Кондитерские шалости

—Нет-нет, Лука, ты делаешь все немного не так, — Маринетт подошла к высокому парнишке и мягко взяла из его рук кондитерский мешок, наполненный вкуснейшим кремом, который сейчас надо было использовать для украшения торта. —Но, Маринетт, я же выдавливал его по краям, как ты и сказала, — с некоторой грустью произнес Куффен, поворачиваясь к ней. Он так старался помочь девушке в приготовлении этой сладости ко дню рождения своей младшей сестры и не хотел ее разочаровывать. —Смотри, ты в некоторых местах немного переборщил, — она указала пальцем на неровности, —Из-за этого появились горки, видишь? — Лука наклонился ближе к десерту, внимательно рассматривая свои недочеты. —Вижу, — громко выдохнул он. —Я правда стараюсь изо всех сил, но как-то не получается. Я не силен в готовке, Мари, извини. —Лука, — девушка положила ему руку на плечо, успокаивая. —Какие еще извинения, ты же впервые такое делаешь. Я тоже всегда неправильно держу твою гитару или не могу ее даже элементарно настроить. Я совершаю столько ошибок, что иногда удивляюсь твоему терпению, — Куффен улыбнулся и покачал своей головой. —Я готов терпеть тебя всю свою жизнь, Маринетт, — тихо произнес он, и лицо Дюпен-Чен мгновенно покрылось румянцем. —Я-я, м-м-м, спасибо, что готов терпеть меня, хах, — она неловко почесала свой затылок. —То есть, не терпеть, а, не это… — ее остановил заливистый смех Луки, который не выражал никакого ехидства, а лишь одно умиление от ее смущения. Девушка тоже начала тихо посмеиваться вместе с ним. Да, она все еще путалась в словах и заикалась, но теперь это не волновало ее так сильно: Лука всегда забавлялся с этой особенности и по-доброму трепал ее по голове как маленькую, что она сразу же расслаблялась. —Ну, мы продолжим делать торт для моей сестры, а, Маринетт? — Куффен щелкнул по носу свою возлюбленную. —К-конечно, Лука, — произнесла девушка, но она никак не могла продолжить свое занятие, не в силах оторваться от этих голубых глаз, в которых отражалась вся доброта и нежность парня по отношению к ней. Маринетт тонула в нем. Абсолютно и полностью. Куффен окутал ее таким вниманием и заботой, что девушка иногда даже хотела, чтобы такие моменты, как сейчас, длились вечно. Мари еще несколько секунд смотрела на него, но потом судорожно начала отворачиваться, краснея еще больше и вызывая широкую улыбку на лице Луки. Девушка быстро схватила с соседнего столика маленькую железную лопаточку, глубоко вдохнула несколько раз, приводя свое состояние в норму, склонилась над тортом и начала выравнивать неровности по краям. Куффен тихо и с большим интересом наблюдал за ней, пытаясь не мешать. Ведь сейчас это была кропотливая работа со стороны Маринетт. Одно неверное движение, и всё — торт будут украшать более высокие горки и глубокие ямки. Лука присел за стол напротив девушки, подперев подбородок рукой. Он смотрел на нее с таким обожанием, пока она была занята украшением десерта, что если бы Мари заметила этот взгляд, то сразу бы провалилась сквозь пол пекарни ее семьи от смущения. Она всегда была такой неуклюжей, такой забавной, такой… искренней? И Куффен с самой первой их встречи понял, что шансов не влюбиться в эту девушку у него нет. А сейчас она была так сосредоточена, чтобы не напортачить с тортом для его сестры, что он лишний раз убеждался — Маринетт та самая. Девушка сделала последний взмах своей лопаточкой, покружилась вокруг сладости, осматривая все края и проверяя, насколько ровно все было. Убедившись в хорошем состоянии ее поверхности, она довольно улыбнулась, выпрямляясь. —Лука, подай, пожалуйста, кондитерский мешок, — не отрываясь от разглядывания торта, сказала Мари, протягивая ладошку. —Конечно, милая, — с улыбкой произнес он. Маринетт взглянула на Куффена, который уже протянул нужную ей вещь, хитро смотря на нее, и густо покраснела, ведь она еще не привыкла к таким прозвищам. Только Дюпен-Чен хотела выхватить мешочек из его руки, как Лука вытянул ее вверх, чем вызвал удивление у Мари. —Лука, ч-что ты делаешь? —Подойди и забери, Ма-Ма-Маринетт, — спокойно произнес он, все еще улыбаясь. —Но я же не достану, — она озадачено посмотрела на мешочек с кремом, который был слишком высоко. —Ты же у нас сообразительная девочка, ведь так? — Куффен усмехнулся. —Ух, Лука, ух, я тебя сейчас устрою, — Маринетт грозно помахала указательным пальцем перед ним, показывая всю серьезность своих намерений. Она подошла к