I can hurt you more than anything the cruel world has in store. I'm a psycho with the power to play God. You're my victim now! I'm a fucking supervillian, and you can't take me down. I'm a force they call the strange, insane, uncanny and odd. I'm justice served what you deserve. You've been selected, and it's judgement day. I've called your name — come and play my game, It's time for chaos to take its place. You scream, you cry, you tell your lies and say you don't deserve this. But I'm a time bomb with just one purpose Under the surface.
Все идет прекрасно. Все идет по плану. Так, как и было задумано. Ты в точности знаешь, как пройдет этот день, что необычайно радует. Проснувшись рано, в обычное время, ты оставляешь Азриэля нежиться в постели и отправляешься в душ. После ты приготовишь завтрак на двоих. Вы обменяетесь пожеланиями доброго дня и поцелуями. Он отправится на встречу с консулами при отцовском дворе, обсуждать ваш давний план. А ты… ты тоже пойдешь по делам. Хранительница Руин не может сидеть без дела в такое беспокойное время. Выйдя из душа, ты ловишь отражение своего обнаженного тела в зеркале. На безупречной, белой груди багровели длинные следы от ногтей. Этого следовало ожидать, но ты все равно ругаешься себе под нос. Ты выбросила испачканную и порванную тунику, чтобы не вызвать подозрений, но смыть следы с кожи может только время. Нужно быть осторожнее. Азриэль будет спрашивать. Освежившись, с новыми силами, ты направляешься на кухню, насвистывая под нос. Ты знаешь, что есть в холодильнике и что ты приготовишь на завтрак; что ты сегодня наденешь и куда пойдешь. Знаешь, куда пойдут другие члены семьи, и что они будут говорить. Нет, ты не провидица — просто очень предусмотрительная. И ты ненавидишь, когда что-то ускользает из-под твоего контроля. Ты не можешь позволять себе таких ошибок. Но пока что все спокойно; все идет так, как ты предполагала. Твой муж, растрепанный и сонный, жует блинчики и бормочет благодарности, пока ты расчесываешь его слежавшуюся шерсть. Кое-как натянув на себя робу, он лизнул тебя в щеку и побежал на свою встречу, потирая глаза. Наконец, ты одна. Пора собираться. Ты рада, что расправилась вчера с основными трудностями. Внезапная… проблема спутала тебе все карты. Твой план, дело всей твоей жизни, чуть не улетел в трубу из-за одной маленькой непредусмотрительности. Но теперь все под контролем. Ты все наладишь. И больше ошибок не совершишь. Ты слишком долго работала, чтобы просто сдаться из-за одной неудачи. Быстро распихиваешь по карманам нужные вещи. Спички, ключи, как бы их не забыть, и телефон. Горстка мелочи. Нож, твой любимый подарок и лучший друг. Ты любишь быть во всеоружии. Лодка несет тебя через темные туннели пещер, и только шорох рассекаемых вод нарушает тишину. «Берегись Ангела-с-Поверхности, под его личиной может прятаться демон», — сказал тебе как-то Лодочник. Знал ли он о твоем грандиозном плане? Тебя это встревожило, но потом ты вычеркнула нелюдимого Харона из своего списка. Даже если он что-то знает, то не станет вмешиваться. Он плывет по водам Стикса, но души к берегам приносишь ты. В первую очередь — осмотреть Руины. Ты делаешь это два раза в день, так что давно привыкла к рутине. Сегодня в тихих коридорах спокойно, что не может не радовать. Тебе хватает одной неудачи, свалившейся на голову. Во вторую, запереть все двери перед выходом — горький опыт научил тебя этому важному правилу. С рутиной покончено. Пора разгребать старые проблемы. Идти до Ватерфолла пешком довольно далеко и некомфортно, но осторожность превыше всего. Ты обходишь поселения и редких прохожих стороной, держась тихо и незаметно, всегда оборачиваясь. Вчера группа монстров жаловалась на ужасный шум близ старых шахт. Тебе удалось списать все на ветер и обвалы, затем дать обещание осмотреть и проверить заброшенное место. Конечно, потом ты свела это в шутку. Никому нет дела до старых рабочих туннелей. В них уже много лет никто не появлялся. И поэтому никто не станет тебя здесь искать. Под