Татсуми
— Ну вот… Осталось всего ничего. Три денечка, — Ичи аккуратно перечеркнул красным крестиком сегодняшнее число на календаре и вернул его и маркер в центр журнального столика, а потом и себя в мои объятия.
Все почти как обычно: дивный вечер после непривычно короткого рабочего дня; где-то сбоку что-то невнятно бормочет пузатый старомодный телевизор; на новой навороченной плите, разнося по комнате аппетитные запахи предстоящего ужина, шипит безоговорочно вкуснейший в мире тонкацу; и мы, лежим на мягком поскрипывающем диване в любимой позе, однажды приведшей целую улицу Осаки в бурное негодование. Стандартная часовая прелюдия, перед вечерней трапезой. А после нее — снова пара часов положенных нежностей уже в постели, перед просто сном. Да, сегодня мы спим. Секс был позавчера. Теперь малышу надо «выздороветь».
Изучая внимательным оценивающим взглядом мое лицо, Ичи нежно коснулся кончиками пальцев линии моего подбородка.
— Ты у меня такой… — чуть склонил голову набок, словно подбирает правильный эпитет, и задумчиво протянул: — странненький…
О, прогресс на лицо, причем на мое же. Ибо еще две недели назад я был у него «таким страшненьким». Гляди, еще пару неделек, и я стану «миленьким», а после, может, и вовсе перевоплощусь в «красавца». Кто знает.
— Никогда бы не подумал, что полюблю… ее, — улыбнулся и провел мизинцем по спинке моего носа вверх, подпрыгивая подушечкой где-то в районе горбинки. — Помню, когда впервые тебя увидел, ну тогда в кафе…
А вот сейчас он ляпнет что-то эпичное, ибо за словами «когда впервые тебя увидел», как правило, следует довольно своеобразный резковатый «комплимент». Итак, барабанная дробь.
— Мне хотелось… — сморщил нос, — пакет тебе на голову напялить. Ну, или хотя бы между глаз зазвездить как следует, лишь бы она исчезла.
Что и требовалось доказать.
— Слово «хотя бы» звучит в этой фразе особенно возбуждающе, Ичи, — произнес я беззлобно, с легким смешком.
— Ну, прости.
Я не обиделся. Его язвительные шпильки всегда меня забавляли и еще ни разу не вызывали во мне раздражения. По поводу своей внешности я не комплексовал никогда, даже будучи обычным подростком, хотя бы потому, что было не до этого. Ну а сейчас — возраст уже не тот, чтобы обижаться на всякую незначительную ерунду. А тем более, если эта ерунда звучит из уст Ичиро.
— Просто она реально первое время меня страшно бесила. Так глаза мозолила. Хотелось ее убрать. А теперь — обожаю. — Нежный поцелуй в губы дополнил наш с ним и без того милый любовный тет-а-тет.
Я провел рукой по его спине и почувствовал продолжительное урчание в области поясницы, словно у котенка, прибалдевшего от хозяйских ласк. Просто позывы желающего быть заполненным вкусным ужином желудка. Но ощущения все равно потрясающие.
— Люблю тебя, — подарил ему признание и получил в ответ только улыбку (да, такая вот в своем роде необходимая лаконичность).
День, когда он впервые признался мне в своих чувствах, отмечен в нашем настольном календаре красным кружком. В тот знаменательный момент три сладких слова разбудили во мне настолько дикое желание, что малыш еще пару дней жалел, что вообще их тогда произнес. Теперь с подобными откровениями он был очень аккуратен и говорил только тогда, когда был готов к жесткому сексу на все двести процентов.
— И все-таки, если выбирать…
— О нет, Ичи, только не начинай снова. Пожалуйста, — устало потер глаза пальцами, ясно понимая, что очередного допроса на тему моих половых предпочтений мне не избежать.
— Ну ладно тебе. Просто ответь. Парни или девушки?
— Не знаю. От человека зависит.
Подобного рода разговоры именно с Ичи меня напрягали весьма ощутимо, ведь что бы я ни сказал, ответ будет неправильным точно. Ичи обязательно найдет к чему прикопаться. Пару недель назад я уже испытал на себе все «прелести» подобных с подковыркой вопросиков. А начиналось все вроде бы так хорошо…
— А ты меня ревнуешь? — прозвучало из уст Ичиро совершенно естественно, вообще не предвещая никакой беды.
— Да нет, — ответил я честно и тут же поймал на себе оторопелый взгляд.
— А?.. Нет?
— Ну, я же тебе доверяю, малыш.
— Не ревнуешь?! — пропустил мимо ушей мое объяснение, милые губы изобразили полумесяц. — Думаешь, что на меня, кроме тебя, никто и не смотрит?! Хочешь сказать, что я урод, да?!
— Чего?.. — Голова моя упала набок, словно получила выстрел в висок.
— Видеть тебя не хочу! Все! Две недели никакого секса! Убирайся! — рванул в ванную. — Я и без тебя знаю, что я страшный! Но как ТЫ мог такое сказать?! — Хлопок двери.
— «Сказать»?.. — уставился я в пространство, вообще не успев ничего понять. Подумал, что Ичи просто надо мной прикалывается. Но два часа его беспрестанного рева за дверью доказали, что все происходящее далеко не прикол.
