***
Трудно было на чём-то сосредоточиться: мысли путались, словно у нетрезвого человека, заплетались ноги, не давая ему и шагу ступить. А всё из-за того, что мозг забит ненужной информацией. Вчера ему все уши прожужжали о вечеринке, которую, якобы, устраивает Юнхо, причины которой Джуну не поведали, ну и, в принципе, ладно – как бы без разницы, окей. Потом внезапный звонок от старого друга со школы, который просит о встрече, чтобы поговорить, всё-таки давно не виделись. И поведение Уёна, что в последнее время выводит из колеи. Он ведёт себя, как кажется другим, привычно, но для Хонджуна – непонятно и, скорее, двусмысленно. Слово «непонятно» что-то подозрительно часто стало встречаться парню на пути. Поскорее бы от него избавиться. — Ты сегодня без кофе. – Над самым ухом шепчет Чон, но Джун уже не обращает внимания – привык. Он спокойно игнорирует назойливые попытки младшего обратить на свою персону внимание. И тот плюхается рядом, придвигаясь непозволительно близко, что Ким тоже упорно старается игнорировать и знаете, у него это получается, хоть и с трудом. — Не хочу. – Хонджун делает такой голос, чтобы можно было отпугнуть кого угодно этой занятостью и сосредоточённостью, но это же Уён, он сам учится так же, даже, наверное, чуть усерднее. Какое-то время они сидят в тишине. Уён наблюдает за старшим, а Джун занимается, отрешаясь от мира почти в прямом смысле, он даже не заметил и не почувствовал чужую руку на своей коленке. Уён чему-то ухмыляется довольно, прикусывая нижнюю губу зубами, и ведёт пальцами вверх, по бедру, осторожно оглаживая под столом сквозь ткань слегка свободных джинс, на что вдруг Ким дёргается, будто его коснулись электрошокером и вместе со стулом отъезжает в сторону, создавая противный шум и привлекая к себе больше внимания. Сердце колотится как бешенное, парень чувствует, как его щёки с ушами адски горят, выдывая смущение. Что это сейчас было? Есть три варианта: первый – как можно сильнее ударить Чона за то, что тот слишком много себе позволяет; второй - уйти отсюда побыстрее, точнее, уйти от Уёна на безопасное расстояние; и третий - как ни в чём не бывало продолжить заниматься, проигнорировав тот факт, что младший внаглую приставал. До сих пор осталось ощущение, будто ноги касаются. — Прости. – Виновато смотря в пол, извиняется Уён и тихо поднимается со своего места, обойдя старшего, после чего шёпотом добавляет: — Не буду тебе мешать. – И уходит, оставив после себя ещё больше вопросов и усилившийся до катастрофических масштабов водоворот мыслей. Следующий день становится отражением последующих и так далее, потому что Уён везде, но не с Хонджуном, потому что Уён со всеми, но не с Хонджуном, и вроде бы да, радуйся Джун, ты этого хотел, но нет. Так бы он подумал раньше, а сейчас стало снова тоскливо и одиноко, как до этого, до знакомства с этим человеком. Мир постепенно стал тускнеть, а такая штука, как «хорошее настроение» теперь действительно приписывалась Киму только в кавычках. И если бы кто-то подумал, что парню очень плохо, то он бы глубоко ошибался, потому что Хонджуну – никак. Это не безразличие. Это нечто слишком странное и почему-то раздражающее. А самое главное – Ким даже не смотрит в сторону младшего. Как будто он чувствует перед ним вину. За что вот только? Джун продолжает общаться в переписке с Сонхва или Ёсаном, спрашивает как бы в тему, случилось ли что-то у Уёна, а те отвечают, мол, нет, он такой же, как и раньше, ничего не изменилось. А что?Ничего...
