Жена неукротимого разбойника

Лучи восходящего солнца медленно, но верно, заставляли омегу просыпаться - они играли на его лице, веселясь, радуясь тому, как тот хмуриться, бурчит, пытаясь прогнать их, будто это возможно. Утро, развязной походкой, выходило вперёд, смещая своей прекрасной натурой сестрицу Ночь. Утро всегда так медленно, особенно в сезон дождей - оно будто думало, стоило ли садиться на престол, если тебя никто не ждёт. Хотя, даже если тебя никто не ждёт, делать то, что предназначено, обязанность - без этого никуда. Всегда остаётся надежда на то, что хотя бы один человек верит в твою благую цель, ждёт тебя, как никто другой, как верная супруга ожидает своего мужа с войны. Нахмурив тонкие тёмные брови, юноша, спустя какое-то время, сдаваясь под напором солнечных лучей, желающих, будто дети малые, играть в свои странные, беспечные игры, открыл глаза, просыпаясь. Мыслительные процессы были также медленны, как рассвет, оттого Линет не сразу смог понять, отчего его тело так ломило, отчего голова казалась такой тяжелой, но при этом пустой... Понять, от чего же он чувствует внутри себя тепло. Кажется, такое же тепло люди ощущают, когда съедят горячую рисовую кашу, или опустошат пару-троек пиал с чаем. Но внутреннее тепло всегда отличается. Тепло от еды и тепло от чего-то другого, трудно сравнивать, чтобы описать что-то, но в то же время, когда не остаётся выбора, когда нет альтернативного варианта, чтобы описать нечто подобное, приходится использовать такие сравнения. Каждое тепло уникально, так же, как и люди. И всё же, даже люди бывают одинаковыми. Не все, конечно, но как внешне, так и внутренне, они могут быть похожи. Кажется, это называется типаж. Хотя, возможно, это не так. Прошла неделя с того момента, как человек, по имени Хетасин, пересёк порог его дома, в то время как у Линет началась течка. Они не могли ни познакомиться друг с другом, узнавая тем самым друг друга ближе, не попытаться как остановить ситуацию, в которую попали, чтобы не стеснять друг друга. Но, то ли течка так влияла на них, то ли из-за того, что у альфы были свои планы на счёт омеги - они не могли прийти к согласию и прекратить совокупляться каждый раз, как начинался приступ. Да и, если бы Линет мог, то он бы, разумеется, возразил мужчине. Не во время самого приступа, разумеется, но хотя бы после него - наверняка бы выгнал, если бы только мог. Эта неделя пролетела незаметно для юноши. Практически каждый свой день он запоминал ранее - уход за своим огородом, расставление силков для мелких животных, редкие походы в село, каждое из которых имело маленькие шансы на успех (ему могли подкинуть гнилые овощи и фрукты, тухлое мясо, или же подкинуть работёнку, на которую он годиться, да не заплатить за труды; так же была огромная возможность получить увечья - многие в селе недолюбливали его, считая, что во всех их бедах, а так же мирских, виноват именно он, а отсутствие голоса только подтверждало их догадки, подкрепляя веру в них). Каждый день был, в какой-то мере, похож на предыдущий, но, в то же время, он был особенным, запоминающимся - всегда могло произойти что-то особенное. Но с приходом Хетасина, ничего особенного, более, не происходило. Лишь поцелуи и тепло в собственном теле, желанная наполненность, и сладость. И всё это повторялось каждый раз, когда телом овладевал жар, когда оно начинало дрожать, извиваясь на грязных простынях, моля познать его полностью, не оставляя ни одного кусочка кожи без внимания - всё должно было познать сладостный грех спаривания с сильным альфой, самостоятельно пришедшим сюда со схожим желанием. Течка закончилась. Скоро мужчина оставит его, уходя в неизвестное направление. Он, возможно, уже покинул этот дом, оставляя незнакомого омегу в одиночестве, привычное для него (столько лет обитая в глубокой чаще леса, изредка контактируя с людьми делает одиночество привычным и не вызывает у организма отторжения). Но из-за распространившегося, застоявшегося запаха сильного пола невозможно сказать наверняка - ушёл тот или всё же остался, желая хотя бы попрощаться. Приподнявшись на постели, тихо кряхтя, будто старуха какая, Линет потёр глаза, укладывая руку на поясницу - он надеялся, что, благодаря этому, она перестанет так болеть. Хотя, он прекрасно понимал, что это не поможет - стоило растереть её одной из мазей, хранившихся в комодиках, да шкафчиках, коих здесь было, пускай и не так много, как могло бы быть, но их содержимому могли позавидовать любые городские лекарские лавки! Мало кто из лекарей, как в маленьких, так и в больших городах, могли позволить себе сходить в лес, отправиться в путешествие