Это была не вода...

Цзян Чэн и сам не понимал, зачем он раз за разом продолжает посещать эти унылые мероприятия, но делать было нечего - видимо, это и значит быть главой ордена. Хоть такие обязанности ему и не по душе, но отлынивать от них не позволяет ответственность. Мало того, что на Совете Кланов приходилось выслушивать тошнотворные речи, полные притворства и лишенные всякого смысла, так еще и нужно было терпеть общество безмерно раздражающих людей, а для главы ордена Цзян других и вовсе не существовало. Вот и сейчас, куда ни посмотри - кругом одни... одним словом, лучше и вовсе закрыть глаза, но, опять же, главе ордена непозволительна такая небрежность. Изучать безупречно отшлифованную поверхность стола уже порядком поднадоело, и взгляд то и дело предательски цеплялся за какую-нибудь личность. С правой стороны повеяло легким запахом сандала и тяжелой аурой благородства - судя по всему, кто-то собирался окончательно испортить главе ордена Цзян настроение, усадив рядом с ним сразу двух нефритов из Гу Су. Однако об одном этот недоброжелатель все же позаботился, предоставив место рядом с ним старшему из братьев, иначе Цзян Чэн не постеснялся бы плеваться кровью и отборными ругательствами, слушая неприличные перешептывания своего бывшего шисюна с его дорогим супругом. Лань Ванцзы был просто тошнотворен: это вечно надменное выражение лица, взгляд, лишенный всяких чувств, и голос, холодный настолько, что леденеют уши и, кажется, мозг промерзает насквозь. Тем не менее нельзя сказать, что у Лань Ванцзы не было никаких достоинств - например, безусловно впечатляющие навыки, приятная внешность, старший брат, целеустремленность. Да, особенно предпоследнее бросалось в глаза. Лань Сичень был другим. Он, казалось, всегда знал, что творится в чужой душе, какие беспокойные мысли одолевают сознание, и даже будто мог развеять их одним своим взглядом, не произнеся ни слова утешения. Словно все, чего был лишен второй нефрит ордена Гу Су Лань, досталось первому вдвойне. Возможно, природа истратила на него все свои силы, тоже надеясь, что этот несносный Лань Ванцзы не появится на свет. Если для Старейшины И'Лин кривой дорожкой был темный путь, то для Цзян Чэна свернуть не туда означало проникнуться симпатией к кому-нибудь по фамилии Лань, поэтому мысли о Лань Сичене во избежание всякого он прерывал на полуслове. - Прошу прощения, прислуга неустанно трудится уже вторые сутки, поэтому, если что-то не так, не стесняйтесь обращаться ко мне, - глухим эхом донеслись откуда-то неуверенные извинения Нэ Хуай Сана, но никто не удостоил их вниманием. Служанки беспокойно сновали от столика к столику, путаясь среди именитых гостей и ужасаясь разнообразию предложенных блюд. Спустя пару выступлений глав каких-то неизвестных кланов и тостов в честь годовщины Аннигиляции Солнца, Цзян Чэна охватила сонливость и непреодолимое желание вернуться в Пристань Лотоса. Даже разгребать накопившиеся дела ордена в одиночку было не так утомительно. В конце концов, его мысли свелись к уединенной медитации, разумеется, чтобы использовать ее в качестве отговорки, но внезапно эти абсурдные мечты были прерваны странными шорохами с правой стороны. Обернувшись, глава ордена Цзян наблюдал, как одна из служанок отчаянно молила о снисхождении, едва не падая на колени, а Вэй Ин с улыбкой на лице придерживал ее и пытался успокоить. Лань Ванцзы молча вышел из-за стола, бросив на нее безразличный взгляд, но все же решил напоследок заверить, что все в порядке. На белоснежных рукавах его ханьфу красовались два огромных ярко-розовых пятна. - Ванцзы, тебе точно не нужна помощь? - заботливо поинтересовался Лань Сичэнь. - Нет, - удаляясь в сопровождении еще пары обеспокоенных служанок, произнес Лань Ванцзы. Однако происшествия на этом не закончилось. Не прошло пяти минут, как сидящий рядом глава ордена Лань вдруг резко прикрыл рот рукой и принялся что-то искать на заставленном нетронутыми угощениями столе. Вэй Ин тут же понял, в чем дело: - О, кажется, они