Сильное место

После первой стычки с Шигараки, Кай решил, что тот ничего не стоит. Он полный ноль, пустышка, которой по нелепости достались лавры победителя. Кай уходит из убежища Лиги — на самом деле покосившийся сарай, дыра, какую поискать, — преисполненный уверенности. Шигараки согласится, у него нет другого выбора. У Лиги нет ни денег, ни людей, ни силы. Шигараки — большой ребенок, который играет в солдатиков на заброшенной стройке. Ну а Кай подождет. После второй стычки, Кай распростерт по полу. Шигараки сидит на нем сверху, коленями прижимая плечи. (Грязь, черт, он ненавидит грязь, удача, что они не в свинарнике, который Лига называла своим убежищем.) От его, казалось бы, хрупкого, хилого тела волнами исходит мощь. Кай своими глазами видел, как осыпался прахом стол, как начал трескаться паркет в том месте, где его коснулся Шигараки. И его не покидает ощущение, что если он хотя бы дернется неловко, то рассыпется пылью сам. Кай ошибся — Шигараки может и ребенок, но сил ему не занимать. Они бьются под кожей, даже кажется, что воздух сотрясается, подрагивает маревом, исходящим от раскаленного асфальта в знойный день. Кай облизывает губы, закусывает нижнюю и пытается пошевелиться. — Не рыпайся, — спокойно говорит ему Шигараки. Уголки его губ опущены, кожа там шелушится, выглядит темнее. Верхнюю губу пересекает вертикальный шрам, словно кто-то полоснул по ней лезвием. Кай невольно представляет, сколько было крови, и вздрагивает всем телом. Шигараки толкует это по-своему: — Я не убью тебя. Пока что. Но лучше не беси. Несколько пальцев Шигараки касаются неприкрытой тканью кожи — подушечки ледяные. Кай не знает, как именно Шигараки управляет своей силой, но точно знает, что они с ним — похожи. Их причуды работают через прикосновение. И просто чудо, что Кай все еще жив. Вот же нахуй! Кай смотрит в глаза Шигараки, в которых словно искорки тлеют, и едва заметно кивает. Ладно, он проиграл, но Кай всегда трезво смотрел на выпавшие ему карты. Если сейчас не повезло — остановись и не дергайся, подожди. Вдохни и выдохни, успокойся. Не получилось сейчас — будет еще возможность. — Хорошо, что на этот раз мы друг друга поняли, — говорит Шигараки. Подушечки его пальцев уже нагрелись о тепло кожи Кая, но он все еще их чувствует — шероховатые. Да даже если бы Шигараки не касался его, Кай бы все равно чувствовал их, как чувствует исходящую опасность хищник. — Ты и твои Заветы будут делать то, что скажу я. Я никому не собираюсь уступать место учителя. Кай снова кивает, не отводя от Шигараки взгляда. Серые, словно седые волосы лезут в глаза, на голой шее — россыпь темных бляшек-расчесов. Темный джемпер болтается на худых плечах, чуть сползая справа, оголяя ямку над ключицей. Шигараки делает всего одно движение, и маска сползает, с тусклым звуком падает рядом. Удерживающий ее ремень лопнул, и теперь Кай весь как на ладони. Шигараки все еще не отстраняется: теперь ведет пальцы вверх, прикасается контуру следа маски — под подбородком, по щеке, по переносице, и, наконец, с силой нажимает большим пальцем на скулу там, где проходил ремень. Только в этот момент Кай понимает, что все это время не дышит, и коротко выдыхает. — Я же сказал, что не убью, — вкрадчиво говорит Шигараки, и в его тоне слышится неприкрытое желания уязвить. — До тех пор, пока ты видишь разницу между нами. И знаешь, где твое место. — И где же? — спрашивает Кай, которому одновременно хочется вымыться с головы до ног и не шевелиться. Шигараки молчит. — Руки убери. И слезь уже. Шигараки поднимается на ноги, и Кай садится, нашаривает маску. Но стоит прикоснуться к ней, как Шигараки, наконец, подает голос: — Не трогай. — Кай отдергивает пальцы как раз вовремя — маска рассыпается, и вот спустя мгновение от нее остается лишь горстка сора. — При мне — не надевай. Взгляд Шигараки — змеиный, цепкий, он ощущается совсем так же, как тяжесть его прикосновения. В нем столько же силы — пугающей и хлесткой, — и Кай первым отводит глаза: — Пошел ты. Слышится тихое фырканье — и Шигараки подхватывает со спинки кресла свое пальто, выходит за дверь. Как и Кай, он понимает: это было «да».