Не бойся

Это не прекращается. Он просыпается и засыпает и просыпается снова, крики умирают у него на языке и никогда не выходят из губ. Существо снова и снова оказывается за его окном, пока он не испытает ужас по большей части от того, что когда он открывает глаза, его нет за окном. Это не приносит облегчения. Он лихорадочно думает, что по крайней мере когда он видел существо, он знал где оно. Теперь, когда оно ушло от его окна, оно может быть где угодно. На улице. Около этой двери. В его квартире. Наконец он двигается к самому дальнему от окна углу, сворачивается там клубочком и смотрит в темноту. В этом положении он может видеть почти все, кроме кухни, позади него, закрытой маленькой стеной, о которой, помнится, он так сильно сокрушался. Кажется что это было сто лет назад. Он пытается не воображать, как нечто крадётся по кухне. Пытается не предоставлять, как его руки цепляются за угол стены. Он не знает, как выглядит лицо существа, но он может чувствовать его взгляд повсюду. Он пялится в окно. * Он рывком просыпается и отползает от угла. Слепой ужас плещется в нем и он не помнит почему, здесь опасность, он в опасности- Он ударяется плечом об стул и падает на спину, ещё секунду скребёт по полу и затем замирает. Пытается впитать в себя огромное количество боли и изнеможения, лежащее на нем как гнетущий туман. Смотрит в потолок, всхлипывает, сердце устало бьётся в груди. Его глаза слезятся, ноют от усталости, эти капли слишком маленькие, чтобы называться слезами. Они горячие и горькие, бегут из уголков его глаз и по его вискам. Наконец он переворачивается набок и сворачивается в клубок. Его плечо пульсирует в месте удара и голова также отзывается не столько болью сколько тяжёлой бессонной усталостью. Холодный утренний свет вымывает цвета из его квартиры, когда он, наконец, принимает сидячее положение. Он похож на лёд, на чистоту. Его одеяло все ещё валяется скомканное в углу. Его простыня наполовину сползла с кровати и превратилась в лохматую груду ткани. Стул, о который он ударился, лежит на боку. Он, должно быть, упал, но Портер вообще не может вспомнить, слышал ли он звук падения. Он слабо отталкивает стул ногой. Его тело болит от времени, проведенного на холодных досках. Все кажется неправильным под волной ужаса. Новая паническая атака липко и горячо закипает в низу живота. Его щеки сырые на ощупь, когда он задевает их и его руки пахнут солью, морской водой. Он кладет руки на колени и издалека и с научным любопытством смотрит на то, как они трясутся. У него уходит час на то, чтобы подняться, взять одеяло из угла и оставить его бесформенной кучей на матрасе. Налить себе дрожащую кружку растворимого кофе. Выудить свой телефон из-под скомканных простыней и смотреть на него, пока его кофе не станет холодным и кислым. Текстовое сообщение от Ника. Ничего от Диллона. Портеру интересно, проснулся ли он. Интересно, должен ли он написать ему. Он оставляет телефон на столе, опрокидывается на матрас, закутывается и пытается успокоить дыхание. Солнце уже высоко над табличкой за его окном, когда ему наконец удается перевернуться. Его сердцебиение нисколько не замедлилось, но он думает, что это лучшее, что он может делать сейчас, единственное, что ему удается. Он выясняет, что на улице полдень, когда он идёт обратно к столу и переворачивает телефон. Там ещё немного сообщений, ещё одно от Ника и два других от Сонни. Одно от Диллона. Он нажимает на сообщение неуклюжими пальцами. С добрым утром!!!! а затем строчка эмодзи, изображающих солнце. Портер вдыхает и телефон так сильно трясется в его руках. Его зрение размывается, но его глаза настолько сухие, что даже болят, горячие и чешутся. Он без раздумий нажимает на кнопку вызова и подносит телефон к уху, протягивает свободную руку, чтобы провести пальцем по ободку его холодной, заброшенной кружки. Ощущение отдалено от его тела. Он смотрит на себя издалека. Когда Диллон поднимает трубку, его голос сонный и мягкий от сна, его приветственное бормотание невнятное. Портер хочет расслышать это приветствие, чтобы найти разницу, но его руки сильнее сжимают телефон а дрожь усиливается. «Как дела?» - сонно спрашивает Диллон, пока Портер ничего не говорит. «Могу я прийти?» - спрашивает он и не может заставить свой голос не дрожать, даже чувствует себя немного виноватым за это. Он не хочет пугать Диллона, не хочет его тревожить. Но сложно забрать свои слова назад. Он не хочет, чтобы это было реальным, он не хочет говорить об этом. Он сглатывает это. «Да, чувак, конечно» - говорит Диллон и Портер может услышать обеспокоенный тон в его голосе не смотря на то, что он спросонья, даже из дерьмовых динамиков в его телефоне. –«Я возьму нам немного бургеров» «Спасибо» - Портер выдыхает и сжимает рукой живот. Паника все ещё там, он не может ее проглотить. Диллон не отключается, на секунду прерываясь статичным и неразборчивым дыханием. «Хочешь поговорить об этом?» - наконец спрашивает он и Портер тихо всхлипывает, потому что он не хочет. Он не хочет этого. Но ему придется. «Когда мне прийти?» - спрашивает он со смехом. Диллон не говорит ничего, даже не зовёт его, просто прерывается и издает звук согласия. «Увидимся через час?» - спрашивает Портер. «Да» - отвечает Диллон успокаивающим голосом. –«Мы съедим по бургеру, расслабимся и поговорим, ладно?» «Ага» - бубнит Портер и завершает вызов. По его коже все ещё бегут мурашки, он чувствует, что ему слишком тесно в собственном теле. Небо снаружи яркое, голубое и чистое, солнце светит так сильно, что больно глазам, но он не может избавиться от чувства какого-то наблюдения за ним. С каждой стороны, когда он поворачивается, он так же чувствует взгляд на его спине, из каждого угла, окна и двери. Это невыносимо. Он хочет позвонить Диллону снова. Он хочет быть с ним на связи, продолжать говорить пока он не выйдет на улицу, продолжать