перепутали наши тарелки, в моей, должно быть, слишком много специй! Цзян Чэн осознал, что сейчас находился ближе всего к главе ордена Лань, у которого, казалось, в этот момент даже струйка дыма вырвалась изо рта. Он, не задумываясь, протянул пострадавшему первую чашу, что попалась на глаза. - Цзе У Цзюнь, это... - попытался остановить его Вэй Ин, но, увы, было слишком поздно, Лань Сичэнь, не забыв благодарно поклониться, выпил все ее содержимое, - была не вода... - Разве есть разница? - недоумевающе уточнил Цзян Чэн. - Остается только надеяться, что это у них не наследственное... - пробормотал Вэй Ин, пытаясь скрыть вырывающийся смешок. - Что именно?! - продолжал недоумевать глава ордена Цзян, но в следующий момент почувствовал тяжесть на своем плече. - Это! Переведя взгляд, Цзян Чэн увидел на своем плече бессознательного Лань Сичэня и невольно отстранился, бережно придержав его. Пытаясь найти подмогу, он осмотрел весь зал: Нэ Хуай Сан, как назло, куда-то запропастился в самый неподходящий момент, Лань Ци Жэнь был занят выступлением, а Лань Ванцзы только недавно отправился переодеваться. - Вэй У Сянь! - глядя на единственного, кто мог быть полезен, произнес Цзян Чэн, - Ты все еще сидишь? Помоги мне! - Я пойду потороплю Хань Гуань Цзюня, а ты пока уведи его отсюда, и лучше побыстрее. Теперь ему действительно было некому помочь. - Эй! Ты перепутала тарелки? У всех из ордена Лань непереносимость острого, - обратился он к служанке, что виновато склонила голову, поняв, что нет смысла оправдывать себя, - теперь проводи нас в свободную комнату. Девушка не посмела ослушаться. Цзян Чэн аккуратно опустил главу ордена Лань на застеленную кровать, заботливо уложив густые шелковистые волосы и поправив лобную ленту, затем бросив уничижительный взгляд на наблюдающую за его действиями служанку. Отчего-то он почувствовал себя неуютно, будто занимался чем-то постыдным или вовсе совершал преступление, поэтому, не долго думая, отправил девушку на поиски главы ордена Нэ или Лань Ванцзы. Однако, оставшись наедине с бессознательным Лань Сичэнем, он понял, что сделал этим только хуже, ведь раньше их общение прежде никогда не заходило дальше формальных приветствий и коротких праздных диалогов. Одной из причин, по которой Цзян Чэн избегал встречи с ним, было то, что появлялся Цзе У Цзюнь всегда в компании своего младшего брата или дяди, а другой - его раздражающая снисходительная улыбка и проницательный сочувствующий взгляд. Только сейчас на прекрасном бледном лице человека, лежащего на кровати, не отражалось ни того, ни другого, поэтому Цзян Чэн без угрызений совести рассматривал завораживающие спокойные черты, принадлежащие признанному первому красавцу своего поколения. Так, скрестив руки на груди и прислонившись к стене, он простоял еще около минуты. Очевидно, просыпаться первый нефрит не собирался, поэтому Цзян Чэн, сделав вывод, что Вэй Ин в очередной раз сыграл с ним глупую шутку, и ничего страшного на самом деле не произойдет, решил подождать за дверью. Захлопнув дверь, он в очередной раз почувствовал себя преступником, даже небольшой жар охватил обычно холодный разум, заставив приложить ко лбу прохладную ладонь. Не успел он осознать причины своих неизведанных эмоций, как за спиной раздался мягкий приятный голос: - Глава ордена Цзян? - с привычной улыбкой, полной неподдельной доброжелательности, уточнил очнувшийся Лань Сичэнь, бесшумно покинувший комнату. О неожиданности Цзян Чэн слегка опешил, но быстро пришел в себя. - Цзе У Цзюнь, с вами все в порядке? - Да, вполне, - опустив взгляд, ответил Лань Сичэнь, - благодарю за заботу, глава ордена Цзян. - Тогда мы можем вернуться в зал? - Нет, - только сейчас Цзян Чэн заметил, что мимика и поведение первого нефрита слегка переменились, однако не мог уловить, что именно было не так, - я не хочу возвращаться. - Тогда я предупрежу остальных, чтобы Вас не беспокоили? - с этими словами Цзян Чэн решительно собрался покинуть коридор. Однако, развернувшись, он вновь встретился