безусловно да, — почти агрессивно ответил он. Однако уверенности, прозвучавшей в этих словах, он вовсе не ощущал. В самом деле, пропала ли вся та боль, которую он ощутил от потери Луизы? — Я хочу помочь, Меган, — почти умоляюще прошептал он. — Позвольте мне... На секунду, всего лишь на одну жалкую секунду ему показалось, что она сдастся его напору. Но секунда прошла. Меган улыбнулась и покачала головой. — Нет, — шепнули в ответ её губы. — Нет. Я сделаю по-своему. По закону. Она раскрыла дверь машины и закинула сумочку на переднее пассажирское сиденье. — Вы же всё понимаете. — Тренту казалось, или она действительно извинялась за своё упорство? Он усмехнулся и кивнул. Он действительно понимал её. Она не назовёт имя убийцы. — Ну ладно, — ответил он. Развернулся и пошёл прочь, оглянувшись лишь раз. Она не хочет облегчать ему задачу. Придётся идти по сложному пути.***
Сложный путь заключался в терпении и наблюдении. Будучи психотерапевтом, этими навыками он владел в совершенстве. Он наблюдал за ней. В своё время даже Нейтан Джарвис не заметил, как Трент следовал за ним добрых полгода. Куда уж доктору Хант, мысли которой вертелись вокруг совершенно других целей, нежели тёмная неприметная тойота в зеркале заднего вида. Она ненадолго заехала домой, потом на полтора дня засела в здании бюро судмедэкспертизы, и только под вечер следующего дня выбежала оттуда. Резкий взвизг шин — и она унеслась прочь. Трент едва успел за ней, едва не потеряв её из виду на крутом повороте. Кажется, Меган вычислила убийцу. Она остановилась у здания полицейского участка, провела там буквально пять минут и вышла с капитаном Мартин. Обе женщины что-то увлечённо обсуждали, садясь в служебный форд доктора Хант. Едут арестовывать подозреваемого? По крайней мере, Трент проследит, чтобы арест прошёл гладко. Возможно, ему даже выпадет шанс покончить с убийцей отца Меган. Он открыл бардачок, в котором царил идеальный порядок, и наощупь проверил, на месте ли его зиг зауэр. Уже минут через пятнадцать Марш понял, что с доктором Хант что-то случилось. Вначале они ехали по тринадцатой на север, но затем резко свернули на бульвар Искусств и направились на юг, в сторону Коллингдэйла. Ещё через полчаса они наконец остановились возле тихого загородного жилого дома, выставленного на продажу, в котором не горело ни одно окно. Обычно Трент Марш был воплощением доброжелательности и никогда не позволял себе крепкое словцо, но в этот раз не выдержал и негромко выругался сквозь стиснутые зубы. Капитан Анджела Мартин вышла из автомобиля, держа на прицеле бледную, словно призрак, Меган. Обе вошли внутрь дома. Магазин был заполнен патронами, курок взведён. Трент не стал ждать слишком долго — лишняя секунда промедления могла стоить жизни его бестолковой подопечной. Ступать бесшумно в пустом доме не получалось — его крадущиеся шаги отзывались в стенах гулким эхом, а громкое дыхание выдавало с головой. По крайней мере, ему так казалось. Однако обе леди в дальней комнате были заняты разговором и не обращали на его передвижение ровным счётом ни малейшего внимания. Из яростного шёпота капитана Мартин Трент понял одно — на её совести не одно убийство. Четыре как минимум, и она не собиралась останавливаться на достигнутом, намереваясь проделать в теле Меган лишних отверстий. Жива доктор Хант пока что была лишь потому, что Мартин отчего-то оправдывалась, объясняя Меган причины убийств. Очевидно, оправдывалась она перед своей нечистой совестью. — Я должна, — заключила капитан, взведя курок и уперев дуло револьвера к виску трясущейся Меган. Трент решил, что Анжела Мартин сказала своё последнее слово, и уверенно нажал на спусковой крючок. Раздался грохот. Выстрел был точен — пуля прошла под углом в левый висок, — ровно в то мосто, где она намеревалась прострелить голову Хант. Меган вздрогнула, расширенными от страха глазами глядя туда, откуда раздался звук выстрела. Их взгляды встретились — его, напряжённый, и её, с дрожащими в уголках слезинками. Она целое мгновение изучала его образ, будто не в силах поверить, что всё ещё жива, и что жизнь ей спас никто иной, но доктор, которого она презирала и поклялась посадить за решётку. Потом её взгляд осторожно переместился на неподвижно лежащее на полу тело капитана, которая рассталась с жизнью ровно на том месте, где тридцать пять лет назад убила отца Меган. И снова ирония. Трент не стал ждать. Он хорошо знал Меган. Для неё правила и закон всегда будут на первом месте. Она сдаст его законникам несмотря на то, что он спас ей жизнь. Но уходя, он всё же успел услышать её полузадушенное «спасибо».***
Офис остался пуст. Книги убраны, записи упакованы, сувениры вывезены. Трент Марш бросил прощальный взгляд на помещение, служившее ему практически жильём с тех пор, как он переехал в Филадельфию. На стеклянном столу в приёмной осталась единственная вещь, принадлежавшая ему — книга Кеннета Харди «Безмолвные муки». Внутри неё, между страницами лежал сложенный вдвое лист бумаги, на котором он вывел послание: «Не стоит благодарности». Он знал, что оно найдёт своего адресата. Да, ему придётся сменить место жительства, имя, номер страховки. Но это не помешает Тренту приглядывать за Меган. Кто знает, когда ей снова может пригодиться его помощь. 01.04.—09.04.2020 г.