говорить, пока он не будет в безопасности в квартире Диллона. Пока Диллон не обнимет его и чувство наконец-то уйдет. Он хочет чувствовать себя в безопасности. Он делает глубокий вдох и заставляет свои трясущиеся руки двигаться. Берет телефон, наушники, свое зарядное устройство. Свой планшет и комплект одежды. Зубную щётку, пасту. Пару трусов, немного шампуня. Беспорядочно засовывает все это в свой рюкзак и застегивает его. Он не хочет идти домой, не сегодня. Если честно, вообще никогда. Коридор за его дверью сумрачный и грязный и намного более зловещий чем была его квартира. Он проводит много, много времени, стоя в дверном проходе, пытаясь идти вперёд несмотря на страх. В любом случае, коридор пустой. Никаких признаков чего-либо, кроме покалывания на его коже, означающего, что на него смотрят, хотя он совершенно один. Наконец он захлопывает за собой дверь. Чуть не забывает ее закрыть. Его ключи звенят от того, насколько сильно дрожат его руки. Снаружи так светло. А Портеру все ещё холодно. * Автобус качается и громыхает и Портер царапает ногтями грубую обивку на сидениях, впивается в нее ногтями и разглаживает, снова и снова. Солнце жжёт его глаза, когда он смотрит вверх, болезненно и ничтожно. Он измотан. Таннер с ухмылкой открывает ему дверь. «Он должен прийти с минуты на минуту» - говорит он Портеру и бредёт обратно к дивану. Воздух наполнен дымом, с глубоким травяным запахом марихуаны, запахом квартиры Диллона. Это дом и Портер сворачивается в другом углу дивана, держа телефон в бесчувственных пальцах. На экране куча не отвеченных сообщений, он смахивает их все, нажимает на имя Диллона и на секунду замирает. Он должен чувствовать себя в большей безопасности. Но по большей части он ощущает лёгкую тошноту. * Таннер будит его и свет снаружи погасает ровно на столько, чтобы Портер понял, что он немного поспал. Он дрожит, глаза налиты кровью, расфокусированны и наполнены беспокойством. «Ты был, типа» - говорит он а потом замолкает. Портер смотрит на него в красноватой пелене до тех пор, пока он не встряхивается, не собирает себя воедино. –«Ты бормотал херню во сне. Что-то плохое видел?» Портер тяжело дышит, обнимает себя одной рукой. Его сердце бьётся слишком сильно в груди. Он не может вспомнить, что ему снилось. В его рту вкус солёной воды. «Диллон?» - спрашивает он, хотя уже знает ответ, знает, что Диллон обязательно бы его разбудил, если бы пришел домой. «Он должен был уже вернуться, около часа назад» - отвечает он. Он чувствует неудобство. «Я не знаю, я звонил ему, но он не ответил» «Ох» - говорит Портер, потому что не знает, что ещё сказать. В его ушах мокрая вата, что-то кислое и жгучее на языке. Его сердце бьётся слишком быстро. Он не может сказать, боится ли он, если можно бояться ещё больше. Прямо сейчас все по-прежнему. «Да» - говорит Таннер с неловким видом. Он не смотрит Портеру прямо в глаза. –«Ты можешь остаться здесь, если хочешь» «Нет» - Портер обрывает его, слова бессознательно срываются с губ. Хотя это то, что он хочет, решает он. Он не может остаться сейчас. Не может остаться здесь. –«Я поеду домой, сообщи Диллону, что я был здесь, если он появится» Возможно он встретит его по дороге. Возможно Диллон позвонит ему или покажется где-нибудь. Может быть, когда он вернётся домой, его квартира будет немного менее ужасающе пустой. Он берет свой рюкзак и не совсем слушает, что ему говорит Таннер, провожая его до двери в коридоре. Он не мало говорит того, что Портер хочет слышать, в любом случае. Когда дверь закрывается за ним, тишина кажется почти дружелюбной. * Он садится на автобус до дома. Позволяет ему укачать себя и ничего его не беспокоит. Мышщы его челюсти болят. Это истощающая боль исходит из висков, он не может удержать мысли вместе, хотя сейчас это вряд ли важно. Тревожный страх бурлит в его груди, но если он не думает о нем, то он не реален. Он ничто, кроме его его пальцев, беспокойно стучащих по окну. Подъезд пустой, но в этом нет облегчения. Все, о чем он может думать, это его лихорадочные мысли о прошлой ночи, как больное животное. Его болящее тело такое горячее от страха и бессонницы, остатков паранойи, когда я это вижу, я знаю где оно.Коридор темнее, чем он помнит. Паника укореняется в его костях, гудящая, глухая и болезненная. Что-то не так. Что-то настолько не так, что он едва может дышать. Его руки трясутся. Это больше не конвульсивная дрожь, но настоящий тремор и его ключи звенят, когда он их достает. Он замечает, что дверь открыта, когда он пытается вставить ключ в скважину. Он застывает на месте. Дверная ручка такая холодная под его пальцами и он думал, что коридор был пустой, но затем он снова чувствует на себе взгляд и паника обжигает его. Он думал, что он умрет от этого, но вдруг его внутренности обжигает и он не может дышать, не может видеть- Он открывает дверь движениями, которые он, кажется, видит со стороны. Резкие. Механические. Он едва себя контролирует. Горячий ужас появляется в его животе. Желание убежать. Желание затрястись, упасть на колени и просить все, что может услышать позволить ему дышать. Он выключал свет, когда уходил –он абсолютно уверен, что закрыл дверь, он не сомневается в этом– и просто спокойная темнота. Единственный свет льется через окно, вывеска кухни на вынос тошнотворно скрипит и он нащупывает выключатель немыми пальцами. Квартира очень тихая. Спокойная и пустая. Сумка выскальзывает из его пальцев и со стуком падает на пол и он захлопывает дверь за ним. Квартира холодная и пустая и снова запах застоявшейся воды плывет на грани сознания. Старый металл, шлейф рассола, соль на языке. Портер игнорирует его и трудится над развязыванием ботинок. Это не реально, никогда не было реальным. Его желудок урчит и он на секунду наваливается на дверь, позволяя своему болящему телу напоминать о себе. Он, наверное, голоден, но все что он чувствует