старыми сваями лежат переплетения ржавых рельсовых дорог. В полумраке горят пурпурные глаза кристаллов, следят за твоими тихими, осторожными шагами. Ты можешь найти свой путь даже с закрытыми глазами — прежде чем перейти сюда, ты долго изучала это место и готовила его к своей цели. Руины идеально подходили, но увы, в них больше небезопасно. Слишком много попыток побега. К тому же, Азриэль или другие монстры могут пойти за тобой. Ты не можешь так рисковать. Сняв с тяжелой двери замок, ты проскальзываешь внутрь и запираешься на засов. Когда-то в пещере находился небольшой разгрузочный склад. Добираться сюда проблемно, но ты готова терпеть трудности ради безопасности. К тому же, это место гораздо практичнее. Маленькие комнаты в доме определенно не подходят для нужных тебе… приспособлений. Мелодично капает вода, скрипит покачивающаяся веревка. В голубоватом свете кристаллов ты различаешь неподвижный висящий силуэт. Он выглядит безжизненным, пусть ты и знаешь, что это не так. Она не умрет, если ты этого не захочешь. Быстро зажигаешь несколько масляных ламп, наполняя пещеру ярким желтым светом. Старый ручной подъемник был еще рабочим — он неплохо тебе пригодился. Крутишь скрипящий рычаг, и цепь с крюком опускает свою ношу на отсыревший деревянный настил. Она падает, как мешок, и тяжело, болезненно стонет. Сворачивается на полу. Цепь тихо звенит, за ней — отвратительно громкий хруст встающих на место костей. — Пора вставать, несносная ты паразитка. — Взяв лампу, ты подходишь ближе и с раздражением пинаешь ее в живот. Стон повторяется. Подумать только, сколько бед из-за одной мелкой, назойливой бестии. Но ты справишься, конечно. Даже в такой тяжелой ситуации ты держишь все под контролем. Надо торопиться. Ты должна быть дома к приходу Азриэля. Подняв ее за волосы, тащишь обратно. Она едва плетется за тобой, опустив руки и тихо всхлипывая. Когда ты заталкиваешь девчонку в знакомый темный кабинет, она опять падает на пол мешком. Лежит неподвижно, даже когда ты крепче затягиваешь скобы на почерневших от синяков лодыжках. Едва сдерживая раздражение, ты шипишь сквозь зубы: — Если бы не твоя дурацкая выходка, мне бы не пришлось этого делать. Тебе некого винить, кроме себя. Ты изучала книги, составляла планы, плела свои схемы вокруг всех и каждого в этом Богом забытом месте, однако это мелкое отродье снова и снова рвало твою безупречную паутину лжи. Ты думала, что, перейдя из Руин в более глубокое и отдаленное место, избавишься от неприятностей, но куда там! Пришлось потратиться на цепи. После очередной попытки побега ты не можешь доверять веревкам. Сколько времени прошло, а твоя прекрасная работа так и не принесла желаемого результата. Свет старой лампы тускнеет под мутным стеклом, но этого хватает, чтобы осветить небольшую комнату. Девчонка свернулась в углу, подобрав под себя ноги и молча смотрела, как ты выкладываешь содержимое карманов на стол. Твой сегодняшний душ помог тебе придумать наказание на сегодня. Человек — не более чем сосуд чистой силы. Сосуд, который тебе необходимо разбить, чтобы добраться до вожделенного сокровища и стать на шаг ближе к цели. Его прошлое, его жалкие желания, даже его имя — не имеет никакого значения для тебя. Смерть нескольких ради спасения тысяч — ничтожная цена, и ты уже была близка к осуществлению своего плана. Пока на твоем пути не встало новое препятствие. Сила, которая сокрушила твою собственную. Уничтожила твой абсолютный контроль над временем и будущим. Заставила тебя столкнуться нос к носу с неразрешимыми последствиями твоих действий. Бессмертное пламя в хрупком сосуде. И чтобы заполучить эту душу, недостаточно просто разрушить оболочку. Поэтому тебе пришлось изменить тактику. Использовать другие, более жесткие методы, в надежде подчинить себе чужой огонь. Когда ты снова хватаешь ее за волосы, она резко изворачивается, вырывается из твоих рук. Зашипев, ты отвешиваешь девчонке оплеуху так, что ее голова врезается в стену. Она слабо хрипит, кровавая пена собирается на искусанных