О враг мой

Он видел будущее. Гарри едва уловил звук бьющегося стекла, когда его мысли понеслись в тысяче разных направлений одновременно. Это было по-настоящему. Хогсмид, Хогвартс…? Нет! Это были всего лишь возможные вариации будущего — так говорил Другой Гарри. Но Волдеморт… Подвал. И уверенность в том, что его захватят в плен, что Волдеморт набирает силу… Внезапно Гарри стало трудно дышать. Он услышал голос Дамблдора, как будто из туннеля. Он звал Гарри по имени, спрашивая, все ли с ним в порядке. Он казался обеспокоенным. Гарри сделал глубокий вдох, потом ещё один. — Я видел будущее, — прошептал он, широко раскрыв глаза от изумления, и поднял голову. — Я действительно видел будущее! Дамблдор встал со своего кресла и направился к Гарри. Снейп только смотрел на него, не пытаясь скрыть своего беспокойства. Беспокойства не обо мне, Гарри знал это, несмотря на то, что его мутило. Нет, само собой, не обо мне… лишь о том, что я могу попасться в плен Волдеморту… — Только что, Гарри? — спросил Дамблдор, аккуратно обойдя осколки и опустившись на одно колено рядом с его креслом. — Твое видение случилось непосредственно сейчас? — Нет… — Гарри потряс головой, чтобы обрести хоть какую-то ясность. Ему нужно было подумать. Или перестать думать о стольких вещах сразу. — Раньше. В моих снах, — затем он повернулся к директору, в его голосе звучала настойчивость: — Раньше, профессор, в моем сне! Другой Я протянул мне снитч, но я забыл об этом, и только сейчас вспомнил — снитч закружился, замерцал разными цветами, и появились вы. И прямо как сейчас, вы сказали о засахаренных сливах, подмигнули и подняли тост! Я видел это еще до того, как это случилось! Снейп наклонился вперед в своем кресле: — Это достаточно распространенное мнение о пудинге, Поттер. Вам ведь как раз прислали его той же ночью, не так ли? Гарри кивнул, его мозг все еще лихорадочно работал, несмотря на все попытки замедлить его работу. — Ну, вот и все, — отрезал Снейп. — Сложить два и два, и становится совсем не трудно представить, как вы… — Но вас я тоже видел! — Гарри перебил его, чтобы указать на это, чувствуя, как в нем зарождается отчаяние. Неужели они откажутся ему верить? Он знал, что точно все это видел! Снейп опешил: — Что вы имеете в виду? — Второй сон! Когда я просил доказательство, помните? Помните, я говорил вам, что просил доказательств? В ответ на это он дал мне снитч. Тот сменил цвет, как и прежде, и на этот раз появились вы. Вы сказали про протухшую капусту, сваренную с жучиной тушёнкой, и вот так скрестили руки на груди! Тогда я этого еще не понимал, но он дал мне доказательство! Он показал мне проблески будущего, чтобы я ему поверил! Эти видения — они реальны, разве вы не видите? Он наблюдал, как его преподаватели обменивались взглядами во время его речи, и то, что он увидел, не ободрило его. — Вы мне не верите! — он встал, перешагнув через стекло на полу, чтобы появилось достаточно места для расхаживания. — Это правда! Клянусь вам! Как же я мог видеть в точности то, что вы оба говорили…и притом в одном и том же разговоре! — Гарри, — успокаивающе начал Дамблдор, — мы верим, что ты веришь в истинность этих видений. Пожалуйста, пойми… мы не можем полностью верить в непогрешимость этих снов, основываясь на одном лишь разговоре о пудинге с засахаренными сливами. Гарри принялся измерять комнату шагами еще быстрее и, к собственному смущению, почувствовал влагу на уголках своих глаз. Они должны были ему поверить. Они просто обязаны были это сделать! Они должны были это сделать, потому что, по правде говоря… Гарри был напуган. Он не знал, что происходит, во что ему верить, и он не смог бы справиться с этим в одиночку. Он нуждался в своих профессорах. Он нуждался в Дамблдоре… и в Снейпе, хотя и не смог бы объяснить почему, если бы его спросили. Просто нуждался. — Гарри, пожалуйста, сядь. Если ты будешь продолжать расхаживать в таком темпе, то протрешь в пятках дыру. Мы все это обсудим. Мы доберемся до сути этого дела, клянусь тебе. Скажи Дамблдору… скажи Дамблдору. Эти слова снова и снова звучали в голове Гарри. Другой Гарри велел ему кое-что передать Дамблдору. Что же это было? И что он должен был ему сказать? — Поттер, сядь, — раздался неожиданно мягкий голос. Гарри остановился. Он уже слышал этот голос раньше. Ну, конечно же слышал, это был голос Снейпа. Но он был потрясен отчетливой мыслью, что уже слышал эту мягкость в его голосе раньше. Не наяву — точно не наяву. Может быть, во сне? Но он не мог точно определить это. У него болела голова и болели