это тошноту и мурашки по коже от изнеможения. Все такое тяжелое, в темной дымке, его боковое зрение размыто. Выуживать телефон из его кармана неудобно и так долго, до обидного долго. Он чуть не роняет его и сжимает зубы, когда он включает телефон и там только одно сообщение от Ника. Ничего от Таннера. Ничего от Диллона. Он звонил Диллону уже четыре раза, с тех пор как они говорили в последний раз, но он решает, что ещё один не повредит. Он прикладывает телефон к уху и поворачивается к окну, в то время, как в трубке появляются гудки. Вывеска кухни на вынос все ещё скрипит, светится от заходящего солнца, зловеще и не реально. Задорная мелодия принятия вызова звучит его в ухе и через мгновение вместе с ней включается рингтон Диллона. Телефон скользит в холодную руку Портера и повторяющееся эхо ожидания ответа звучит у угла его челюсти, жужжащее и резкое, единственная вещь, которая похожая на настоящую. Рингтон Диллона звучит ещё раз, ещё ближе, в другой, блять, комнате. Californication. Он всегда думал, что это самая веселая вещь в мире. Его ноги цепляются за край его дерьмового коврика. От телефона вибрирует все тело. Он не хочет поворачивать за угол, не хочет заглядывать в кухню. Запах старой воды усиливается в его носу, рассол и гниль и холодный металл. Лужа крови расползается очень медленно, но Диллон должно быть лежит здесь уже долгое время. Около него озерцо, темное и багровое под жестоким флюоресцентным светом. Телефон Портера ударяется об пол и разлетается на части. Какой-то шум разрезает воздух, резкий и всхлипывающий и он узнает себя издалека. Ему без разницы, он на коленях ползет по полу к Диллону. Прижимает трясущуюся руку к его плечу. Он на коленях в крови, так много крови, она просачивается сквозь штаны и покрывает ладони его рук. Диллон такой холодный и Портер не медлит, как он должен бы был, в том, чтобы перевернуть его на спину. Портер понимает, что он вообще не мог быть здесь очень долго, потому что кровь льется из его рваного плеча слишком быстро. Он дышит, Портер осознаёт это, когда неуклюже пытается зажать рану. Его грудь приподнимается, хрипло и тяжело, его голова слегка ворочается на окровавленном полу. Кровь на его щеках, в его бороде, на всей шее, толстые багряные мазки, которые остаются на коже Портера. Давление крови Диллона пытается пробиться сквозь его пальцы так сильно, слишком сильно, он не может делать это один. Больно отойти, оставить Диллона на полу и карабкаться за телефоном. Он осознает что плачет, когда ему приходится вытереть слезы, чтобы видеть. Горькие, безутешные рыдания, его грудь содрогается. Он до сих пор на коленях, только пытается затолкнуть этот звук в себя, трясущимися пальцами набирая номер скорой помощи. Он отползает назад с длинным гудками, звучащими между его пальцев, зажимает липкий телефон между плечом и ухом и прижимает руки к рваной ране в плече Диллона. «911» - начинает женщина и ужасный всхлип вырывается из груди Портера, до того, как ему удаётся снова взять себя в руки. «Пожалуйста» - умоляет он – «Он, он, блять истекает кровью, я не знаю что делать, я-» «Ваш адрес, сэр?» - спрашивает женщина и Портер со всхлипом называет его, смотря на то, как кровь Диллона просачивается сквозь его пальцы и сжимает их сильнее, пытается удержать жизнь Диллона внутри него. Женщина говорит с ним, но он не может услышать, не может сосредоточиться. «Он в сознании?» - спрашивает женщина и Портер вздрагивает. Глаза Диллона открыты. Они открыты и они такие бледные. Залитые кровью и слишком мутные, наблюдающие за тем, как Портер пытается остановить кровотечение и удерживать телефон между ухом и плечом и он не знает, как долго Диллон был в сознании. Он наблюдает за Портером и это какое-то горячечное узнавание, что-то лихорадочное и животное. Портер встречается с его взглядом и его голос падает. Глаза Диллона снова становятся расфокусированными и шум вырывается из груди Портера, оборванный маленький звук. «Пожалуйста поторопитесь» - выдавливает он сквозь немые губы и оператор самым спокойным тоном заверяет его, что помощь приедет так быстро, как только сможет. * Все движется слишком быстро. Медики вышибают дверь и забирают Диллона из его дрожащих рук, секунду он сражается с ними, сражается за то, чтобы вернуть Диллона назад, его жизнь ускользает между пальцев и ему нужно остановить ее- Они забинтовывают плечо Диллона, несут его с бодрой аккуратностью и глаза Диллона закрываются снова. Портер смутно замечает, что кто-то говорит с ним. Говорит, что у него есть время сменить одежду, смыть кровь с себя, если он поторопится, он может поехать с ними. Они спрашивают, если у него что-то для связи с Диллоном. Он не знает. Медики разговаривают внутри и снаружи спальни и он торопится вытереть кровь с рук влажными салфетками, которые они ему дали, слышит короткие технические термины, которые он не понимает. Они звучат обеспокоенно, немного смущённо. –«Укус животного» - говорит один. Портер пялится на свои трясущиеся руки, розовые потёки между пальцами. Багровые каемки вокруг ногтей. Это не укус животного, пытается сказать он. Это не животное. Не оно. Его глотка напрягается и ни звука не выходит наружу. Он надевает новую рубашку и чуть не забывает взять свою сумку, когда выходит. * Он ждёт в зале ожидания, пока они заботятся о Диллоне. Обхватывает одну руку другой и смотрит на них, небольшую красную корку под ногтем его большего пальца. Кровь Диллона под его ногтями, на его коже. Лед в лёгких увеличивается и совпадает с его сердцебиением. Холодные грани ритмично надавливают на внутренности, сохраняя ритм паники, от которой он может убежать не больше чем сглотнуть ее и удерживать себя в тишине больничного зала ожидания. Стены безмятежно зелёные. Здесь люди, на которых он может смотреть не иначе, как осторожными взглядами исподлобья. Их маленький вспышки, нарисованные лица