«Значит, для него всё это и правда было лишь игрой? – думает как-то Ким, лёжа дома на кровати и разрушая в фантазиях потолок над собой. — Понятно. Попользовался, добился желаемого эффекта и свалил.» — Ну и пиздуй, мелкий засранец. – Парень лениво переворачивается на другой бок, и в конечном итоге перекатывается на противоположную сторону кровати, потому что она прохладнее. Со стороны выглядит забавно, учитывая не такой уж высокий рост Джуна, но никому сейчас не до веселья. В итоге половину ночи Ким провёл в мыслях, а заснул с огромным трудом. Спустя неделю Уён вообще перестал ходить в универ, а все задавались вопросами, где он, что с ним, когда вернётся. Сонхва и Ёсан на этот счёт молчали, но вот Пак всё же кое-что рассказал, и это заставило Джуна задуматься. «Я недавно звонил ему. По голосу складывалось такое ощущение, будто Уён пил. Я боюсь за него. Он с тех пор больше не отвечал. А домой к нему не попасть, там охрана и меня не пустят, я уже пытался. Самое говно то, что Уён никогда не пил. Поэтому я очень сильно переживаю. Я не знаю, что делать.» Конечно, произойти могло что угодно, но почему-то именно себя Хонджун винил в случившемся. Несмотря на то, что нет гарантий на это, неприятное чувство сопровождало парня до тех пор, пока он не решился на хоть что-то. Попросил номер и адрес Чона у Сонхва, и начал думать, как бы попытаться связаться с младшим. Вероятности, что парень ответит на звонок, не было почти никакой, а вламываться без приглашения в дом – тоже не вариант. Как-нибудь через особо близких знакомых – не катит. Уён ни разу не упоминал, что у него есть братья или сестры. И если так сложилось, то придётся действовать по горизонтальной схеме. Весь вечер обдумывая правильные ходы своих действий, Хонджун всё же решил начать со звонка, может быть Уён ответит... Может быть...Пожалуйста, ответь. Не заставляй думать, что это я виноват...
Набирает номер и ждёт... Гудок вроде есть, значит, телефон не выключен. Раз, два, три...десять секунд – трубку никто не берёт, а сердце парня начинает медленно разрываться на составляющие, а к мозгу приливает жар. Пятнадцать – тишина. «Кто это?» – внезапно на той линии звучит хрипловатый, уставший голос, в котором Джун без сомнений узнаёт уёновский. И что теперь делать? Сказать, мол, это Джун, давай поговорим, или что-нибудь колкое, вызывающее, что подогреет желание набить морду, а то чего и похлеще. Когда Ким звонил, он был буквально полон уверенности в себе, наивно предполагая, что сможет прочитать младшего без запинок, но тот закрылся в сундуке и не желает вылезать. — Завтра в семь вечера. Будь дома и никуда не уходи. Надо поговорить. – Быстро чеканит Хонджун и сразу же кладёт трубку. Он слышал голос Уёна. С ним всё хорошо. Кажется. Остаётся последний вопрос: узнал ли Чон Хонджуна. После учёбы Ким сам не свой: весь на иголках, гвоздях, ножах – любых острых предметах. Ему страшно и некомфортно. Ему стыдно. В основном, перед друзьями Уёна, потому что Джун ничего так и не сказал, несмотря на то, что его расспрашивали и не раз. Сонхва с тех пор он игнорирует, избегает, перестал даже ходить в библиотеку, чтобы внимание на себя не привлекать, чтобы его не поймали и не устроили массовый допрос. После пар сразу же к Уёну. Нужно поговорить. Нужно в кои-то веки разобраться. Нужно... Час или полтора, Ким не знает, но вот, он стоит перед огромными железными воротами дома, вроде бы, если адрес правильный, Уёна и ждёт, когда ему откроют. Всё гораздно серьёзней, чем был тот звонок. Но почему-то Хонджун волнуется меньше. Он и не знает, что будет говорить. Просто отдастся ситуации. Тихие шаги и дверь открывается, за ней стоит весь растрёпанный и домашний Уён. Глаза старшего бегают – непривычно видеть таким парня, который всегда идеальный. Чон молча пропускает парня, говорит охранникам, что всё в порядке, Хонджун просто принёс конспекты, но без обыска, конечно же, не обошлось. Младший повёл Джуна в библиотеку. Свою личную библиотеку. Поэтому Уён отдельно не занимается в универе, у него есть всё, что нужно. Ким приметил огромный диван, а рядом письменный стол, кстати, тоже не маленький. Уёна явно в его семье любят и обеспечивают всем, что нужно. Обставлена комната, конечно, не в стиле Джуна, как-то более...