Одна единственная таблетка радости

- … на отвороты его рубашки? - Что? – Лестрейд поднимает голову и глядит в лицо самому невыносимому в мире человеку. - Вы. Смотрели. На. Отвороты. Его. Рубашки? – повторяет с нетерпением Шерлок Холмс. - Я не смотрел. - Так стоило бы, инспектор! – гений трясет какой-то бумажкой перед лицом собеседника, потом выверенным движением комкает её и, не глядя, бросает в мусорное ведро. – Тело лежит идеально ровно, пиджак не смят, и рисунок на пуговицах повернут абсолютно правильно, руки по швам, волосы приглажены… да сколько я ещё буду перечислять, Лестрейд! Вы что, идиот?! Посмотрите на рубашку Нила Карена вашего! Она у него в брюки не заправлена, воротник торчит кое-как, он никак не может быть убийцей! - Ты хочешь сказать… - пытается вставить смутно соображающий инспектор. - У убийцы явная мания! Пе-дан-тизм. - Что ты имеешь в виду? – Лестрейд мотает головой, разгоняя по сосудам от висков гулкую боль. Шерлок разворачивается и уходит. И уходит. Как последняя ночная электричка. Как гордая проститутка после ночи любви. Как лето холодным сентябрьским днем. Сволочь. Но это ведь не доказательство невиновности Нила Карена, хочет сказать инспектор. Для суда не доказательство – слова Шерлока Холмса. «Кошмар какой-то» - думает Лестрейд. В последнее время он только и думает, что о том самом кошмаре. Ну, или о том, как бы он хотел, чтобы это действительно оказалось кошмаром. Инспектор уже тысячу раз корил себя за то, что произошло однажды между ним и Шерлоком Холмсом. Когда Лестрейд увидел его – полулежащего на диване с расстегнутыми брюками и рукой в трусах, - то ничего не смог с собой поделать. Он узнал этот эффект. Однажды ему самому пришлось испытать на себе возбуждающий наркотик. - Что это? - Всего лишь кое-что для веселой ночки, - губы дилера растянулись в ухмылке; он звякнул наручниками на руках, вскинул подбородок и гордо, без капли страха или смятения, чуть насмешливо глянул на инспектора. Сначала Лестрейд действительно думал, как и полагается, сдать пакетик вместе с вещдоками, но потом позвонила Летти, и после разговора с женушкой желание попробовать на вкус таблетку радости резко появилось на горизонте. В общем, увидев Холмса в тот вечер, инспектор точно понял, что случилось с гениальным детективом. Кроме того, тогда Лестрейд был так зол на Шерлока, таааак зол, что перед глазами буквально прыгали цветные пятна, и он прибежал на Бейкер-стрит, пересчитав по пути чуть ли не все углы и кочки, влетел в комнату и увидел – ну, то, что увидел. Ватсон отбыл на свадьбу сестры, а миссис Хадсон попала в больницу с острым пищевым отравлением, поэтому Холмс коротал эти дни в одиночестве. Все, чего хотел инспектор, когда он взбегал вверх по лестнице на второй этаж, - это врезать изо всех сил по смазливой мордашке, но, увидев развернувшуюся картину, Лестрейд забыл, что такое кулак и как им пользоваться. Он сделал пару неуверенных шагов по направлению к дивану и замер, как громом пораженный. Шерлок не видел его. Шерлок. Его. Не. Заметил. По мнению инспектора, тот должен был догадаться о его приходе заранее, но развернувшаяся сцена говорила об обратном. Если детектив кого-то и ждал, то точно не Лестрейда. Холмс слегка прогнулся, вскидывая бедра выше, и открыл помутневшие от наслаждения глаза. Он сразу же заметил гостя и попытался пошевелить сухими припухшими губами, сказать что-то, но по его телу прошла легкая судорога, и он снова сосредоточился на своем занятии. По опыту инспектор знал, что в таком состоянии сложно отказать даже под дулом пистолета, поэтому, пересекая комнату, чтобы через несколько мгновений навалиться на жилистое, поджарое тело детектива, он не думал о том, что ему откажут. По правде говоря, он вообще ни о чем не думал. Лестрейд перевернул Шерлока на живот, стащил его узкие черные брюки почти до колен и буквально содрал рубашку с острых напряженных плеч. Не заботясь о том, чтобы раздеться самому, инспектор рванул болт ширинки, расстегнул молнию и приспустил боксеры. Залез в карман пиджака, выхватил квадратную упаковку презерватива и, дернув зубами за край, вытащил резинку, а затем привычным жестом прокатил её по стволу напрягшегося члена. Потом он грубо плюнул на ладонь и растер слюну поверх уже имеющейся смазки. Шерлок все это время лежал тихо и почти не двигался, только дышал часто и поверхностно, сжимая кулаки от невозможности к себе прикоснуться. Тяжесть инспектора успокаивала и обещала скорую разрядку, поэтому, когда Лестрейд развел в стороны ягодицы детектива и навалился сверху, отбирая возможность вырваться, он только выгнулся со стоном и запрокинул голову. - Тише, - прошипел инспектор и двинулся, несмотря на протест Шерлока. У него внутри было невыносимо горячо и гладко. Лестрейд закусил щеку, чтобы не сорваться и наклонился, целуя выступающие позвонки. Неожиданная догадка озарила его. – Сколько будет. Сорок восемь на сто двадцать девять? - он просунул руку под живот Холмсу и обхватил потной ладонью его член, двинул рукой и одновременно с этим толкнулся вперед. - А-ах… шесть тысяч… сто… с-сто девяносто два-а, - Шерлок уткнулся лицом в подушку и вскинул бедра. – Лестрейд, ты идиот, двигайся, мать твою! - Как скажешь, - у инспектора хватило сил пожать плечами – и он сорвался. Несмотря на то что – Лестрейд был в этом уверен – им обоим тогда было очень хорошо, никто из них позже не заговорил о произошедшем. Шерлок вскочил в пять утра и убежал куда-то, разговаривая по телефону ещё до того, как его сосед по дивану успел проснуться. После же они оба сделали вид, что ничего не произошло. «Гад» - с улыбкой думает Лестрейд. От воспоминаний о той ночи ему хорошо, и на брюках у него вздымается бугорок. Шерлок Холмс. Как называется, когда бредишь другим человеком? Когда у тебя встает на его скупые движение и острые слова? Как это называется? Когда, увидев порез на его руке, ты хочешь убить того, кто его оставил – и когда понимаешь, что это не просто фигуральное выражение, а представление реально существующих мыслей. Как. Это. Называется? - Я не знаю, - мотает головой инспектор и сжимает виски, подавляя приступ мигрени. - Сами с собой разговариваете, Лестрейд? – Шерлок стоит в дверях и насмешливо смотрит на него. Инспектор окидывает взглядом стройную фигуру, руки, запрятанные в кожаные перчатки, черные завитки волос и мягко очерченные губы. - Да. Что у тебя? - На дело? – Холмс делает какой-то нелепый приглашающий жест рукой. Инспектор думает, до какой степени он порой невыносим и нелеп в своем желании докопаться до истины и понять других людей. – Джон ждет в машине. «Глупости» - хочет сказать Лестрейд. – «Ты мне врешь. Джон ещё неделю проведет в Плимуте, присматривая за домом сестры» Но он только смотрит как-то покорно на самого невыносимого человека на свете и прячет улыбку в уголках глаз, когда Шерлок, вопреки своим словам, поворачивает ключ в замке, закрывая кабинет изнутри.