и сжатые руки. Они напоминают ему себя и он снова смотрит на свои руки. Он гнет свои пальцы. Они клонятся от силы его хватки, их колет как иголками. Когда медсестра прочищает горло, он вздрагивает на своем месте, мысли замирают на полпути. Она смотрит на него, когда он пытается собраться и в ее глазах сочувствие, безличное и некомфортное. Он ненавидит это и когда она бросает взгляд на кипу бумаг в своих руках, становится легче. «Портер Робинсон?» - спрашивает она и он кивает, кивает ещё раз, когда она поднимает глаза на него. – «Вы пришли с мистером Франсисом, верно?» «Да» - Портер достаточно долго разделяет губы, чтобы ответить. Она не выглядит грустной. Не выглядит, будто это плохие новости. Она улыбается ему и он ненавидит профессиональный лоск этого, но он думает что мог бы сказать, если бы под этой улыбкой было что-то неправильное. «Мистер Франсис в порядке» - говорит она и в груди Портера что-то булькает.Она наблюдает за ним и он на грани - он думает, что он собирается заплакать или закричать. Он не знает. – «Вы можете прийти к нему, если хотите. Он на успокоительных, но вы можете навестить его» «Пожалуйста» - хрипит он. Он следует за ней, его конечности будто отделены от тела, суставы слишком расслаблены. Его грудь кажется разрезанной и оголенной и он думает, что, наверное, дрожит. В больнице холодно. Снаружи было так тепло и он даже не подумал о том, чтобы надеть свитер. Она приводит его на незаметный пост медсестер, пишет номер палаты на клочке бумаги и никак не комментирует, как дрожат его руки, когда Портер берет его. Она смотрит, как он уходит, взгляд щекочет ему спину, пока он не завернет за угол к лифтам и он снова один. В таком одиночестве, в каком он может быть. Он нажимает кнопку лифта. Его пальцы до сих пор будто колют булавками. * В больничной кровати Диллон выглядит неузнаваемо. Он выглядит маленьким. Комната тоже маленькая, но как будто слишком большая, белые стены не пропускают никакой шум из коридора,воздух слишком холодный. Каркас кровати массивный, около нее пищит какое-то оборудование. Диллон съежился на аккуратной простыни, тонкое одеяло натянуто на его колени и ступни. Медсестра сказала, что он в безопасности, по крайней мере теперь. Портер не верит этому, не может поверить, не может замедлить свое дыхание. Портер смотрит на простыни, чтобы не видеть тонких прозрачных трубок вокруг запястья Диллона. Алая кровь, текущая по одной из них вызывает беспокойство. Бледная обескровленность лица Диллона и мягкие лавандовые тени под глазами. Бинты, обмотанные вокруг его плеча чистые и белые и кожа Диллона выглядит жёлтой по сравнению с ними. Портер берет руку не обмотанную будто венами медицинскими трубками. Переплетает свои пальцы с холодными пальцами Диллона и крепко сжимает. Усталость валит его с ног. Он так мало спал, лениво думает он. Пытается вспомнить, когда в последний раз спал целую ночь. С тех пор прошли дни, возможно недели или больше… Рука на его плече прерывает его мысли. Он дёргается, руки сжимают в кулаки костлявые пальцы Диллона, он почти срывается с места и бежит- Диллон издает тихий звук и Портер замирает. Осторожно наблюдает за тем, как его глаза шевелятся под веками и снова останавливаются. Женщина в форме медсестры смотрит на то как он заставляет себя отвернуться. «Вам пора уходить» - говорит женщина, тон ее голоса добрый, но взгляд холодный и стальной. Портер хочет умолять ее, чтобы она позволила остаться ещё на немного, но слова застревают в горле. Вместо этого он смотрит вниз, на Диллона. Его руки расслабленно лежат на чистых больничных простынях. Он выглядит тощим, больным, его бледные, обескровленные щеки полыхают нездоровым румянцем. Он не выглядит мирным. «Да» - неразборчиво говорит он и поднимает взгляд на медсестру. Ее взгляд смягчается, встретившись с его взглядом и она указывает на дверь менее резко, чем в прошлый раз. «Приходите завтра, хорошо? Он должен прийти в сознание и чувствовать себя намного лучше» - говорит она Портеру и он тупо кивает. Он все ещё хочет поспорить. Он хочет остаться, он не хочет уходить. Его сердцебиение ускоряется от мысли, что он оставит Диллона здесь одного. Он не хочет, чтобы Диллон проснулся в одиночестве. Он уходит. Он не может смотреть никому в глаза, сочувствующие лица медсестер, безликое любопытство других посетителей или пустая скука пациентов, проезжающих мимо него в своих колясках. Двери лифта закрываются за ним и он вжимается в угол и обхватывает себя руками, до тех пор пока чувство что стены сжимаются вокруг него не пройдет. Удерживают его в его теле. Он хочет закричать, но не может, просто наблюдает за тем, как меняются числа на панели лифта, до тех пор пока не раздастся звонок и ему не придется встать прямо. Он не похож на сумасшедшего, он не чувствует себя так, не так как будто он снова хочет навестить Диллона. Он вдыхает, заставляет себя выйти из лифта и пройти через холл. Здесь слишком много людей и когда он оглядывается, никто из них не смотрит, слишком сильно поглощённый другими. Это помогает, он снова может вздохнуть и он выходит через стеклянные двери. На улице тепло. Тепло и душно, тепло как в летний полдень. Каким-то образом это кажется неправильным, но это приятно, согревает его холодные пальцы. Портер выходит на тротуар за госпиталем и пялится на свои руки. Они белые, розовые на костяшках, там где он натёр их до крови. Он не может перестать вспоминать, какой была кровь Диллона, когда пузырилась между его пальцев, жизнь Диллона текла по его рукам. Он не знает, как успел прийти вовремя. Не может уверять себя, что это правда, не может думать ни о чем, кроме рваного дыхания Диллона, тихих животных звуков, которые он издавал под успокоительными. Он судорожно вдыхает и засовывает руки в карманы, оглядывая тротуар. Его квартира пахнет кровью. Кровью Диллона. На полу ее целая лужа, он четко может