Как я только ни извинялся, лишь бы он успокоился и открыл дверь, но каждое мое новое слово вызывало у него очередной приступ истерики, тогда как меня охватывал панический страх. На мое: «Ревную! Очень ревную!» я получил его: «Ревнуешь?! Не доверяешь мне, значит?! Считаешь меня слабеньким на задок?! Шлюхой меня считаешь, да?! Видеть тебя не желаю! Все! Три! Три недели! Проваливай!» В итоге и в отчаянии я умолк и сел на пол у двери, просто слушая его душераздирающие завывания. А ближе к полуночи правильные мысли сами собой пришли в голову, превращаясь в такие нужные ему искренние слова:
— Ичи, знаешь, когда я жил на Окинаве, то вечерами часто гулял по набережной. Закат провожал. Зрелище просто необыкновенное… Потрясающее… Будоражащее…
За дверью продолжали раздаваться тихие, но уже редкие стоны.
— Раньше я считал, что ничего прекраснее в жизни не существует… Но когда я встретил тебя, то понял, что ошибался.
Всхлипы прекратились. Через минуту полнейшей тишины замок щелкнул и дверь открылась. Я получил прощение и еще одно признание. А чуть позже в нашем настольном календаре вновь появился красный кружок.
И вот опять, сейчас, очередной вопрос с подвохом.
Спасительным ответом «только ты и никто больше», услышав который Ичи расслабился и угомонился, я воспользовался пару дней назад, зная наверняка, что в следующий раз мне придется придумать что-то более оригинальное.
— Малыш, ну зачем тебе это? Хочешь определиться, к кому ревновать меня? — попытался увильнуть я от ответа, и, судя по реакции Ичиро, у меня это получилось.
— Гмм, — с трудом подавил он смешок. — Во-первых, я не ревнивый… А во-вторых… те-бя? — посмотрел исподлобья как на ненормального, губы стали разъезжаться в подергивающейся улыбке. В следующее мгновение, схватившись за живот, Ичи взорвался в хохоте. Посмеялся от души, угомонился и, вытирая проступившую слезу в уголке глаза, простонал: — Н-да, ты у меня такой забавненький.
Снова удачно выкрутившись, я вздохнул с огромнейшим облегчением и продолжил наслаждаться приятным времяпрепровождением.
Внезапно любовную идиллию нарушил звонок в дверь. Ичи поднял голову и ненавистно посмотрел в сторону прихожей.
— И кого там еще нечистая принесла?
— Может, Кензи? Ключи же теперь у меня.
— Братишка? Не, я сказал ему, чтоб на мобилку звонил перед приходом. Если только Сеитоши опять чего-нибудь учудил… Блин. Достали меня эти двое, — стал неохотно со скрипом в голосе выбираться из моих объятий.
— Не-е-ет, — жалобно я простонал, цепляясь за его тонкую, обтянутую сегодня ну просто запредельно узкими джинсами, ногу, не желая расставаться ни с одной его частичкой тела даже на секунду.
Буквально выкручиваясь из моих рук, малыш отправил мне воздушный поцелуй и потопал открывать дверь. Замок щелкнул, сквозняк подхватил льняную на окнах штору и заставил ее танцевать.
— Добрый вечер, — долетел до меня знакомый приятный девичий голосок.
Чуть привстав, я осторожно выглянул из-за подлокотника дивана. Увидел высокую обворожительную молодую особу. Сразу ее узнал — Рэй.
— Э-э… Здрасьте, — произнес малыш весьма озадаченно.
— Вы, наверное, Ичиро-кун.
— Наверное. А вы-ы-ы…
— Рэй. Может, Татсуми рассказывал вам обо мне?
Нет. Он не рассказывал. Совсем не рассказывал. Даже мысли в голову такой не приходило.
За время наших с Ичи отношений я для себя четко уяснил, он просто терпеть не может мои врожденные чрезмерные любезность и доброту и считает их чуть ли не самым большим моим недостатком. А подобную мягкотелость, по его словам, демонстрировать просто непозволительно, иначе при каждом удобном случае кто-нибудь ею обязательно воспользуется. Надо учиться проявлять хладнокровие и говорить твердое «нет». Правда особых успехов в этом направлении я до сих пор не добился, и, к сожалению, Рэй — прямое тому доказательство. Очень несвоевременное доказательство. Кажется, секса меня сегодня лишат недель эдак на пять.
Я скрылся за подлокотником, пытаясь вжать себя в диван.
— Татсу? И что же он должен был рассказать?
— Я живу в доме напротив. На прошлой неделе Татсуми мне очень помог, и я бы хотела его отблагодарить.
— На прошлой?.. Помог?.. Отблагодарить?.. Каким это образом, интересненько? — стал голос Ичи заметно грубоватым.
Видимо, пора вступать в переговоры.
Я поднялся и, тяжело ступая по постанывающей половице, зашаркал к двери. Ичи стоял в оборонительной позиции: руки скрещены на груди, ноги — на ширине плеч. Девушка перевела взгляд на меня, и в этот миг ее лицо озарилось необъяснимым воодушевлением.
— Здравствуй, Рэй, — улыбнулся я гостье только губами.