интимно. Парень сбросил сумку с плеча, к стене. — И что дальше? – ударом вдруг оглушило, но это больше взбодрило. Старший оторвался от разглядываний убранства и обратил внимание на младшего. Тот стоял совсем недалеко, со скрещёнными руками на груди и выжидающе смотрел, будто ситуация ему дико не нравилась. — Давай поговорим. — О чём же? – и голос Чона какой-то...холодный, будоражащий. — О тебе, о том, что происходит. – Собравшись с силами, говорит Хонджун. — А что происходит? — Ты не ходишь в универ. Все беспокоятся... — «Все»? – тут же перебивает Уён, делая шаг вперёд, к Джуну, но тот не шевелится, хотя уже примерно знает, как дела будут идти дальше. — Все, Хонджун-хён? – уже гораздо тише, сократив расстояние, шёпотом обжигая щёку старшего. Руки легли на тонкую талию, сминают её, и Джун держится из последних сил, он так хочет убежать, так хочет остаться, это всё смешивается и создаёт сумбур: яркий и горящий, как соломенный дом. Ким случайно оказался в этом доме. Он не ожидал... — Все? Хонджун плавится, прикрывая глаза от умелых манипуляций: как скользят руки по его телу, как жаркие потоки воздуха опаляют уши, лоб, подбородок, губы, шею. Душно. — Я волновался. – Несмело говорит, смотря в глаза напротив. А Уён улыбается, да так довольно, что всё внутри Джуна с радостью падает вниз. Давно он не видел этой улыбки... Секунда и Хонджун мощно влетает спиной в стену уёновой библиотеки, ударяясь больно затылком головы. Шишка и утренняя головная боль — это всё будущее, факты в котором не оправданы. «Live the present» — как говорилось в последней прочитанной Джуном книге. Старший и осмыслить происходящего толком не успевает, как его рот затыкают чужими губами, затягивая в глубокий и развязный поцелуй, который кроме как сумасшедшим не назовёшь, потому что язык Уёна – глубоко, издевается как может, извращает как может, не оставляя шансов. Наверное, практически ни на что. Ким чувствует себя загнанным котёнком, которого обманули и теперь пользуются положением, но, как парню известно, Уён не из тех людей, которые бы стали затаскивать в постель кого попало, а Хонджун как раз такой, потому что Чон его не знает от слова совсем. Младший отрывается от губ хёна и довольно облизывается, на что Джун может лишь нагло ухмыльнуться, вновь притягивая младшего ближе к себе и, точно также пользуясь положением и ситуацией, пройдясь языком по пухлым и мокрым губам, обильно смазывая слюной. Раньше бы сам Ким на такое скривил лицо с пренебрежительным «фу», но сейчас… Сейчас ему кажется это не таким уж и противным и Уёну вроде как нравится. Уён снова поцеловал, но уже более спокойно, плавно, укусив напоследок нижнюю губу Хонджуна, и в этот момент старший задался тревожащим его вопросом: «а почему он повёлся на эти махинации?» Он же никогда не чувствовал по отношению к Уёну нечто большее, кроме интереса в чисто познавательных целях. Просто было интересно узнать, кого из себя представляет парень. — Можно я спрошу? — наконец разорвал тишину Ким, сам отстранив Чона от себя, но тот настырный — если не терзать губы, значит что-то другое, поэтому, не особо задумываясь, лёгкими поцелуями припал к шее, заставляя старшего прикрыть глаза. — Хорошо. Уён сжимает бёдра хёна, в кулаки — джинсы и морщит нос от напряжения в пальцах. — Почему именно я? Остановился вдруг, шумно дышит в шею, будто волнуясь. Почему среди всех людей в институте, его глаз пал именно на неприметного, спокойного Ким Хонджуна, студента второго курса, отделения менеджмента, висящего на доске почёта в качестве одного из самых лучших обучающихся, и который каждый день ходит в библиотеку, чтобы позаниматься английским? Уён, честно признаться, и сам не знает… После той неожиданной встречи в библиотеке, захотелось узнать этого человека получше, и потом Чон приходил туда даже тогда, когда ему не нужно было. Он приходил, чтобы либо понаблюдать со стороны, либо позаниматься английским вместе со старшим. Ему нравилась компания хёна, нравилось, как тот объясняет что-либо и при этом его лицо становится таким серьёзно-смешным, что Чон может невольно засмотреться. Ещё у Хонджуна прекрасный профиль, особенно Уёну нравится нос парня: аккуратный, чуть острый и без явного бугорка.Почему, Уён?