это видеть. Его собственные следы в ней. След там, где он тащил Диллона, прежде чем увидел размер раны. Так же отпечатки от обуви медиков. Груда его окровавленной одежды в углу, куда он ее быстро кинул, надевая чистую, спеша за скорой, чтобы успеть в больницу. Он делает очередной вздох и поворачивается к автобусной остановке. Таннер пустит его в квартиру Диллона и он сможет остаться там на ночь. Он просто не может выносить мысль о сне в своей квартире, в той же комнате где кровь на полу и призрак того, что бы произошло, если бы он вернулся на десять минут позже. Он сжимает руки в кулаки, держа их в карманах и пытается глубоко дышать, избавляясь от паники. * В автобусе холодно и все окна открыты и что-то похожее на ветер треплет его волосы, он не может этого выносить. Это заставляет его руки непроизвольно сжиматься в кулаки и трястись его колени, но он не может заставить себя встать на ноги и закрыть окно. Мысль о том, чтобы встать и уравновесить движение автобуса, извиниться перед людьми, мимо которых он проходит – мысль о разговоре – это уже слишком много. Он заставляет пальцы разжаться и впивается ногтями в бедра. Особо не помогает. * Подниматься в квартиру Диллона утомляюще и Портер вынужден на минуту прислониться плечом к стене около его двери. Его сердце бьётся слишком быстро в груди, грохочет по ребрами, хотя он ничего не слышит. Он думает, что, возможно, он боится где-то внутри. Он не чувствует этого. В первый раз он слишком тихо стучит по двери, моргает, заставляет себя сфокусироваться и стучит снова. Целую минуту дверь остается закрытой и Портер думает, что Таннера нет дома. Наверное ему придется поймать автобус до дома и спать в той же комнате, где и вся эта кровь, потому что он так устал, он не представляет, сколько усилий нужно приложить, чтобы смыть ее с пола и очистить воздух от ее запаха. На секунду у него начинает кружиться голова, он перебирает варианты, если бы он мог позвонить Сонни или Адаму или Мие, любому, у кого бы он мог остаться вместо того, чтобы- Дверь открывается и Портер почти падает в проем. Таннер поддерживает его за плечо и Портер долго смотрит на него, не понимая. «Твою мать, чувак» - говорит Таннер и то, что кто-то разговаривает с ним настолько странно, что Портер не сразу обращает на это внимание – «Ты в порядке?» Портер моргает. «Диллон в больнице» - отвечает он. Его голос не звучит нормально. Или может быть он плохо слышит, кровь так громко ревёт у него в ушах. Мгновение Таннер пялится на него. Его рука все ещё на двери. Портер отстраненно думает, что он одет в наиглупейшую рубашку. Пакетик картофеля фри говорит бонжур тако и тако отвечает ему хола. Она выглядит слишком маленькой и плохо подобранной, как будто это рубашка его бывшей девушки или что-то подобное. Пока он был сосредоточен на этих вещах, ему не приходилось думать о Диллоне. «Господи» - говорит Таннер, его рука переносится на плечо Портера и заводит его в квартиру. На секунду Портер думает, что Таннер пытается обнять его, тогда Портер обнимет его в ответ, потому что не сможет остановиться. Тем не менее он отпускает Портера. Проскальзывает мимо него, в то время, как он заходит в квартиру, но не трогает его вообще. Портер позволяет своей сумке съехать на изгиб локтя. Он смутно осознает, что на ней может быть кровь. Он не помнит, упала ли она близко к Диллону, когда он увидел его на полу. На мгновение его зрение размывается, он прислоняется к стене и Таннер встревоженно вскрикивает. Портер приходит в себя быстрее чем Таннер успевает дотянуться до него. «Все нормально» - говорит он. Его голос дрожит. «Хорошо» - отвечает Таннер. Его голос это сплошное бестактное недоверие. Он смотрит на Портера так, как будто не знает что делать, но думает что должен что-то сделать. «Не против, если я здесь остановлюсь?» - спрашивает он. В этот раз его голос не дрожит. «Да, конечно» - отвечает Таннер, уже отворачиваясь от него. Он оживлённо что-то делает, его руки размашисто жестикулируют, Портер наблюдает за ними и пытается угадать значение. Он решает, что устал. Кажется, что ничто ничего не значит. Он идёт вместе с Таннером по коридору. «Конечно, ты можешь остаться в комнате Диллона или здесь, на диване» - говорит Таннер. Портер наблюдает за движением мышц на его спине, за тем как слегка дёргаются его тонкие выбеленные волосы. –«Думаю, у меня где-то есть спальный мешок. Мне достать его для тебя?» «Я остаюсь в комнате» - говорит Портер. Таннер поворачивается к гостиной и кивает, неловко почесывая щеку. Он смотрит на него, но Портер просто не может встретиться с его взглядом. На мгновение в комнате наступает тишина. «Я собираюсь расположиться здесь» - говорит Портер, после того как тишина растягивается на такое долгое время, что его снова начинает тошнить. Таннер отрывисто кивает и сопровождает его в комнату Диллона. Внутри комнаты свет выключен, только темнота просачивается под дверью. Портер хочет спрятаться здесь, закутаться в одеяла Диллона, накрыть себя запахом Диллона, до тех пор пока мир не перестанет кружиться вокруг него и он сможет поспать. Вместо этого он поворачивается к Таннеру. «Скажи, если что-то понадобится» - неловко говорит Таннер и ждёт, пока Портер кивнет, перед тем как снова отправиться в коридор. Портер некоторое время наблюдает за ним, а затем встряхивается, поворачивается назад и закрывает дверь в комнату Диллона. Комната пахнет им. В ней тепло и тусклое вечернее солнце просвечивает сквозь занавески, идеальными полосами ложась на пол. Портер запирает дверь за собой, ставит сумку на пол и наблюдает за прекрасным закатом, оранжевого, розового и лавандового и кроваво-алого цветов. Он так медленно съеживается. Падает на колени и утыкается лицом в землю, в груду грязного белья, в которой он стоит на коленях. Он пытается вздохнуть, и к тому времени, как он поднимается на ноги, на улице становится