губах. Не обращая внимания, ты поднимаешь и привязываешь ее к спинке стула. Она вряд ли будет сильно сопротивляться, но тебе не нужны следы. Ты использовала старые, давно проверенные людьми методы. Одиночество, темнота и сырость подземной тюрьмы. Неволя и скованность движений. Оскорбления, страх и другие формы психологического давления. Регулярное насилие — здесь ты позволила себе немного креативности. Единственное, что выбивалось из списка, было «антисанитария», но ты просто терпеть не можешь грязь — даже в таких ситуациях. Так что нередко ты давала девчонке швабру и заставляла мыть каждый уголок этой старой пещеры. В конце концов, принудительный труд — тоже эффективное средство. Но даже этого было мало. Недавний побег тому доказательство. Она сидит неподвижно, исподлобья глядя на пляшущий огонек в лампе, не делая попыток вырваться, пока ты привязываешь ее предплечья к ручкам крепкого стула. Вы не в первый раз встречались в этом месте, и девчонка знает, что ее ждет. Ты оборудовала старый рабочий кабинет под свою комнату развлечений. — Возможно, я была слишком добра к тебе, — холодно произносишь ты. — Стоило бы сломать тебе колени за это, а не подвешивать на цепи. Девчонка издала сухой смешок и тут же закашлялась. — Мне стоит напомнить тебе, каким бывает наказание за непослушание. Когда-то ты носила в себе это несгораемое пламя. Когда-то ты владела силой, способной изменить ход времени и мироздания. Ты была богиней среди крестьян, мессией в толпе прихожан, Ангелом, спустившимся на бренную землю ради великого дела. Но тебя свергли, спустили с небес и втоптали в грязь твою манию величия — и кто! Это мелкая, жалкая, невежественная тварь. Ты все исправишь, обязательно исправишь. У тебя все под контролем. Пусть ты больше не владеешь этой силой, ты все еще можешь ею управлять. Убивать девчонку каждый раз, когда ты совершишь ошибку, довольно… неудобно, но это лучше, чем ничего. Теперь тебе приходится продумывать свои действия и слова еще более тщательно. Рассчитывать все вероятности и ошибки. Ступать осторожно и смиряться с некоторыми последствиями. И снова, снова, снова приходить сюда в попытке заполучить нужную тебе душу. Сломить проклятую решительность, чтобы снова завладеть ей. Ради такой цели ты не гнушаешься использовать любые методы. Абсолютно любые. Лезвие твоего ножа толстое и не слишком подходит для такой деликатной работы. Подсунув клинок под ноготь, проталкиваешь его. Срезаешь ногтевую пластину, словно чистишь яблоко, — только медленно, очень медленно. Задеваешь кожу и плоть на пальцах, режешь через них, отчего выходит неаккуратно и грязно. Главное — не запачкать кровью новую, только что постиранную тунику. Тишина маленькой комнаты наконец-то наполняется звуками. Криками. Плачем. В первое время это сильно раздражало и давило на уши. Теперь песни мучения наполняют тебя удовольствием. Скользкие от крови ладони выскальзывают из твоей хватки, и тебе приходиться сильнее сжимать их. Ее запястья синие от веревок, а растянутые мышцы отдаются жуткой болью — и она все равно сопротивляется. Она еще не сломалась. Пока еще нет. Ты не спешила, отрывая ноготь за ногтем, и слушая, как девчонка плачет до хрипа. Она перестала умолять тебя о пощаде некоторое время назад — обидно, тебе нравилось слушать ее жалкие мольбы. Со смехом ты сдавливаешь пальцами раны, отчего рыдания становятся на ноту выше. Нужно было взять с собой соль — вот тогда ты могла бы повеселиться как следует. — Надеюсь, это послужит тебе уроком, — удовлетворенно мурлычешь ты, вытирая руки. Никаких больше царапин, никакой порванной одежды. Удерживать зверя всегда проще, когда у него нет когтей. Услуги Маффет дорого стоят, но в конце концов, деньги, которые ты выбрасывала, окупились. В твоем положении лучше не скупиться на безопасность. Именно паучиха рассказала тебе, что пленница вновь сбежала. Без нее ты никогда не смогла бы предотвратить полный крах твоей великой идеи. И ты бежала, бежала через темные и сырые лабиринты пещер Ватерфолла, наплевав на промокшую