with love

Когда Тони вернулся домой, в квартире было подозрительно тихо и Питера совсем не было слышно. И это было странно, потому что он всегда встречал Тони с работы, потому что ему нравилось с ним обниматься сразу по приходу, а еще Тони часто покупал ему подарки, поэтому Питер ждал его практически у порога ещё и для этого. Но не в этот раз. Даже на кухне был выключен свет, и был слышен только шум с улиц, поэтому Тони быстро разделся, чтобы пройти в гостиную и найти там Питера, сидящего на диване, опустившего голову и положившего ладони на голые колени, потому что на нём были надеты короткие шорты. Тони облегчённо выдохнул, потому что ему показалось, что Паркер мог вообще куда-нибудь уйти, а ведь уже был вечер. – Привет, малыш, – произнёс он, подходя ближе к дивану, когда Питер поднял голову, чтобы посмотреть на него. Он выглядел грустным и подавленным, и у Тони заныло что-то внутри, когда он увидел его в таком состоянии. – Что-то случилось? - Питер прерывисто вздохнул. – Папочка, – начал он, но потом замолчал и сильнее сжал свои колени. – Я случайно пролил сок на твой ноутбук, когда играл. Извини, – он ещё раз взглянул на Тони, а потом снова опустил голову и поджал губы. – Ох, Питти, – Тони сел рядом с ним на диван, а потом погладил по плечу. – Папочка совсем на тебя не злится, ведь ты не сделал ничего плохого, – он наклонился, чтобы поцеловать его в макушку, и Питер немного расслабил плечи. – Правда? – его выражение лица немного прояснилось, но он всё ещё выглядел расстроенным. – Но всё равно. Ты должен меня наказать. Тони выдохнул. На самом-то деле почти что сломанный ноутбук не шел ни в какое сравнение с тем, что его Питер плохо себя чувствовал прямо сейчас. – Ты уверен в этом? – на самом деле Тони был скорее против, чем за, потому что, обычно, ему нравилось делать такое в постели, а совсем не тогда, когда его малыш делал что-то не так. – Или ты просто сам этого хочешь? – он выдохнул это Питеру на ухо, и тот вздрогнул, а потом у него покраснели щёки и он зажмурился, и кивнул. – Пожалуйста, – тихим голосом произнес он, а потом потянулся к кожаному ремню, чтобы отстегнуть его. Дерьмо. Он сглотнул, а потом почувствовал, что начал возбуждаться, потому что Питер рядом с ним был таким покорным, а ещё сам просил себя отшлёпать. – Пойдем в спальню, – низко произнес Тони, а потом взял Питера за руку, чувствуя, что его ладонь была влажной и немного скользкой, а ещё сам Питер всё ещё смотрел не на него, а в пол. – Ведь здесь точно будет неудобно. Питер всё ещё держал в руках ремень, когда стоял возле кровати, и смотрел на Тони большими оленьими глазами. Его руки чуть подрагивали, и теперь Тони уже не терпелось сделать с ним то, о чём он просил. Он развязал галстук, бросил его на тумбочку, а потом сел на кровать, похлопав себя по бедру. – Сколько раз ты хочешь, малыш? – шепотом спросил он, когда Питер сел ему на колени и вновь опустил голову. Тони чуть приобнял его, а ещё ему безумно захотелось его покачать, но он сдержался. – Двадцать, – тихо ответил Питер, и Тони заметил, что его щёки ещё сильнее покраснели. И, на самом-то деле, мысль о том, что Питер сам попросил отшлёпать его, заставляла Тони захотеть зарычать, а потом наброситься на Питера прямо здесь и сейчас. – А ты ведь будешь считать для папочки? – он мягко поцеловал его в щёку и погладил по колену, а потом Питер несмело кивнул. – Тогда снимай шорты и ложись мне на колени. Он повиновался, быстро стянув с себя шорты, а потом лёг поперёк бедер Тони. Тот приспустил на нём трусы, а потом погладил по обнажённым ягодицам. У Питера везде была такая гладкая кожа, что Тони иногда задавался вопросом, а правда ли ему было всего двадцать? – Ты уверен, что выдержишь? Ты никогда не просил двадцать раз раньше, – Тони немного сжал его ягодицу, а потом слегка ударил по ней ладонью, из-за чего Питер дёрнулся, но потом затих. – Да, – его голос был немного приглушённым, но Тони всё равно всё услышал. – Сделай это. Тони взял в руки ремень, а потом погладил Питера по пояснице, ощупывая его любимые ямочки, в которых он любил специально оставлять свою сперму, а потом наблюдать, как та вытекает, когда Питер решил подвигать немного бёдрами. Первый удар не был особо сильным, скорее почти пробным, но Питер всё равно сдавленно выдохнул и произнес: «один», а на месте удара покраснела кожа. Тони очень сильно хотелось снова его погладить или хоть как-нибудь потрогать, но он только сильнее замахнулся и снова ударил. Первые несколько ударов Питер держался, лишь изредка выдыхая сквозь зубы и поджимаясь, но после десятого он уже начал сдавленно стонать и вскрикивать, а после пятнадцатого уже откровенно всхлипывать и плакать, из-за чего у Тони появилось желание всё закончить, но он всё равно продолжал, потому что знал, что если не закончит, то это не понравится ни ему, ни Питеру. – Двадцать, – рвано выдохнул Питер и захныкал, и Тони почувствовал, как его собственный член уже давил на ширинку, но сейчас он огладил Питера по сильно покрасневшим ягодицам, а потом попытался поднять и усадить к себе на колени, хотя знал, что его малышу могло быть и неприятно и больно от этого. – Давай, малыш, иди к папочке. Всё уже закончилось, ты был послушной деткой, – когда он усадил Питера лицом к себе, то увидел, что у того были красные и влажные щеки и глаза, полные слёз. Питер ещё раз всхлипнул и шмыгнул носом, а потом вздрогнул оттого, что чувствительная кожа тёрлась о грубую ткань штанов Тони, и тот быстро его поцеловал. У Питера были мягкие и солёные от слез губы, а он сам обнимал Тони за шею, а ещё тёрся об него и постанывал в поцелуй. Тони прижал его к себе за поясницу, а потом скользнул ладонями под футболку, чтобы коснуться горячей кожи. – Папочка, – хрипло выдохнул Питер. – Папочка, я хочу кончить. Пожалуйста, потрогай меня, я уже не могу, – Питер потёрся о его живот вставшим членом и застонал, и Тони ещё раз его поцеловал. – Давай, малыш. Ведь ты такой хороший мальчик для папочки, – Тони обхватил его член ладонью и задел головку, и Питер выгнулся до хруста, и ещё несколько слёз скатились по его щекам. Он захныкал и вцепился в воротник рубашки Тони, а потом зажмурился и уткнулся ему в шею, коротко вскрикивая. И Тони почувствовал, что он кончил, запачкав ему ладонь и рубашку.