темно. * Утром Таннер пытается накормить его, в квартире дыра в форме Диллона. В форме его рук, разбивающих яйца в сковородку, его веса рядом с Портером. Его смеха, заполняющего комнату, которая теперь слишком большая и пустая. «У нас… эээ… осталось немного еды» - предупреждает Таннер, роясь в холодильнике и виновато пожимая плечами после этого. –«Диллон должен был идти за продуктами» Утеряно что-то мирское. Какая-то земная вещь, которая даже не принадлежит Портеру, но он чувствует ее болезненную пульсацию, как только проходит мимо Таннера, чтобы взять упаковку крекеров из хлебницы. Этого не достаточно, но он не может позволить себе не есть. Его руки уже непрестанно трясутся а сердце бьётся слишком сильно в груди. Таннер не отвечает, не остаётся с ним слишком долго в кухне. Он выглядит усталым и Портер чувствует небольшую вину. Он лениво думает, спал ли Таннер прошлой ночью или нет, беспокоился ли он о Диллоне так же сильно, как Портер. Опущенные веки и то, как он прислоняется к столу, перед тем как неожиданно выйти из кухни говорят «да». Он уходит рано, но пишет адрес и часы приема в больнице и подсовывает записку под бонг Таннера на кухонном столе. Автобус довозит его за двадцать минут до начала приема, но за стойкой та же самая медсестра, что сопровождала его, она выглядит более отдохнувшей, чем в прошлый раз. Он пытается улыбнуться ей, ее губы сжимаются на секунду, прежде чем она вздыхает, кивает головой и отправляет его прямо по коридору. «Не шумите» - предупреждает она и он пытается не заплакать, не заставить ее чувствовать себя неловко. Он знал, как плохо сейчас выглядит, дрожащий как лист и такой очевидно измотанный. Стоило больших трудов не смотреть на себя слишком долго в зеркало этим утром. Диллон в сознании. Он менее бледный, чем вчера, на щеках легкий румянец, его губы больше не такие белые. Вместо этого он выглядит помятым, с болезненными контурами,как что-то с надписью хрупкое, обращаться с осторожностью. Он мгновенно поднимает взгляд на дверь, когда Портер ее нерешительно открывает и- Момент, когда течение времени настолько медленное, что кажется нереальным, когда он всего лишь смотрит. Только ждёт, чтобы Диллон двинулся, заговорил. Пригласил его внутрь, по крайней мере. Улыбка расползается по лицу Диллона и время снова движется вперёд. «Эй» - говорит Портер и его голос хриплый и он на грани того, чтобы расплакаться. Он чувствует это в своем горле, чувствует давление на глаза. Слезы облегчения и кажется, будто он наконец может вздохнуть полной грудью. Почему-то он был не в состоянии поверить, что Диллон когда-либо придет в себя снова. Возможно, это полная глупость, но он чувствовал, как жизнь Диллона ускользала сквозь пальцы и он не мог, блять, сделать ничего, чтобы это прекратить. «Портер» - отвечает Диллон скрипучим голосом – «Иди сюда» Он протягивает руку, уже не обернутую трубками. Почти отчаянно подзывает Портера к себе. Он начинает кашлять, как только Портер подходит к его кровати и Портер на секунду замирает, с протянутой, чтобы прикоснуться, рукой, чтобы попытаться закрыть его от той силы, что согнула его пополам. Он выглядит слабым, таким не похожим на себя. Рука Диллона хватает его за запястье, ужасающая своей слабостью. Он выглядит таким маленьким, что Портер не знает, как с ним обращаться, карликовым на этой кровати с простынями и стерильным оборудованием около него. «Пожалуйста» - умоляет его Диллон хриплым голосом и дёргает за руку, пока Портер не робко на край его кровати. Он не знает, разрешено ли это. Он знает, что если это то, чего хочет Диллон, то ему наплевать. Диллон продолжает дёргать за руку до тех пор пока Портер не сдается и не ложится аккуратно рядом с ним, благодарный тому, что рана на другой, как только кладет голову на грудь Диллону. Кажется, он может слышать сердцебиение Диллона, размыто понимает он. Отдаленный грохот, успокаивающе отдающий ему в ухо. Он не заметил, когда оно начало ускоряться. Не заметил напряжённости тела Диллона, убаюканный теплом и его запахом и тем, как его сердце наконец-то вернулось в его тело. «Я видел его» - бормочет Диллон и Портер поднимает голову, чтобы взглянуть. Призрачный, нереальный и размытый, он не понимает, пока губы Диллона не начинают трястись. Его глаза мокрые, глубокие и невидящие, встретившиеся со взглядом Портера скорее случайно, чем целенаправленно. Что-то укусило Диллона. Что-то вырвало кусок плоти из его плеча, оставив отпечаток левой челюсти. Это бесспорно. Ни тени на камерах или силуэты под уличными фонарями, но кровь, боль и реальность сейчас. Диллон видел это. Оно настоящее. «Ох» - говорит Портер, потому что, это все, на что хватает воздуха. Все, что он может сейчас сделать, это бороться с паникой, скручивающей его лёгкие в узел. «Это было не так» - бормочет Диллон и его глаза все ещё широкие, все ещё бледные, затуманенные болью и лекарствами и бредом. –«Это, Портер, это было не так»- «Я знаю» - безмолвно отвечает Портер. Диллон затихает, долгое время ищет взгляд Портера. Вдруг его рука поднимается, будто бы во сне, чтобы обхватить щеку Портера. Портер почти плачет. Почти сгибается пополам, разрывая грудную клетку. Комок в горле мешает вздохнуть, глаза болят от непролитых слез. Неожиданно он моргает и одна из них стекает по щеке горячей струйкой. Диллон снова прижимается к нему, притягивает к своему боку. Он отощавщий от болезни, заражения и потери крови, все ещё атакующей его тело, но он согревает, как и всегда и под горьким больничным запахом он все ещё пахнет собой. Он все ещё позволяет Портеру уткнуться носом в его грудь и замереть так. Медсестра будит его и в этот раз она улыбается, а в глазах видна грусть вместо холодной стали. Диллон спит, спит когда Портер слазит с кровати и с трудом нагибается, чтобы поцеловать его в вялые губы. Его глаза мечутся под лиловыми веками и Портер хочет