Молоко

Гакт открыл глаза. Он точно помнил, что заснул на гайдзинской кровати у себя в спальне. И там не было ни зелененькой подстриженной лужайки с маленькими синенькими и лиловыми цветочками, ни голубого неба с медленно плывущими белыми облаками. Кроме того, он заснул лежа, а проснулся почему-то сидя в большом готическом кресле, сделанного из моренного дуба. Его руки были привязаны к ручкам кресла красными атласными лентами. На запястьях красовались банты в виде бутонов белых хризантем, лежащих на искусно вырезанных зеленых листьях. На груди был самый большой и самый красивый бант в виде хризантемы с сидящей на ней бабочкой и стрекозой. Сам себе он напоминал мастерски упакованную коробку конфет. По правую сторону от него стояли участники «Malice Mizer». Он узнал стоящих ближе всех к нему Ману и Кодзи. Левую сторону занимала «Cains: Feel»: Ю, Рен, Хиро и Оми. Обе группы стояли кружком и о чем-то совещались. Наконец, в кругу «Malice Mizer» произошло движение. Вперед вышел Мана. Он был в том же самом голубом платье, в котором он был одет в пиццерии. В левой стороне тревожно заговорили. До Гакта стали долетать обрывки их разговора. — Хи тян! Пожалуйста! — Я боюсь его! Не заставляйте меня драться с ним, я наверняка проиграю… — А ты, Рен? — Мне нельзя! Я проиграю, я смогу думать только о том, как залезть к нему под юбку! Я давно хочу проверить что там: мужское или женское! Может ты, Ю? Ю покачал головой. — Он выглядит как женщина. Я не могу драться с женщиной… Оми тян, — Ю положил ему руку на плечо, — на тебя вся наша надежда. Оми сурово кивнул. Он выступил вперед и стал напротив Маны. В руках у обоих появились длинные палки с закруглёнными концами. Они кружили друг напротив друга и каждый, готовясь напасть, нащупывал слабые места у противника. Мана был опытнее, но ему сильно мешало длинное платье. Оми решил извлечь из этого выгоду. Он наступил на подол, надеясь, что Мана подскользнется и упадет. Но Мана, уронив свою палку, рванулся вперед. Раздался треск и порядочный кусок подола остался у Оми под каблуком. Оми посмотрел на своего противника и понял, что совершил нечто непоправимое. На лицо Маны страшно было смотреть. — Ты испортил мне платье, урод!!! Он вынул из рук не сопротивляющегося Оми палку и со всего размаху забросил ее куда-то далеко. — Не бейте меня! — жалобно попросил Оми. — Я все зашью, я все исправлю и следа не останется. — Ты порвал моё любимое платье! — громовым голосом вскричал Мана. — Я не хотел, Мана сан, правда! Но зачем надо было одевать для драки такое красивое платье? Надо было одеться во что-нибудь попроще! Мана побагровел от бешенства. — Он будет ещё мне указывать, мерзавец, как мне одеваться! Говори лучше, ублюдок, куда я пойду в зашитом платье?! — Это будет домашнее платье, — лепетал Оми в смертельном страхе, — очень очень милое домашнее платье! Лучше бы он этого не говорил! — Я убью тебя, негодяй! — взревел Мана. Гакт вытянул шею, чтобы видеть происходящее, его готическое кресло пошатнулось и он вместе с креслом упал ничком прямо на зеленую лужайку, в синенькие цветочки. Он открыл глаза и…ничего не понял. Он лежал, но не на зеленой лужайке, а на сером ковровом покрытии в пространстве между гайдзинской кроватью и стеной. — Что случилось? — растеряно спросил он. — Ты все-таки свалился с этой кровати! — восхитился Ю, — Как же долго я этого ждал! Гакт обиделся. — А если я бы что-нибудь себе сломал? — Самую важную свою часть своего тела ты не сломаешь! Гакт не стал поддерживать провокационный разговор. — Ю, мне снился потрясающий сон! «Cains: Feel» дрались с «Malice Mizer»! От нас был Оми тян, а от них был Мана сан! — Ого! Какие мощные противники! Хотел бы я это видеть!.. — Хотел бы я это досмотреть!.. Оми тян порвал Мане сану платье. А тот собирался