Ичиро осуждающе покосился на мой рот и стал звучно притоптывать, словно пытался обратить мое внимание на свое недовольство.
— Как нога? — любезно я поинтересовался.
— Отлично. Почти не хромаю.
— Здорово.
— Спасибо тебе огромное. Если бы не ты, не знаю, что бы я тогда делала… — в этот момент Рэй плавным движением руки коснулась длинных лоснящихся на свету темных волос, доходящих ей до пояса, и демонстративно откинула прядь назад. Та веером взмыла в воздух и эффектно рассыпалась на ее плече, с которого небрежно спадала бретелька облегающего, цвета спелого персика, платья.
— Может, меня кто-нибудь введет в курс дела? А? Или мне на голову встать, чтобы меня вообще заметили? — Ичи выпустил из-под нижней губы мощную струю воздуха на свою косую налаченную челку, закрывающую полглаза. Та весело подпрыгнула, показала колкий взгляд и шлепнулась обратно на нос. Забавная невольная пародия вызвала у меня только умиление.
— Рэй повредила ногу, и я просто помог ей добраться до травмпункта, — глупо понадеялся, что мне удастся ограничиться краткой версией произошедших событий. Но крупно ошибся.
— Да. Я делала пробежку. Неаккуратно оступилась. Подвернула ногу. А Татсу, словно ангел-хранитель, оказался рядом. Умудрился меня как-то подхватить.
— Н-да, он это может. У него это своего рода хобби, — произнес Ичи с неприкрытым упреком, нарочито напоминая мне о нашем с ним совместном инциденте в клубе.
— После поймал такси и поехал со мной в больницу.
Вот тут историю следовало бы закруглить, и я попытался подать Рэй сигнал: поджал губы, нахмурил брови и слегка мотнул головой. Но девушка его не заметила, или не хотела замечать, и продолжила меня безбожно закладывать.
— Мне перевязали ногу, а когда я вышла из кабинета врача, то увидела Татсуми в холле. Оказалось, он меня ждал. Это было так мило с его стороны… Мы вместе поехали домой. Разговорились. Он упомянул, что бывает здесь, и вот я решила зайти — поблагодарить его снова, — продолжала таранить меня взглядом, будто рассказывает все это мне.
— Какая захватывающая история. Прямо кино можно снимать. — Закатились глаза Ичи за верхние веки.
Рэй по-прежнему не обращала на него внимания, словно его вообще не существует, и протянула мне нежно-лилового цвета коробку с белоснежной лентой наверху.
— Надеюсь, тебе понравится. Это тортик. Я сама его испекла.
Ичиро с отвращением посмотрел на презент, а после уставился на меня, в ожидании моих действий.
— О, не стоило, — отмахнулся я категорично и помотал головой.
— Пожалуйста, возьми. Я весь день с ним провозилась. Если не возьмешь — я обижусь, — надула губки, словно ребенок.
Вдруг раздался звонкий хлопок: Ичиро соединил ладони у груди, расплывшись в счастливейшей улыбке.
— Ну вот и отличненько! — толкнул он дверь до хлопка.
— Ичи, ты чего?..
— Это ты чего?! Опять за свое? — злобно прошипел как-то по-кошачьи.
— Мое — это что?
— Жополизтво!
— Это не ж-ж… Это вовсе не оно. Это элементарная любезность. Она всем людям свойственна. А вот ты — за свое. Снова хамишь.
— Да, хамлю! И это свойственно мне!
Я с немым упреком снова помотал головой и потянул дверь на себя. Детский сад…
Рэй, судя по вздернутым бровям и приоткрытому рту, пребывала от местного «гостеприимства» в легком недоумении.
— Прости. Сквозняк, наверное, — не придумал я ничего лучше и в смущении почесал затылок.
Мой «сквозняк» снова закатил глаза.
— Спасибо большое, — взял я коробку, чувствуя перед Рэй легкую за грубость хозяина вину.
Теперь челюсть упала у Ичиро.
— Может, ты… — решил пригласить девушку на чай и отведать ее угощение вместе, но громкий звон кухонного таймера меня перебил.
— Ура-а! Тонкацу готов! — запрыгал Ичи на месте, хлопая в ладони, а после взглянул к Рэй. — Может, ты в другой раз зайдешь? А то я и мой парень как раз ужинать собрались, — помахал пальчиками девушке и вновь толкнул дверь.
Снова хлопок.
— У-упс, — мило заморгала глазами сама «невинность».
— Так, Ичи, это уже некрасиво. Вы же соседи как-никак, — снова потянул я ручку на себя.
— Опять сквозняк? — улыбнулась Рэй.
— Вроде того, — смущенно опустил я голову. — Поужинаешь с нами? — приглашающе приоткрыл для гостьи дверь.
— С удовольствием, — лучезарно улыбнулась и смело переступила порог.
— Располагайся. Чувствуй себя как дома.
— У МЕНЯ дома, — добавил Ичиро со свойственным ему показным высокомерием и повилял к плите, злобно на меня оскалившись.
Мы с Рэй просто переглянулись. Я как бы сказал: «Ну, да. Это у нас Ичи». Она как бы ответила: «Ну, да. Бывает». В общем, мы друг друга поняли без слов, после чего Рэй присела за стол, по иронии судьбы выбрав себе место хозяина.