парню и начала неуклюже прыгать вверх, пытаясь достать хоть кончиками пальцев до своей цели, но ничего не выходило. После нескольких тщетных попыток, за которыми с улыбкой наблюдал Лука, Мари решила взять небольшую табуретку, недавно служившую опорой для молодого человека. Она присела коленками на деревянную поверхность, не желая ногами пачкать этот предмет кухонной мебели, но и это не особо помогла — Куффен встал на цыпочки. —Ну, Лука-а-а, — в отчаянии протянула Маринетт. —Я не достаю-ю, ты же такой высоки-и-й, — девушка начала тихонько хныкать. —Ты можешь присесть на стол, — в свою очередь не унимался парень. Дюпен-Чен недовольно фыркнула, разворачиваюсь к указанному месту. Она прислонилась спиной в холодному краю мрамора, уперлась руками о нее и слегка приподнялась, удобно располагаясь на нем. —Видишь, теперь ты стала намного выше, — улыбаясь, произнес он. Мари лишь одарила его притворно злобным взглядом и потянулось к вещице, наконец, дотягиваясь до нее. Парень особо и не сопротивлялся, когда она выхватила из его рук мешочек. —Да! — явно довольная собой Мари хотела уже спрыгнуть со стола, как вдруг ей помешал Лука. Почему он постоянно портит ее планы? Он устроился между ног девушки и расставил по бокам от нее руки, перекрывая любые пути к отступлению. —Поздравляю с победой, милая, — он наклонился к ее лицу так, что они были совсем близко друг к другу: их разделяли какие-то жалкие несколько сантиметров. Маринетт была краснее любого помидора. Она в непонимании уставилась на Куффена, моргая несколько раз и прижимая к себе мешок с кремом, в качестве некой сомнительной защиты. —Л-лука? —Что? — тихо выдохнул он. —М-можно мне продолжить украшать порт? Ой, я имела в виду торт. В смысле, десерт, который я, мы должны.., — Маринетт не дали договорить. Куффен прервал ее словесный поток поцелуем. Девушка от неожиданности широко распахнула свои глаза, переставая дышать. Лука мягко целовал свою любимую, будто боялся спугнуть ее. Он положил одну руку ей на щеку, аккуратно поглаживая ее свои большим пальцем, а другую осторожно приложил к шее, привлекая Мари ближе к себе. Поцелуй был таким нежным, таким трепетным. Лука передавал через него всю свою любовь, обещал всего себя только для нее одной, для Мари, лишь бы она всегда была с ним. Ощущая все это эмоции, излучаемые парнем, Дюпен-Чен, наконец, успокоилась и начала робко отвечать на поцелуй, чем вызвала мурашки у Куффена. Он так любил эту неопытность Маринетт. Она была так чиста, так невинна, и все это досталось ему, Луке, чему он сам был несомненно рад. Мари делала его счастливым только своим присутствием. А сама Дюпен-Чен уже не могла представить кого-то на месте Куффена. Даже ранее горячо любимого Адриана Ареста, который несколько месяцев назад разбил на осколки все ее мечты о взаимности, которым не было суждено сбыться. Мари была подавлена, она не хотела показываться на люди, думая, что все на свете уже знают о ее глупой влюбленности и будут высмеивать, только завидев хрупкую фигурку на горизонте. Ведь как настолько идеальный парень может посмотреть на столь не идеальную Маринетт? Эту противную горькую мысль она вбивала в свою голову в течение недели, не пуская в свою комнату ни родителей, ни своих близких друзей. И лишь Лука, названивая Мари целыми днями и не получая никакого ответа, пришел к ней, не слушая ее отказов по ту сторону двери. Он тарабанил по деревянной преграде, клялся, что выломает дверь, если она ему не откроет. И когда Дюпен-Чен, в итоге, предстала перед ним, абсолютно побитая, раздавленная, она сама кинулась ему в объятия, зарываясь в его белоснежную футболку и громко плача. Лука стоял тихо-тихо, даже, казалось, не дышал в этот момент. Он поглаживал ее по голове, пока она сквозь рыдания рассказывала ему все, что ей пришлось испытать: унижение, потерю всякой надежды на счастливое будущее с ее любимым одноклассником, разбитое сердце… А Куффен лишь крепче обнимал Маринетт, пропуская через себя всю ее боль, желая забрать хотя бы часть, и судорожно шептал ей, что никогда в жизни не оставит ее и будет всегда рядом… И вот он был. Такой теплый, внимательный, такой добрый. Был рядом с ней и отдал ей свое сердце полностью, без остатка, чтобы она смогла заменить свое, разбитое. Лука оторвался от губ девушки из-за нехватки воздуха и посмотрел на нее. Она сидела прямо перед ним, невероятно милая, с этими розовыми от смущения щечками, с этими крупными