ноги. Так что он прислушался к успокаивающему и странному тону знакомого голоса и сел. Скажи Дамблдору… скажи Дамблдору… И его вдруг осенило. Пророчество! Он поднял голову, глядя Дамблдору в глаза, чтобы сказать то, что было необходимо. Он заставил себя говорить спокойно и не спеша: — Профессор, вы должны меня выслушать. В моем сне он дал мне сообщение, чтобы я передал его вам. Он сказал, что есть еще одно пророчество, сделанное после того, как Волдеморт оставил мне этот шрам. Он сказал, что вы не показывали его мне, потому что знали, что оно не про меня. Оно было про кого-то другого. Как только Гарри произнес эти слова, он понял, что это правда. Лицо Дамблдора выдало это. Как бы хорошо он ни умел скрывать в случае необходимости свои эмоции, директор и представить не мог, что услышит подобное от Гарри. В его глазах читалось потрясение и, как бы ни было тревожно этого признавать, Гарри также заметил в них тень страха. Он продолжил, теперь уже более уверенно, зная, что его двойник из сна был права. — Он просил рассказать вам о нем — о Другом Гарри. И просил передать вам, что видел, как разворачивается будущее, и что вы должны позволить пророчеству исполниться своим чередом. И он сказал… он сказал, что вы сможете объяснить остальное, — к концу фразы он исчерпал весь запас воздуха в легких, но все же задержал дыхание, чтобы увидеть, как отреагирует Дамблдор. На несколько долгих мгновений в комнате воцарилась тишина, прежде чем Снейп, наконец, недоверчиво спросил: — Это, конечно, неправда, Альбус? Совершенно невозможно, чтобы это было правдой… — Это правда, — подтвердил Дамблдор, поднимаясь на ноги и взмахом волшебной палочки убирая разбитое стекло, после чего неторопливо вернулся на свое место. Он ничего не сказал, лишь задумчиво вгляделся куда-то в сторону. — Н-но это невозможно! — запротестовал Снейп. — Он не мог знать… Даже я не знал! — Но я все же знал! — настаивал Гарри, как будто он еще не доказал это. — Я видел это в своем сне! Теперь вы мне верите? Снейп посмотрел на него так, словно на безумца. — Вы хотите сказать, что вы провидец, Поттер? Да вы не можете им быть! Мало того, что подавляющее большинство из них мошенники, вы никогда не показывали ни малейшей доли явной силы или таланта, которыми должен обладать истинный провидец! — Просто потому, что вы видели меня только на зельях! — Гарри поднял голос в попытке дать отпор. — Я хорош в защите! Лучший на моем курсе, вообще-то! Но вы ведь не потрудились это заметить, не так ли? — Я отмечаю только то, что вижу, Поттер. А вижу я высокомерного ребенка, который взорвал слишком много котлов в моем классе… — Я не… — Хватит, — негромко прервал их Дамблдор, но это возымело желаемый эффект. И Снейп, и Гарри ощутили силу, крывшуюся за этим тихо произнесенным словом, и замолчали. Директор смотрел на двух молодых волшебников, изучая каждого по очереди. По крайней мере, Гарри мог сказать, что не он один чувствовал себя неловко от такого испытывающего взгляда — Снейпа он тоже заставил поежиться. — Вы оба выслушаете меня, и выслушаете внимательно, — сказал Дамблдор все тем же низким, властным голосом. Гарри почувствовал, что, услышав этот одновременно заботливый и опасный тон, он не смог бы перебить директора, даже если бы попытался. — Гарри, — начал Дамблдор, глядя исключительно на него, — история ваших с профессором Снейпом отношений не была наполнена приязнью или пониманием, мягко говоря. Однако, пока ты находишься под ответственностью профессора Снейпа, ты будешь говорить с ним уважительно, независимо от того, чувствуешь ли ты это по отношению к нему или нет. — Глаза Дамблдора заблестели, и Гарри вжался в спинку кресла так сильно, как только мог. — Пожалуйста, помни, что этим летом он взял на себя непростую обязанность позаботиться о твоем благополучии. Он даже рискнул собственной жизнью в начале лета, стремясь обеспечить твою безопасность. Это, по крайней мере, должно вызывать твое если не доверие, то уважение. Гарри опустил голову. То, что сказал Дамблдор, было правдой. Снейп спас ему жизнь… и не один раз. Мужчина не стал из-за этого более легким в общении, но это Гарри и впрямь стало стыдно после того, как Дамблдор освежил в его памяти эти события. — И, Северус, — Дамблдор повернулся к Снейпу, — ты был неправ насчет домашней жизни Гарри. Ты сам признался мне в этом. Может быть, у тебя остались еще какие-либо ошибочные представления о нем? Подумай об этом. И независимо от того, сочтешь ли ты Гарри достойным человеком, каким знаю его я, постарайся вести себя, как подобает