Тот, само собой разумеется, такой жест не оценил и, обделив гостью, демонстративно положил два комплекта приборов друг напротив друга.
— Ичи, достань, пожалуйста, еще один набор.
— Сам и достань. Это вроде ты у нас официантом работаешь, — акцентировал внимание каким-то насмешливо-писклявым голосом на двух последних словах, с явным намерением смутить меня перед девушкой.
— Ах, да, Татсуми, кстати, как дела на работе? — словно в мою защиту поинтересовалась Рэй.
Рэй сказала правду. Мы тогда действительно разговорились. Я успел рассказать ей, чем занимаюсь, где сейчас живу и с кем встречаюсь. Последнее я сказал в первую очередь, чтобы не возникло недоразумений. И восприняла она этот факт вполне адекватно.
— На работе — неплохо. Но народу с каждым днем все больше. И все из-за Ичиро, — осознанно попытался умаслить обиженного, стоящего у плиты. — Постоянно балует посетителей выпечкой по новым рецептам, — подошел сзади и заботливо обхватил его за плечи, надеясь на снисхождение.
— Здорово. Обязательно к вам как-нибудь загляну.
— Ага, — забубнил под нос Ичи. — И уголь с собой захвати. Я тебе что-нибудь приготовлю… персонально… по новому рецепту.
Я громко прочистил горло, пытаясь заглушить его последние слова, дабы Рэй их не услышала, и поблагодарил Богов, что телевизор все-таки включен. Склонившись над ухом любимого, тихо, мягко прошептал:
— Малыш, не будь засранцем. Прояви капельку любезности к девушке.
— Перебьется, — буркнул и зачерпнул лопаткой ароматное содержимое из громко шипящей сковороды, перекладывая его на большую тарелку.
— Ичи, давай попробуем не воспринимать в штыки каждое новое знакомство. Пора учиться дружить. Почему бы для начала не попытаться поладить с Рэй?
— С какой стати мне налаживать контакт с какой-то… обнаглевшей чокнутой девицей? Посмотри только, как она себя ведет. Ни стыда, ни совести. Беспардонно ввалилась в мой дом, уселась за мой стол, собралась уплетать мой ужин и… и…
— И?
— И она строит МОЕМУ парню глазки при живом МНЕ! — высвободившись, резко развернулся и бойко ткнул пальцем мне в грудь. — А ты ведешься, как наивный идиот! Разуй глаза, в конце концов!
— Да ничего она не строит, просто… Постой, — вдруг осознав главный смысл сказанного, впал в приятное удивление. — Ичи, ты что, меня ревнуешь?
— Чего?! Да ни фига подобного! — насмешливо фыркнул.
— Ты меня ревну-уешь. Это очень мило, — довольно сжал его в объятиях, готовый в них же задушить.
— Хватит выдумывать! Я не ревную! Просто не люблю, когда посягают на чужое добро, — бойко меня отпихнул.
— Сказал, в недалеком прошлом, воришка-любитель.
— Подумаешь, — состроил мне рожицу.
— Хорошо. Раз говоришь, что не ревнуешь, значит, ты вполне себе сможешь ее сегодня потерпеть. Да?..
— Ого… — выразительно вытянулось его лицо. Заговорил он едко, неприятно растягивая слова. — Вы только посмотрите, какими мы вдруг смелыми стали, — пошлепали меня по щеке мягко. Того и гляди, шлепок превратится в принижающую достоинство смачную пощечину. — Раз так, тогда ладно… Потерплю, милый… Разве только для того, чтобы увидеть…
Я поднял бровь, как бы задавая логичный вопрос: «Увидеть что?»
— Как ее выставишь ты, — с неописуемым самодовольством взял тарелку с тонкацу и ткнул ее кромкой мне в грудь.
В душе озадачившись, я принял максимально непринужденный вид, молча ему улыбнулся и, развернувшись, решил поддержать с гостьей разговор.
— А как у тебя на работе дела? — поставил главное блюдо в центр.
— Выматывает. Еле выпросила больничный. Сейчас полная загрузка. Фотосессии — одна за другой. Но меня отпустили, когда я пообещала найти парочку моделей для новой рекламы, на свой профессиональный отменный вкус, — произнесла восторженно, театрально всплеснув руками.
— И как, успешно?
— Пока не знаю. Зависит от тебя…
— Прости? — недоуменно сдвинул я брови и слегка подвис в попытке опустить зад на стул.
— В смысле? — резко развернулся Ичи, обнимая рукой большую круглую салатницу, в которой медленно помешивал ее содержимое.
— Хотела предложить тебе заглянуть к нам на кастинг. Я бы замолвила за тебя словечко.
Я окончательно завис.
Ичи же встал напротив Рэй и с сомнением заглянул ей в глаза, кажется, желая удостовериться в том, что та не бредит.
— Постой. Татсуми? Модель? — указал на меня лопаткой в руке, вскинул брови и вдруг разразился громким хохотом. — Пха-ха-ха-ха! Это несерьезно!