разбудить его, пожелать спокойнй ночи, но он оставляет его спать вместо этого. «Мы определили этот укус как человеческий» - говорит медсестра, пока Портер идёт за ней по коридору к лифту и ему приходится прикусить свое скупое отрицание. Это не человек. Это не он. –«Полиция, наверное, собирается задать несколько вопросов, но у нас есть ваши контакты для этого. Идите домой и отдохните» Он не знает, что сказать в ответ, но должно быть это какое робкое согласие, потому что она запускает его в лифт и нажимает кнопку нижнего этажа. Снаружи темно, понимает он, пока проходит через лобби. Должно быть, медсестра позволила ему остаться до последнего и он глупо думает о том, чтобы вернуться и поблагодарить ее. Когда он оборачивается через плечо, хотя лобби по большей части пустое, там есть небольшие группы людей и ни один из них не носит халат медсестры. Никто на него не смотрит. Он толкает дверь и выходит на улицу. Автобусы перешли на ночное расписание и ни один из них не высадит его около дома Диллона. У него нет денег на такси. Он думает о том, чтобы прогуляться и все его тело трепещет в знак протеста. Здесь автобус, который доставит его за несколько кварталов от его собственной квартиры. Он бредёт на остановку рядом с больницей, прислоняется к пластиковой стене и устало ждёт. Он не обратит внимания на кровь, или возможно, просто посидит в одной из кабинок в туалете и попытается не заснуть, навалившись на грязную стену. Ему нужно сесть. Он так, так сильно устал. Он ловит автобус, хоть он не единственный, кто в него садится, в автобусе почти нет людей, так что у него в распоряжении целое сиденье. Кажется, будто прошли часы, часы отчаянных попыток заставить себя не заснуть, несмотря на качку автобуса и тусклые неоновые огни за окнами. Он выходит из автобуса на остановке, находящейся дальше чем нужно, дезориентированный и смущённый оттого, что водитель улыбнулся ему. Не слишком далеко, максимум пара лишних минут. Он оглядывает улицу, как только вываливается из автобуса. Пусто, совершенно никого, только жужжание уличных фонарей. Как только автобус уезжает, он разворачивается и начинает идти по тротуару. За ним следят. Этот взгляд, направленный между лопаток щекочущий и параноидальный. Ему больно оборачивается, больно оглядываться через плечо, но он заставляет себя идти дальше. Заставляет переставлять одну ногу за другой и продолжать идти дальше. Он хорошо знает этот район. Он бывал везде, блуждал днём и возвращался домой с опущенной головой вечером. Его ноги сами несут его. Магазины закрыты, но их окна все ещё светятся. Весело сверкают своими чумазыми витринами с товаром. Темным пунктиром дверных проемов. Зловещим неоном светятся секс-шопы, безголовые манекены в своих темных кружевах. Он пытается не смотреть через плечо. Он слышит шаги. Они в его голове. Никто кроме него не выходил из автобуса, никого не было на улице. Это все в его голове. Улица впереди него хорошо освещена, пустая но широкая и легко просматриваемая, но она не приведет его домой. Он останавливается у входа в переулок, куда ему нужно свернуть и долго смотрит на него, вместо того, чтобы взглянуть через плечо. Шаги прекращаются. Его загривок покалывает, но он сглатывает и заставляет себя ступить в тусклый мрак переулка. Он знает этот переулок, он ходил по нему столько раз работы, знает мусорные мешки, валяющиеся у стены, неровные трещины на грязном тротуаре. Позади него какая-то возня. Он продолжает идти, устремив свой взгляд на свет улицы по другую сторону переулка. Звук, пустой и скребущий. Что-то крадётся позади него, прижимаясь к кирпичной стене. Шорох нейлона и внезапно он осознает, что этот звук как-то просочился из его воображения в неоспоримую реальность. Он разворачивается и существо оказывается так близко к нему, что запах старой и застоявшейся воды ударяет ему в лицо. Он смотрит на него и узнает. Узнает его, несмотря на то, что оно одичавшее и нечеловеческое и его лицо ужасно, мешанина из узловатой кожи и опущенных, мутных глаз, заостренного лезвия носа. Утопленник. Он был в его снах. Он был в его подъезде. Он был за его окном, только это был не сон и… Он скалится. Медленно растягивает тонкие белые губы и обнажает жёлтые и зазубренные зубы. Рот существа все открывается и открывается а в его рту черные десны и черный язык, влажно шевелящийся между ними. Шире и шире, нечеловечно, невозможно. Крик бьётся в его груди, он пытается выпустить его, но он застревает у него в горле. И пусто и беззвучно стекает с его губ. Существо делает шаг навстречу ему. Оно движется хаотично, ноги идут будто случайно. Его руки висят по бокам, немного качаются в такт движению, расслабленно торчат из плеч. Он все ещё улыбается невидящим глазами и дырой рта. Крик все ещё разрывает ему грудь, но ему нужно- Вдруг он хватает Портера и единственная причина, почему ему это не удаётся, это то, что Портер падает на грязный тротуар и откатывается в сторону. Они катаются по земле, вцепившись друг в друга, и существо под ним на мгновение кажется мокрой бумагой, натянутой на мокрые палки, сталь сухожилий растягивается и оно сбрасывает с себя Портера, единственную твердую вещь в этом тошнотворно прогнившем теле. Оно ползает по земле, пытаясь подняться. Ярость бьётся в его груди как второе сердце, столько ебаного гнева вырывается сквозь его зубы в зверином вопле. Он снова прыгает на существо, мгновение катится с ним по земле и как только оно пытается сбросить его снова, сжимается и вонзает колено в его тело. Что-то под ним с треском ломается и существо начинает трепыхаться сильнее, пока он не прижимает ногами его плечи, крепко садясь ему на грудь. Она слегка поддается, похоже на то, что ребра прогибаются под весом Портера. Существо ухмыляется ему, его рот разинут, в черной глотке слегка свистит воздух. Тупые зубы, окровавленные зубы. Кровь Диллона, бессвязно думает