ответственному взрослому. На лице Снейпа не промелькнуло ни тени раскаяния, но он определенно знал, что не стоит провоцировать директора спорами: — Конечно, директор, — пробормотал он, нацепив свою привычную непроницаемую маску. Дамблдор еще раз смерил их суровым взглядом, после чего его выражение значительно смягчилось. — Вы оба обладаете большим потенциалом, и вам это известно. Если бы вы только могли отложить в сторону свои разногласия, то многому могли бы научиться друг у друга. Ни Гарри, ни Снейп ничего не ответили, но в этом и не было необходимости. Дамблдор вздохнул: — Что ж, попытаться стоило, — его гнев бесследно рассеялся, но он еще не закончил высказывать свои мысли. — Обещайте мне, во всяком случае, что вы не причините друг другу слишком много вреда до моего следующего прибытия. Если не ради тех людей, о которых вы заботитесь, то хотя бы ради той ценности, которую вы оба представляете для военных действий? Гарри взглянул на Снейпа. Ему хотелось сказать: «Если он согласится, то и я тоже», но… в данных обстоятельствах это бы прозвучало немного по-детски. Поэтому вместо этого он пробормотал с раскаянием: — Да, сэр. — Северус? — повернулся к нему Дамблдор. — Если он согласится, то и я тоже, — ухмыльнулся Снейп. — Северус, — упрекнул его Дамблдор, и Гарри почувствовал себя странно. Он разрывался между гневом и смехом. — Конечно, Альбус, — утвердительно кивнул Снейп. — Я даю полную гарантию, что мистер Поттер прибудет в Хогвартс невредимым к предстоящему учебному году. — Благодарю вас, джентльмены. — Профессор? — нерешительно осмелился Гарри, прежде чем Дамблдор успел перевести разговор в другое русло. — Да, Гарри? — Итак… эм, вернемся к… что… что насчет моих снов? Считаете ли вы, что я… провидец? — ему было трудно сформулировать это слово, поскольку его собственный опыт общения с провидцами ограничивался странной смесью уймы фальшивых предсказаний Трелони о его смерти и двух ее истинных видений. Дамблдор потер висок, а затем медленно проговорил: — В этом мире очень много провидцев-мошенников, Гарри. Есть только небольшое число волшебников или ведьм, о которых можно утверждать, что они действительно видят будущее. Лично я встречал очень немногих, — он задумчиво помолчал, смерив Гарри долгим взглядом. — Но ни от тех провидцев, которых мне посчастливилось встретить, и от других, о которых я узнавал от других или читал в книгах, я никогда не слышал, чтобы они испытывали видения, подобные твоим. Гарри почувствовал, как его сердце сжимается от разочарования. Не то чтобы он непременно хотел, чтобы Дамблдор сказал, что он провидец, но он действительно хотел знать, что происходит. — Ты утверждаешь, что встретил видение самого себя, — продолжал Дамблдор, — и это видение утверждало, что является частью тебя? Гарри кивнул, вспомнив еще кое-что: — Он сказал, что это та часть меня, которую я вижу только во сне, потому что когда я бодрствую, я слишком рассеян. Он сказал, что он — та часть меня, которая может видеть будущее… — А он не говорил, что ты когда-нибудь станешь способен замечать его присутствие и в часы бодрствования? — Гм… — Гарри попытался вспомнить, говорил ли другой Гарри что-нибудь подобное… — А, да, — было удивительно, сколько воспоминаний вернулось к нему после того, как он вспомнил эту часть пророчества. Это было похоже… возможно, какая-то часть его самого хранила эти воспоминания, чтобы он мог в нужный момент вызвать их на поверхность сознания. — Он сказал, что когда-нибудь так и будет, но не сейчас. Он сказал, что я еще не готов, потому что я… еще не совсем повзрослел. — Гарри не мог добровольно назвать себя ребенком, как это сделала его версия из сна. Ребенок — это тот, кому шесть, а не шестнадцать. Некоторое время Дамблдор молчал, его глаза светились пониманием. Гарри не осмелился нарушить молчание, но Снейп оказался не столь деликатен. Он нетерпеливо махнул рукой, призывая директора продолжать: — Ты что-то знаешь. Неизвестность нежелательна и не ценится, Альбус. Дамблдор наклонился вперед, глубоко задумавшись: — Мой личный опыт общения с провидцами не такой обширный, как я только что объяснил тебе, Гарри. Но я также должен отметить, что я никогда лично не встречал несовершеннолетнюю ведьму или волшебника с этим даром. Конечно, в каждом правиле всегда есть исключения, но, судя по моим скромным наблюдениям, большинство провидцев пришло к своим способностям совершеннолетними. У юных магов этот дар проявлялся лишь при каких-то чрезвычайных обстоятельствах… и лишь у тех, кто и до того проявлял незаурядные