его за это убить! И тут я слетел с кровати! На самом интересном месте! Оба засмеялись. — Оми тян может отомстить ему другим способом и совсем не во сне, — заметил Ю, — Слышал? Он собирается учиться на хирурга. — Что?! — Так хочет его отец. — Кошмар! — искренне сказал Гакт. — А нельзя ли как-нибудь это остановить и спасти мир от угрожающей ему опасности? — Думаю, что нет. — Нет уж, пусть Оми тян тренируется на ком-нибудь другом. Мне Мана сан ничего плохого не сделал и этому вивисектору я его не отдам! Они опять засмеялись. Гакт обнял Ю. — Что я буду делать без тебя в Токио? — Об этом надо было думать раньше, когда ты соглашался. — А ты действительно не сердишься на меня? — Гаку, что ты любишь больше всего на свете? Гакт ни секунды не раздумывал. — Мою музыку! — Ну так вот, для твоей музыки Токио подходит больше, чем Киото. — Но ты не собираешься меня бросить из-за того, что я уеду? Ю прижался губами к его волосам. — Давай не будем давать друг другу обещаний, которых не сможем выполнить. Мы с тобой, Гаку, деловое знакомство. Будет у нас общее дело — будем и мы с тобой… — Значит, когда я приеду в отпуск, с тобой будет уже кто-то другой?.. — В отпуск? Какой отпуск? Разве вы с Маной саном говорили об отпуске? — Нет, не говорили. — Вот и не говори глупостей! Ты сам прекрасно понимаешь, что у группы, которая хочет добиться успеха, никаких отпусков не бывает. И я могу тебе точно предсказать что будет, когда ты уедешь в Токио. Конечно, сначала ты будешь звонить мне каждую неделю. Но у каждого из нас будут свои дела и каждая неделя быстро превратится в каждый месяц. А дел не станет меньше, скорее наоборот.И время летит быстро и однажды с момента твоего последнего звонка пройдет уже три месяца. И ты подумаешь: « Черт, три месяца не звонил. Надо бы позвонить.» Но обстоятельства как-то не сложатся. В результате ты позвонишь мне уже на Рождество. И конечно, дашь себе слово ещё раз обязательно позвонить в январе.Но в январе появятся срочные и неотложные дела. Поэтому вместо января ты позвонишь ещё через полгода, чудом вспомнив, что у меня день рождения. Не успеешь оглянуться и опять Рождество, а на следующий мой день рождения у тебя будет запланировано что-то совсем важное и нужное и поэтому ты вспомнишь про него, когда он уже пройдет. В конце концов, наше общение сведется к одному звонку на Рождество. И однажды, когда ты в Рождество соберёшься куда-нибудь на вечеринку или на свидание с девушкой, звонок мне полностью вылетит у тебя из головы. А потом будет тебе будет неудобно, ведь ты не позвонил мне даже в Рождество… — Значит, ты думаешь, что мы никогда больше не увидимся?.. — Почему же, увидимся! Лет через десять. Ты будешь уже давно мейджером, а мы про-прежнему инди. Но это неважно. Мы устроим жуткую пьянку по случаю встречи! — И мы с тобой встретимся как чужие люди?.. — Нууу…я, наверно, буду по-другому выглядеть, а ты будешь смотреть на меня и думать: «И что я нашел тогда в этом парне? Какое счастье, что мы вовремя расстались!» — Заткнись! И чтоб я больше этого никогда не слышал! — Гакт сделал попытку вырваться из объятий Ю. Но Ю только крепче прижал его к себе. — Тебе больше понравится, если я тебе скажу, что на самом деле ты увезешь меня в Токио и я там буду твоим сексуальным рабом? Гакт свирепо посмотрел на Ю — Я надеюсь, что ты выспался. — Более или менее. — Раз тут речь зашла об изменах, я собираюсь тебе устроить такую ночь любви, что ты надолго меня запомнишь. — А я и без этого всегда тебя буду помнить, — грустно сказал Ю, — и сравнивать с другими и, наверно, не в их пользу. Около дома стоял черная, принадлежащая Гакту, «Toyota». Оми, Рен и Ю помогали переносить в машину музыкальные инструменты и вещи. Хиро не было, он с утра пожелал Гакту счастливой дороги и ушел