за травами или же попросить, или нанять, кого-нибудь для такой цели. Они были в невыгодном положении, в отличие от Линет, которые, в прямом смысле этого слова, жил посреди леса и, если ему нужно, то он вполне мог отправиться куда-нибудь за нужными ему травами, да корешками - его ничего, кроме его маленького огородика, не держало. Возможно, он мог покидать свой дом в силу юности и беспечности, а может и потому, что, как говорилось ранее, его и вправду ничего не держало. - Ты уже проснулся? - голос альфы прозвучал будто гром, средь ясного неба. Линет явно не ожидал, что тот не ушел, а уж тем более он не ожидал, что тот обратится к нему в таким простым вопросом. - Как спалось? - спрашивал он, по-варварски поднимая нос, вынюхивая омежий запах, - Кажется, закончилось. Да и по тому, что разум обоих стал куда чётче, легко понять, что течка закончилась и ближайший месяц не побеспокоит своего хозяина. Линет молчал. Сидел с опущенной головой. Видимо, он что-то скрывал, раз так себя вёл. - Извини, я был несдержанным с тобой. - мужчина попытался наладить контакт, - Ну, ты же сам понимаешь, почему так вышло, так что... Грубая ладонь опустилась на хрупкое плечо омеги, заставляя того вздрогнуть и прижать голову, заставляя острый маленький подбородок уткнуться прямо в свою грудь, на которой не было ни одного живого места - повсюду какие-то алые метки. Видимо, таким образом альфа пытался заставить не только омегу, но и его тело, помнить о том, кто скрасил одну из одиноких течек. Юноша вздрогнул и завертел головой, пытаясь показать, что он против того, что к нему прикасаются. Но это вызвало совершенно иную реакцию у альфы, на которую Линет надеялся. - Ты не должен бояться меня, подними своё лицо и посмотри на меня. - попросил Хетасин, скользя ладошкой дальше, к шее, а после и к щеке, желая, в случае отказа, самостоятельно разглядеть личико своего уже бывшего партнёра-любовника. Хетасин и вправду желал уйти, как только осознал, что течка омеги закончилась и более приступов не будет. Но запах последнего так его будоражил, что хотелось узнать о нём побольше, прекрасно понимая, что тот, наверняка, так же не желал сближаться после всего произошедшего. Но планы альфы менялись по щелчку пальцев, потому, в какой-то мере, он питал надежду на то, что и неизвестный омега поведёт себя так же - возжелает познакомиться, проникнуться своим новым знакомым, сблизиться и, какое-то время, принадлежать ему (пока альфе на надоест таскать рядом с собой одного и того же омегу, разумеется). Но, видимо, перед Хетасином, омега старых взглядов - с альфами не разговаривает, лица своего не показывает. Если бы ещё хранил верность своему единственному, то мужчина осмелился бы предположить, что перед ним монахиня в поломничестве. Хотя, в какой-то мере, это могло быть правдой - Хетасин не знал наверняка первый ли он у этого юноши, ведь тот, пускай был узок, но это можно было списать и на долгое отсутствие партнёра в личной жизни. А отсутствие крови, на, как думал наш герой, на свою нежность и опытность, а также разгар приступа омеги. Это всё просто предположения, не более. - Так, я не могу взглянуть на тебя, верно? - спрашивал альфа, недовольно хмурясь, понимая, что Линет совершенно его не слушает - так и не поднял своё милое личико, которое не видно за волосами. Омега замотал головой. Он просто не оставил Хетасину выбора. Недовольно нахмурившись, мужчина вдохнул запах весенней сирени и, грубо схватив мальчишку за прижатый к груди подбородок, поднял его, не прилагая практически никаких усилий - сопротивление омеги выглядело грозно и сразу можно было сказать, что тот прилагал все силы для того, чтобы не показывать своё личико, но, всё же, оно терпит крах - если альфа чего-то желает, то он это получит (особенно, если рядом нет никакого другого альфы, который может ему помешать). То, что Хетасин увидел, повергло его в шок. Он никогда раньше не видел столь безобразных лиц у омежек, тем более у таких юных. Тёмные, иссиня чёрные волосы обрамляли маленькое светлое личико, в коем был один изъян, портящий всю красоту, которой только мог обладать слабый пол - от левого виска, через светло-серые глаза и маленький, слегка вздёрнутый носик, прямо до середины правой щеки, не жалея кожи, проходил отвратительный на вид, правда уже давным-давно заживший, ожог - кривой, косой, забирающий большую часть кожи, мешая наслаждаться юной красотой невинного ребёнка. Слово "отвратительный" не могло точно описать то, что увидел перед собой Хетасин. Сосредоточить взгляд на чём-то, кроме этого уродства, не представлялось возможности. Круглые оленьи глазки с пышными ресницами