обувь, на грязные ноги. Как собака, брошенная в глуши, разъяренная и отчаянная. Ты ненавидела, когда что-то ускользало из твоих рук. Твоя охота продолжалась несколько часов, даже ты успела выбиться из сил. Но девчонка шла вперед, босая, полуголая, израненная, оставляя следы на мягкой земле. Брела через болота и заросли, через затопленные переходы шахт и мусорные каналы, утопая в грязи. Она плелась и ползла, изрезала руки и ноги, смертельно устала, однако не останавливалась. Ты знала, что ведет ее. Живой огонь, который заставляет ее идти вперед несмотря ни на что. Бушующее пламя, слишком могущественное для своей жалкой оболочки. Его нельзя остановить — но ты обязательно укротишь его. Когда-нибудь. Спасло тебя то, что девчонка заблудилась в переплетениях пещер и не смогла вовремя найти дорогу к деревне. Ты увидела ее первой. Припавшая к земле, жадно лакающая воду из реки, отвратительно грязная, но несломленная. Она подняла глаза, и ваши взгляды встретились. Чистое золото и разлитая кровь. Жертва и охотник. …нет, ее нельзя назвать жертвой. Она будет сражаться. Она — зверь, загнанный, но все еще опасный. Она знает, что не сможет убежать, но в твои руки так просто не дастся. Вой и вопли наполняют пещеры, словно в них поселилась свирепая баньши. Она извивается как юркая гадюка и бросается на тебя, ногти рвут твою чистую одежду и впиваются в кожу. Она дышит вторым дыханием, и ты с трудом можешь удержать ее в ослабевших от долгой погони руках. Даже не верится, что все это было лишь вчера. Ее хлипкая фигурка сгорбилась на стуле, всклоченные волосы прилипли к мокрому от слез лицу. Она неподвижна и тиха, но ты знаешь, что молчание еще не значит согласие. — Ты можешь это остановить, — ласково, вкрадчиво говоришь ты. — Нет смысла терпеть эту боль. Чего стоит жизнь в сплошном страдании? Всхлипы прекратились. Она прислушалась, и ты продолжила: — Нет ничего стыдного в том, чтобы сдаваться. Твоя смерть принесет нам пользу. Ты обретешь покой. Не будет больше боли. Ты никогда больше не увидишь меня. Ты наклоняешься ближе, мягко поглаживаешь теплые щеки, перебираешь пальцами темные волосы. В твоих действиях нет никакого сочувствия или сожаления — только жесткий расчет. Ты ловко умеешь менять обличья, сочетать жестокость и нежность, кнут и пряник. То, что нельзя достать силой, можно добыть лестью и обманом. — Ты должна улыбаться, — ты продолжаешь шептать. — Ты будешь свободной. Ее губы дрожат, и она прикусывает их. Она сдерживает слезы, но вскоре ты снова чувствуешь теплые капли под своими пальцами. Столько попыток побега, и все — впустую. Жажда свободы иссушает ее сильнее всего. — Ты снова встретишь своих родителей, — наконец, промурлыкала ты свой последний аргумент. Она дергается, словно от удара током. Ты снова задела струну души, ты это умеешь. Вопрос лишь в том, достигнет ли результата музыка твоей лести. Ты не успеваешь одернуть руку. Зубы впиваются в твою ладонь — ощутимо, со всей той силой, что еще осталась в этом хлипком теле. Вскрикнув, — скорее от неожиданности, чем от боли — дергаешься и раздраженно шипишь. Затем отвешиваешь девчонке очередную звонкую пощечину. Она вздрагивает, но поднимает голову, оскаливается и рычит в ответ: — Не смей приплетать их в свою ложь. Ее жалкая угроза смешит тебя. — Ты не смеешь указывать мне, мерзкое отродье. Мой план почти исполнен. Ты не более чем мелкое отвлечение. Азриэль встречает тебя на кухне, более растрепанный и нервный, чем обычно. Его родители одарили тебя коротким приветствием и исчезли в гостиной. Ты могла слышать, как громко возобновился их спор. — Как все прошло? — буднично интересуешься ты, не отрываясь от замешивания теста для пирога. Твой муж молчит, уткнувшись взглядом в столешницу, затем тяжело бормочет: — Консулы согласились с планом. Я буду должен поглотить души, когда их наберется нужное количество, и разрушить Барьер. — Я так и предполагала, — улыбнулась ты. В конце концов, это ты столь упорно и тщательно продвигала идею в высоких кругах. — Никто, кроме тебя, не