способности в других областях. — Но… бывают же исключения? — спросил Гарри. — У большинства правил почти всегда есть исключения, Гарри. Это то, что заставляет нас быть начеку. Конечно, — продолжил Дамблдор, и в его глазах мелькнул азарт, — мы не можем точно знать природу этих снов, когда у нас так мало информации. Однако, если они в какой-то степени доказывают, что ты провидец, я рискнул бы предположить, почему ты испытываешь их именно таким образом. Гарри выдержал еще один момент невыносимой тишины, прежде чем нетерпеливо спросить: — Ну, так в чем причина? — Он все еще ребенок, однако… — заговорил Снейп, пришедший к тем же выводам, что и директор. — …Если он действительно обладает талантом, то, возможно, он просто пока не готов к тому, чтобы этот дар проявился. Гарри сумел сдержать свое возмущение по поводу «ребенка», а Дамблдор кивнул, после чего пояснил: — Видишь ли, Гарри, считается, что провидцы обладают Внутренним Оком с самого рождения. Это Внутреннее Око, как говорят, дремлет до тех пор, пока ведьма или волшебник не станет достаточно зрелым эмоционально и магически, чтобы полностью проявить себя в их сознании. Излишне говорить, что существует также теория о том, что есть много потенциальных провидцев, которые никогда не достигали и не достигнут точки развития, необходимой для того, чтобы открыть или полностью осознать свой дар. — О. Это, гм… и вправду запутанно. Даже если в этом есть какой-то смысл. — Гарри сдвинул брови на переносице. — Значит… вы действительно считаете меня провидцем? Что мое, э-э… Внутреннее Око… проявляет себя? — Едва ли, — снова вмешался Снейп. — Это не тот способ, которым «Внутреннее Око» обычно проявляет себя, Поттер. Директор имеет в виду возможность того, что ваше Внутреннее Око обнаружило потребность в том, чтобы вы пришли к осознанию своих способностей задолго до того, как будете полностью готовы иметь с ними дело. На самом деле, — самодовольно добавил он, — оно, возможно, показало, что вы еще не созрели и недостаточно сильны, чтобы справиться с ним. — Тогда зачем вообще показываться? К чему эта театральность? — Возможно, оно увидело что-то слишком важное, чтобы игнорировать это, — последовал простой ответ Дамблдора. — Возможно, в свете крайней необходимости поделиться своим знанием, эта внутренняя часть нашла способ направить тебя. Гарри с трудом переваривал все это: — Итак, моя… эта часть меня… пытается облегчить мне задачу? Показать мне, что делать с этими видениями? Потому что оно не думает, что я могу справиться с ними самостоятельно? — Да, это мое предположение. — О. Я, э-э… думаю, мне нужно поразмыслить над этим, — признал Гарри. — У меня болит голова, — добавил он со стоном, опускаясь в кресло. По ухмылке на лице Снейпа Гарри понял, что профессор собирался сделать какое-то ехидное замечание о том, как тяжело для крошечного мозга так много думать за один день. Но он оставил свое мнение при себе — еще один выговор от директора ему точно не требовался. — Полагаю, после моих слов поразмыслить тебе придется о многом, — медленно проговорил Дамблдор, — но и ты дал мне не меньше поводов к размышлениям. Удивительный поворот событий, однако. Поистине удивительный… — Да… но, профессор? — у Гарри действительно раскалывалась голова от этих бесконечных разговоров о снах и провидцах, но это не имело значения в свете того, что ему действительно хотелось узнать. — А что насчет пророчества? Вы сказали… вы сказали, оно было настоящим? Дамблдор вздохнул, но глаза его взметнулись не к Гарри, а к Снейпу. — Не думаю, что есть смысл отпираться под предлогом того, что это пророчество останется неуслышанным… не сейчас, когда о его существовании стало известно еще двоим, — он отвел взгляд от Снейпа и встал, задумчиво прошествовав к камину. Зачерпнув горсть Летучего пороха, он обернулся и обратился к профессору зелий: — Северус, я должен принести кое-что из своего кабинета. Могу я попросить тебя ответить на любые дальнейшие вопросы Гарри, пока я не вернусь? — Конечно, директор, — мягко ответил Снейп, и Дамблдор, громко воскликнув: "Хогвартс, кабинет директора", покинул гостиную в вихре зеленого пламени. В комнате воцарилась тишина, и, когда ни один из волшебников не попытался нарушить молчание, Гарри наконец понял, что Снейп вовсе не собирался признавать его присутствие. Вообще-то странно, подумал Гарри, что на этот раз он даже не рассердился. Он не мог по-настоящему ненавидеть профессора прямо сейчас — во всяком случае, не с привычным уровнем злобы. И вовсе не потому, что между ними действительно