— Зря смеешься, Ичиро-кун, — обратилась Рэй к нему с какой-то неожиданной стервозностью в голосе. — У Татсуми очень привлекательная внешность. Мужественная и соблазнительная. Никакой чрезмерной слащавости, от которой уже порядком всех тошнит, — демонстративно осмотрела с ног до головы застывшего в потрясении Ичи, а после снова переключилась на меня. — Красивые выразительные глаза. Томный взгляд. Мужественные скулы, челюсть, подбородок. Чувственные соблазнительные губы. Потрясающий профиль. А эта «дьявольская горбинка» просто восторг!
Я горел от смущения. По ходу, Рэй и вправду немножко того, а я и вправду наивный идиот, и не немножко. Как-то виновато взглянув на Ичи, мне стало ну крайне не по себе. Малыш полыхал, как факел. Лицо краснющее, губы сжаты. Один глаз горел ненавистью. Второй, за челкой, дергался — не видно, но так оно и есть.
— Рельефный, подкаченный торс, — продолжала вещать Рэй на свою и мою беды. — Сильные руки и ноги. Просто великолепное тело. Стильная легкая небрежность в образе. Парень — мечта и четырнадцатилетней нимфетки, и одинокой девушки, и замужней дамы, мечтающей о страстном любовнике. Я вижу это невооруженным взглядом. У меня — глаз наметан. Странно, что этого не видишь ты, Ичиро-кун. Это же ТВОЙ парень. Разве нет?
На поступивший вопрос Ичи молча резко развернулся, вновь отошел к кухонным шкафам и громко яростно застучал лопаткой по дну салатницы.
— Так что, Татсуми? Ты придешь? — настаивала Рэй на своем. — Это хороший заработок. Это уверенность в будущем. Это слава…
— Это не для меня, — сказал, как отрезал, заранее пресекая все возможные продолжения этой неловкой беседы. — Давайте ужинать уже, — встал и тоже отошел к кухонным шкафам.
Ичи упорно прятал лицо за длинной челкой и судорожно мял в большой миске свежие овощи, словно пытался их прикончить. И кажется, на очереди был я.
Малыш расстроился. Очень. Захотелось его обнять и утешить, сказать, чтоб не забивал всем этим свою глупенькую голову. Захотелось сказать, что кроме него мне никто не нужен. Захотелось, чтобы Рэй ушла, сейчас. Но если это произойдет, план по перевоспитанию Ичи окажется проваленным. Не стоит так быстро опускать руки, учитывая то, что скандала мне уже точно не избежать.
— Ичи, ты же его убьешь, — попытался я спасти жизнь хотя бы бедняге-салату, потянувшись к миске.
— Он в порядке, — нервно отдернул блюдо от меня. — Я — тоже. Иди за стол, красавец ты наш неписаный. Мы скоро сядем.
Через две безумно долгие молчаливые минуты Ичи все же присоединился, и мы приступили к ужину. Вернее, к ужину приступила только Рэй. Мой аппетит меня покинул еще на стадии «убийство салата». Ичи же просто предпочитал за всеми с ненавистью наблюдать.
— Восхитительно! Божественно! Невероятно! Ичиро, свой путь к сердцу Татсуми ты точно проложил через его желудок.
М-да… Сказала либо от всей души, либо от небольшого ума. Я, как никто знаю, что в мозгу у Ичи это прозвучало примерно так: «Если бы не твоя стряпня, Татсуми бы на тебя и не взглянул даже».
Ну все, Рэй. Судя по выражению лица Ичиро, ты не жилец. Про себя я, пожалуй, промолчу.
Губы милого сжались до посинения, уничтожающий все на своем пути взгляд переполз на меня.
Я затаил дыхание, виновато опустил глаза, испуганно сглотнул, а после вздрогнул: моей ноги что-то коснулось… Взволнованно вскинулся и напоролся на игривый кокетливый взор. Пока я хмурил брови и усердно пытался проникнуть в мозг милого методом телепатии, мысок его озорной ноги вновь коснулся моего колена и чувственно пополз вверх.
Это было очень странно, и объяснение явлению я пока не находил. Минимум, что он должен был сделать, так это уже по традиции лишить меня секса на пару недель, а девушку — ну не волос (до этого Ичи не снизойдет), а хотя бы аппетита, одарив ее парой «ласковых» признаний в своих к ней сильных чувствах, в число которых любовь уж точно не входит. А тут — нате вам. Флирт.
Пока я метался из тупика в тупик по лабиринту его извращенных извилин, кончик его острого языка скользнул по контору верхней губы. Другая же, не менее шаловливая конечность, уже давно добралась до моей промежности. По ходу, малыш открытым текстом намекает на секс, который он готов мне обеспечить, если Рэй все-таки уйдет. А точнее, если уйдет она по моей просьбе. Да, точно, так оно и есть. И нет, идея определенно плохая. Сегодня — нельзя. Он от последнего раза еще толком не оправился. У нас же расписание. Еще три денечка. Всего-то ничего.
Ухватив под столом ладонью чужую ступню, я слегка отодвинулся и напоролся на злобный исподлобья прищур.
— Хмм… А почему вы не едите? — остановив жевательный процесс, обеспокоенно осмотрела нас гостья.
— Э-э… Для десерта место оставляем, — проговорил я с натугой, с трудом удерживая вырывающуюся из пальцев ступню.