сможет лучше справиться с этой благородной задачей. — Маме это не понравилось, — судя по тону, и Азриэль был не слишком уверен в себе. Что, впрочем, тоже очевидно. Убедить мужа ты сможешь наверняка… на Ториэль понадобится чуть больше времени. — Она поймет. Обязательно. Мягкая, пушистая морда коснулась твоей щеки, твоей шеи, и ты довольно замурлыкала. — Осторожнее, опять шерсти в пирог нароняешь. — Чара, — тихо пробормотал он. — Я этого не хочу. Я боюсь. Ты оторвалась от миски, чтобы уткнуться носом в его мохнатую щеку и чмокнуть ее. — Не переживай. Мы ведь будем вместе. Навсегда. — Я не хочу, чтобы ты умирала. — Жизни людей очень коротки. Ты не успеешь и моргнуть, как я состарюсь. Он захныкал. — Азриэль, — ты повернулась к нему. — Я все равно умру, это неизбежно. Разве не лучше, чтобы мы оставались вместе даже после этого? Ни его родители, ни консулы не знают о твоем замысле, но ты уже сделала главное. Обеспечила гарантию своего успеха. Как только у вас будет достаточно душ, ты отравишь себя. Обставишь все как болезнь, несчастный случай. А потом… потом тебя ничто не остановит. — Чара, у тебя синяк! — вдруг воскликнул Азриэль, нарушив ход твоих мыслей. Ты поворачиваешь ладонь тыльной стороной. Черт побери, и правда. Небольшой, черно-синий овал красуется на белой коже. На нем еще видны следы зубов. — А, это ерунда, — виновато улыбнувшись, ты наклоняешься и лезешь в шкаф, чтобы скрыть след. — Ударилась о тумбочку, когда протирала пыль. Азриэль растерянно потрепал кончик своего уха. Затем пробормотал: — На самом деле… это больше похоже на след от укуса. — Не глупи. Кто вообще мог меня укусить? Человек? — Ты рассмеялась, пряча под маской свое беспокойство. Тебе не нужно волноваться о ерунде. Азриэль ничего не заподозрил — даже когда услышал правду. Свобода и величие были на расстоянии вытянутой руки. Не хватает только одной души, последнего шага для вознесения. Ты заперла ее глубоко в пещерах, за множеством замков и стен. Пошутила бы про скелет в шкафу, но это было бы неточно. Ты не хранишь трупы, ты ведь не идиотка. — Даже не смей повторить свою выходку, иначе проведешь еще одну ночь на крюке. Советую тебе еще раз подумать над моими словами, — сказала ты ей, уходя. — У меня есть еще много способов превратить твою жизнь в особый ад. Она встала на некрепкие ноги, цепь на лодыжке звякнула о каменный пол. Подняла глаза — под ее ресницами разливалось жидкое золото. — Не стану. Что бы ты ни делала, я не сдамся. Ты лукаво улыбнулась. В который раз ты уже слышишь эти слова? — Это мы посмотрим, дитя. Я тоже не сдамся. Я буду резать тебя на кусочки снова и снова, пока не получу то, что хочу. И я получу… даже если мне придется убить тебя миллион раз. Ты не слишком терпелива, но тоже решительна. Твоя сила, твое пламя оказалось невечным, но его жар до сих пор смертелен. — Когда-нибудь я сбегу, — упрямо твердила девчонка. — И тогда ты пожалеешь о том, что натворила! Надо же, а она умеет шутить! Ты давно так громко не смеялась. — Сбежишь? Например, как? Сломаешь кандалы и замки голыми руками? Пробежишь мили по затопленным пещерам в поисках помощи? Выроешь туннель наверх одними ногтями? Ах, погоди! — Ты расплылась в ядовитой ухмылке. — У тебя же их нет. Решительность на лице девчонки расплылась в неуверенности. Она стиснула зубы. — Ты… ты просто монстр! Не удержавшись, ты вновь смеешься. Тихо и холодно. Наивный ребенок, она даже не подозревает о том, что происходит. Как и Азриэль, она не поверит в правду, даже если услышит ее. Разве кто-то может действительно поверить, что ты делаешь это ради новой войны? Что ты хочешь стать существом с почти божественными способностями? Что ты хочешь уничтожить человечество? Конечно же нет. — Я не монстр, дитя. Я кое-кто гораздо хуже.And there's a small fine line between my sensitive side And what a monster I am. Now you're part of my master plan. There's nothing you can do. You can't escape the shit I'll put you through. To destroy is my one true purpose. I keep it hidden Under the surface.