на работу. Остальные прогуливали школу. Наконец Гакт спустился вниз с последним чемоданом. Пора было прощаться. — Рен тян… Рен обнялся с Гактом. — Задай им там жару! А главное, узнай гомо Мана сан или гетеро! — Обязательно! Тем более, что первое время я буду жить с ним в одной квартире. — Я надеюсь, — Рен вложил в короткую фразу всю неприязнь, которую он чувствовал к Мане сану, —ты найдешь с ним общий язык! Прощай, Гаку тян! — он поднял два растопыренных пальца в любимом жесте японцев — «виктори». — Счастливо тебе! — И тебе тоже… —Гакт поднял руку в ответном жесте. Следующим был Оми. — Не расстраивайся, Оми тян… Одним извращенцем в группе будет меньше. А может и двумя. Кто знает, может быть без моего дурного влияния Рен тян станет приличным человеком… — Да, — подтвердил Рен, — когда-то я был белый и пушистый. А теперь я извращенец с грязными мыслями. Это ты виноват! Но Оми не принял шутку. Он всхлипнул и неожиданно заплакал. Рен немедленно зашипел на него. — Прекрати! Ты плачешь на улице, на глазах у соседей! Ты с ума сошел! Рен обнял вздрагивающего от рыданий Оми за плечи и повел его в дом. Обернулся и едва заметно показал Ю глазами на Гакта. «Прощайтесь.» Ю прикрыл глаза. «Спасибо.» Гакт подошел к Ю и крепко обнял его. Они долго стояли обнявшись и ничего не говоря. Наконец Ю высвободился из объятий. — Прощай, Гаку. Позвони, когда доедешь. И не пропадай надолго. Гакт сел в машину, пристегнулся. Опустил боковое стекло. — Слабо поцеловать меня на глазах у соседей? Вместо ответа Ю наклонился к нему. Медленно и нежно поцеловал в губы. — Доволен? — Да. Стекло медленно поползло вверх. Машина тронулась с места, набрала скорость и наконец исчезла в конце улицы. Ю смотрел вслед машине, пока её было видно, потом пошёл в дом. Он вошел в комнату, сел на диван рядом с Реном и закурил. — Проводил? — спросил Рен. Ю кивнул. Оми сидел на окне. Глаза у него были красные, а лицо заплаканное. — Есть две проблемы, которые мы должны обсудить, — начал Ю, — во-первых, я считаю, что эта квартира нам больше не нужна. Она слишком дорого стоит. Я могу ночевать и в студии. Мы выбрасываем здесь всё и отказываемся от квартиры. — Кроме картин, — поспешно сказал Оми, — картины я забираю себе. Оми давно нравились эти европейские красавицы, а к государственным деятелям, что реальным, что нарисованным, он был совершенно равнодушен… — А ты, Ю тян, ничего не хочешь взять на память? — Нет, — твердо ответил Ю, — мне ничего не нужно. Он глубоко затянулся и продолжил: — Во-вторых, нам надо решить, что делать с группой. Есть два варианта дальнейшей жизни: первый — мы объявляем о прекращении деятельности, устраиваем прощальную пьянку и расходимся в разные стороны. Второй: мы берем паузу, сдаем экзамены и возвращаемся. Я бы хотел бы услышать ваше мнение. Рен тян? — Я за паузу. — Оми тян? — Я тоже. — Хи тян тоже за. Мы с ним вчера говорили. Я занимаю место вокалиста. Нам нужен новый гитарист. Как вы считаете? Рен и Оми согласно кивнули. — В идеале мы должны вернутся с новой концепцией и с новыми песнями и уж, по крайней мере, с новым имиджем, который должен быть более визуальным. Я очень прошу вас подумать на эту тему. Это всё. Рен выбил из пачки очередную сигарету. — Будешь? — спросил он, протягивая Ю пачку. — Давай. И вдруг Оми внезапно соскочил со своего насеста у окна. Вид у него был как у христианского мученика, который добровольно, без принуждения, идёт на арену к диким зверям. —Хорошо! — провозгласил он.— Я одену женские тряпки! Оба согруппника вытаращили глаза и потеряли дар речи.В этот самый момент с самого кривого гвоздя с громким треском сорвалась самая странная картина, изображающая политического деятеля и европейскую красавицу в опере. — Сбылась мечта идиота! —после длительного молчания сказал Рен.