что-то изменилось. Просто… у Гарри было так много всего, о чем стоило подумать, и ненависть оказалась далеко не на первом плане по важности. Оставшись наедине с головной болью и неугасающим любопытством, он бегло оглядел своего профессора, прежде чем прочистить горло и осторожно спросить: — Так что, все эти разговоры о Внутренних Оках, провидцах и моих снах… Вы думаете, что это так и есть, профессор? Снейп ответил не сразу, и по блеску в его глазах, когда он услышал адресованный лично ему вопрос, Гарри понял, что он был удивлен тем, что с ним советовались. Ну что ж, подумал Гарри, он сам был от себя в шоке. Но по неизвестной ему самому причине, он хотел знать, что думает обо всем этом Снейп. Может быть, именно удивление заставило Снейпа ответить так откровенно, а может быть, взяла свое практика отвечать на вопросы Гарри во время их сессий "Вопросов и ответов", как Гарри привык думать о них. Какова бы ни была причина, он ответил без злобы, хотя его слова могли бы свидетельствовать об обратном: — Я не… отрицаю правоты директора, хотя лично я никогда не замечал в вас предпосылок к одной из самых сложных для овладения способностей. Однако, — добавил он, глядя Гарри прямо в глаза, — я полагаю, что эти видения не стоит оставлять без контроля. Пока у нас нет доказательств, остается вероятность, что за ними стоит Темный Лорд. Гарри кивнул, вздохнув от такого прямого ответа. Хотя он все больше и больше убеждался в том, что эти сны не имеют никакого отношения к Волдеморту, он постепенно учился тому, что осторожность никогда не повредит. Да, решил он. Он будет осторожен. Ему хотелось верить в эти сны, но… — Я буду осторожен, — пообещал он вслуx. — Я буду осторожен с тем, во что верю, и сообщу о новых снах, как только они появятся. — Незамедлительно, — внушительно добавил Снейп. — Гм, да… — Гарри задумался на минуту; следующего вопроса хотелось избежать, но получить ответ было необходимо. — Как раз об этом. Не то, чтобы я был намерен часто сталкиваться с видениями или снами, но… если так случится, и в свете того, что профессор Дамблдор заставил меня пообещать рассказать вам об этом… днем или ночью… Гм, видите ли…ну, я точно не знаю, где находится ваша комната, профессор. Снейп скрестил руки на груди, и, когда на лице профессора появились первые признаки усмешки, Гарри подумал, что он, должно быть, переступил какую-то невидимую границу. Снейп был довольно спокоен… даже почти любезен, помогая Гарри разобраться в его видениях… но, очевидно, раскрытие местоположения его личных покоев было чрезмерной просьбой. — Если я вам понадоблюсь ночью, — слегка усмехнулся Снейп, — вам нужно только позвать своего драгоценного домового эльфа, чтобы он вызвал меня. — Ой. Точно. — Гарри умудрился не покраснеть. Он мысленно отругал себя, что даже не подумал об этом. От дальнейших попыток завязать разговор его спасло возвращение Дамблдора. Директор вышел наружу в маленьком облаке кружащегося летучего пороха и сажи, держа в руке знакомый Омут Памяти. Гарри с растущим нетерпением наблюдал, как директор осторожно поставил Омут Памяти на стол между ними и встал во весь рост. — Северус, — мягко сказал Дамблдор, — я бы хотел поговорить с Гарри наедине несколько минут, если ты не возражаешь. Снейп кивнул и тут же поднялся на ноги. Он не выглядел обиженным из-за того, что его заставили выйти; на самом деле он словно этого и ожидал. Тем не менее, Гарри не мог не задаться вопросом, что происходило в голове мастера зелий, когда он спокойно вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Гарри знал, что если бы ему сказали, что ему нельзя услышать последнюю загадочную тайну, которую хранил Дамблдор, он не воспринял бы это так спокойно, как только что это сделал Снейп. Однако, работая рука об руку с Дамблдором, Снейп, вероятно, привык признавать, что некоторые секреты ему никогда не суждено узнать. Дамблдор продолжал стоять, разглядывая Гарри, и, спустя мгновение, он заговорил мягко, как будто рассказывал сказку на ночь, а не тайны, связанные с войнами и пророчествами: — Я объяснил тебе пророчество, которое услышал еще до твоего рождения, и благодарю тебя за то, что ты передал мне Пророчество, которое услышал сам из уст профессора Трелони во время твоего третьего курса в Хогвартсе. Хотя я всегда знал, что когда-нибудь нам придется коснуться и самого первого Пророчества, мне нужно кое-что прояснить между нами… — он подождал кивка Гарри, прежде чем продолжить: — Если бы я, а не ты, услышал предсказание профессора Трелони на третьем курсе, я бы не поделился