Ичи забавно ощерился и молча согласно кивнул.
— Как мило, — улыбнулась девушка. — Тогда я потороплюсь, чтобы не томить вас ожиданием.
— Будь так любезна, — заговорил Ичиро с притворной вежливостью, усердно стараясь сохранить достоинство. — Уж больно тортик попробовать охота. Ты главное не… — напрягся и резко дернул ногу на себя, — подавись! — невольно отшатнулся назад на стуле так неожиданно, что внутри у меня екнуло, но, благо, успел схватиться за углы стола, непроизвольно выплевывая изо рта комбинацию из нескольких неприличных словечек.
— Пардоньте. Просто… про чайник вдруг вспомнил. Да. Поставить бы надо, — медленно вышел из-за стола. — А ты пока, Татсу, расскажи-ка Рэй, как мы с тобой познакомились, — жеманной походкой прошел на кухню, кинув напоследок: — В клубе…
— А?.. В клубе? — опешил я.
— В клубе? — оживилась Рэй. — Как интересно!
— Напротив, ничего интересного, — отмахнулся.
— Ну, не скажи, — влепил Ичи, загремев чашками.
— Ну пожалуйста, пожалуйста, — уставилась на меня умоляюще, и, отложив палочки, сцепила руки в замке перед грудью, эффектно подчеркнутой глубоким декольте.
— Ну, хорошо. Я попробую, — прокашлялся. — В общем, дело было… в одном клубе…
— В каком? — тут же полюбопытствовала слушательница.
— По интересам, так скажем. В тот день там проходило что-то типа… маскарадной вечеринки. Да.
Ичи, поняв, что повествование обещает быть интересным, поставил чайник, развернулся и оперся на столешницу. После собрал руки на груди и стал внимательно слушать мой рассказ.
— Я пришел как бы по… приглашению.
— Ты был в костюме? — снова перебила меня Рэй.
— О да-а-а, — протянул Ичи, расплывшись в гаденькой улыбочке.
— И кем ты был?
— Ну-у… кем-то наподобие… э-э…
— Козла, — с нескрываемым самодовольством «помог» мне с ответом главный герой моей фантастической истории.
— Скорее, барашка, — описал над головой пальцами круги, вырисовывая рога.
— Как мило. А Ичиро-кун?
— А Ичи… Он был в костюме…
Тот с интересом приподнял бровь.
— Барби! Да! Точно! — порадовался забавной ассоциации, пришедшей на ум.
— Барби?! — озарилась восторгом Рэй.
За ее спиной Ичиро рукой возвращал свою упавшую нижнюю челюсть на место.
— Да. Ну, знаешь там, голубые глаза, розовые волосы… Разве что платьица с рюшами не хватало для пущего эффекта.
Ичи презрительно на меня сощурился, но, тем не менее, воздержался от комментариев. Чувствую, мне еще аукнется.
— В общем, мы довольно мило пообщались. В основном говорил Ичиро.
— Ага. Так мило, что к концу разговора на мне и платьица бы не осталось, если бы оно все-таки было.
— В том плане, что там было жарко.
— Ну просто АДСКИ жарко, — зашипел засранец и помахал, словно веером, у лица пятерней.
— А на следующий день мы встретились уже в кафе, когда Ичиро пришел на собеседование. Он меня даже не узнал. А я узнал его сразу. Он почему-то все еще был в костюме Барби.
— Боже, это так романтично, — умиляясь, запрыгала Рэй на стуле, а грудь ее — в декольте. Ну да, невольно взглянул. Ну да, оценил по достоинству. Ну да, формы красивые. На этом собственно все. — И когда ты признался ему, что барашком был ты?
— Через неделю, — тут я перевел взгляд на Ичиро и с нежностью добавил: — Тогда же и в любви.
— Здорово, — мечтательно вздохнула девушка, подперев рукой подбородок.
Ичи же, заметно порозовев, отвернулся лицом к столешнице и выудил из заднего кармана телефон. Через пару мгновений на журнальном столике завибрировал мой.
Мобильный у меня появился, как только Ичи получил свою четвертую за месяц выплату (подарок мне решил сделать). В тот день я был затянут в салон связи его уговорами в духе «пора выходить из периода каменного века, Татсуми». Модель он выбирал конечно же сам, и делал это долго и скрупулезно. Посмотрел штук десять самых дорогих и навороченных аппаратов. В итоге, несчастно заморгав глазами и надув щеки, малыш «занял» у меня половину стоимости понравившейся электронной игрушки, сетуя на худосочную зарплату начинающего су-шефа, искренне веря, что даже я, будучи любимчиком семпая, получаю куда приличнее. Коробку с покупкой он вручал мне буквально со слезами на глазах. И я, естественно, не выдержал. Сказал, что все равно не разберусь в этом величайшем достижении науки и техники, и вполне себе ограничусь его старенькой симпатичной моделью. Ну а дальше ясное дело — щенячий восторг и ликование, поцелуи и объятия. И по стандарту: признание, календарь, кружочек.
Забрав со стола телефон, я открыл сообщение от милого и прочел такое грубое, но в то же время в некоторой степени все-таки приятное:
«Красиво пи*дишь».