Почему ты выбрал
его?
Чон жмётся лбом к чужому плечу, горящие после поцелуев губы поджимает, и борется с внутренними сомнениями, даёт быстро ответы на сложные вопросы, взвешивает все существующие «за» и «против», разбирается в своих желаниях. Это странно. Даже очень. Но как объяснить тягу к этому человеку? Как объяснить то, что хочется быть рядом, хочется переплетать пальцы, хочется быть скованным в крепкие и надёжные объятия? И как объяснить тот факт, что умудрился вляпаться за такое короткое время? Нет, Уён всё ещё без понятия. И да, Уён всё ещё ненавидит ваниль. — Потому что... ты мне нравишься. Слова дались с огромным трудом, младший всё ещё не уверен в их правдивости, но он их произнёс, а значит уже поздно что-либо менять или оправдываться, к тому же, парень не знает, какую бы отговорку ляпнул в качестве своего оправдания. Шутка — не прокатит, потому что он уже сдал себя. Быстрое сердцебиение Хонджун давно уже уловил. Рука скользит вниз по рубашке и вверх поднимается, растёгивая пуговицу за пуговицей и Чон считает, что это судьба, потому что те так легко поддаются, как будто всё, что происходит, должно случится и отнекиваться не было бы смысла. Он так волнуется, так рад, так боится. Чего — знать бы… А Хонджун — в прострации от услышанного. Не может поверить собственным ушам. Он вообще больше ставил на то, что Уён решил воспользоваться им, только чтобы трахнуться и по-хорошему разойтись. Никак не «нравишься» Это даже в уме не укладывается. Но Чон же такой холодный, одинокий… Возможно, ему надоело это, а Ким оказался в нужном месте в нужное время. Да, скорее всего, так и есть. — Хён… — младший аккуратно зажимает подбородок Джуна между большим и указательным пальцами, заставляя смотреть в глаза. И Ким повинуется. — Я понимаю, что поверить сложно. Знаю. И я не знаю, как это можно доказать. Просто…позволь сделать то, что хочу, то что мы оба хотим, а дальше спокойно обсудим ситуацию. Поговорить определённо есть о чём. Джун ладонь прижимает к чужому затылку шеи и тянет на себя, целуя, уже как-то по-особенному, смешивая своё дыхание с другим, теряясь и полностью растворяясь в ощущениях, потому что губы Уёна, пока что, лучшее, что случалось с парнем. И этот тембр голоса… Он вызывал мурашки и пробуждал бабочек в животе, отчего внизу приятно ныло и тянуло. Совсем внезапно. Уён падает на колени перед старшим и мокро проводит языком от пупка до джинс, слыша сверху тяжёлые придыхания. Это вдруг заводит. Растёгивает ремень, шумит молнией и только собирается спустить ненужные элементы одежды, как чужие руки останавливают. Вопросительный взгляд встречается с встревоженным. Уён, возвратив себе прежнюю добрую улыбку, оставляет нежный поцелуй на запястьях и убирает хонджуновы руки, концентрируя внимание на том, что более важно. Джун в мысленной панике. Буквально через пару минут ему отсосёт самый популярный парень в институте, не только потому что хочет этого, но, что намного значимей, потому что Ким ему нравится. Кому расскажи, рассмеются ведь в лицо, не поверят. Уён вполне уверен в своих мыслях и решении. Он спускает джинсы с бельём, получая взамен тихий дрожащий стон, и тянется рукой к полувозбуждённой плоти, совершая первое вверх-вниз движение. — Ты ведь никогда этого не делал, — скорее утверждает, чем спрашивает Хонджун, подцепляя зубами нижнюю губу. — Нет. Но я собираюсь заставить тебя кричать, так что вот, повод научиться есть.Боже, я уже кричу
