***
Павел Иванович Пестель или как многие солдаты уже просто называли его дядей Пашей до войны работал инженером на одном из заводов Советского Союза. Внешняя политика его заботила мало, более волновало положение в собственной стране. В шкафчике рабочего стола лежала массивная папка с грандиозным, как казалось автору, проектом. Названия у него не было, но было много вариантов и предположений от жены, что вечно ругала его за беспорядок на рабочем месте. Дни тянулись долго, вчера похоже на завтра: работа — дом — проект — работа. И так по кругу. Порой даже сам себе удивлялся, как познакомился с Катериной. Жена его была завидной красавицей и прилежной домохозяйкой, но больше всего Пестель в ней любил то, что её не интересовали наука и философия, поэтому она никогда не лезла в дела мужа, а уж тем более не читала документов. Бывало, во время уборки от интереса заглянет в листок, увидит пару-тройку незнакомых терминов и уберёт обратно, перед этим тщательно стряхнув пыль. Жили они мирно, по выходным ездили на дачу, в общем, были образцовой семьёй. Вечером двадцатого числа Павел собрал вещи в командировку, поцеловал Катю на прощание и уехал в далёкую Москву на поезде. Там как раз должна была пройти то ли конференция, то ли очередная выставка деятелей науки и культуры. Днём двадцать первого числа поезд Киев — Москва успешно прибыл на вокзал. В запасе были целые сутки, чтобы посмотреть столицу необъятной Родины. Пестель не горел особым желанием посетить музеи или галереи, а предпочёл погрузиться в местную культуру. В центре города находилась известная пивная. Бокал за бокалом светлого нефильтрованного и Паша не понял, как оказался в своём номере в гостинице. Утро встретило головной болью и странной суетой на улицах. Ближе к обеду объявили: началась война. Пестель долго хлопал глазами, смотря на своё отражение. Если честно, то он никогда не был ярым патриотом, но внутри зрело чувство, что это затянется надолго. На вырванном тетрадном листе инженер быстро вывел несколько строчек, предупреждая свою любимую о том, что вынужден взять в руки оружие, очень любит и хочет вернуться поскорее. Внизу он приписал дату. Двадцать второе июня. Тысяча девятьсот сорок первый год. Это было его странной привычкой, наверно выработавшейся при построении чертежей, чтобы отличать наброски и почти готовые макеты. На пункте записи в добровольцы офицер особого отдела долго рассматривал его удостоверение и, посовещавшись с коллегами, пригласил пройти за собой. Инженеры его плана востребованы не были, но всё же Пестель человек с высшим образованием. Поэтому был направлен на курсы подготовки офицеров. Выбирать права не имел, попал по распределению в мотострелковые войска и не особо был этому рад. Быть пушечным мясом не хотелось, спасало лишь будущее офицерское звание. Три месяца пролетели незаметно, он пару раз получал письмо от жены, потом перестал. Город оккупировали фашисты, связь прервалась. Сначала его направили на Калининский фронт, затем на Брянский. Но немцы с каждым днём пробирались к Москве, к самому сердцу Советского Союза. С большими потерями, но всё же смогли отбросить врага. За это время Пестель мало чем изменился. Так же угрюмо молчал, совершенно не желая говорить без всякой надобности, много курил и не плакал, даже когда получил известие о смерти жены. Не плакал, лишь опустил голову, спрятался в рукавах гимнастёрки. Вскоре получил звание капитана, а через полгода был воспроизведён в чин командира роты. За всё это время с самого начала войны с ним остались лишь пару ребят, остальные погибли. Если была возможность, он хоронил их сам, копал большие братские могилы и молча стоял перед ними на коленях. Но когда немцев погнали взашей, Паша стал больше улыбаться, даже травил армейские истории тёплыми вечерами. Армия подходила к Варшаве.***