лицом к лицу с улыбающимся Лань Сичэнем, преградившим ему проход. - Что-нибудь еще? Лань Сичэнь лишь молча помотал головой, но не спешил освобождать дорогу. Цзян Чэну не оставалось ничего, кроме как попытаться обойти его, склонив голову, но, свернув в сторону, он каким-то образом вновь наткнулся на главу ордена Лань. Решив, что он просто недостаточно далеко отступил, Цзян Чэн шагнул в противоположную сторону, на этот раз чуть ли не дойдя до противоположной стены, но Лань Сичэнь, сопровождаемый легким ветерком и сандаловым шлейфом, в очередной раз преградил ему путь. Недоумевая, Цзян Чэн проделал это действие еще несколько раз, но результат оставался неизменным - он по-прежнему не мог покинуть этот злосчастный коридор. - Цзе У Цзюнь? Теперь он, наконец, осознал, что Вэй Ин ему не солгал, и, видимо, алкоголь начал проявлять себя. - Сань Ду Шеншоу? - Почему бы Вам не вернуться в комнату и отдохнуть? - пытаясь сохранять максимально вежливый тон, предложил Цзян Чэн. - Вы не составите мне компанию? - не стирая с лица улыбки, которая, казалось, стала несколько шире, ответил Лань Сичэнь. Не прошло и времени горения одной палочки благовоний с тех пор, как он всем сердцем желал покинуть ненавистное мероприятие, теперь же он был готов вечно выслушивать все эти выступления, лишь бы больше ни на минуту здесь не задерживаться. Пусть вопрос Лань Сичэня звучал так, будто предполагал наличие выбора, на самом деле никакого выбора у него не было. Как ни посмотри, ввязываться в драку с первым нефритом было себе дороже, а в уговорах Цзян Чэн был не силен, поэтому, попутно раздумывая над способом позвать на помощь, он позволил Лань Сичэню буквально втащить себя в комнату. В целом казалось, что глава ордена Лань вел себя вполне естественно. После того, как они оказались в помещении, он расположился на полу за низким столиком, и пригласительным жестом указал на противоположную сторону. Цзян Чэн нехотя признал, что было бы интересно понаблюдать за его дальнейшим поведением, и свободно приземлился напротив. Однако помимо интереса он все еще чувствовал некоторое замешательство, будто находился не на своем месте. Видеть Лань Сичэня в таком состоянии мог бы кто угодно, достаточно близкий ему, но никак не человек, который за долгие годы знакомства не удосужился даже поговорить с ним и попытаться узнать поближе. А был ли вообще в этом мире кто-то, кто знал его достаточно хорошо? Не считая двоих названных братьев - ожившего мертвеца и предателя, запечатанных теперь в одном гробу, ценил ли кто-нибудь его доверие и доброту, интересовался ли тем, что на душе у него самого? - Глава ордена Цзян, если вам неприятно мое общество, то, конечно, можете вернуться, - говоря это, Лань Сичэнь обиженно опустил взгляд, чем-то напоминая капризного ребенка. И вообще становилось ясно, что именно в его поведении изменилось - он будто сбросил три десятка лет своей жизни, а то и больше, учитывая строгое обучение юных адептов Гу Су Лань. Но у Цзян Чэна тоже имелся какой-никакой опыт в воспитании детей, и он точно знал, как следует реагировать на их капризы - бросить испепеляющий взгляд, а если не поможет, то как следует накричать. Он угрожающе посмотрел в сторону Лань Сичэня, произнося: - Чушь собачья! Разве я говорил, что мне неприятно? Услышав эти слова, глава ордена Лань вернулся в благоприятное расположения духа, и заулыбался еще шире прежнего. - Глава ордена Цзян, вы действительно хороши в этом, - сверкнув глазами, произнес первый нефрит. Затем, уловив выражение непонимания на лице собеседника, с обреченным вздохом добавил, - я никогда не умел ругаться. Речь его звучала совершенно трезво, только каждая фраза сопровождалась отчетливой эмоцией, будто все, скрываемое ранее под маской улыбки, теперь бесконтрольно отражалось на лице. Цзян Чэн усмехнулся: - Зная ваши правила, это умение Вам все равно без надобности. - К черту правила, - на этот раз в его выражении мелькнуло явное недовольство, и выглядело оно настолько неестественно, что вызывало