Всё-таки в самом начале своей карьеры детектива, Ким ошибался, предполагая, что Уён идеален во всём. Однако этот парень не далёк от идеала. Хорошо это или плохо — уже не важно. Совсем не важно. Без предупреждения. Уён высовывает язык и обводит головку члена, теперь уже реально ощущая эту гладкую поверхность, в то время как Джун теряет связь с миром, добровольно окунаясь в пучину наслаждения, не задержав при этом дыхания. Старший снова ударяется затылком о стену, прикрывая с дрожащими ресницами веки и с трудом подавляя в себе желание толкнуться в чужой рот. Младший будто не первый раз подобное вытворяет — что-то вроде этого проскакивает в мыслях у Кима, потому что Уён так умело ласкает плоть, играясь с устьем уретры и уздечкой, что Хонджун возбуждается за считаные секунды. Младший прошёлся языком по всей длине, особое внимание уделяя выступающим венам, чем вынуждал старшего подрагивать и приглушённо постанывать, кусая щёку изнутри. Хонджун было хотел пропустить через свои пальцы локоны парня, чтобы хоть на что-то отвлечься, но ему всё время не давали, откидывая руки. Уён хочет сам контролировать ситуацию: выбрать собственный ритм и двигаться в нём. Парень, подразнив ещё чуть-чуть хёна и напоследок оставив короткий поцелуй у основания, сомкнул губы на головке и пару раз двинул головой, прежде чем окончательно вобрать в себя плоть, насколько смог. Со стороны Джуна послышалось удовлетворённое «ох», значит Чон делает всё правильно. Парень втянул щёки и принялся двигаться более уверенно, с силой сжимая бёдра хёна, специально постанывая, чтобы по телу старшего прошлась новая волна возбуждения. Уён понял, что это действительно конец, потому что внезапно ему всё нравится. Это его положение: на коленях перед объектом обожания и желания, его действия, когда Чон старается заглатывать глубже, подавляя рвотный рефлекс, глубокие стоны Хонджуна, добирающиеся до самых тайных мест сознания, до фантазий, плеская в их эскизы яркие краски — всё, что связано со старшим, и также нравится делать ему приятно. — Уён… — Ким осторожно отстраняет от себя младшего и поднимает. Гладит лицо, одной рукой обвивая талию, подушечками пальцев касается опухших и влажных губ, заглядывает в глаза напротив и поверить не может увиденному — в тех плещется не просто тупое желание, за занавесом похоти, но и ещё кое-что другое, более неправильное и нарушающее привычные законы природы, но вдруг почему-то очень тёплое и нежное. Это на самом деле происходит? Честно, Джун вот ведь совсем не ожидал. Младший тянется за поцелуем, не дав договорить хёну. Стягивает с того рубашку, оглаживая плечи, спину, вырисовывая на груди замысловатые узоры, задевая как бы случайно соски. Хонджун почти вторит действиям донсена, только вот он ему ещё доставит удовольствие, другое, поэтому парень, чувствуя как Чон размяк, легонько толкает его к письменном дубовому столу, упирается ладонью в грудь и укладывает на холодную поверхность. Уён сходит с ума от этого контраста адского жара и холода, сходит с ума даже от того, что лопатками врезается в гладкое дерево и кусает губы, потому что снова вспоминает, как буквально пару минут назад ощущал член Хонджуна у себя во рту. Киму сейчас очень хочется что-нибудь сказать, но он боится нарушить сложившуюся идилию. — У тебя есть… — Хён, ты думаешь, я правда хочу именно этого? — усмехается парень, выравнивая дыхание. — Так