Лучший из послушников

Юный Уризен был не первым послушником. И не последним. После него пришло уже множество мальчиков, наивных и восторженных, готовых отдать жизнь за одно только одобрение верховного жреца. Они были детьми Колхиды, и веру впитали с молоком матери, наполнились ею с самым первым своим вздохом. Они были послушны, усердны и самоотверженны. Но все же никто не мог сравниться с Уризеном ни в талантах, ни в силе и чистоте веры, ни в том, какое место отведено ему в сердце Кор Фаэрона. Они были лишь пешками, материалом, маленькими камушками, из которых складывался пьедестал верховного жреца. Но Уризен - совсем иной. Кор Фаэрон чувствовал в нем нечто особенное. Нечто возвышенное, не доступное пониманию простых смертных. Нечто божественное. Будто вся Великая Четверка благословила его рождение. Но и этого было мало. С каждым днем Кор Фаэрон все сильнее привязывался к этому мальчику. Он полюбил Уризена как сына, более того, он гордился этим чувством. Его сын - отмечен Богами. Разве мог он в самых смелых своих мечтах помыслить о подобном? Так думал Кор Фаэрон в редкие часы отдыха. В те часы, когда его не донимали ни дела храма, ни прихожане, ни многочисленные послушники, ни Уризен - самый лучший и самый ценный из всех. Невероятно способный и умный, благословлённый Богами сын был неутомим. Он словно бы не нуждался во сне, поглощал информацию с невероятной скоростью, но не мог насытиться. Он мог провести за книгами целые сутки, но его интерес не угасал. Напротив, Уризена огорчало, что он не может узнать все за столь короткое время. И когда Кор Фаэрон приказывал мальчику идти отдыхать, тот зачастую отправлялся на поиски нового и неизведанного самостоятельно. А совершив открытие, не мог удержаться от того, чтобы поделиться им с приемным отцом и наставником. Обычно это случалось ночью. Не нуждаясь во сне сам, Уризен зачастую не вспоминал, что другим людям нужен отдых. И каждую ночь Кор Фаэрон спал чутко, надеясь проснуться еще тогда, когда услышит от двери шаги сына. В прошлый раз тот принес философский труд, купленный у какого-то старьевщика. Очевидная ересь, превозносившая одного из слуг Великой Четверки как истинное божество. Недавно в его руках оказалась бездарная художественная писанина, и Уризену непременно надо было узнать, правда ли изложена на страницах. Как-то раз он просто притащил бездомную кошку... А эта ночь была тихой. Кор Фаэрон размышлял, лежа в постели, и приводил мысли в порядок перед тем, как позволить себе погрузиться в сон. Но разум его то и дело обращался к приемному сыну, а предчувствия подсказывали, что если он еще не явился с очередными вопросами - то вряд ли это хороший знак. А может, дело было в недавнем ритуале, когда Боги послали Кор Фаэрону спутанные и неясные, но тревожные видения. Или просто в усталости и постоянном, копившемся десятилетиями напряжении... Разве мог хоть кто-нибудь прийти к высокому сану верховного жреца легким путем? Разве мог хоть кто-нибудь удержать это место, не испытывая каждый день крепость нервов и остроту ума? Наверное, вовсе никто. Во всяком случае, стоило успокоиться и просто уснуть. Кор Фаэрон заворочался на жесткой кровати, вытянул спину и ноги и наконец закрыл глаза. Сознание медленно погружалось в мир сновидений, утомленное тело наслаждалось заслуженным отдыхом. Но Уризен пришел именно тогда, когда Кор Фаэрон наконец уснул. Услышав звук легких детских шагов, верховный жрец приподнялся на локте и посмотрел на своего лучшего ученика. В первые секунды его взгляд казался удивленным, потому что на самом деле он просто еще не мог сообразить, что же тот принес. А затем глаза Кор Фаэрона расширились еще больше, и губ его едва не сорвался отчаянный стон. - Наставник, что это? - еще от входа вопросил Уризен. Ему было так любопытно, что он переминался с ноги на ногу от нетерпения. А в руках его хищно поблескивал еще влажный от крови жертвенный кинжал-атам...