Pe moriturus, te salutante

22 апреля, Париж. Джильберто Лаури Сегодня в Париже на удивление весело. Желтоватый свет фонарей освещал узкие улочки, которые никогда не посещали туристы. - Джииил, Джильберто... - Маркус прижался к моей груди, вытирая слезы о грязный свитер, размазывая по лицу кровь. Послышался стон. Кажется, это был я. А может и Маркус... Он очень сильно переживает, но я ничего не могу сделать. Черт, первый раз за последние двадцать лет я ничего не могу сделать с его волнением. Больно. Острая, жгучая боль прожигала тело насквозь. Что ни говори, а ублюдки Армана неплохо повеселились. Как-только не пообжигались о свои серебрянные кинжалы? Вроде ведь совсем молодняк, а уже умудрились завалить матерого гепарда. Их глава определенно будет очень доволен. Я закашлялся и чуть не захлебнулся собственной кровью, которая с новой силой хлынула зо рта. Трудно дышать, когда твои легкие похожи на фарш, а в сердце... Я ведь даже не знаю, что у меня в сердце. Кажется мелкие серебрянные дробины. Не важно. - Джил, только не умирай - испуганно и, кажется, растерянно бормотал Маркус. Он не верил, просто не хотел верить, что я подохну в парижской подворотне из-за Армана. Кто бы знал, что стычка, которая произошла между нами и шавками французского вампира несколько лет назад так заденет гордость Армана. Упырь оказался слишком обидчивым. Если бы только Лоренс, хотя бы в этот раз, не был таким легкомысленным и обладал хоть частью способностей Джейна и не привел за собой хвост я бы сейчас не дох. Нет, я не смею винить своего сына. Мне его жаль, но... Не суть важно. Серебро выжигало меня изнутри. Как жаль, что химеры не умирают от болевого шока. Я бы уже давно отправился к праотцам, а так остаюсь на границе между жизнью и смертью, даже не смея надеяться на то, что чаша весов перевесит в мою сторону и смерти останется только уйти, недовольно гремя костями. Невозможно. Кровь заливала все, измазывая Маркуса, который преданной псиной жался ко мне, не желая отпускать, пачкая одежду и оставляя алые разводы в лужах от недавно прошедшего дождя. Да, старый друг, нам придется прощаться. Мы столько прошли вместе. Поразительно уже то, что ты выжил во время моих тренировок в цирке. Да и при обращении ты не умер, как это бывает. И в Брайлере остался жив. И сейчас не я рыдаю над твоим телом. Ты, кажется, еще долго проживешь. Такие как ты не умирают так просто. Наивным дурачкам часто везет. Впрочем, о чем я говорю. Ты уже давно не тот дурачок, которым был еще лет сорок назад. Возраст сказывается на тебе, лайка. Но сейчас ты так наивно ждешь того, что я встану, отряхнусь и с вечной ухмылкой потащу тебя к... Да хоть к Арману. Было бы весело посмотреть на его удивленную рожу. Но этого не будет. Потому что я больше не встану. Кривая улыбка исказила мое помятое, залитое кровью лицо и я тихо прохрипел: - Глупый щенок... Маркус отлип от меня и с адской болью во взгляде посмотрел мне в глаза. - Джил, ты никогда не станешь как Даниэль. Я хрипло хохотнул. Дурак. Он уже отошел в мир иной, да и мне осталось недолго. Но ты не хочешь в это верить. Маркус разодрал на мне тонкий свитерок, открывая свету фонаря ужасное месиво, в которое превратилась моя грудь и продолжая орошать меня слезами начал зализывать мои раны. Это могло бы помочь, если бы ранения не были такими страшными и серебрянная дробь не застряла бы у меня в сердце. Отвратительная ситуация, но Маркус все так же продолжал старательно вылизывать меня, время от времени сплевывая кровавые сгустки. Он не продолжал терять надежду в то время как я уже успел ее выкинуть к чертям. Говорят, что надежда умирает последней. Никогда этому не верьте. Она умрет даже раньше вас. Бедная Шарлотта... Второй раз потерять меня, но в этот раз навсегда. Хотя эта дамочка достанет меня и в загробном мире. Я буду ждать киску. Улыбка так и не покинула моего лица. Конечности начали холодеть, а жар идущий от развороченной груди казался невыносимым. Как Маркус не ощущает этого? Перед глазами все поплыло - Было весело, как-нибудь повторим, - прошептал я, вспоминая фразу произнесенную Вивом, которая так задела моего друга. Мое сердце стукнуло последний раз и... Над Парижем пронесся протяжный вой. Медленно подкрадывался рассвет.