ты знал, к чему всё приведёт? — уточнил старший, нависая сверху и заглядывая в помутневшие карие глаза. — Я многим рисковал, — как итог заключает Уён и обхватывает ногами бёдра Хонджуна, прижимая к себе так, чтобы тела столкнулись. — Я бы, конечно, предпочёл послать нахуй эту долбанную растя…блять… – не успев договорить, Чон прогибается в спине в немом крике, разомкнув губы, ощущая что-то постороннее внутри себя. Стол чутка шатается и, наверное, на пару сантиметров сдвигается с законного места. Теперь настала очередь младшего биться головой. Джун двигает пальцем аккуратно, оглаживая стенки, старается причинить минимум боли, потому что её всё равно не избежать — у Уёна, вероятно, было очень мало партнёров, хотя, скорее всего, вообще не было. — Ты… — Молчи, хён. — Чон снова утягивает в глубокий поцелуй, зарываясь в тёмные волосы и стягивая те, думая, что сможет так забыть неприятные ощущения, сможет забыться, быть охваченным его хёном. Да, пожалуй, теперь уже точно его. Парень кусает чужой язык, прогибаясь в спине, когда тело прошибает очередной волной боли, а Джун терпеливо продолжает растягивать, постепенно добавляя второй палец, а спустя ещё немного времени и третий. У старшего пробудилась внутри выдержка, и всё из-за чувства заботы и боязни причинить дискомфорт. Движения нежные и такие непривычные… Для обоих. Буквально месяц назад Хонджун даже не догадывался, что какой-то первокурсник с именем Уён скажет, что тот ему нравится, и то, что этот парень будет лежать под Джуном, извиваясь, то и дело подгибая колени и сжимая пальцы на ногах. Буквально месяц назад Уён даже думать себе не позволял, что его будет связывать с Кимом нечто большее, чем хотя бы просто лёгкие разговоры во время случайных встреч. Чон наблюдал. Давно наблюдал. И также прекрасно знал, что это взаимно. Он не раз чувствовал спиной чужой заинтересованый взгляд, только вот что он означает, понять не мог. Парень игнорировал, ведь он не хотел знакомиться, не хотел отношений, не хотел больше заводить друзей — вполне хватало нынешнего круга общения… А теперь… Джун обхватывает оба члена, и Уёну кажется, что данное действие достаточно интимно, чтобы смущённо улыбнуться, а после несдержанно выпустить из глотки жалобный стон. Он уже готов. Подтянув младшего за бёдра чуть ближе и пристроив головку к сжимающемуся колечку мышц, Хонджун осторожно толкнулся, тут же слыша сдавленное мычание от непривычного и ранее неизвестного чувства. Уён сейчас ощущает себя самым, наверное, счастливым человеком на свете, с которым происходит то, чего, казалось, не произошло бы никогда. Парень закусил нижнюю губу, притянул хёна за шею и пискнул тихо, потому что плоть внутри дёрнулась. Младший горячо выдохнул в хонджуновы губы и провёл кончиком языка по уголку губ, щеке, подбородку, шее, и оставив поцелуй-укус на той — Ким совершил первый толчок, после выпрямившись и покрепче ухватившись за накаченные в меру, но стройные, ноги. По телу раскалённой лавой течёт жар, мозг отказывается правильно работать, посылая неверные импульсы и не туда. Почему-то именно в этот момент фантазия заиграла в полную меру. Джун представлял буквально всё… И боже… Уён поднялся на локтях и двинул тазом, соскользнув на немного и потом быстро встречаясь с чужими бёдрами, откинул голову назад, не сдерживая улыбки. А Хонджун сошёл с ума, потерял дар речи, задержал дыхание. Он смотрит на эту блаженную улыбку