глазами, которые смотрели на него с такой любовью и нежностью, что внутри Куффена затягивался сладкий тугой узел. Он был уверен, что Агрест уже тысячу раз пожалел о своем решении. —Маринетт, мне кажется, мы немного отвлеклись, — с улыбкой произнес он. —Н-но это же все ты начал, — шепотом произнесла девушка, опуская свой взор куда-то вниз. —Признаю свою вину, — засмеялся Куффен. —Но разве такие пираты, как я, не крадут поцелуи у таких принцесс, как ты? —Лука, — Маринетт посмотрела на него. —Ты не пират, Лука, ты герой. Мой герой, — тихо произнесла она. Теперь пришла его очередь краснеть. Эти слова были произнесены так искренне, ведь Дюпен-Чен вкладывала в них всю свою благодарность, все свои самые светлые чувства, которые и заслуживал этот удивительный парень. —Маринетт, я говорил тебе, какая ты замечательная? — он слегка закашлялся. —Говорил и не один раз, — с улыбкой сказала она, слегка краснея. —А теперь, с твоего позволения, давай продолжим. —С радостью, милая, — с этими словами он отошел от девушки, освобождая ей дорогу. Маринетт спрыгнула со стола, все еще держа в руках этот злополучный мешочек с кремом. Она подошла к торту, который собиралась наконец закончить украшать. Девушка нацелилась на ближний край десерта и начала потихоньку выдавливать крем. Дюпен-чен решила, что в центре напишет «Happy Birthday, Juleka!», и буквы этого поздравления будут самых разных цветов. А этого она добьется, добавив в крем различный пищевых красителей. Лука стоял рядом и вглядывался в лицо сосредоточенной девушки. Она так старалась ради него, ради его сестры. Боже, она воистину невероятная! Всегда приходит на помощь любому человеку, всегда готова сделать все для счастья и радости других. Маринетт уже начала выдавливать в центр первую букву из будущей надписи. У нее немного тряслись руки, но она пыталась делать все плавно и аккуратно выводила будущее поздравление. —Маринетт, — позвал ее Лука. —Мм? — не отрываясь, девушка продолжала свое занятие. —Я люблю тебя. В этот момент Дюпен-Чен с силой сжала мешочек, что все содержимое из него вышло прямо на торт, образовав какую-то непонятную кучу. —Ч-что? — она повернула голову в его сторону, полностью покрываясь красными пятнами. Потом быстро вернула свой взор на торт, поняв, что она сделала. —Л-Лука, что же я натворила? — она схватилась за голову и начала часто-часто дышать. Господи, что же ей делать? Ей только что признались в любви, а она из себя ничего кроме «Ч-ч-что» и выдать не смогла! Еще и десерт испортила! —Я-я такая неумеха, я исправлю тебя, и торт, я тоже тебя люблю! — выпалила она, зажмурившись. —Т-то есть, не торт люблю, тебя люблю. Да! А торт…? — она поворачивалась из стороны в сторону, лишь бы не смотреть сейчас на Куффена. Она же сгорит со стыда! —Я все исправлю! Я-я все сделаю, как надо! — запыхавшись, девушка развернулась к другому столу в поисках лопаточки. —Маринетт, расслабься, — Лука взял ее за руку. —Все хорошо, это всего лишь крем, не нужно так суетиться, — он тепло улыбнулся ей. Маринетт была готова поклясться, что этот парень действовал на нее лучше любого успокоительного. Девушка спокойной выдохнула, приводя все свои мысли в порядок. —Я тоже люблю тебя Лука, очень, — на одном дыхании произнесла Маринетт. Она густо покраснела, ведь ее так смущало все то, что сейчас происходило в пекарне. —Милая, я знаю, — Куффен притянул девушку к себе, целуя в макушку. —Я так счастлив, что ты есть у меня. Дюпен-Чен лишь сильнее прижалась к крепкой мужской груди. —Л-лука, а что делать с тортом? Я так напортачила. —Тише, тише. Я же сказал, ничего страшного, это всего лишь крем, ведь так? —Да, ты прав. Сейчас я все исправлю! — она немного отпрянула от Куффена, чтобы посмотреть ему прямо в лицо. —Ну уж нет, — смеясь сказал он. —Слишком много волнений вокруг этого десерта. Давай сделаем небольшой перерыв и потом продолжим? — он заправил за ухо Маринетт выбившуюся прядь. —И ты вроде говорила, что твои родители припасли для нас круассанов с шоколадом. Я был бы не против их сейчас отведать. —Мистер Куффен, слишком много сладкого вредно для здоровья! — строгим голосом заявила девушка. —Тогда у меня точно будет сахарный диабет, ведь от такой сладости, как ты, я в жизни не откажусь, — сказал он, вновь притягивая к себе покрасневшую девушку для очередного поцелуя. В пекарне становилось слишком жарко, и я вам точно скажу, что это не из-за включенных на всю мощь многочисленных печей.