Любовь

Есть много вещей, которые Слава делать не должен был. У него имелся целый список на эту тему. Ведь жизнь — это одно сплошное препятствие, проходя через которые, мы учимся на собственных ошибках. Только вот Слава вообще никаких ошибок делать не хотел. Он обещал себе не пить. Не должен был делать этого. Так же, как и курить, неважно, что именно, но всегда следовало отвечать «нет» на любые предложения расслабиться. Еще не ругаться матом, не играть в карты на раздевание... Никому не рассказывать о своей ориентации. Придерживаться всех вышеперечисленных правил удавалось идеально. Никогда еще Слава не совершил ни одной чертовой ошибки. Но затем в его жизни появился Алишер. И как-то незаметно, но вся жизнь пошла по наклонной. Слава нарушил несколько правил. Он пил пару раз, курил сигареты и наркоту. Просто потому что Алишер предложил. Просто потому что он потрепал Славу по плечу, взглянул в глаза и с мягкой улыбкой пообещал, что все будет хорошо, причем таким уверенным тоном, что нельзя было не поверить. И Слава всегда ему верил. Всегда слушал, всегда выделял среди остальных. Он ведь понимал, какой Алишер на самом деле хороший, что на самом деле он не просто какой-то богатый придурок без чувств. Этот человек добрый, отзывчивый и бесконечно искренний, и люди тянутся к нему, этому долговязому солнышку. Поэтому Слава добавил к существующему списку еще одно правило. Он определенно не должен был влюбляться в своего лучшего друга. Хах. И как думаете, как быстро он нарушил его? Потому что это Алишер, мать его, Моргенштерн. В него нельзя не влюбиться, понимаете? Многие девушки готовы раздвинуть перед ним ноги, зная его только как богатого музыканта, и не имея представления о том, как он ведёт себя дома, в кругу близких людей. Зато Слава хорошо его знал. Он жил вместе с ним. Он не мог не влюбиться в него. В эту улыбку, практически никогда не сходящую с лица, сияющие вечной радостью глаза и бархатный, идеальный голос. В привычки, жесты, в то, как Алишер относится к нему. Алишер был слишком заботливым, и, наверное, это подкупило Славу. Каждый раз, когда Моргенштерн интересовался, все ли в порядке, внутри него все трепетало, а делал тот это непозволительно часто. Он мог просто спросить, как другу спалось, а Мэрлоу уже счастливо пищал внутри, чувствуя себя маленькой влюбленной девочкой. Слава не должен был влюбляться еще и по той простой причине, что Алишер — это Алишер, и он никогда не изменится. Ему нужна свобода, и не нужны отношения. Ему нужны телки, и не нужен Слава. По крайней мере, именно в том плане, в котором хотелось бы. И Слава пообещал себе, что будет хранить свои чувства в тайне. Он создал еще одно правило — не признаваться Алишеру в любви. И нарушил его на следующий же день. Потому что скрываться было невыносимо. Сначала Слава был бесконечно счастлив, и просто летал на крыльях любви по всему коттеджу. А потом все положительные эмоции резко сошли на нет, разбиваясь о реальность, когда Слава вдруг понял, что придется создать еще несколько правил: не смотреть, не трогать, не думать. Он знал, что нарушит все эти обещания, поэтому посчитал, что вместо этого стоит совершить лишь одну ошибку, чем потом корить себя за кучу остальных. — Че такое, Слав? — ласково поинтересовался Алишер, заглядывая другу в лицо, и улыбаясь, как всегда. У Мэрлоу было такое лицо, будто он сделал что-то очень и очень плохое, например, человека убил. Алишер потрепал его по волосам, чтобы успокоить. — Брат, я все пойму, ты только скажи, в чем дело. Я же люблю тебя, ну. Все мы порешаем. Слава криво усмехнулся от этих слов, незаметно царапая короткими ногтями кожу на запястьях. Это не то, что можно исправить. Не то, за что можно продолжать любить, Алишер. — Я тебя тоже люблю, — глубоко вздохнув, произнес он так, будто это его последние слова, и, в каком-то смысле, так оно и было. — Но не так, как надо. Алишер нахмурился. — А как тогда? Слава до боли прикусил губу и коротко выдал: — Неправильно. Они молчали, пока он прятал взгляд где угодно, лишь бы не смотреть на удивленного Алишера в ответ. Тишина длилась слишком долго, чтобы Слава оставался уверен в том, правильно ли были поняты его слова, поэтому он добавил: — Так, как не должен тебя любить, понимаешь? На последних словах голос дрогнул, показывая, как на самом деле Слава беззащитен сейчас. Его лицо было как всегда спокойным, лишь только волнение плескалось на дне глаз, опущенных вниз. Алишер увидел в них слезы, готовые вот-вот брызнуть на бледные от волнения щеки, но каким-то волшебным образом не делающие