Благословенные закатом

Этот вечер прекрасен своим огненным закатом и переливающимися в нем цветными пятнами, будто художник капнул самыми красивыми красками на нежно-голубое полотно, что постепенно темнеет. Он сотворил явление, которым любуются влюбленные сердца, греющие друг друга по вечерам, сидящие в обнимку и завороженно следящие за изменением палитры и густым многообразием эмоций небосклона. Подобно нежному бутону белой розы, Джозеф сидит на прохладном подоконнике, в обнимку со своим любимым серовласым принцом, крепко обнимающим того и согревающим тёплыми речами и жаром своего тела. Такой хрупкий юноша, как Эзоп, кажется, не способен на подобные уверенные ласки, но Дезолье очень ошибался насчёт того, так как сейчас именно Карл дарил его сердцу и телу такое нужное тепло и поддержку. Окно открыто и белоснежные пряди гладких и ухоженных волос юноши плавно развеваются на ветру, играясь с лёгкими воздушными порывами, вечно несущимися куда-то, словно убегающими от чего-то. Юноша с глубокими, необычайно серыми без всяких примесей очами ласкает своего фотографа нежным взглядом и плавными движениями пальцев, игриво касающихся чужой тонкой и горячей шеи, останавливаясь на кадыке, чуть поглаживая его. У Джозефа от смущения глаза бегают из стороны в сторону, а также слезятся от рваных порывов воздуха. Дезолье сглатывает подступивший ком волнения и Эзоп довольно улыбается, принимаясь поглаживать чужие локоны, собирая их в единую французскую косу, ведь та ему, как ни странно, безумно идет. Карл распускает свой, уже порядком надоевший ему самому крысиный хвостик, и ветер тут же подхватывает его пряди, порывом направляя в разные стороны. Подобное колдовство коварного резкого дуновения сделало Эзопа ещё более обворожительным. Джозеф обернулся и застыл от умиления, в глазах отчётливо играет восхищение и наша белоснежная, словно нетронутый человеком первый снег в лесной чаще роза, тянет свои лепестки к прекрасному нежному тюльпану, боясь спугнуть своими шипами, замирает в нерешительности. Но цветок, что только что расцвел у розы на глазах, сам подхватывает стеснительного юношу на руки, нежно улыбаясь и одаривая французскую принцессу страстным и уверенным поцелуем. Их языки сплетаются не сразу, так как обоим подобное непривычно, но они решаются в один момент и запускают своих маленьких змеек в чужое логово. От неожиданности, что парни сделали это одновременно, оба выдохнули в поцелуй, и Джозеф закусил бальзамировщику нижнюю губу, влюбленно наблюдая за возмущенным, но игривым личиком Эзопа. Тот не захотел остаться в стороне и обвил его язык своим, начав посасывать, из-за чего беловласый не сдержал удовлетворенного стона. Глаза немного заслезились от приятных ощущений, и, когда им обоим стало не хватать воздуха, они резко и с жаром оторвались друг от друга, делая жадные глотки так необходимого в эти минуты кислорода. Тогда Джозеф в нетерпении принялся осыпать шею и ключицу Эзопа невесомыми, словно прикосновения ваты к свежей ране поцелуями, даря тому мурашки по всему телу и будоражащее чувство власти и умиления перед пушистым белоснежным комочком, чьи волосы сейчас щекотали кожу шеи и плеч юного принца. Наконец, вдоволь насладившись ощущением близости, не переходящей черты, оба упали на прохладную постель, растворяясь в хлопковых и невероятно мягких подушках. Их затягивало в сон, словно в вязкое болото, только оно не было противным. В него хотелось провалиться в головой, утонуть в этой любви, царящей в каждом взгляде любого из них, любви, которую уже впитала в себя постель, что дарит юношам прекрасные сны, в которых те, несомненно, вместе. И пришла сестра заката - рассветная заря, освещающая каждый уголок на спящей земле, и встретило ее пение птиц, друзей прекрасной девушки незаменимых.