Спаси меня

      — Быстрее! Тут ещё двое!       Тьма наполняла сознание, а тело было неподвижно, и всё же сквозь толщу шума и крика слышались голоса. Они были разными — и мужскими, и женскими, одни наполнены паникой, другие — хладнокровием.       — Со мной всё в порядке, — хриплый голос раздавался рядом и был охвачен беспокойством. — Мальчику… Мальчику помогите… — в отчаянии прошептал он и затих.       Помимо звуков ощущались сильные запахи: хлора, антисептиков и лекарственных препаратов, которые, впрочем, не могли перебить запахов крови.       — У капитана огнестрельное ранение в левое плечо, Йоми, разберись с ним, — ещё один голос наполнил всё окружающее пространство. Он был низким и хриплым, даже шипящим, но очень твёрдым и хладнокровным. — А мальчишкой я займусь сам. Обильное кровотечение в области печени, возможно повреждение органа, переломы и разрывы тканей рук, вывих бедра… А на кости таза вообще смотреть страшно. Такие ранения обычно бывают после взрыва, — осматривая тело, говорил темноволосый мужчина в белом халате, из-под которого виднелась военная форма. Его лицо скрывала маска, но желтые глаза горели очень ярко, словно у хищной птицы, увидевшей свою жертву. — Да, и ещё черепно-мозговая, — видя под затылком кровь, добавил он. — Готовьте его к операции, — приказал хирург медсестрам и санитарам. Чьи-то сильные руки подхватили беспомощное тело, перенося его на операционный стол, другие начали разрезать и снимать полевую форму, а третьи вводить наркоз. Сознание постепенно мутнело, но до последнего он видел в сгущающейся тьме два ярких жёлтых огня, которые словно вели его через непроходимую топь.       — Наркоз ещё не подействовал, — сказал кто-то хирургу, который, надев перчатки и взяв в руки скальпель, занёс руку над телом.       — Медлить нельзя. Придётся терпеть, малыш, если хочешь выжить.       На несколько мгновений израненное тело охватила волна боли, но вскоре спасительная тьма перекрыла её, надолго укрыв сознание от всего происходящего на той стороне.       Тьма стала его реальностью, поскольку кроме неё в разуме раненого бойца не существовало ничего. Он и сам не существовал все эти долгие минуты, часы, а может и дни. Однако постепенно тьма становилась осязаемой. Он видел её, понимал, какого она цвета, даже, казалось, мог ощутить, хотя это было невозможно. Тела не ощущалось, но сознание обретало формы. Первое, что связало его с реальностью, был звук. Множество звуков, слившихся в единый шумовой поток. Поначалу он не мог их различать и даже не понимал голосов. Но постепенно слух адаптировался, разум начал узнавать отдельные звуки, которых через несколько часов стало значительно меньше, а потом они практически исчезли совсем.       Кто-то коснулся его руки, сжимая запястье, но ощущения были очень слабыми, словно его тело обернули в плотное одеяло. Правда, несмотря на это, он всё же почувствовал, что пальцы державшего были прохладными.       — Юноша так и не пришёл в себя? — спросил незнакомый голос прямо над ним. — Он так молод, ему даже двадцати нет. Как он мог попасть на фронт?       Послышался звук задёргиваемой шторы, а после удаляющиеся шаги.       — Нет, — ответил уже знакомый сиплый голос. — Все части его тела я привёл в порядок, кроме головы. Вероятно, у него сотрясение, но здесь нужна помощь нейрохирурга. Я уже связался с центральным госпиталем, завтра его заберут вместе с капитаном. Так же, как и тебя, — раздался скрип стула — похоже, один из них сел. Веки раненого бойца слабо затрепетали, и он смог немного приоткрыть их, всё также различая перед собой лишь тьму.       — Я видел, как ты оперировал мальчика: несколько часов подряд не выпускал скальпель из пальцев, а твои руки даже не дрожали, когда ты собирал его буквально по крупицам. Это было потрясающе, — отозвался первый голос, в котором чувствовалось восхищение. Тьма перед глазами постепенно рассеивалась, уступая место мутному свету. Со всех сторон его окружали белые простыни, служившие шторами, которые отделяли одну койку от другой. Ширма слева была задвинута не до конца, поэтому раненый мутно видел то, что происходило неподалёку. Он не сразу, но понял, что находится внутри полевого госпиталя, который представлял собой длинную полукруглую пневмокаркасную конструкцию из развертываемых модулей. В левом конце этого помещения было что-то вроде рабочего кабинета: здесь стоял письменный стол, имелось несколько полок как с лекарствами, так и с документами. Эта небольшая секция была так же отгорожена ширмой, поэтому её не было видно из других точек, кроме той, где находился свидетель всего происходившего.       — Почему ты не стал хирургом? — снова спрашивал первый голос, принадлежащей мужчине с пепельными волосами. Его правая нога была основательно перебинтована, а правой рукой он опирался на костыль. — Ведь у тебя необыкновенный талант в этой области. Ты мог бы спасти тысячи жизней!       — Возможно, — отозвался врач в белом халате, который сидел за столом и что-то писал. — Но судмедэкспертиза мне интереснее.       — Зачем тогда ты отправился сюда? — снова полюбопытствовал мужчина со светлыми волосами.       — Решил сравнить и убедился в своём выборе, — ответил хирург и скользнул взглядом по своему собеседнику. — Тебе лучше не скакать по всему госпиталю, иначе все мои труды сойдут на нет, — немного язвительно произнёс он. — Ложись и спи, как обычный пациент, ведь сейчас ночь.       — А ты? Когда-нибудь спишь? — с грустью спросил раненый.       — Иногда операции приходится делать и ночью. Хорошо, если успею отключиться часа на два, — небрежно ответил тот, снова возвращаясь к своей работе.       — Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? — голос военного стал ниже, и третий свидетель едва различал слова.       — Ты об этом? — врач открыл ящик стола, где наверняка лежали ценные документы. — На войне ты должен воевать, а не заниматься расследованием, — усмехнулся он и снова задвинул ящик. — Может, у тебя и есть на это время, а вот у меня его точно нет. Я не стану тебе помогать в этом деле: во-первых, мне это не интересно, а во-вторых, как я уже сказал, у меня на это нет времени. Я делаю по десять, а то и больше операций в день и едва держусь на ногах. Так что, попроси кого-нибудь другого.       — Я не хочу заставлять тебя, — помотал головой пациент. — Я сам докопаюсь до сути, но по крайней мере, ты сможешь это сохранить? Где-нибудь спрятать, чтобы об этом знал только ты?       — Это что, настолько ценно? — презрительно спросил хирург.       — Да, эти документы могут привести к крупному коррупционному скандалу, который затронет верхушки военной власти.       — Это меня тоже мало волнует, — бесстрастно ответил врач, отложив ручку. — Почему ты просишь меня? Ты сам можешь их забрать. Завтра тебя эвакуируют в городской госпиталь.       — Потому что я думаю, что в твоих руках будет надёжнее, — добросердечно произнёс военный и, немного склонившись, стиснул кисть хирурга, и поднял руку к своим глазам.       — Эти руки также бесценны, — разглядывая его бледную ладонь и тонкие длинные пальцы, произнёс он.       — Всего лишь рабочий инструмент, не более, — с пренебрежением отозвался мужчина в белом халате.       — Но они спасают жизни. Хоть ты и не хочешь этого принимать и делать по зову сердца, так или иначе, некоторым людям они принесут счастье. Возможно, кто-то даже вернётся и поблагодарит тебя за спасённую жизнь.       — Ты как обычно, крайне альтруистичен, — вздохнул хирург, выдергивая свою ладонь из его рук и поднимаясь на ноги. Он захватил со стола те записи, что успел сделать и, достав одну из папок в полке, вложил их туда.       — А ты крайне эгоистичен, — ухмыльнулся раненый и, прислонив костыль к столу, приблизился к собеседнику на своих двоих. Тот, убрав папку, развернулся к нему, не ожидая, что собеседник окажется настолько близко. — Ничего не изменилось. Ты не изменился, — на этот раз он коснулся бледной щеки, заставляя врача застыть на месте. Впрочем, ошеломлен тот был недолго: буквально через пару секунд на лице появилась презрительная усмешка, ладонь он перехватил и опустил чужую руку вниз.       — Надо же, ты обо мне вспомнил, — высокомерно произнёс хирург, а его желтые глаза вмиг заледенели.       — Да, — ответил его собеседник. — Наверное, мне не стоит даже упоминать о прощении, ведь я действительно забыл тебя на двадцать лет. Но странно: что тогда, что сейчас, ты практически не изменился, хотя прошло столько времени. Я потерял жену, у меня уже взрослый сын, а ты будто призрак из прошлого, который возвращает меня туда. В те дни, что были наполнены беззаботной юностью, — голос военного потеплел, а вот улыбка на лице врача стала горькой.       — Призрак, да? — прошипел он и хотел оттолкнуть военного, но тот перехватил его руки и силой прижал к шкафу, отчего все папки в нём подпрыгнули.       — Что ты делаешь? — холодно спросил хирург, впиваясь в своего пациента ледяными глазами. — Мы здесь не одни.       — Кроме капитана и мальчика здесь никого нет, к тому же оба без сознания, — голос военного стал твёрже, да и взгляд наверняка приобрел больше настойчивости.       — И чего ты хочешь? — с вызовом спросил врач, понимая, что с армейским офицером и бывшим полицейским ему не тягаться. — Вспомнить прошлое, которое ты сам отверг?       — Да отверг и никогда не буду прощён за это. Когда-то очень давно мы с тобой совершили ошибку, но я всеми силами стремился исправить её. Тогда мы пообещали друг другу, что забудем об этом и начнём строить нормальную жизнь. Я выполнил своё обещание, а вот ты? Исполнил ли его? — он снова коснулся бледной кожи, на этот раз чуть приподнимая голову за подбородок. — Ты так много учился, так усердно работал, посвящая себя своему делу, чтобы не помнить и не интересоваться ничем, кроме работы. Чтобы убежать от прошлого, не смирившись с ним. Кто из нас в итоге оказался предателем?       На лице бледноликого доктора снова расцвета ядовитая улыбка, а глаза наполнились жгучей яростью.       — По крайней мене я, в отличие от тебя, не предавал своих чувств, а просто вырвал их из сердца вместе со всем остальным, чтобы больше не совершать таких же ошибок в этой жизни.       Едва он успел договорить, как из левой части снова раздался шум: военный развернул его и приложил к шкафу во второй раз, только теперь лицом. Несколько папок слетело с полок, а документы из них разлетелись на полу. Дыхание обоих мужчин участилось: тот, что стоял сзади, сорвал с врача белый халат и заломил руки за спиной, а его военную рубашку землистого оттенка рывком вытащил из брюк. Зазвенела пряжка ремня, и на несколько секунд в госпитале повисла гробовая тишина, которую даже не нарушало затаённое дыхание.       — Значит… нам больше нечего терять, — прошептал раненый военный и с силой навалился на врача, вжимая его в полки. Упала ещё одна папка, но ни её, ни остальные никто не торопился поднимать. В госпитале появилась относительная тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием и неясным движением двух тел. Образы начали расплываться, а происходящее мутиться в глазах молодого бойца, в разуме которого не осталось и половины от того, что он услышал и увидел. Он начал снова погружаться во тьму, но продолжал ещё видеть очертания тех людей. Они долго ещё стояли так, а потом ему показалось, что один из них, который был темноволосым, упал, будто лишился чувств. Мужчина с пепельными волосами, склонившись, что-то сказал ему напоследок, а затем ушёл, следуя лишь ему известной цели.       — Что ж, это должно было когда-то снова случиться, — донеслось до ушей бормотание Саске, и Итачи, несколько раз моргнув, сбросил сумеречную пелену с глаз, внезапно осознав, что находится в гостиничном номере, стены которого были выкрашены в желтоватый цвет. Он сидел на кровати, но вокруг не было белой ширмы, окружающей со всех сторон. Итачи взглянул на свои руки: в ладони он держал карандаш, а пальцы потемнели от грифеля. Саске сидел рядом с ним, рассматривая очередной рисунок. С момента убийства Джирайи и Чиё прошло больше месяца, так что младший Учиха даже не надеялся, что всё закончится.       — Что с тобой? — замечая рассеянный взгляд старшего брата, Саске подсел ближе и коснулся его лица. — Не отошёл ещё после инъекции?       