им с тобой. Гарри нахмурил брови; это заявление вызвало его обиду и замешательство. Какое это имело отношение ко второму пророчеству? — Я говорю тебе это, Гарри, — продолжил директор, — не для того, чтобы обидеть тебя или испортить тебе настроение. Я говорю это для того, чтобы ты мог понять, насколько важно решить, когда, как и с кем делиться информацией такого рода. — Я не понимаю, к чему вы клоните, директор, — признался Гарри. — Я поделился с тобой первым Пророчеством, — терпеливо объяснил Дамблдор, — потому что оно касалось тебя. Ты имел право знать, и я прекрасно осознавал, что несмотря на твою юность и мое нежелание, мне когда-нибудь придется передать тебе его содержание. Однако содержание пророчества, которое ты подслушал, тебя не касалось. Знать, что слуга Волдеморта присоединится к нему и поможет ему восстать, было бы более важным делом для Ордена, а не для тринадцатилетнего мальчика…тем более, что ты не мог знать наверняка, к какому слуге относится Пророчество. Ты меня понимаешь? — Это ваш способ объяснить, почему вы никогда не рассказывали мне о другом пророчестве, — ответил Гарри, начиная терять терпение от всей этой вступительной речи. — Другой Гарри уже говорил мне об этом — он сказал, что вы не рассказали мне о пророчестве, потому что оно было не обо мне, а о ком-то другом. — Да, — подтвердил Дамблдор, и в его глазах появилась печаль. — Однако… должен признаться, что я не передал содержание этого пророчества даже тому человеку, которого оно касается. –Ого, — Гарри не стал комментировать этого заявления, но вместо того спросил: — Это Пророчество тоже было сделано профессором Трелони? — когда Дамблдор кивнул, он продолжил расспросы: — И услышали его вы, верно? — Нет. Его услышала профессор Макгонагалл вскоре после того, как после первой войны все постепенно начинало вставать на свои места. Она была застигнута врасплох, я полагаю, — уточнил Дамблдор, и в его глазах заблестел огонек. — Хотя она довольно твердо убеждена, что Предсказания — не самая точная из дисциплин, несмотря на ее довольно близкий опыт общения с пророчествами. — Профессор Макгонаголл… — Гарри ухмыльнулся. Образ прямолинейной заместительницы директора, столкнувшейся с Трелони в этот момент, был довольно забавным. — Значит, она вам и рассказала. Дамблдор утвердительно кивнул. — Она сразу же пришла ко мне с Пророчеством, которое я увидел через Омут Памяти. Конечно, это Пророчество, как и то, что было произнесено на твоем третьем курсе, не могло сравниться с тем восторгом, который я испытал, услышав самое первое Пророчество. Знание того, что скоро родится человек, способный победить Лорда Волдеморта раз и навсегда… что ж, ничто не может сравниться с тем, чтобы услышать об этом из первых уст, не так ли? — Полагаю, что нет, — ответил Гарри из вежливости. — Я… что ж, возможно, нам стоит взглянуть на Пророчество, прежде чем перейти к дальнейшим объяснениям? Гарри с энтузиазмом кивнул, более чем готовый наконец удовлетворить свое любопытство. Дамблдор вытащил из своей головы серебристую нить воспоминания, и не успел Гарри осознать, что он вот-вот увидит долгожданное второе пророчество, как призрачная фигура Сибиллы Трелони воспарила наполовину из Омута Памяти. Гарри прислушался, и фигура говорила знакомым резким, хриплым голосом, который он уже слышал ранее: «ТЕМНЫЙ ЛОРД ВОСПРЯНЕТ ВНОВЬ… ЕГО СЛУГА БЫЛ СВЯЗАН ДВУМЯ ГОСПОДАМИ… И СЛУГА ВЫБЕРЕТ ОДНОГО ИЗ ГОСПОД… И ВРАГ СТАНЕТ СОЮЗНИКОМ, И СОЮЗНИК СТАНЕТ ВРАГОМ… ИБО РОЛЬ СЛУГИ В ВОЙНЕ ВЕЛИКА… ОН БУДЕТ НАПРАВЛЯТЬ ПОБЕДИТЕЛЯ И ОБМАНЫВАТЬ ПОБЕЖДЕННЫХ… СЛУГА ТЕМНОГО ЛОРДА БУДЕТ СВЯЗАН ДВУМЯ ГОСПОДАМИ…» И пока Гарри смотрел, фигура закружилась в тумане воспоминаний, прежде чем упасть обратно и исчезнуть в Омуте Памяти. Ни один из волшебников не произнес ни слова, пока Гарри пытался понять смысл сказанного. Дамблдор нарушил молчание, заговорив мягким, приглушенным голосом: — Ты вполне можешь представить себе шок профессора Макгонагалл и мою собственную печаль, когда мы с ужасающей ясностью поняли, что Лорд Волдеморт ушел не навсегда, а в конце концов вернется, чтобы возобновить свой террор. Конечно, я подозревал об этом, но даже я не мог полностью отпустить надежду, что эти подозрения в конце концов окажутся ложными. Он сделал небольшую паузу, возможно, чтобы позволить Гарри взять слово, но, когда тот не предпринял никаких попыток к этому, возможность заговорить, продолжил свою речь: — Я полагаю, что пророчество говорит о Северусе Снейпе, как ты, возможно, догадался. Оно упоминает слугу Волдеморта, который