Воздух на сигареты

Я ускоряю шаг, желая за одну минуту добраться до тебя, но время быстрее, чем мне казалось. «Неисправимый оптимист» — мне говорила мать, когда из 6:55 я видел ещё ровно шесть, когда время было, пусть всего пару минут, но оно было ведь, а значит пока ещё можно успеть. Я вдыхаю полной грудью, чувствуя, как по гортани в самые лёгкие льётся свинцом холодный воздух. Волосы вперемешку, рыжим вихрем лезут в глаза, ну и пусть, мне бы лишь дотянуться до тебя. Я ускоряю шаг, прошу жми на тормоза, слышишь, я добегу до тебя. Преодолевая пятый переулок, я думаю, как же ветер гулок, иначе, ответь, почему ты не слышишь меня? Я тяну руку, хочу схватить за плечо, но врезаюсь в пустоту, вновь растягивая эту муку. «Ты где? И как?» — останется пустым звоном всего пару вопросов, да повеет вновь табачным дымом, кажется, я выкуривую уже третью сигарету, ожидая твой ответ. Курить плохо? Я помню, знаешь… Но мне лучше променять этот воздух на сигареты. Поджечь бы кончик этой самокрутки неумелой, затянуться, да подавится едкой гарью. Лёгкие не выдерживают, но я все равно ускоряю шаг. Я говорю словно самому себе, но на самом деле тебе, одному тебе: «Помнишь раньше тут летали самолёты? А теперь тут пусто». Я поворачиваюсь вновь, гляжу за плечо, надеясь увидеть твой силуэт там, но в ответ мне лишь тёмный здания фасад, да пустые улочки. А я все верчусь, как юла, ища все те же твои колкие слова. Иду по сырому от недавнего дождя бордюру, перебирая осторожно ногами, а споткнусь, ты поймаешь меня? Нет. Не докричусь до тебя. Холодный асфальт кажется не таким уж и мерзким, когда вдруг больные кости чувствуют мерзлую прохладу, трясутся и молят встать, но тебе, может, и нравится это. Я хочу закрыть глаза, но снова вижу тебя, кажется, успев заметить лишь опущенный куда-то взгляд и подрываюсь, и вновь теряю. Сердце ускоряется до 120 ударов всего в секунду, представляешь? А я привык, что оно болит, но сейчас, скажи, почему же я так сник. Тяжело вставать с колен, но надрываясь, я снова ускоряю шаг. Всё будет хорошо… Но уже не нам. Остановлюсь на перекрёстке. Пусто. Ни одной машины и даже в домах не горят лампы. Серо и грустно. Снова залезу в карман широкого, тяжёлого пальто, достану пачку и дрожащими пальцами вновь променяю воздух на сигареты. Я не видел тебя, ты смотришь на меня всегда. Я слышал тебя всего раз, но отчего-то хочется ещё сто раз. Бегу, бросив сигарету под первую попавшуюся урну. Послушай, я сам не знаю, куда бегу. Я увидел то ли тень твою, то ли голос вновь услышал, что на подкорке моего мозга выедает готический узор, но я бегу, ломая ноги в кровь и кусая сухие губы. Я не вижу ничего, слезы закрыли мне обзор, да, кажется, и не слышу ничего. Больной без времени и тела, душа давно вскипела. Добегаю до конца улицы, скажи, мы, может, встретимся, если не летом, то зимой? Я буду вхлам, променяю воздух на сигареты. Прости, но без бутылки хорошего вина, я не могу понять тебя. Снова останавливаюсь и слышу наконец, разрезающий тишину, звон. Зажимаю уши и вновь опускаюсь ниже, не желая этого слышать. Я проснусь на утро и пойму: снова видел тот сон. Заправлю прядь немытых ржавых волос и усмехнусь, кутаясь в серую толстовку, которую не снимаю уже 3 день. Затянусь сигаретой вновь, бросая пепел на пролитую перед сном и уже запекшуюся кровь. Всё будет хорошо… Но не нам.