Hell

Если честно, Джейсон не ожидал предательства от Цитры. Он давал ей всё, она отвечала ему ничем. Стоило догадаться, что Талугмай не так проста и преследует свои цели, ставя их выше любви. Но Броди не догадался об этом. Через закрытые глаза проходит солнечный свет, окрашивая веки в ярко-красный. Лицо греют лучи, но не сильно. Это не раздражает, а, скорее, успокаивает, а потому Джейсон не спешит вставать. Но даже столь уютная атмосфера не отменяет того, что он всё таки жив. Или нет? Джейсон открывает глаза, щурится и прикрывает их ладонью. В поле зрения попадает его татау. Он собрал все кусочки. Успел прямо перед тем, как идти на Хойта. Броди вздыхает и думает о том, что стоит перекрыть её в каком-нибудь тату-салоне. Забить руку полностью, чтобы ничего не напоминало ему об этих долгих днях на треклятом острове. Полежав ещё немного Джейсон предпринял попытку встать, что получилось не с первого раза, но всё же получилось. Парень встаёт, отряхивает свои штаны и замечает у самых носок ботинок нож. Тот самый китайский ножик-хуёжик, с которым он прошёл весь свой сложный путь. Тот самый ножик, которым его убили. Или всё же не убили? Пока не понятно. Джейсон наклоняется, подбирает нож и быстро окидывает взглядом территорию. Оказалось, что всё это время Броди лежал у самых ворот храма. Но, стоит заметить, что ворота были закрыты, а из-за них не было слышно ни-че-го. Будто все разом вымерли, а парень всё пропустил и остался жив. Может они решили передислоцироваться и бросить храм? Броди вновь смотрит на ворота, подходит к ним и начинает бить по камню рукояткой ножа. Но ничего не происходит. За стенами храма всё ещё тихо. Да даже не слышно шуршания птиц, испугавшихся громких и резких звуков, что очень даже напрягает Джейсона. Решив, что здесь он ничего не добьётся, Джейсон решает доехать до Аманаки. Может ему повезёт встретиться там с Деннисом. Кивнув своим мыслям, Броди оглядывается в поисках квадроцикла, который он заприметил ещё много дней назад. Он никогда им не пользовался, но, похоже, время пришло. Транспорт оказывается в нескольких десятках метров от храма, но он там, что не может не радовать Джейсона. Парень садится, проверяет бензин и, удостоверившись, что его хватит, заводит квадроцикл. Тот сначала фыркает, но спустя пару секунд издаёт вполне привычные звуки, и Джейсон нажимает на педаль. Ему нужно на северо-восток. До Аманаки парень добирается не долго. Буквально минут двадцать. Но по прибытию он не слышит ничего. Ни голосов горожан, ни музыки, ни привычного шума. Только шелест деревьев и ветер. Джейсон решает не обращать на это внимание и заходит на территорию поселения. Там много людей. Они веселятся, танцуют и перекидываются фразами, но Броди слышит лишь тишину. Несколько человек замечают его появление, машут руками, подходят и улыбаются, но при этом молчат. Не говорят ничего. На их губах застыла доброжелательная и радостная улыбка. Джейсон натянуто улыбается им в ответ, пытается вывести их на разговор, но они продолжают молчать. Будто не понимают или не слышат его. Становиться неуютно, а потому парень быстро осматривает деревушку, но не находит ни Денниса, ни какого другого знакомого. Вся эта ситуация очень сильно напрягает Броди. Поэтому Джейсон тратит ещё много дней на то, чтобы объездить весь остров вдоль и поперёк. Но все встретившиеся на его пути люди молчали. Улыбались, махали руками, но не произносили ни слова. А ещё парень заметил, что нет никого, кто бы относился к нему как-то агрессивно. Он имеет в виду то, что за всё это время он не увидел ни одной красной машины или таких же ярких красных и чёрных маек. Стоит добавить, что он также смог добраться до острова Хойта. Но ситуация там такая же. Ни одного наёмника. Вместе с тем все вещи были на своих местах: пачки сигарет, белые пакеты, журналы и использованные презервативы. Все вещи лежали так, как их бросили пираты и наёмники. Будто они просто отошли. Будто вот уже через секунду сбегутся с автоматами наперевес. Но никого нет. Спустя какое-то время до Джейсона все же доходит мысль, что он мёртв. По-другому он никак не мог объяснить происходящее на острове. Честно, сначала парень подумал, что попал в тот самый рай, про