Портер. Около его руки камень, угловатый и шершавый и Портер хватает его. В его руке камень кажется лёгким и существо снова начинает сучить ногами по земле, напрягается, упираясь в ноги Портера, пытаясь сбросить его с себя и Портер чувствует скрытую силу в тощих конечностях под ним, через секунду оно его сбросит- Первый замах ломает то, что было носом, выдавливает поток жидкости, разрывает кожу и мясо. Звук омерзительно влажный. Портер зажмуривает глаза. Снова опускает камень и слышит, как кости издают такой резкий звук, что он не может поверить, что он реален, ошеломляюще четкий звук посреди рева всего остального. Тварь все ещё бьётся под ним, но уже слабеет, его рот открыт в немом крике и Портер не может смотреть на это, не может смотреть на то, как его руки поднимают булыжник и опускают его снова, снова, снова. Пока руки под его коленями не перестанут двигаться, пока быстрые судороги груди под ним не затихнут. Злоба все ещё бушует в нем и он опускает камень в последний раз и на всякий случай поднимают его. Звук мокрый, но ни одна кость не трещит и он давится и наконец открывает глаза. Камень в его руках неожиданно тяжелеет и они вместе падают в эту жижу со звуком, который больно слышать. То, что осталось ничуть не похоже на человека. Не похоже на голову или то, что было ужасающей пародией на лицо. Ничего, ничего кроме нежного розового мяса и белых осколков костей и серой слизи и густой, розоватой крови неправильного цвета. Слишком бледной, слишком густой. Как будто мед течет по его рукам, меньше похоже на кровь, больше как густая, соленая субстанция. Он чувствует ее на своем лице, теплую, не похожую на человеческую кровь. Совсем не кровь Диллона, такая живительно горячая, когда он пытался остановить ее поток. Он со всхлипом глотает воздух и бессвязно замечает, что он плачет. Он не знает, когда начал или как остановиться и он выпускает булыжник из онемевших пальцев. Плечом пытается вытереть мокрую щеку и понимает, что и здесь кровь, размазавшаяся по его лицу с рубашки. Все пахнет застоявшейся водой и гнилыми овощами. Будто медь и все смягчает сладкий запах жженых фруктов. Он неуклюже поднимается со своего сиденья, с грудной клетки, которую он, должно быть, сломал, с такой силой усевшись на нее. Неважно. Он не может дышать, хочет прижать руки к лицу, но когда поднимает их, они в розоватой крови, густой, покрывающей его пальцы и кожу под ногтями. Его рвет с внезапностью, которой он отдалённо удивляется. Сгибает его пополам и он всхлипывает, вздыхает и снова всхлипывает, пока мышцы живота не начнут болеть а голова кружиться от нехватки кислорода. По большей части это водянистая желчь; он не ел несколько дней, бессмысленно думает он. Думает о крекерах, съеденных вместо любого полноценного блюда, в ожидании начала приема. Он откашливает больше желчи, пытается вздохнуть и запах рассола и рвоты заставляет его поперхнуться. Он отползает, слепо нащупывая путь мимо трупа существа, чем бы оно не было, подальше от блевотины и от запаха. Его горло болит, его глаза жжёт. Он не может перестать плакать, беспомощно и судорожно всхлипывать. Его предплечья зудят от крови, он бездумно трёт их, плача. Его руки уже такие грязные, он не знает, что может ещё более или менее навредить. Вдруг он встаёт на ноги и пробирается к выходу из переулка. Слезы замедляются от сильной боли обезвоживания, прокатывающейся по груди и поглощающей все остальное. Его квартира прямо через улицу и он долго-долго на нее смотрит. Знает, что там высыхает на полу лужа крови Диллона. Она впиталась в трещины в линолеуме, в ножки стола и стульев, в ковер, который он купил за пять долларов в благотворительном магазине на углу. Он пахнет кровью Диллона. Медной и электрической. Он опускает взгляд на свои руки. На мультяшного цвета кровь на них. Он не похож на совершившего убийство, смутно думает он. Он выглядит так, будто извалялся в акварели. Его глаза горячие и чешутся. Он отправляется вперед по улице. Квартира пахнет не так сильно, как боялся Портер, когда он, наконец, вставляет ключ в замок и входит внутрь. Он не колеблется, протягивает руку за мылом и направляется в ванную. Он даже не заботится о том, чтобы закрыть дверь. Он не боится; он не знает, что его ещё может напугать. Вслед за страхом приходит оцепенение и он пытается понять, что же натворил. Ему нужно было это сделать, думает он и встаёт под душ. Вода горячая и он стоит под ней долгое время, позволяет ей стекать по его плечам и наблюдает за тем, как розовая кровь смывается в канализацию. Ему пришлось это сделать. Он не мог поступить иначе. Он делает глубокий вдох и думает о Диллоне. Когда вода сменяется на холодную и только ощущение крови остаётся на его коже, он выходит, машинально протягивая руку за полотенцем и начиная медленно вытираться. Из воздуха что-то исчезло. Портер ловит отблеск движения в зеркале. Глубоко вдыхает и встречается с собственным взглядом и чувствует головокружение от того, что ничего в нем не изменилось. Мутные, опущенные глаза, кожа землистая и бледная от слабости и истощения. Заостренное лезвие носа. Темные волосы падают ему на лоб. Кровь в уголке его рта, что-то похожее на кровь. Розовая и липкая и он резко стирает ее, вспышка паники и тошноты покидает его схватившимся за раковину и трясущимся. Неожиданно он начинает идти. Одна нога перед другой. Лужа крови меньше, чем он помнит, когда он идёт назад в комнату. Он не смотрел на нее слишком близко. Легче сосредоточиться на складывании вещей в его рюкзак, после них кидая туда свой планшет и зарядку, зубную пасту и щётку. Его накрывает чувство дежавю, он отбивается от него, вдыхая. Солнце встаёт над зданиями, когда Портер толкает дверь и долгое время стоит в проходе, просто наблюдая за этим, голубым сиянием в небе. Мягкими мазками розового и лавандового и оранжевого. Улица пахнет туманом, поднимающимся от воды.