улыбку, - половина из них - просто... - Полная херня, - подсказал ему Цзян Чэн. - Полная херня, - неожиданно повторил первый нефрит. Не веря своим ушам, Цзян Чэн поднял взгляд, чтобы воочию убедиться, не послышалось ли ему, но увидел лишь знакомого благонравного господина, который все так же ослеплял своим благородным обликом. Тогда он решил проверить еще раз: - Бред сумасшедшего, бесполезное дерьмо, - ни на что особенно не надеясь, вновь выругался он. - Бред сумасшедшего! - эхом отозвался мягкий приятный голос вопреки его ожиданиям, и после небольшой паузы замешательства добавил, - бесполезное... дерьмо. "Он теперь все что угодно будет повторять?" - подумал про себя глава ордена Цзян, после чего его взгляд оживился, и, вдохнув поглубже, уже собирался произнести целую тираду бранных выражений, как вдруг его намерения прервал стук в дверь. - Не волнуйтесь, глава ордена Цзян, я открою, - как ни в чем не бывало поднялся с места Лань Сичэнь. Цзян Чэн был слегка разочарован, сам не понимая, из-за чего, но с другой стороны мысль, что больше не придется заниматься "воспитанием" главы ордена Лань, успокаивала. Только то, что произошло дальше, заставило его напрочь забыть об этом чувстве. - Глава ордена Нэ, извольте убраться к собачьим чертям, - с неизменной и привычной вежливой улыбкой, Лань Сичэнь со звонким хрустом древесины захлопнул дверь прямо перед носом изумленного Нэ Хуай Сана, - премного благодарен, - добавил он, продолжая смотреть перед собой и невинно улыбаться. Цзян Чэн действительно не знал, какая эмоция охватывала его сильнее - паника, страх или удивление, в конце концов, все они были подавлены вырвавшимся нервным смешком. - Глава ордена Цзян, каким еще плохим вещам вы могли бы меня научить? Произнося эти слова, Лань Сичэнь оказался уже настолько близко, что Цзян Чэн мог почувствовать уже не только легкий аромат благовоний, но и дразнящий запах алкоголя, оказавшись пойманным в нехитрую ловушку зачаровывающего взгляда больших светлых глаз. Цзян Чэн всегда предъявлял к людям высокие требования и, вероятно, именно этим обрек себя на долгие годы одиночества, только сейчас, находясь в одном чи от главы ордена Лань, он внезапно осознал, что искал идеального человека совсем не там, где следовало. Если бы не одна чаша вина, сколько бы еще лет понадобилось, чтобы заметить это? - Я не Вэй Усянь, чтобы давать уроки бесстыдства, - больше не в силах терпеть эту невыносимую близость, отвернулся Цзян Чэн. - Очень жаль, - тихо рассмеялся Лань Сичэнь, - мне бы хотелось взять их именно у Вас, только не будьте слишком строги. Не успел Цзян Чэн уточнить, что именно он имел в виду, как его намерения стали ясны и без слов. Мгновение спустя, он уже оказался лежащим на полу, а под головой ощущались не ковровые ворсинки, а мягкая теплая ладонь. Лобная лента и шелковые пряди черных волос расположились на его плечах, а голос, подобный манящей мелодии, прозвучал уже где-то в непосредственной близости: - Я уже послал к чертям правила своего ордена, отчего бы Вам не отправить туда же свои принципы, хотя бы единожды? Если бы ты и впрямь мог читать чужие души - должен был понять, что я отбросил их уже давно. Не произнося ни слова, Цзян Чэн обеими руками обхватил края белоснежной мантии, с силой потянув на себя, затягивая ее обладателя в глубокий поцелуй с горьким послевкусием вина. Ни в одно самое грязное ругательство, ни в один самый жестокий удар плетью за всю свою жизнь он не вкладывал и доли чувств, которые сейчас сами собой вливались в этот наполненный страстью поцелуй и жадные объятия. Меняясь местами, белая и фиолетовая фигура какое-то время просто переворачивались на полу, не выпуская друг друга из рук, в конце концов запутавшись в собственных волосах и складках свободных одежд. Следующим, чего коснулся Цзян Чэн, намереваясь распутать связывающие их черные пряди, оказалась белая шелковая лента с узорами в форме облаков, что тут же сорвалась, затерявшись за фиолетовым воротником. Оказывается, ее действительно