не привлекали мужчину так, как ожог. Маленькие сладкие губки, похожие на спелую вишню, не привлекали мужчину так, как ожог. Вся красота, сосредоточенная в юноше, блекла перед шрамом прошлого, представленного на всеобщее обозрение. Конечно, ожог уже давно зажил, но всё равно привлекал внимание, отталкивал от себя своим уродством и заставлял сомневаться в том, что Линет и вправду милый и невинный мальчишка, каким может показаться на первый взгляд. На глазах омеги засияли слёзы. Хетасин увидел то, что скрывал он так старательно. Да и, альфа так или иначе не увидел бы ожога - они оба были опьянены феромонами, желанием, оттого не уделяли внешности друг друга должного внимания. Но тот, вдруг, решил узнать, с кем он провёл столько ночей, с кем делил постель и еду в перерывах между заходами, длящимися, казалось, вечность. Линет тут же, со всей своей молодой оможьей дури, треснул мужчине по руке, заставляя того отступить и прижать покрасневшую ладонь к себе. Закутавшись в одеяло, ну, точнее в то, что должно было служить одеялом, юноша, спрыгнув босыми ногами на пол, собравшись с силами, побежал. Сейчас для него это было самым верным решением. По крайней мере, он так думал. Ведь сказать он не мог, что ему неприятно, что ему не нравится, когда смотря на его лицо, когда его так внимательно осматривают. Потому, верным решением в данной ситуации, дабы избежать расспросов и возможного внимания к себе, а так же поддавшись мысли о том, что, если мужчина его потеряет из веду и его более ничего не будет здесь держать, он просто исчезнет (при этом так же быстро, как появился), то все проблемы так же испарятся. Проблемы с альфами, такому омеге, как он, ему не нужны, особенно сейчас, когда его жизнь, казалось, была практически идеальна (если не считать некоторых нюансов, о которых не трудно догадаться). Выбежав на улицу, окуная ноги в грязь, возникшую после дождя, мальчишка, со всей своей прытью, полетел, куда глаза глядят, дабы его не нагнали, не нашли и не стали допытывать. Хетасин не сразу понял, что нужно бежать за Линет - перед его глазами всё ещё было это лицо, искаженное отвратительным шрамом. Оно полно печали, страха, но больше всего запомнился ожог. Даже эти прекрасные темные волосы не вкрались в память так сильно, как уродство. Всё же, для людей запоминать то, что отталкивает, куда проще, нежели то, что им нравится и что их привлекает. - Постой! - закричал он, уже побежав следом за омегой на улицу, но того и след простыл. По запаху его не определить - рядом с домом пахло только Линет, а если мальчишка убежал куда-то далеко, то искать не было смысла - они не связаны друг с другом узами метки и не смогут найти друг друга на расстоянии километра. У Хетасина опускались руки. Настроение, уже с утра, понизилось до того состояния, какое бывает вечером, после умопомрачительной работы. Альфа просто-напросто разбит. Отчего-то, у его сердце мелькнула странная надежда, из-за которой, отвергая начальный план, от решил остаться хотя бы на пару-тройку часов, чтобы понять, отчего этот настырный запах весенней сирени так пленил его, заставляя признаться самому себе, что этот омега может быть особенным. Но, похоже, мужчина ошибся. Да и сердце всегда обманчиво. Этот омега совсем не особенный, ведь идеала людям не достичь. Пришлось смириться с судьбой. На сборы ушло не так много времени, как могло бы - Хетасин не собирался оставаться в чужом доме на долго, оттого вещи свои нигде не раскладывал - их нужно было просто поднять - кучкой лежали где-то в углу, преданно ожидая своего хозяина. Процесс натягивания на своё тело одежды так же не отнял больше часа. Мужчина не спешил, но понимал - пока он в доме, омега не вернётся обратно. Да и ему самому уже пора бы отправляться снова в путь - он ведь ехал в целью, между прочем, и она была совершенно не той, какой оказалась (Хетасин не надеялся встретить на своём пути омегу). Но отчего-то уезжать совсем не хотелось. Возможно, из-за того, что течка длится неделю, мужчина успел привыкнуть к тому, что он находится здесь. А может приятный запах омеги так влиял. Пускай, одного другого не отменяло, но всё же, если подумать, это совершенно разные причины. Но Хетасину здесь больше не рады, а навязываться он не привык - где откроют, там и останется, попросят уйти - уйдёт. Да и у своих любовников, обычно, он никогда не задерживался. Выйдя из чужого дома, вновь осматривая разваливающееся строение, альфа, отвязав своего коня, заскучавшего за хозяином, взобрался на него и, пришпорив его, вновь отправился в свой путь, оставляя омегу, чьего имени даже не знал, одного, сохраняя в своей памяти лишь его образ.