Как обычно на следующий день после препарата Итачи был крайне бледный, заторможенный и сонливый, но сегодня помимо этого он слабо реагировал на происходящее, будто до сих пор пребывал в своём небытие.       — Нет, — ещё раз моргнув, старший Учиха развернул голову и посмотрел прямо на брата. Столкнувшись с ним взглядом, Саске отчего-то вздрогнул и тут же отвёл глаза в сторону, а затем опустил их на рисунок.       — Просто сегодня странный сон приснился, — сказал старший Учиха, тоже смотря на эскиз.       — Об этом? — Саске встряхнул листок. — Ты видел, как её убивают?       Итачи всмотрелся в набросок, который так же, как и другие, был выполнен штриховкой. На этот раз на нём была изображена молодая женщина, лет тридцати пяти. Она лежала на полу в каком-то помещении. Её темные волосы рассыпались вокруг головы, а на шее виднелась глубокая рана. Под телом расползлось кровавое пятно. На ней был тёмный свитер, поверх которого ещё было надето платье более светлого оттенка, возможно зеленого или красного, а также светлые укороченные брюки.       Итачи, изучив эскиз, медленно мотнул головой из стороны в сторону.       — Нет, не её. Там были какие-то мужчины, которых я не знаю. Один из них был светловолосым, на другом, кажется, был белый халат. Наверное, он был врачом.       — Можешь их нарисовать? — осторожно спросил Саске, протягивая ему тетрадь. Итачи снова отрицательно покачал головой.       — Нет, это был сон. Он очень быстро улетучивается, я уже половины не помню, что там было. Я как будто был там, смотрел со стороны, — он зажмурил глаза и судорожно выдохнул. — Жёлтые глаза…       — Жёлтые глаза? — затаив дыхание, переспросил Саске.       — Да, у одного из них были желтые глаза. Как у филина или змеи. Это всё, что я запомнил.        — Может, он и есть наш убийца? — задумчиво протянул Саске. — Если тебе снится всё, связанное с этим, — он ткнул в эскиз.       — Не знаю, может быть. Снова придётся искать её, — проронил Итачи, вглядываясь в рисунок. — Смотри, здесь необычная обстановка. На полу лежат эскизы, а на заднем плане, кажется, висит одежда и даже стоит швейная машинка. Похоже на мастерскую.       — Может, она швея? — предположил Саске, тоже склоняясь над рисунком.       — Возможно. По крайней мере, это место связано с одеждой. Это может быть магазин или студия, — согласился Итачи.       — Здесь ещё что-то есть, — Саске указал на её руку. — Так же, как и с Джирайей, рядом с ней лежит стакан, а, судя по тёмной жидкости вокруг него, это кофе или чай. Ты даже нарисовал логотип… — Саске сфотографировал часть рисунка и увеличил её. — Попробую найти, что это за кофейня или фастфуд, — юноша выпрямился и внезапно опять столкнулся взглядом с братом, который смотрел на него. Он снова тут же отвернул голову и хотел подняться на ноги, но не успел.       — Что с тобой? — спросил его старший Учиха. — Ты как будто избегаешь моего взгляда.       Саске, напряженно сглотнув, переборол свой страх и посмотрел на брата. Но не просто в глаза, а на всё лицо, дольше всех задержавшись на губах, которые до сих пор были бледными, но цвет обещал вернуться к ним в скором времени.       — Тебе показалось, — негромко ответил он и поднялся с кровати. — Просто хочу быстрее начать поиски.       — Хорошо, тогда я приму душ и приготовлю завтрак, — отозвался Итачи и тоже медленно встал. Он покачнулся, а брат успел схватить его за руку.       — Всё в порядке? — с беспокойством спросил он.       — Голова немного кружится, но вскоре пройдёт, — Итачи выпрямился и устойчивее встал на ноги. — Так всегда после лекарства, — он слабо улыбнулся, и Саске пришлось отпустить его руку. Старший брат, иногда придерживаясь за стену, дошёл до ванной и скрылся за дверью.       За последнее время восстановление Итачи шло полным ходом. Он уже мог подниматься и ходить с тростью, постепенно увеличивая расстояния. Его походка до сих пор была немного неустойчивой, поэтому Саске старался не отпускать его одного и находился рядом, чтобы контролировать и в случае чего помочь. Но его опасения были напрасны: Итачи хорошо держался и ни разу не упал.       — Всё в порядке? — Саске периодически заглядывал в ванную, беспокоясь, что с братом может что-то случиться: ведь сегодня он чувствовал слабость.       — В порядке, Саске, — в десятый раз повторил старший Учиха, выходя из душа. Младший, поджав губы, уставился в пол, а потом что-то пробурчал и вернулся к своими поискам.       «Что-то всё же случилось, — готовя на завтрак омлет с томатами, красным луком и зеленью, подумал Итачи. — Саске как будто что-то пытается от меня утаить. Может быть, я что-то натворил? Этой ночью… Я ведь не могу отвечать за себя, когда начинается ломка. Я перестаю понимать и осознавать, что происходит вокруг и не известно, что могу натворить. Я что-то сделал? Ударил его или обидел?»       — Нии-сан, я нашёл, — раздался позади него голос Саске, прерывая размышления. — Это сетевое кафе, их несколько в городе. Также я посмотрел, есть ли рядом магазины одежды или ателье… Вышло одно совпадение.       — Хорошо, — Итачи разрезал готовый омлет на две половинки и разложил по тарелкам, а брату добавил ещё и морепродуктов, купленных в супермаркете. Саске мгновенно всё проглотил и с таким довольным видом, что старший Учиха не смог сдержать улыбки.       — Что? — сконфуженно спросил юноша, снова отводя глаза.       — Просто наблюдать за тобой — одно удовольствие, — признался Итачи.       — Нашёл мне, чем наслаждаться, — пробурчал Саске, поднимаясь и убирая посуду.       — Скажи, как я вёл себя этой ночью? — внезапно спросил у него брат, отчего у парня по спине побежали мурашки. — Я ничего не натворил? Ты знаешь, я полностью отключаюсь в такие моменты, поэтому могу вести себя неадекватно.       — Да нет, ничего такого, — забормотал Саске. — Просто не лежал спокойно, а метался по кровати. Пришлось держать тебя, чтобы ты не упал и не навредил себе.       — Вот как, — протянул Итачи. — Наверное, тебе неприятно на это смотреть и участвовать во всём этом.       — Чушь, — бросил Саске и, домыв посуду, сел рядом с братом. — Тебе от этого становится легче, поэтому я буду делать всё для этого. Давай лучше поговорим о предстоящем убийстве, — читая вину в глазах брата, попробовал сменить тему Саске. — Как действовать в этот раз? Если мы опять заявимся и скажем о том, что её в скором времени могут убить, она испугается и прогонит нас, как Джирайя. Или, ещё хуже, вызовет полицию. А потом я как обычно подставлю самого себя, оказавшись на месте преступления, — мрачно заключил он.       — Мы можем оставить всё, как есть, — выдохнул Итачи, прокручивая в руках бокал с чаем. — Можем не действовать. Что от наших действий, что от бездействия — ничего не меняется.       — Что за пессимистичный настрой у тебя сегодня? — фыркнул Саске.       — Всё это началось с убийства наших родителей? — сам себя спросил старший Учиха. — Или раньше? Быть может, были и другие убийства, которые я рисовал и о которых не помню.       — Может и были, — согласился с ним Саске, — но мы не можем ничего не делать. Я уверен, что эти убийства связаны друг с другом и докопаюсь до истины. Я должен найти убийцу наших родителей, даже если сам попаду под подозрение.       — Да, я ощущаю твоё яростное желание это сделать, — внимательно смотря на брата, произнёс Итачи. — Ты всегда был гораздо эмоциональнее меня, но твои эмоции часто пробуждают и мои. Я разделяю твои интересы, но на этот раз мы поступим по другому, Саске.       — И как же? — скептически изогнул брови младший брат.       — Нужно сменить тактику и при встрече с жертвой не кричать с порога о предстоящей смерти. Нет, на этот раз мы не будем наступать сразу, лучше действовать постепенно, втереться в доверие, что-то узнать и предупредить. Так будет более эффективно. И на этот раз, иду я, Саске, — заключил он, строго смотря на брата.       — С чего вдруг? — тут же взъерошился младший Учиха.       — Поскольку ты, несмотря на мою любовь к тебе, вызываешь мало доверия, — ухмыльнулся старший брат, забавляясь его видом.       — Да мало ли, что я там вызываю, — нахмурился юноша. — Ты только встал на ноги и ходишь неуверенно. Я не могу оставить тебя одного.       — Саске, тебя разыскивают по всему городу, — вздохнул старший Учиха. — А мне хочется действовать. Я устал сидеть сложа руки и взваливать всё на тебя.       — Всё равно одного тебя не отпущу, — заявил Саске. — Я не буду тут сидеть и ждать, сходя с ума от неизвестности!       — А как я сидел и ждал? — осадил его старший брат, на что младший поджал губы и насупился. — Ладно, если ты так переживаешь, можешь наблюдать издалека, но не вмешиваться, хорошо? — он потянулся и стиснул руку младшего брата, пальцы которого немного дрогнули от неожиданности.       — Учиху не переубедишь, — усмехнулся молодой человек, смотря на Итачи. — Ладно, давай попробуем. Но надо что-то сделать с твоим внешним видом, — он окинул взглядом брата, который был в толстовке и спортивных штанах, да ещё с неровными отросшими волосами, бледным лицом и синяками под глазами, как у заядлого наркомана. — Так ты точно никому в доверие не вотрёшься. Пойдём, испытаем тебя, — Саске поднялся на ноги и потянул за собой брата, и тому пришлось пойти за ним, несмотря на то, что он не допил чай.       Первым делом оказавшись в городе, они направились в парикмахерскую, где длинные волосы Итачи привели в порядок. Их немного подстригли, выровняли челку и нанесли какое-то средство, от которого они стали очень гладкими и блестящими. Саске очень нравилось, как он выглядит с распущенными, но брат предпочитал собирать волосы резинкой.       — Только красоту всю портишь, — ворчал младший Учиха, когда они добирались до следующего пункта назначения — магазина одежды.       — Мне так удобнее, — пожимал плечами он. В магазине одежды ему подобрали очень стильный бордовый костюм с зауженными брюками и приталенным пиджаком, который сел на брата как влитой. Благодаря своему высокому росту и худобе Итачи выглядел как модель. Вместе с ним в следующим бутике — хорошие ботинки. Последним местом их пребывания стала оптика, где брат сменил свои очки на более модные и лёгкие, в роговой оправе. Их стёкла были чуть затемнены и более менее скрыли круги под глазами. А сытный перекус добавил энергии и придал более человеческий оттенок коже.       — Идеально, — осматривая Итачи со всех сторон, пришёл к заключению Саске. — Ты будто стал другим человеком. Ты разительно отличаешься от того Итачи, который был в больнице, и узнать тебя практически невозможно, — глаза младшего Учихи так и горели от волнения, когда он смотрел на брата. Тот будто только сошёл с обложки глянцевого журнала. И бледность кожи со впалыми щеками ничуть его не портила, наоборот, придавала аристократичный образ и шарм.       — Зачем мы потратили столько денег на это? — вздыхал старший Учиха, поправляя очки и после свободной одежды чувствуя некоторую скованность в костюме. — Можно было найти что-то подешевле…       — Дешевое тебе не идёт, — отрезал Саске, заходя в ещё один магазин, где он присмотрел брату новую трость — без неё Итачи пока не мог свободно ходить. — И если ты встречаешься с женщиной, то должен быть привлекательным. К тому же, это не так дорого, как ты думаешь — это не дизайнерская одежда, а так, повседневная, — когда они возвращались к автомобилю, прокомментировал юноша. — Ты до сих пор бледный, — заметил он по дороге к той закусочной, где продавался кофе с логотипом. — Точно нормально себя чувствуешь? Может, перенесем всё это на завтра?       — Мы уже столько сил вложили во всё это, — Итачи указал на себя. — К тому же, у нас не так много времени: каждый день на счету. Смерть может настигнуть её и через две недели, и через три дня. И не факт, что я встречусь с ней сегодня.       — Ладно, я понял, — нехотя согласился Саске. Он высадил брата напротив кафе и напомнил, что сам будет неподалёку и не выпустит его из поля зрения. Когда автомобиль отъехал, Итачи, опираясь на трость, добрался до кафе и заказал себе кофе с пирожным. Сев за столик у окна, он неторопливо потягивал напиток, внимательно, но незаметно, изучая всех проходящих и входящих в закусочную.       