Держись

Fear not, I'll never leave your side Take my word for it, it's the truth Come here, it's okay, it's alright Let me hold you close

Джилл рывком садится на кровати. Её колотит, ночная рубашка прилипла к мокрому от пота телу. Трясущимися руками она хватает телефон с тумбочки и набирает номер, который уже запомнила наизусть, попутно пытаясь рассмотреть в темноте на настенных часах, сколько времени. Полтретьего? Ожидание, ей кажется, тянется вечно, хотя на самом деле трубку на той стороне поднимают сравнительно быстро. — Джилл? — Да. Я... — ком застревает в горле, и она уже жалеет, что звонит так поздно. Снова. Она с усилием садится на край кровати, и колени тут же начинают дрожать, как и руки. Джилл понимает, что не может выдавить из себя ни звука, но, к счастью, Карлос понимает её без слов. — Скоро буду, — серьёзно отвечает он и после секундной заминки вешает трубку. Из телефона уже давно раздаются короткие гудки, но Джилл продолжает сидеть в прострации, держа его у уха. Ей казалось, она давно привыкла к кошмарам, давно привыкла смотреть, как её кожа разлагается прямо у неё на глазах, как плоть, отслаиваясь от костей, свисает вниз и с омерзительными шлепками падает на пол, как подкашиваются ноги и мутнеет сознание. Как она из последних сил тянется к пистолету или бежит к окну. Быстрее, быстрее, только бы умереть прежде, чем мутация завершится... Она не хочет видеть, что будет дальше. Джилл давно привыкла смотреть на собственную смерть, убивать саму себя снова, и снова, и снова... но вновь видеть, как дорогие ей люди умирают у неё на глазах — нет. И никогда не научится. Еле слышный стук в дверь заставляет Джилл дёрнуться, будто от выстрела. Неужели так быстро? Она снова смотрит на часы. Сорок минут прошло, а она не заметила. Время просто летит для неё в такие моменты, но, несмотря на это, девушке всегда думается, что в одиночестве она сойдёт с ума раньше, чем настанет утро. Карлос всегда стучит в дверь тихо, будто боится побеспокоить, хотя знает — Джилл сейчас не спит и вряд ли заснёт ближайшие несколько часов. Когда она открывает дверь и отступает в тень коридора, обхватив себя руками в попытке скрыть дрожь, Оливейра прежде всего смотрит на её лицо. Глаза у неё сухие, но припухшие — она плакала и, судя по тому, как дрожат губы Джилл, выплакала далеко не всё. Мужчина ненамного выше Валентайн, но сейчас она вся будто прогнулась под тяжестью ужасных воспоминаний, да так, что, кажется, стала на целую голову ниже Карлоса. Он кладёт руку ей на плечо: — Как ты, Джилл? Иногда Валентайн видит сны яркие, омерзительно живые. Буйство их красок впивается ей в мозг — так глубоко, что, кажется, вызывает физическую боль, заставляя её вскакивать посреди ночи. Иногда Валентайн видит сны, как будто подёрнутые дымкой, они более блеклые и тусклые, но их уродливый гротеск отпечатывается в мозгу ещё явственней, и его отголоски преследуют её потом не один день подряд. Иногда Валентайн не видит сны вовсе. Джилл удавалось держать себя в руках, пока она сидела одна, ей кажется, выдержит и сейчас, но стоит мужской руке лечь на её плечо — и девушку прорывает. Чувствовать тепло живого человека для Валентайн в такие моменты всегда странно, почти как чудо. Она боится, что Карлос — сон, и всё это — сон, а когда она проснётся — останется одна, а на руках у неё — трупы товарищей. И каждый раз она думает, что справится с этим сама, как справлялась раньше... но, просыпаясь в холодном поту с солёным от слёз лицом, Джилл всё равно звонит ему. И, слава богу, он не знает, что лучшие для неё ночи — это ночи без снов. Валентайн плачет тихо, но плечи у неё ходуном ходят от всхлипов. Ноги у неё слабеют, и Оливейра аккуратно подхватывает её прежде, чем Джилл успевает удариться коленями об пол. Он плавно опускает её и садится рядом, продолжая мягко поддерживать, и Джилл утыкается лицом в его грудь. — Держись, Джилл. Карлос в такие моменты до ужаса серьёзен и молчалив. Он ни о чём не спрашивает, не требует её рассказывать. Ждёт, пока она сама наберётся смелости. — Держись, — он ласково гладит пальцами пряди её волос. А на что у неё хватит духу? Что она может ему рассказать? Как кладёт руку на плечо Форесту Спейеру, уже мёртвому, изуродованному мутировавшими воронами, а он смотрит ей прямо в душу пустыми глазницами? Иногда Джилл тоже хочется выколоть себе глаза, лишь бы не видеть этого снова. Как Джозефа Фроста "церберы" разрывают на части в мгновение ока, и вся его одежда окрашивается под цвет банданы ярко-алым? Его крики всё ещё звенят у неё в ушах, вперемешку с рычанием мерзких тварей и булькающими звуками крови, плещущей из разодранного горла мужчины. Как Ричард Айкен кидается в открытую пасть огромной змеи, спасая её? Порою девушке думается, что жизнь её не стоила такой цены. Как невозмутимый Альберт Вескер смотрит на неё, искривив губы в надменной усмешке? Вокруг него — кровь и внутренности отряда "S.T.A.R.S" он сам в их крови, он упивается их смертью. Джилл чувствует ярость, ненависть...и страх. Но боится она не Вескера, а того, что он продолжит убивать, он убьёт тех, кто остался. Барри, Крис, Ребекка, даже Карлос - они все в опасности, пока он жив. А может, рассказать о том, что с недавних пор она видит в своих снах Михаила и Тайрелла, растерзанных, разорванных, растоптанных Немезисом? Порой Карлос тоже там, в её снах: съеденный заживо, выпотрошенный, раздавленный, с оторванными конечностями, заражённый. Порой его убивает Николай, порой — она сама. А потом всё начинается заново. Снова. И снова. Руки у Карлоса большие, грубые и мозолистые, но слёзы с её щёк он убирает необычайно нежно. — Ну, ну, суперкоп, всё уже позади. Так же нежно он убирает прилипшие от пота и слёз к её лицу пряди и целует в лоб — заботливо и просто, как будто ребёнка успокаивает. Он не смотрит на неё свысока в такие моменты, не считает слёзы слабостью. Да и кто посмеет назвать Джилл слабой после всего, что она вынесла? У него сердце сжимается в маленький тугой комок, когда он видит ей такой, потому что так быть не должно, чёрт возьми, не должно. Почему даже во сне она не может отдохнуть от пережитого ужаса? Почему он преследует её и там, будто продолжая испытывать на прочность, издеваясь? Словно кто-то наверху испытывает особое удовольствие, тихой сапой разрушая Валентайн. "Я не могу помочь тебе, Джилл, ты же знаешь," — думает он. "Никто не поможет мне забыть это. Просто будь рядом и не умирай," — думает она. — Я останусь? — вопрос звучит как утверждение: Оливейра никогда не бросал её в таком состоянии, не собирается и сейчас. Джилл не может передать, как она благодарна ему за то, что он рядом. И не хочет вспоминать, каково ей было в одиночестве. — Ты не одна, — мужчина словно слышит её мысли. Он накрывает её руки своими и крепко сжимает. Карлос смотрит ей в глаза и старается улыбнуться так ободряюще, насколько это возможно. Джилл вымученно улыбается в ответ. — Спасибо. "Спасибо" — ещё раз мысленно скажет она, засыпая у Карлоса на плече.