был связан двумя хозяевами во время Первой Войны. Северус, насколько мне известно, является единственным Пожирателем Смерти, на конец войны действовавшим в интересах обеих сторон, как света, так и тьмы. — А что насчет Питера Петтигрю? — спросил Гарри сквозь внезапно пересохшее горло. Дамблдор наколдовал стакан воды и отлевитировал его Гарри. — Петтигрю не работал на сторону света, несмотря на наше недопонимание касательно его союзничества. На самом деле у него не было никакого «господина», кроме Лорда Волдеморта. Он не был связан с двумя господами… не так, как Северус решил связать себя с лордом Волдемортом и со мной. — Дамблдор остановился, чтобы сделать глоток из своего стакана. — Поэтому вы так доверяете профессору Снейпу? Потому что вы слышали, как в том пророчестве говорилось, что он будет «направлять победителя»? Дамблдору явно не хотелось переводить разговор в это русло, но после короткой паузы он смягчился. — Это одна из причин, да. Но пойми, Гарри. Я услышал пророчество только после того, как уже выслушал его историю и поверил ему. — Так что же такого убедительного было в его истории? — настаивал Гарри. — Содержание этого разговора всегда было и всегда будет оставаться между профессором Снейпом и мной, Гарри. Я попрошу тебя больше не задавать мне вопросов по этому поводу, — в голосе Дамблдора послышался упрек, и Гарри предпочел воздержаться от дальнейших расспросов. — Да, сэр, — пробормотал он. — Но помимо этого. Откуда вы на самом деле знаете, какую сторону он выбрал? В пророчестве этого не было сказано. Даже если он сейчас на нашей стороне, он все равно может решить сменить ее, не так ли? Дамблдор наклонился вперед и сложил руки на коленях. — Как я уже говорил, Гарри, я считаю, что профессор Снейп находится на верной стороне. Но даже если бы это было не так, спроси себя — в свете пророчества, разве не самое мудрое решение привлечь его на нашу сторону, а не заставить перейти под давлением извне? Я не уверен, что ты заметил окончание пророчества, Гарри. В то время как одно из них, касающееся тебя, не указывает, кто победит в этой войне, второе недвусмысленно утверждает, что победу одержит сторона, которую выберет профессор Снейп. Дамблдор позволил Гарри усвоить это, а затем добавил мягким тоном: — Я не хотел обсуждать это с тобой, Гарри, признаюсь честно. Я не хотел обременять тебя, тем более что знаю, кому, по твоему мнению, предан профессор Снейп. Я надеялся, что вы оба придете к разрешению своих разногласий самостоятельно. Я полагал, что пророчество подразумевало, что он сможет направить тебя — «победителя», упомянутого в пророчестве — и что он будет ключом к открытию твоей силы, чтобы победить Волдеморта. Я так сильно хотел, чтобы это было правдой, что заставил вас работать вместе в прошлом году вместо того, чтобы позволить вам прийти к взаимопониманию самостоятельно. Боюсь, что мое вмешательство только ухудшило ситуацию, — глаза Дамблдора наполнились сожалением, и Гарри показалось, что он за минуту постарел на много лет. Гарри не знал, что сказать. Слишком много всего нужно было обдумать. Его мозг был переполнен, и голова все еще болела от попыток разобраться во всем этом. Он даже не был уверен, хочет ли злиться из-за секретов, которые всё ещё сокрыты от него. Даже если речь в основном шла о ком-то другом. — Сэр, — неуверенно начал он. Он уже начал говорить, но не был уверен, что именно хочет сказать. — Вы… Гм, вы сказали, что не говорили профессору Снейпу об этом пророчестве. Вы собираетесь сказать ему, сэр? Дамблдор закрыл глаза и поднес руки к голове, массируя виски. Затем он встал и начал расхаживать по комнате. — Я много раз размышлял об этом. Не думай, что я не понимаю, что меня могут когда-нибудь осудить за это, Гарри. Слишком много секретов — это ужасная часть войны, но они также жизненно важны. — Когда я впервые услышал это пророчество, то даже не подумал поделиться им с Северусом, — Дамблдор все еще расхаживал взад-вперед, не глядя куда-то конкретно. Гарри стало интересно, помнит ли он, к кому вообще обращена его речь. — Он был молод, так молод, и только что отрекся от мучительной службы темному повелителю. Он потерял так много… Ему нужно было освободиться, а не взваливать на свои плечи бремя решения судьбы еще одной войны. Но больше всего мне хотелось, чтобы его решения были приняты добровольно, а не продиктованы пророчеством. Я решил, что лучше ему ничего не говорить. А затем Волдеморт вернулся. Наверное, тогда я мог бы довериться Северусу. Но к тому времени я обнаружил, что он стал