Николай с царской фамилией Романов, за которую его часто дразнили в школе, заканчивал техникум по специальности радист. После объявления о вероломном нападении фашистов сразу же пошёл в добровольцы, но сначала его отказывались брать, потому и пристроили в штабе по своей профессии. Он часто мотался по поручениям, иногда обучал основам прибывших помощников и очень хотел попасть на передовую. Вскоре ему повезло. Хотя вряд ли это можно было назвать везением. В сорок третьем его отправили в район Курска для незамедлительной прокладки связи. Вопреки своему большому росту умел работать незаметно, а из следов оставлял только линию провода, которую немцы и вовсе не замечали. Не раз ходивший под пулями, никогда не зазнавался, часто скромно молчал, но и не позволял кому-либо оскорблять его. Дружбу почти ни с кем не заводил, правда один раз привязался к мальчишке, что был младше него. Но эта привязанность дала знать о себе чуть позже, когда паренёк случайно подорвался на мине во время очередной ходки. Николай ещё долго смотрел на дрожащие руки, но всё же выпросил у командира перевод в другую армию. Весной сорок четвёртого, когда уже многим было ясно, что победа рядом, вот-вот наступит, умирать не хотелось. Умирать в это время было обидно.***
Землянка хорошо прогревалась, поэтому нужды в дополнительной одежде не было. Николай пригнулся на входе. — Сержант Романов прибыл в ваше расположение. Связист. — Звать-то тебя как, сержант? — полковник крутил свои гусарские усы, оглядывая парня с ног до головы. — Николай. — Прям как царя расстрелянного, — офицер усмехнулся и подошёл к солдату, — не серчай, просто к нам не каждый день на службу поступают люди с голубой кровью. — Да обычная кровь у меня…- дверь за спиной отворилась. — Товарищ капитан, рад видеть. Вот солдат, поступает под ваше командование. Романову в этот момент казалось, что его сердце сделало сальто назад. Он временами догадывался о своей странной симпатии к персонам своего пола, но то, что он почувствовал сейчас не сравниться ни с чем.***
Оба шли, слегка пригнувшись. Коля придерживал пилотку. Сильный ветер дул в спину, специально подгоняя вперёд. — Давно на фронте? — Чуть больше года, — связист рядом присел на землю. — Перевёлся почему? Насколько мне известно служил ты при штабе с самого начала, потом рядом с генералами. Жил бы припеваючи. Война все равно скоро закончится, а так глядишь и в живых бы остался. — Там, где я служил в моих услугах, не нуждались. Протянуть провод от кабинета до кабинета любой дурак может. Я как никак учился на связиста, — Николай стянул с макушки головной убор, сложил в руках. На лицо нежно падали солнечные лучи, даже слышалось будто птички щебетали о скором лете. Ещё одно лето вдали от дома. Правда, где он теперь этот дом? — А Вы не похожи на офицера, — сам не понимая зачем, сморозил глупость. — Потому что я инженер, — Пестель усмехнулся и потушил бычок ногой о землю.***
Солнце неспешно скрывалось за горизонтом, на улице холодало. Капитан обходил свои позиции, разговаривал с подчинёнными, о некоторых даже заботился одному рядовому пачку галет всучил, но сказал, чтобы тот разделил их со всеми товарищами. Но из головы всё никак не выходил красивый профиль связиста. Пестель несколько раз холодной водой умывался, думая, что это минутное помутнение. За три года офицер привык ко всему, но почему-то в эту ночь земля казалась жёсткой, спать было неудобно, но поворочавшись несколько минут с мыслями о Романове, Павел все же уснул.***
— Воздух! — раздался истошный крик какого-то солдата, а в следующий миг прозвучал взрыв, затем ещё несколько. Пестель подпрыгнул на месте, сердце бешено колотилось. — Коля! — бежал он, подпоясываясь на ходу, — Романова видели? Сержант новый? — спрашивал по дороге. — В той стороне должен быть, — кивали солдаты туда, где бомба разрывалась одна за другой. — Твою мать, — одна угодила прямо в окоп, образовав воронку. Деревянные бревна легко подлетели в воздух словно пёрышки. — Романов! — на плечо упала чья-то рука. — Я, товарищ капитан, — отчеканил сержант как ни в чем не бывало. — Романов, ты дурак? — Пестель развернулся и смотрел на связиста. — Никак нет, — Николай растерянно смотрел на своего командира, как тот вдруг повалил его на спину. Раздался ещё один взрыв, земля посыпалась сверху. Едва всё утихло, Николай аккуратно выдохнул. Пестель долго и нагло разглядывал сержанта, отряхивая с его волос грязь, когда чужие руки крепко обвили его талию, то он даже вздрогнул. — Товарищ капитан, встаньте с меня, пожалуйста, — смущённо улыбнулся Коля. Павел Иванович в момент поднялся на ноги, протянул руку связисту. — Проверь все ли целы на том фланге, — он кивнул головой.***
