После бала

У Петра Степановича в комнатах видны следы сегодняшних сборов, одежда разбросана, на табурете стоит таз с водой, возле валяются тряпки с красными пятнами. Нет, не кровь, а помада. Верховенский сгребает весь гардероб, ну и что, что клетчатые костюмы, неуклюже семеня ногами движется к свободному углу и сбрасывает вещи прямо на пол. Ставрогин садится на освободившуюся кровать и любуется, как Верховенский распахивает окно и выплёскивает на голову случайного прохожего мутноватую воду из таза. — Продолжение дождичка, — кричит в ответ на брань, которая слышна ещё пару минут из приоткрытого окна. Пётр направляется к кровати скидывая туфли с усталых ног. Николай Всеволодович хмыкает, ему начинает нравиться эта игра. Он с восторгом поднимается к стоящему перед ним Верховенскому. — Вот же бесёнок, — Ставрогин стягивает с Верховенского парик, распускает ленту, взьерошивает волосы и добавляет, — у тебя же локоны замечательные, дурак. Пётр Степанович целует Ставрогина сам, последний рукоблудит и углубляет поцелуй. — Я бы взял тебя прямо в платье, но боюсь ты задохнёшься в корсете от своих чувств, — шептал Ставрогин, покусывая мочку уха и освобождая Верховенского от верха платья, чтобы освободить от корсета. — Но он же ослаблен, — слабо протестовал Пьер. — Мне всё же лучше знать, — осаждает Николай Всеволодович и продолжает избавляться от лент. Оголяется спина, покрывается неспешными поцелуями, нежными и почти невесомыми, ведь Верховенский в этом деле новая «дама» и грубо с ним пока нельзя. Всё же, «дама» берёт инициативу в свои руки, поднимаясь, чтобы вынырнуть из подъюбников, а затем из платья. Пьер остаётся в одних чулках и белье, он не ломается, как прошедшие увлечения Ставрогина, седлает его колени и придвигается ближе, чтобы партнёр почуствовал его возбуждение. Николай Всеволодович перехватывает ладошки Верховенского, растёгивающего ему пуговицы жилета, подносит их к губам, проводит от большого к указательному влажные дорожки языком, посасывает пальцы, слегка прикусывая, ожидая, что Пьер попросит большего. Пьер же не ждёт. В своей обычной манере «склоняться перед господином», просит: — Николай Всеволодович, хочу вас полностью. Руководите смелее. Ставрогин ухмыляется, прокручивая в мыслях возможные позы, представляя, как Верховенский будет под ним стонать, командует: — На колени, живо. В подушку лицом. Петруша пищит от восторга и исполняет. Ставрогин рвёт его бельё, проводит по окружностям, совершает серию резких шлепков. Находит какой-то дамский крем, смазывает обильно палец и вход, потихоньку начиная растягивать Пьера, чьи всхлипы заглушает подушка, второй палец вызывает всхлипы громче и жалобные просьбы. Самообладание у Верховенского кончается, он понимает, что сам себе ловушку смастерил — его также не любят, но сильно хотят. Больно осознавать. Когда головка уверенно входит, Пьер в открытую плачет, Ставрогин сбрасывает свою нежную маску, отыгрывается на нём за испорченный вечер, делая толчки резкими и размашистыми. Верховенский подушку пальцами сжимает, закусывает губу и считает — раз, Ставрогин загнал на всю длину, два — наполовину извлёк, три — хриплый стон и капельки пота падают на Петрушину спину, холодные, хочется отстраниться, но нельзя, четыре — член движется, доставляя тянущие ощущения, но в какой-то миг попадая по простате, создавая приятную дрожь. Ставрогин по основанию Петрушиного члена проводит, сжимает у основания и слышит разочарованный вздох. Николай Всеволодович спустя мгновение отпускает, добавляет на руку крем, начинает активно водить по всей длине, потрахивая Петрушу в такт движениям руки, тот стонет громко, но подушка заглушает звуки. Ставрогин чувствует себя на грани, хватает Верховенского за бёдра крепче, входит с пошлыми шлепками яиц о промежность, представляет Петра Степановича ещё в платье, раскрасневшегося, но уже потрёпанного и кончает внутрь. Шумно дышит, в усталости валится на диван, передавая член хозяину, который тоже меняет положение на аналогичное, болтает затёкшими конечностями и принимается доставить себе удовольствие, закрывает глаза, не может ничего представить, открывает, поворачивается к Ставрогину и пялится на него, моргая ясными синими глазами с большими ресницами. Ставрогин им любуется тоже, целует его, водит руками по волосам, поцелуй становится более страстным — они кусаются. Верховенский кончает с именем Ставрогина на устах. — Nicolas, — съедает равнодушная тишина и оставляет двух мужчин наслаждаться негой, наведённой ими после необычных ночных упражнений.