сквозь боль и не понимает, почему на губах младшего она вообще играет… Новый толчок и Чон падает спиной на стол, бездумно хватаясь за его край одной рукой, пока вторую вплёл в собственные волосы. — Хён…аа… — Уён закатывает глаза и в который раз не может договорить, ведь — очередной толчок и попадание по простате — гортанный стон срывает все планы и разрывает внутренние нити самоконтроля…потому что младший боится сказать, чтобы хён двигался: быстро, сильно, до шатающегося стола, до вселенных перед глазами. Парень подмахивает бёдрами навстречу, очень ясно чувствуя чужой пульсирующий член внутри себя, и теряет рассудок из-за рыка, что не сдерживает Ким. Ему нравится также сильно, он хочет также сильно. Но он сдерживается, ведь может сделать ещё больнее. — Хён, прошу… — парень тянется рукой к собственной проблеме, но по кисти шлёпают. Джун заметно ускоряется, будто читает мысли Уёна, в то время как тот прогибается в спине, насколько позволяет гибкость, и выстанывает имя Кима, чередуя с пошлыми «хён» и «быстрее». — Блять… Уён, ты… — на одном дыхании выговаривает Хонджун, разгоняясь совсем уж сильно и не имея возможности даже вдохнуть; вколачивается в горячее и желанное тело с большей мощностью. — Охуенен… з-знаю, божее…быстрее, пожалуйста, ещё немного...нем... — младший говорит на одном дыхании, а потом только громко и протяжно стонет, будучи постоянно прерванным — голосовые связки пару толчков назад чуть-чуть пострадали. Ким лёг сверху на младшего, потеревшись своим животом о его истекающий природной смазкой член и жарко поцеловал. Движения теперь были не такими частыми, но резкими и сразу на всю длину, на что Уён поджимал ноги к бокам хёна сильнее, чтобы тот смог войти глубже. Осознавать, что его Ким Хонджун сейчас оставит свой след, станет частью самого Чона, сольётся с ним…настолько будоражит, что одна только мысль об этом заставляет колечко мышц сжаться, после чего Джун сразу же кончает, изливаясь внутрь дрожащего Уёна. Ким оставляет нежный поцелуй на губах младшего и спускается ниже, к всё ещё требующей внимание плоти Чона, чмокает смачно головку и сразу же вбирает полностью, прикрыв глаза. Пару движений головой и полость рта наполняет горячая жидкость. Уён сладко стонет, сильно ударяясь головой. Старший поднимает переводящего дыхание парня и подхватывает на руки. Кое-как находит спальню, по всей видимости, как раз-таки Уёна, благо ещё – их никто не заметил, и укладывает парня на двуспальную кровать, укрывая одеялом. Но только собирается уйти в библиотеку, чтобы собрать все вещи, как его хватают за руку, останавливая. — Ты мне казался...совершенно пустым, – сонным уставшим голосом говорит младший. — Я сначала хотел, – глубокий вдох, потому что трудно говорить – язык заплетается. — Хотел, чтобы ты был как все. А потом понял, что это не совсем то... Но в итоге и мне стало мало. Мало тебя как просто друга. – Парень закрыл глаза, всё ещё сжимая чужую тёплую ладонь. — Я не уверен...что ты чувствуешь то же. Но я прошу дать мне шанс. Добрая и любящая улыбка появилась на губах и Хонджун, решив не перечить судьбе, устроился рядом, обнимая одной рукой за талию, притягивая ближе к себе, и зарываясь носом в мягкие волосы, что пахнут…миндалём. Внутри огонёк, что совсем недавно вспыхнул, только что превратился в всепоглощающее пламя, но это пламя не убивает. И да, Уён не любит ваниль. Но с Хонджуном он может себе позволить.