этого. Слава был невероятен в том, как хорошо держал себя в руках, даже когда сердце его разбивалось на тысячи осколков. Алишеру не требовалось много времени, чтобы принять решение. Он наклонился к Славе, протягивая руку вперед, и тот зажмурился, ожидая чего-нибудь плохого, например, удара, но уж точно не нежного проглаживания по щеке. Слава осторожно приоткрыл глаза, видя лицо Алишера как никогда близко. — С каких пор это ты решаешь, что правильно, а что — нет? — поинтересовался тот насмешливо, заставляя Славу стыдливо отвести взгляд в сторону, но чужая рука повернула его лицо так, чтобы вновь взглянуть на Алишера. — Слав, все хорошо. — Ч-что? — неверяще спросил тот, широко распахивая глаза. — Все хорошо, — еще более уверенно повторил Алишер, прижимаясь к нему и крепко обнимая, заставляя ткнуться лицом в свою футболку. Руки сами собой зарылись в пушистые волосы, голос снизился до шепота. Алишер старался не делать резких движений, действовал мягко и осторожно. Показывал, что все действительно хорошо и между ними ничего не изменилось. — Мы справимся, слышишь? Слава готов был расплакаться. — Ты не ненавидишь меня? — спросил он с надеждой. — Нет конечно, — фыркнул Алишер, мол, это что-то невозможное — ненавидить Славу. — Это же ты, Славик. Я тоже тебя люблю. Просто не так, как ты меня. — Но это же... — парень запнулся, боясь, что сейчас испортит ту атмосферу, что воцарилась между ними. — Если опять скажешь, что это неправильно, я плюну тебе в рот. И это будет не поцелуй, а натуральный, добротный такой харчок, с соплями, сечешь? Слава не проронил ни слова. — Молодец. Я не откажусь от такого гения, как ты, только из-за такой мелочи. Типа... В этом нет ничего страшного. Будь проще, братан. Мы знакомы не так уж много, но я успел полюбить тебя так, будто мы всю жизнь вместе. И я никогда не оставлю тебя. Блять, ты че, плачешь? Шмыгнув носом, Слава вытер глаза рукавом кофты и отстранился от его груди. — Я не понимаю, почему... — кое-как произнес он. — Я же гей, чувак. Это ужасно. А ты... Ты нет. Ты нормальный. Он пережил столько проблем из-за этого, столько страхов сковывали его тело от мысли о том, что кто-нибудь узнает об этом, что от этого может пострадать он сам или его близкие. Если ты гей — это ведь приговор. Слава не понимал Алишера. Нельзя быть таким простым. — Ну гей, и гей, че бубнить-то? — тем не менее, тот показывал, что еще как можно, и улыбался во весь рот. Слава больше не чувствовал себя так, будто это конец света. На душе у него было спокойно. — Меньше ярлыков на себя вешай. Ты просто любишь человека, это не делает тебя не таким, как другие. — Ты такой придурок, — с улыбкой сказал Слава. — Значит, я могу любить тебя? Алишер вздохнул. — Не просто можешь, Слав. Я же тоже тебя люблю. Типа... — он вдруг замялся, и вот это уже было непривычно, видеть смущенного Алишера. Слава нахмурился, и сердце его пропустило удар, когда следующие слова сорвались с чужих губ. — Давай встречаться? Я, конечно, не гей, но все равно хочу быть с тобой. Мэрлоу смотрел на него с явным шоком. — Но ты ведь говорил... — он замялся. — Что тебе нужна свобода, а не отношения. Алишер пожал плечами. — Я много чего говорил, но это было до того, как я встретил тебя, — он обхватил лицо Славы руками, притягивая к себе. — я чувствую себя свободным рядом с тобой, окей? Прямо сейчас дышу полной грудью. И мне кажется, что отношения с тобой — это самая правильная вещь, на которую я только решался. Слава глубоко вздохнул, смотря на него, как на героя всей своей жизни. В глазах — восхищение, благодарность, счастье и безграничная любовь. Он согласно кивнул, боясь, что голос подведет его, потому что от эмоций внутри все спирало и хотелось кричать от радости. Алишер улыбнулся, его пальцы мягко гладили щеки Славы, и в какой-то момент он потянулся к нему навстречу. Мэрлоу прикрыл глаза, задержав дыхание. Губы Алишера мазнули по его скуле, но этого хватило, чтобы парень залился краской с ног до головы. Он потер место поцелуя рукой и слабо улыбнулся. — О? — Алишер вскинул брови. — Ты, кажется, расстроен. — Не-не-не! Я рад, очень. Мы же... Вместе. Эти слова отдавались теплом в груди. Алишер довольно кивнул головой. — Ага, — затем он задумчиво взглянул на телевизор и хитро улыбнулся. — А если ты победишь меня в видеоигре, я поцелую тебя в губы. Как тебе такое? Слава тут же спрыгнул с места и достал приставку. Он был настроен решительно, и, глядя на его серьезное лицо, Алишер не мог не расхохотаться в голос. И он совершенно точно не поддавался Славе. Свой поцелуй тот получил заслуженно.