было легко развязать. - Она не каждому поддается, - с улыбкой уточнил глава ордена Лань, отстранившись и без капли смущения медленно и осторожно просунув пальцы вслед за ней. В этот момент, уловив в этой улыбке долю детской наивности, Цзян Чэн вспомнил, что Лань Сичэнь все еще пребывает не в себе. Чем я только занимаюсь, черт подери? Собравшись с мыслями, он немедленно перехватил чужое запястье, вытащил ленту из воротника и аккуратно вложил ее в ладонь Лань Сичэня. - Цзе У Цзюнь, Вам все же пора отдохнуть. - Глава ордена Цзян, после всего, вы думаете, я все еще пребываю в нетрезвости? Сказать, что он не думал так, - означало соврать, но все же этот вопрос заставил его усомниться. Быть может, эта улыбка всегда была такой искренней и беззаботной, а взгляд - открытым и живым? Быть может, Вэй Усянь все-таки обманул его? Или, что более вероятно, Цзян Чэн просто упустил тот момент, когда разум Лань Сичэня прояснился. Но был и третий вариант - он все еще был пьян, мастерски вводя его в заблуждение. - Будь ты в здравом уме, разве стал бы... - не решившись пересказывать случившееся, ответил Цзян Чэн. - Во всяком случае, ты никогда не пытался это проверить, поэтому лучше не спешить с выводами. Сказав это, Лань Сичэнь вновь приблизился к главе ордена Цзян и повязал на его лбу белоснежную ленту, что держал в руках. Никто из них не уделил внимание прозвучавшим с обеих сторон фамильярным обращениям, и даже это преисполненное глубоким смыслом действие осталось незамеченным Цзян Чэном, затерявшись где-то в безудержном потоке его мыслей и захлестнувших эмоций. Слишком многое из случившегося ему предстояло принять и осознать, слишком мало времени на это отводилось. Смотря на человека перед собой, он желал лишь услышать всему этому разумные объяснения, но не мог подобрать слова, чтобы их потребовать. Спрятав переднюю прядь волос Цзян Чэна за ухо, Лань Сичэнь продолжил: - Быть может, меня всегда привлекала твоя несдержанная строгость и прямота. Цзян Чэн решил больше не тратить время на поиски ответов, придя к выводу, что его собеседник окончательно повредился рассудком. Иначе как объяснить, что, прилагая столько усилий, чтобы создать свой пугающий образ, заставляющий окружающих в страхе и уважении преклонять колени, он мог выглядеть в его глазах "привлекательным"? Если уж опуститься до нелепых детских споров о том, кто здесь вызывал наибольшее восхищение, то это несомненно должен быть первый нефрит из Гу Су. Да и вообще кем нужно быть, чтобы понравиться совершенному человеку? Уж точно не кем-то с титулом "Саньду". - Спокойной ночи, глава ордена Цзян, - вновь ворвался в его мысли спокойный бархатистый голос. - Что ты... Не дав ему договорить, Лань Сичэнь уже привычным образом провалился в сон, используя Цзян Чэна в качестве подушки, только на этот раз рухнул ему прямо на колени. Второй раз за сегодня уложив главу ордена Лань на кровать, Цзян Чэн заметил, что в его образе будто не достает какой-то важной детали. Подумав еще несколько секунд, он решил оставить все как есть, в любом случае красоты в его облике не поубавилось. Переведя взгляд на его слегка разомкнутые губы, Цзян Чэн невольно дотронулся до своих, и тут же почувствовал непреодолимое желание убраться прочь. Чтоб я еще хоть раз решил кому-то помочь! В коридоре ему встретились двое запоздавших "спасителей". Завидев Цзян Чэна, осторожно прикрывающего дверь, Вэй Ин застыл на месте, округлив глаза и затыкая себе рот обеими руками. Даже Лань Ванцзы, казалось, на мгновение замер, но лицо его, как обычно, ничего не выражало. - Пффххахаха, Лань Чжань! Ахахахаха! Ты тоже это видишь? - несмотря на то, что Вэй Ин действительно старался из-за всех сил, сдерживать смех у него больше не получалось. - Что с ним не так, черт возьми? - поняв, что достучаться до Вэй Усяня не получится, Цзян Чэн обратился к Лань Ванцзы. Тот лишь бросил уничижительный взгляд и развернулся, уводя своего спутника, однако вскоре на секунду остановился, сквозь зубы подсказав: - Лобная лента.