— Да ты хоть понимаешь, что это значит?! — офицер стоял над картой. — Я все понимаю не хуже вашего, товарищ подполковник, — Пестель сидел на стуле, смотря куда-то перед собой, — нам нужна та высота, — сказал он и перевёл взгляд на комбата. — Тебя утром контузило или что? Какая высота? А если там немцев выше крыши? Там же все полягут. Это с той стороны хорошо — лес начинается, да кустарники растут, а с нашей поле. — Если мы возьмём высоту, то фрицы у нас как на ладони окажутся. И даже не обязательно использовать как новое укрепление. Пункт наблюдения будет куда удобнее. — Можно подумать у тебя связисты есть. — Вызывали? — на пороге появился Николай, — здравия желаю, товарищ подполковник, — он вытянулся по струнке. — Вот вам и связист. Разговоры шли до самой глубокой ночи, когда большинство солдат мирно посапывали. Комбат вышел из землянки, внутри тлело какое-то смешанное чувство. Капитан ходил из угла в угол, в мыслях вертелись всевозможные планы наступления и взятия высоты. Надо было продумать все до мелочей, чтобы суметь вернуться до следующей атаки. — А когда они начнут атаковать? — В нашем запасе есть около четырёх дней, пока они восстанавливают свои человеческие в основном запасы. Помотали мы их в прошлый раз сильно, даже танк подорвали. Горел за милую душу. Наших правда тоже полегло достаточно, нам приказали ждать подкрепление и технику. Ты, кстати, можешь быть свободен. — Есть, — Николай подорвался встать, но ударившись о балку упал обратно. — Да едрить твою налево, — Пестель подошёл к Романову и осмотрел голову, — твой максимум — шишка, — он, потрепав по волосам, приподнял за подбородок. Оба замолчали и смотрели в глаза. Капитан неуверенно поджимал губы, кусая их. Сержант, вероятно позволив себе лишнего, притянул командира за ворот. Первый поцелуй был коротким, они тут же отстранились. Романов был напуган, что сейчас его выгонят куда подальше или вообще переведут, но страх рассеялся со вторым поцелуем. Эту ночь Романов провёл в землянке. Проснувшись утром, связист никого не обнаружил рядом, улыбка тут же сползла с лица. Николай встал с кровати быстро оделся и привёл себя в порядок, чтобы не вызывать подозрение взял всю свою аппаратуру и пошёл на выход. — Ники? — Пестель смотрел на сержанта, — ты куда-то собрался? — Я думал, что ты ушёл… — Ну вообще-то было построение, я будить тебя не стал, потому что ты, как мне кажется, в первый раз нормально спал. Завтракать будешь?***
Они сидели друг напротив друга, пили крепкий чай без сахара. Николай увлечённо рассказывал о радиосистеме, а Пестель лишь улыбался в кружку. — Товарищ капитан, вам письмо от жены, — зашёл солдат с огромной сумкой через плечо. — От жены? — Ну да, как я понял. Разрешите идти? — Идите, — Пестель поднял глаза на Романова, который обиженно смотрел на него. — У тебя есть жена? — шмыгнул носом. — Была, но год назад на неё пришла похоронка, а это… — Павел развернул конверт. — Прочитай вслух. — Дорогой Паша. Я получила твою телеграмму и не буду осуждать за выбор, возвращайся, пожалуйста, живым. Наш город вот-вот попадёт в оккупацию. Я не знаю смогу ли писать. Люблю тебя. Катерина. Десятое сентября, сорок первый год, — капитан смотрел на бумагу, что дошла с большим опозданием. Он поднял голову и посмотрел на связиста, впервые ему стало легче.***
— Можно попробовать пролезть примерно в том квадрате. Там слепая зона и не стреляют, — Пестель пальцем указывал на местность. Капитан аккуратно сжимал холодную ладонь Николая в своих руках. Оба сидели на траве и тяжело вздыхали. Завтра Пестелю предстояло провести небольшую спецоперацию и осмотреть высоту, захватить. На улице смеркалось, ночи всё же были здесь холодные. Романов, как человек, который может заболеть от небольшого дуновения ветерка, притиснулся к офицеру и положил голову на плечо. Серьёзный Павел Иванович, наверное, за долгое время счастливо улыбнулся и поцеловал сержанта в макушку.***
Бычок потушенной сигареты был втоптан в землю, дым выпущен из лёгких. — Идём, — капитан выбрался из окопа и огляделся по сторонам, — ползём туда, — мотнул головой в нужную сторону.***
— Товарищ капитан, с возвращением, — улыбнулся часовой. — Связь мне, быстро! — Так это… — Что? — Пестель перевёл на подчиненного испуганный взгляд, в мыслях рисовались самые страшные картины, как фашисты за шиворот тащили его Коленьку в своё логово. — Он за водой ходил, фрицы давай стрелять, ну в ногу и задело. Сейчас в лазарете штаны просиживает. — А других послать нельзя было? Вот обязательно надо несмышлёного. — Так он сам вызвался…- сказал солдат уже в спину убегающему капитану. В лазарете, организованным на скорую руку было темновато и немного неуютно. Вместо привычных красивых медсестёр повязку накладывал младший сержант медицины, причитая при этом, мол, как это бойца угораздило. — Паша? Вовремя ты, конечно. За время твоего отсутствия один раненый, ну есть еще пару дырявых вёдер, — выдохнул медбрат. — Связист где? — Да вон в железяке своей ковыряется, — кивнул на сержанта. — Коля, ты вот мне скажи, на кой чёрт ты попёрся туда? Тебе здесь что ли воды мало? — Я не хотел, — Романов виновато опустил глаза.***