который говорят все, но не видел никто. Почему? Он чувствовал свободу и превосходство. Он мог охотиться, рыбачить, играть в карты или собирать реликвии. Но спустя какое-то время Броди осознал, что все не столь радужно, как он себе надумал. Его всё больше угнетали жители острова, постоянная тишина и удушающее чувство одиночества. Он физически задыхался от недостатка общения. Он когда-то, ещё в Калифорнии, читал об этом. Это называется "паническая атака". Джейсон решает обосноваться на самом главном аванпосту, некогда принадлежавшем пиратам. Тот самый аванпост с огромным ангаром и кучей небольших домишек. Закрытые двери сразу же привлекают внимание Броди, а потому какое-то время он пытается открыть их, пробраться внутрь через окна или крышу. У парня ничего не получается, и он злится, вымещая все свои чувства на эти самые ворота. Он кричит от негодования, но жители, что обосновались под боком, продолжают улыбаться, смотря на раскрасневшегося Броди и его разбитые костяшки. Джейсон пытается успокоиться и начинает убеждать себя в том, что это всё скоро пройдёт. Парень продолжает собирать реликвии, утерянные письма японских военных и сокровища. Но чувство напряжения, удушливого одиночества и потерянности не отпускают его даже по ночам. В какой-то момент он думает уехать с этого самого острова. Но сколько бы раз Джейсон не пробовал, он всё равно возвращался обратно. Это лишь усиливает его чувство апатии и безнадёжности, что вскоре приводит к невероятно интересным мыслям. Броди решает застрелится, но каждый раз он лишь щёлкает - никак не может пробить себе висок. Он перепроверяет магазин по сотне раз, но за то время, пока он поднимает свой 1911, патроны успевают куда-то исчезнуть. Потом идут попытки повеситься, но веревка никогда не выдерживает. Он пытается утопиться, но вода выталкивает его вверх. Сгореть заживо? Звучит неплохо, но каждый раз Джейсон теряет сознание, а, приходя в себя, оказывается в месте неподалёку. Он режет вены вдоль, но кровь сворачивается слишком быстро, а шрамы исчезают через пару часов. Он скидывается со скал, пытается отрубить себе голову и даже схватить передозировку наркотиками, коих на острове было большое разнообразие. Но всё сводилось к тому, что он вновь оказывался в доме, который занял на аванпосте, запирал дверь и плакал. Джейсон уже не был тем самым воином, что в одиночку захватывает самые охраняемые аванпосты, гонял по острову с невероятной скоростью и добивался своих целей, оставаясь самоуверенным и весёлым парнем. Джейсон стал параноиком. Он часто ловил слуховые и визуальные галлюцинации. Но когда-то всё должно было изменится. Тем самым изменением оказался Ваас, стоящий на пороге дома Джейсона одним солнечным утром. Он опирался о косяк, курил и смотрел на бывшего врага, лежавшего в клубке и мелко подрагивающего. Монтенегро выбрасывает сигарету куда-то в сторону двора, разминает спину и тянет: - Дже-е-е-е-ейсон. Сначала парень никак не реагировал. Только перестал дрожать и тяжело вздохнул. - Если ты очередная моя галлюцинация, - начинает Джейсон, - то свали нахер. Заебали. Этот бесцветный голос бесит Вааса, а потому тот подходит почти впритык к Броди и пинает его тяжелым ботинком в спину. Слышится хруст и неразборчивый мат Джейсона. А потом тишина. Такая, какая возникает внезапно и звенит так, что неприятно отдаёт в ушах. Монтенегро начинает закипать: - Ты оборзел, сука?! Я тут к тебе припёрся, а ты игнорируешь и посылаешь меня нахуй?! Правда, блять?! Совсем одичал, а, амиго?! Броди быстро оборачивается и встречается с ярко-зелёными глазами Вааса. Он смотрит на Джейсона с такой злобой, но парня это не волнует. И вот он опять молчит. Монтенегро хочет въебать ему ещё раз. Только теперь очень сильно и по лицу. Желательно тем же самым ботинком. Но поток его мысли прерывает какой-то звук со стороны Броди. Джейсон тихо всхлипывает и резко кидается в сторону бывшего врага. Ваас дёргается и выставляет перед собой руки, но... Но он никак не мог ожидать объятий со стороны Броди. Но тот всегда был неразумным и импульсивным сукиным сыном. Монтенегро ничего не остаётся, кроме как обнять парня в ответ.

Это был его персональный ад. Ад, которому он правда был рад.