Ему повезло: буквально через полчаса в обеденный перерыв в кафе зашла женщина, очень похожая на ту, что нарисовал старший Учиха на эскизе. Её большие глаза и густые волнистые тёмные волосы, спадающие с плеч, привлекали внимание. Лицо было красивым, ухоженным, алая помада подчеркивала выразительные губы, а на веках играли бледно-фиолетовые тени. Она была одета в красное платье, не такое, как на рисунке, но безусловно очень подходящее её фигуре.       — Кофе с собой, пожалуйста, — подойдя к стойке, попросила она. Итачи, поняв, что в кафе она долго не задержится, поднялся на ноги и пошёл прямо ей навстречу. Женщина с кем-то переписывалась по телефону и не перестала, даже когда взяла кофе. Поэтому она не видела, кто стоит у неё на пути и смело шагала вперед.       Чтобы избежать прямого столкновения, Итачи немного отстранился, поэтому цель задела только его правую руку. Молодой человек намеренно выпустил трость, и та, с грохотом упав, привлекла внимание брюнетки.       — Ох, — опомнилась она, тут же поднимая её с пола и протягивая Учихе. — Простите, я не заметила вас, — она взглянула на парня и на мгновение замерла, не ожидая, что может столкнуться с кем-то подобным. Итачи, мягко улыбнувшись, покачал головой.       — Ничего, главное, что мы оба целы. И наша одежда, — хмыкнул он, указывая на её кофе.       — Да… — она неловко улыбнулась, всё ещё смотря на Учиху удивленным взглядом.       — Думаю, нам лучше отойти, а то мы встали прямо на середине, — Итачи тоже не спускал с неё глаз и, подняв руку, указал на выход. Женщина, улыбнувшись, двинулась с места первой, а он следом за ней.       — Вы ведь торопитесь? — когда они вышли на улицу, спросил Учиха.       — Нет, у меня есть ещё пятнадцать минут, — ответила собеседница и снова остановилась, замечая его нетвёрдую походку. — У вас проблемы с ногами? — сочувственно спросила она.       — Да, я долго болел и лишь недавно поднялся на ноги и начал ходить, — мягко ответил молодой человек.       — Ещё раз простите, что так получилось, — виновато поклонилась брюнетка и протянула свою руку. — Куренай Сарутоби, — представилась она.       — Тенма Изумо, — доставая это имя из своего прошлого, Итачи с удовольствием ответил на рукопожатие.       — Ох, Тенма-сан… — неловко улыбнулась Куренай, на что Учиха покачал головой.       — Можно просто Тенма, мне кажется, что между нами не такая уж и большая разница в возрасте, — оценивая её внешность, произнёс он.       — Хорошо, Тенма. Ты не против немного пройтись со мной? Или тебе тяжело? — украдкой взглянув на его ноги, спросила Куренай.       — Нет, всё в порядке, — Итачи тут же развернулся. — Наоборот, мне нужно больше ходить, — он первый сделал шаг вперед, а Куренай пошла рядом, подстраиваясь под его темп.       — Я обычно никогда не разговариваю с незнакомыми людьми на улице, — призналась женщина, то и дело поглядывая на своего высокого спутника, — но сегодня, можно сказать, сама судьба послала мне тебя, — улыбнулась она.       — И почему же? — несколько удивился Итачи.       — Я модельер, — ответила Куренай. — Здесь недалеко находится моя студия по дизайну одежды. Признаться честно, последние два месяца стали для меня самым тяжелыми — кризис показался мне настолько глубоким, что я разочаровалась в себе и не могла придумать ничего оригинального. Уже думала переделать свою студию в простое ателье, и вдруг появился ты! — с энтузиазмом воскликнула она, а её необычные каре-алые глаза заблестели. — Увидев тебя, меня будто окатила волна вдохновения: в голове начали тут же рождаться десятки идей. Я думаю, что ждала именно этого — того, кто бы мог вдохнуть в меня новую жизнь. До этого я работала только с женской одеждой, но увидев тебя поняла, что мне просто жизненно необходимо сменить направление на мужскую, возможно там я чего-то добьюсь. И если ты не против, если у тебя есть немного свободного времени, не мог бы ты помочь мне? — она с надеждой посмотрела на Учиху, сияя буквально с головы до ног.       — Помочь? — рассеянно отозвался Итачи. — И чем же я могу тебе помочь?       — Позировать мне, быть моей моделью, — объяснила Куренай. — С точки зрения фигуры ты идеален: высокий, стройный и очень утонченный. С живым человеком гораздо приятнее и продуктивнее работать, чем с манекеном. Конечно, это не бесплатно, — тут же перебила она себя. — Я буду платить тебе.       — Ох… — Итачи на некоторое время задумался, а потом улыбнулся. — Что ж, заработать немного денег мне не помешает, да и помочь такой очаровательной женщине — тоже.       — Хах, какое уж там очарование, — щеки Куренай немного порозовели, но она быстро взяла себя в руки. — Значит, ты согласен? Сегодня мне нужно доделать один заказ, а завтра мы уже можем приступить. Сможешь подойти в мою студию к десяти? — из сумочки она достала визитку и протянула её молодому человек.       — Да, конечно, — пряча её в кармане, подтвердил Итачи.       — Что ж, тогда до завтра, — напоследок улыбнувшись, Куренай помахала ему рукой и отправилась в свою студию. Итачи, проводив её пристальным взглядом, развернулся в сторону кафе и в раздумьях пошёл обратно. Всего одна встреча, а ему уже стало жаль эту женщину из-за того скорого конца, что приготовила ей судьба. Несмотря на все их попытки, они ещё никого не смогли спасти, значит, и с ней всё предрешено?       Его мысли прервал автомобильный гудок, отчего старший Учиха даже вздрогнул. Обернувшись, он увидел знакомую машину, которая ехала прямо за ним. Когда она остановилась, Итачи сел на переднее сиденье, положил трость под ноги и закрыл дверь.       — Спасибо, что подъехал прямо ко мне, — старший брат взглянул на младшего, который сидел за рулём.       — Подумал, что ты не найдёшь меня, — отозвался тот, снова трогаясь с места. Он хмуро смотрел вперед, и Итачи показалось, что он на что-то обиделся. По крайней мере в детстве у него была такая же реакция, когда старший братик отказывался с ним играть.       — Что с тобой? — Итачи улыбнулся. — Я плохо справился с заданием?       — Нет, напротив, — пожал плечами Саске. — Вы очень хорошо смотрелись вместе. Она красивая.       — Это не имеет значения, — просто ответил старший брат. — Но, кажется, мне удалось произвести на неё впечатление. Она модельер, как мы и думали, сейчас работает над новой коллекцией и попросила меня помочь ей в качестве модели. Пригласила меня завтра на десять в свою студию.       — Вот как, — Саске поджал губы. — Что ж, это хорошо. Ты и правда добился большего, чем я.       — Кажется, ты не особо этим доволен, — протянул старший Учиха.       — Я доволен, — возразил Саске. — Просто… Тяжело тебя видеть с кем-то, кроме меня, — пробурчал он.       — Маленький собственник, — ухмыльнулся Итачи. — Даже я не опекал тебя, как ты меня, хотя я твой старший брат, и этот комплекс должен быть у меня.       — Комплекс старшего брата? — Саске тоже немного смягчился. — Может, ты и не замечал этого, но он явно у тебя был до того, как ты ушёл на фронт.       — Правда? — удивился Итачи.       — Конечно. Кто в нашей семье был самым ответственным, умным, старался стать во всём лучшим, оправдывая надежды родителей? Кого всегда приводили в пример? Кто пытался забрать все заботы себе, чтобы подарить мне счастливое детство? — перечислил Саске.       — Мне казалось, что это естественно, само собой разумеющееся, — ответил Итачи. — Разве я мог вести себя по другому?       — Ты-то? — Саске посмотрел на него с сомнением. — Нет. А теперь и я стал таким же, поскольку заботиться о ком-то более слабом входит в привычку. Я не про физическую слабость, — тут же поспешил добавить он, опасаясь, что тем самым оскорбил брата.       — Всё в порядке, — Итачи коснулся его плеча, чтобы тот не оправдывался. — Я слаб и духовно и физически, я понимаю это. И мне приятна твоя забота, приятно, когда ты меня опекаешь. Даже порой излишне, — добавил он.       — Значит, завтра пойдёшь в студию? — возвращаясь к их насущной теме, повторил Саске.       — Да. Там за мной следить не получится, — весело отозвался Итачи. — Отпустишь меня?       — Я в любом случае буду рядом, так что далеко от меня убежать ты не сможешь, — то ли в шутку, то ли серьёзно ответил Саске, направляясь к их мотелю.