Со стороны кухни снова послышалось тихое постукивание посуды. Рэй же продолжала уминать тонкацу и что-то увлеченно мне говорить. Я практически ее не слушал и был уже совсем не здесь, а точнее, в метрах трех отсюда.
Через еще минуту раздалось громкое звяканье.
— Ой… — Ичи в наигранном волнении приложил руку к губам и устремил взгляд на пол.
В ногах одиноко блестела чайная ложка, оказавшаяся там наверняка не случайно. Напустив на себя важный вид, Ичи сделал грациозный разворот на мысках, встав ко мне спиной в позу топ-модели. После чего эффектно, с каким-то изыском нагнулся вперед, выгибаясь в пояснице и оттопыривая попу. Видимо, малыш решил перейти от методов соблазнения тактильного характера к визуальным эффектам. Эффект, я скажу, удался! Ибо даже его узкие джинсы, не выдержав такого напряжения, громко треснули и расползлись четко по центру, явив наружу полоску ярко-розовых боксеров.
Пока я зажимал рот кулаком, сдерживая хохот, Ичи резко выпрямился, обеспокоенно схватившись рукой за зад. Нащупав дефект, стал как щенок, играющий с собственным хвостом, крутиться на месте, пытаясь лицезреть свою трагедию. Лицо его при этом сделалось цвета его же сияющих сзади трусов и исказилось в жалобной гримасе. А после, совсем растерявшись, он вновь схватил мобильный и принялся судорожно тыкать пальцами в сенсорный экран. Вновь пара мгновений, вновь вибрация, вновь сообщение, вновь открываю.
«Хватит ржать! Это были мои любимые (T_T)».
О существовании гости я практически уже не помнил. Задний фон притягивал к себе все мое пристальное внимание. Очередной сцены я ждал уже с нетерпением, поддакивая на автопилоте балаболке-Рэй.
Героем следующего эпизода стал торт. Сперва Ичиро, брезгливо морщась, просто развязал ленту. Но когда открыл коробку, как-то растерянно тряхнул головой. На лице возникло удивление, которое по итогу сменилось чистейшим восторгом.
Спустя несколько секунд мне пришло новое сообщение:
«Скажи ей, что постоянным клиентам нашей кондитерской скидка. Угадай который…»
Долго гадать не пришлось. Рэй не соврала насчет времени, угроханного на это произведение искусства. Но вот с автором оного слегка ошиблась. Ичиро сегодня все утро и весь день готовил и декорировал этот торт. Нудная работа была сделана ювелирно, и малыш не постеснялся вынудить шефа отпустить нас домой на пару часиков раньше, а обязанности по сбыту сия творения взять на себя. Шеф, поворчав и упрекнув своего помощника в чрезмерной наглости, в итоге сдался.
Ну а Рэй… А что Рэй? В моих глазах она не изменилась. Ну, приврала, ну, что-то вынудило ее так поступить, ну, с кем не бывает? А вот в глазах Ичи, кажется, напротив. Поглядывал он на девушку теперь с какой-то жалостью, словно ее маленькая ложь стала ее огромным недостатком и доказывала элементарную вещь, а именно то, что Рэй с ним не тягаться. Все его напряжение, беспокойство и ненависть куда-то исчезли. Уже без представлений и прочих номеров малыш убрал со стола грязную посуду, закинув ее в мойку, подал нам чай, поставив на стол только две чашки, и, как-то устало зевнув, вдруг мягко произнес:
— Ладно. Пожалуй, спать пойду. Долго не сидите, — вяло поплелся в комнату. — Спокойной ночи, — исчез за дверью, тихо ее закрыв. Вот так вот неожиданно, непредсказуемо и просто.
И в этот самый момент, когда его вдруг не оказалось рядом, и где-то за стеной мой ангел готовился к сладкому сну, во мне пробудилось то, чего он так добивался. Желание. Мне так захотелось сжать его в объятиях, так захотелось поцеловать, так захотелось почувствовать его рядом. Мне так его захотелось…
Все точки над i расставило пришедшее на телефон сообщение, еще одно, последнее. Открыл, прочел.
«P.S. Я тебя люблю».
***
От третьего лица
Взглядом на девушку смотрели таким, будто убивают. Лицо Татсуми вмиг побледнело, дыхание дополнил тяжелый ненормальный какой-то нечеловеческий хрип.
— Татсуми, ты в порядке? — обеспокоено спросила Рэй, необдуманно коснувшись ладонью его руки, превращающей чайную ложку в подобие маленького половника. Под напором напряженного большого пальца прибор опустил шляпку вниз, будто сделал на прощанье гостье поклон.
Татсуми резко дернулся и натужно тяжело проговорил:
— Рэй… Пожалуйста… Уходи…
— Что?..
— У-хо-ди, — будто не попросил, а предупредил. Мол, если в ближайшие пару секунд ты не исчезнешь, я тебя вместо этого торта съем.
Висок Татсуми вмиг увлажнился от пота, из-за вибраций пошедших по поверхности стола черный чай полился через край белой чашки.
Рэй вмиг вскочила на ноги и скоропостижно от него отошла.
Ичиро, стоя в спальне за стеной и подглядывая за разворачивающимся представлением в узкую дверную щель, прошипел себе под нос:
— Получи, лживая с-сучка.