— Теперь туда надо проложить связь и организовать наблюдательный пункт, — комбат чесал затылок. — Есть проложить связь, — подскочил Николай. — Сиди на заднице ровно. Ты и так раненный, Пестеля обучишь, а он протянет. Понял? — Так точно.***
— Провода разматывать медленно, следить за тем, чтоб не путались, а уж тем более не обрывались, — связист держал в руках катушку. — Романов, а тебе говорили, что ты красивый? — Павел улыбался, щурился на солнце. — Мне обычно говорят, что я шавка царская, — грустно усмехнулся тот. — Ну и дураки они, — капитан развернул к себе Романова и, удостоверившись, что рядом никого нет, притянул к себе, чтобы поцеловать. — Я ещё хочу, — Коля сиял словно ребёнок, которому купили игрушку. — Вот вернусь и будет ещё, а пока не наглей, — потрепал по голове, — давай показывай дальше.***
Раннее августовское солнце грело сильно, что уж говорить о полуденном времени, когда земля под ногами чуть ли не горела. Сержант сидел в землянке, рядом находился подполковник, что давал наставление капитану и его группе — Не грусти, Ника, — он подмигнул, прежде чем уйти. Прошло уже около получаса, снаружи было тихо, на линии тоже. Николай ходил из угла в угол, словно забыв про свою больную ногу. — Не мельтеши, Романов! — гаркнул подполковник, сержант тут же сел на место. Через несколько минут приёмник зашипел. — Император, приём. Это декабрист, находимся в слепой зоне. — Передай, чтобы отдышались, — комбат смотрел на связиста. — Сделайте привал, время у вас ещё есть, — аппарат снова зашипел и знакомый голос пропал. Романов нервно стучал пальцами по крышке устройства. Интуиция упрямо намекала на что-то плохое. Прошёл ещё час, Пестель так и не выходил на связь. — Император! Приём! — Николай махом подлетел к рации, — нас засекли, — с той стороны послышались миномётные взрывы. — Товарищ подполковник, что им делать? — биение сердца учащалось с каждой секундой. — Пусть отступают аккуратно, мы обеспечим прикрытие, — Романов только надел наушники, как связь оборвалась, звук неприятно врезался в уши. — Провод…оборвали. — Миной задело, наверное, — комбат вызвал взводных и давал установки быть на чеку. — Я могу пойти, — связист подскочил на месте, но сильная рука усадила его обратно, — я зачищу два конца и соединю их… — Ты нужен здесь, поэтому никуда не пойдешь и это не обсуждается!***
Холм, на который группе предстояло забраться, был достаточно пологим. Пестель взвалил на спину аппаратуру и пополз за ефрейтором. Все передвижения выполнялись молча. — Товарищ капитан, — последнее, что услышал Павел Иванович перед тем, как тело солдата свалилось рядом с ним. — Засекли нас, чёрт. — Что делать будем? — Сюда они не сунутся, не знают сколько человек, выход только один у них…- в этот же момент далеко за спинами прозвучал взрыв. — Император! Приём! Нас засекли немцы, ведут огонь из миномётов… — Что говорят? — Ничего. Немцы гады провод оборвали. Сами выберемся. Пестель скинул аппаратуру, смотал оставшиеся провода и аккуратно спрятал их, сделав пометку на карте. Советский ППШ оказался заряжен полностью, правда из вооружения у них была ещё винтовка и пара гранат. Бой дастся тяжело. Помимо минометов ко всей этой канонаде присоединились пулемёты, что строчили без устали.***
Романов, несмотря на запрет подполковника, всё же смог вырваться на передовую. Он полз как можно быстрее, спешил даже не провода соединить, в первую очередь он хотел удостовериться, что с его Пашей всё хорошо. Ведь не может он просто так потерять счастье и любовь, которую обрёл несколько дней назад. Рука наткнулась на торчащий медный штырёк, что служил обмоткой. Проблема найдена. Николай несколько секунд провозился, зачищая провода. Когда связь была возобновлена, он поднял платок в руке. Те солдаты, что сидели в окопах быстро среагировали на знак и попытались связаться с капитаном Пестелем. На том конце никто не отвечал. Коля об этом не знал, лишь тихо молился, глядя в голубое небо. Сердце бешено стучало. Выстрелы прекратились, ветер стих.Умирать летом сорок четвёртого не хотелось…