Путаница

      Она — не Клинт.       Не сравнивать их нельзя: тот же позывной, тот же цвет, то же оружие, да и костюм очень похож… И расположение пластырей на пальцах. Кейт впадает в бешенство каждый раз, когда их сравнивают, но, кажется, никто не может удержаться. Даже Тони — сравнивает, хотя никогда не делает этого вслух.       Но всё, что бесило его в прежнем Хоукае, в новой — привлекает.       То, как вздуваются бицепсы, когда она едва сдерживается, чтобы не влепить ему из воображаемого лука стрелу между глаз. Острые подколки, которые срываются с её языка будто сами собой. Неприкрытая насмешка над его техническим гением и над его возрастом. И, конечно, то, как она вдавливает его лицом в маты во время спаррингов.       Он не завидует ни одному из юнцов, с которыми Кейт мутит. Почти ненавидит Клинта, когда замечает, как нежно она стирает плюшевую дворнягу очень знакомого цвета. Чуть не сходит с ума, когда на миссии рушится дом, и Кейт перестаёт отвечать в гарнитуру.       — Всё, всё, я живая, — хрипло бормочет она, ощупывая одновременно окровавленную голову и помятые во время непрямого массажа сердца рёбра.       В тот же миг для Тони самой главной разницей между ней и Клинтом становится именно это, и он тяжело откидывается на бетонную плиту и пялится в небо, пытаясь это осознать.       — Знаешь, — продолжает Кейт, прокашлявшись, — учитывая твой возраст, я рассчитывала ещё и на «поцелуй во имя жизни».       Она с минуту ждёт его реакции, а потом нагло сама целует в губы, окончательно всё запутывая.