мне небезразличен. У нас было трудное начало, но с годами я стал его наставником. Мы не всегда соглашаемся, но он доверяет мне, признает мой авторитет. Я не мог позволить себе потерять это доверие. И потому, возможно, из эгоизма, я промолчал. Я… надеюсь, что он простит меня за это. Дамблдор перевел свой взор, полный мольбы о понимании. И Гарри, глядя в эти преисполненные скорбью глаза, осознал, что старый волшебник совершил много сомнительных поступков в погоне за тем, что он считал великим благом. То, за что он никогда не надеялся получить прощение. Но он все равно сделал это, потому что решения должны были быть приняты, и он был тем, кто их принимал. Внезапно он почувствовал огромное облегчение оттого, что на его плечах не лежит такая ответственность. Многие ожидали, что он уничтожит Волдеморта, да, это великий подвиг, но он был ответственен только за эту часть войны. Дамблдор же чувствовал себя ответственным за все вместе, и, скорее всего, многие из тех, кого он пытался защитить, обидятся или возненавидят его. Как и Гарри. На сегодня он услышал достаточно. Он не мог думать и в то же время не мог прервать поток своих мыслей. Он кивнул и встал со стула. — Я бы хотел сейчас лечь спать, сэр… вы не против? — спросил Гарри. Оба были измучены, и Дамблдор выглядел немного успокоенным, хотя Гарри не был уверен, было ли это от того, что его избавили от дальнейших разговоров, или что ему не пришлось иметь дело с очередной истерикой. — Да, конечно, Гарри, — Дамблдор глубоко вздохнул. — Может быть, ты будешь так добр и попросишь профессора Снейпа вернуться в гостиную, когда ты будешь подниматься? Я думаю, что нам с ним давно пора поговорить. Гарри кивнул, чувствуя укол жалости к директору, когда рассмотрел его усталое лицо. Гарри понятия не имел, как Снейп отреагирует на то, что ему расскажут о пророчестве — профессор ненавидел, когда ему лгали, но он также понимал и уважал важность секретов. Гарри просто надеялся, что у Дамблдора не останется на руках еще одного разъяренного, кричащего волшебника. Он не выглядел так, как будто мог бы вынести еще что-то подобное сегодня. Гарри повернулся, чтобы уйти, но Дамблдор остановил его, положив руку ему на плечо. Гарри вопросительно посмотрел на него. — Гарри… каких бы тайн, проблем или же разногласий мы не имели, ты должен позволить мне кое-что сказать. — Дамблдор пристально посмотрел на него, по-видимому, пытаясь заставить Гарри не просто услышать его слова, но по-настоящему обдумать их. — Северус знает о способе мышления Лорда Волдеморта больше, чем кто-либо другой в Ордене, Гарри. Даже больше, чем другие его Пожиратели Смерти. Если кто-то идеально подходит на роль того, кто научит тебя, как одержать над ним победу, то это профессор Снейп. Я бы пришел к такому выводу, даже если бы никогда не услышал это пророчество. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, и Гарри снова кивнул, но не в знак согласия, а просто признавая, что услышал директора. Он подумает об этом позже, когда у него будет возможность осмыслить все остальное. — Спокойной ночи, сэр. — Спокойной ночи, Гарри. На этот раз, когда он повернулся, чтобы уйти, Дамблдор отпустил его. Директор стоял на том же месте, не двигаясь, пока Гарри закрывал за собой дверь. Коридор был пуст, и из-под закрытой кухонной двери пробивался слабый свет. Гарри едва взглянул на профессора Снейпа, когда тот открыл кухонную дверь, чтобы передать приглашение Дамблдора. Покончив с этим, он медленно поднялся по лестнице в свою спальню. Мысль о «Стеногляде» пришла ему в голову, но он отогнал ее прочь. Одно дело было шпионить за этими двумя мужчинами, когда они обсуждали родственников Гарри и его судьбу летом. Разговор, который вот-вот должен был состояться, относился только к Дамблдору и Снейпу, и на этот раз подслушивать было бы неправильно. Если бы этот длинный день не настолько выбил его из колеи, он мог бы попросить своих друзей навестить его, чтобы поделиться некоторыми из наиболее загадочных кусочков информации, которые он сегодня собрал, и облегчить душу. У Гермионы, вероятно, возникло бы несколько хороших идей о провидцах, даже если Прорицание ей не по душе. Гарри достаточно будет произнести это слово, и она проверит все книги в Британии, где упоминается фраза «внутреннее око». Но вместо того, чтобы думать об этом, он с благодарностью рухнул на кровать, как только добрался до своей спальни. Перед тем как темнота сна поглотила его, его последней мыслью было, что любые дальнейшие размышления определенно могут подождать до завтра.