— Ичиро-кун! — послышался из комнаты отчаянный девичий возглас.
— Ну, давай, малыш. Наш выход, — вдохнул глубже и, артистично приняв заспанный вид, ленивой походкой вышел наружу. Демонстративно устало зевнул и потер кулаком глаза, будто дитя: — Что случилось?..
— Татсуми… С ним что-то не так… Он весь бледный. И его дыхание…
— Понятно. Ну что я могу сказать, дамочка. Поздравляю, блин. Довела-таки парня, — с выражением удовлетворения и одновременно упрека скрестил руки на груди.
— Но… я ничего не делала.
— Я нитево ни деляля, — скорчил мило нос, забавно гримасничая. — Еще как делала! Ты сюда приперлась! А я предупреждал! Какой надо быть идиоткой, чтобы не понимать таких откровенных намеков, как «закрытие перед носом двери»?! — буквально залаял, чувствуя наслаждение от возможности выплеснуть все то, что удерживал в себе весь ужин.
— Но я… я не думала, что…
— Не думала она… Да потому что нечем! Ты же дура безмозглая! Сначала таким важным органом обзаведись, а после уже учись им пользоваться! Взбесила психически-неуравновешенного парня, а мне теперь отдуваться!
Девушка на глазах покраснела до корней волос. Снова взглянув на Татсуми — напряженного, бледного, взмокшего, — боязливо попятилась к двери.
— Давай-давай! И всем в округе передай, что есть тут парень нервный, к которому вообще лучше не приближаться! — сделал паузу и прибавил: — Два парня!
Рэй развернулась, метнулась к выходу. Каскад длинных волос мелькнул в проеме и исчез за затворяющимся дверным полотном.
Ичиро высоко вздернул подбородок и добавил напоследок гордо и властно:
— И поверь, это был вовсе не желудок! — удовлетворенно проводил гостью улыбкой победителя, сделал глубокий вдох, кивнул сам себе и обернулся, готовый получить приз-наказание за свою «любезность» в полном его объеме. Тут же был вмиг оторван от пола и скован стальными удушающими объятиями. Сердце забарабанило в груди как бешеное. Рот накрыли жадные губы и стали высасывать изнутри адреналин…
***
Татсуми
— Прости меня, малыш.
Накрывая Ичи своим тяжелым, горячим, влажным телом, я неотрывно ласкал его лицо любящим взглядом и наносил ранозаживляющую мазь на раздраженные покрасневшие уголки его рта. На густых недлинных ресницах его улыбающихся добрых полных понимания глаз в тусклом свете от ночника посверкивали маленькие слезинки.
— Хорошо. Купишь мне новую…
— Мм?
— Татсу, прошу, в следующий раз просто возьмись руками за подол и потяни вверх, как делают все нормальные люди. Это уже, блин, пятая за месяц. Я же их не штопаю.
— Ладно, куплю. И футболку, и джинсы, и все, что захочешь. Но я не за это извиняюсь. Прости за то, что не умею себя контролировать. Прости, что с ума схожу в такие моменты. Прости за…
— Хватит, — сказал строго, приложив к моим губам ладонь. — Я компенсирую тебе это парой скандальчиков.
— Согласен, — принялся зацеловывать его холодные бледные щеки.
Через пару десятков поцелуев, подаренных ему в знак извинения, уважения, признательности, благодарности и, конечно же, любви, я задал милому мучающий меня вопрос:
— Ичи, а чего ты сам Рэй не выгнал, когда она тему желудка затронула? Ты же мог это буквально на раз-два организовать.
— Ну… ты же попросил меня научиться дружить с людьми, вот я и…
— Понятно. Ну, а если честно?..
Пауза.
— Да блин! Просто если бы ее выгнал я, то она бы точно вернулась. Тут же дураку понятно, на кого она положила свой прооперированный глаз, — взглянули на меня искоса. — И вот даже думать сейчас не смей, что я тебя ревную! — пригрозили мне кулаком.
— Хорошо. Не ревнуешь, так не ревнуешь.
— Вообще ни капельки, — боднул меня в лоб лбом.
— А еще тряпкой меня считаешь.
— Э-э… Скорее мягкотелым.
— И говоришь, что я страшный.
— Ну… Ты не мой идеал красоты, скажем так. Хотя она реально классная, — удостоилась милого комплимента дурацкая горбинка.
— И у меня большие проблемы в сексе.
— Не у тебя, а у нас. И не большие. А огромнейшие, — обозначая размеры нашей совместной трагедии, раздвинул руки далеко в стороны, задорно при этом хохотнув, а после нахмурился: — Татсуми, ты к чему это клонишь? — сменил тон на серьезный и внимательный.
— Просто не понимаю…
— Чего?
— Почему ты до сих пор со мной?
Ичи провел тонкими пальцами по моим растрепанным, спадающим на лицо, волосам и дополнил прикосновение ласковым взглядом.
— А ты у меня еще и тупенький ко всему прочему, — вздохнул тяжко и выразительно. — Дурак ты мой, я с тобой только по одной причине. — Чуть привстав, взял с журнального столика календарь и маркер и, обведя сегодняшний день красным кружком, вернул после на свое привычное место. — А вот по какой, теперь только через неделю скажу…
