совсем не как в голливуде

Мама всегда говорила Джинену, что любая падет к его ногам, особенно, когда он улыбается так, будто кроме этой самой единственной и неповторимой, что сейчас перед ним, нет никого вообще, только вот есть одна проблема. И эту проблему зовут Джебом, который во-первых, не “она”, а во-вторых, что-то не очень хочет падать к его ногам. - С Вас тысяча триста вон, - слышится спокойное, немного сонное и совершенно не заинтересованное, а перед Джиненом оказывается стакан с холодным американо, и ну господи боже. Он же вообще-то тут старается. - А сколько чаевых можно оставить такому прекрасному парню? - если уж у Джинена и есть секретное оружие, то это его улыбка, и он ей пользуется. Уже вторую неделю пользуется, чуть ли не каждый день, почти все сэкономленные деньги на подарок Джексону потратил (тот может и поймет, но заебывать будет долго), явно подсел на кофеин, да и вообще скоро на работе будут смотреть косо. Хотя нет, не будут, но все равно. - Да сколько хотите, вон банка, - Джебом отмахивается от него, отвлекаясь на нового клиента - уж очень громкую даму, что требует что-то там без глютена. Джинён берет в руки свой кофе. И почти не скрипит зубами. * Джексон вообще ни разу не понимающе хохочет, потом понимающе обнимает, а потом раздражающе пытается предложить свою помощь. А потом все-таки догадывается достать из холодильника пиво. - Может просто, ну, сказать ему о том, что он тебе нравится? - рассудительно и правильно говорит Джексон, отпивая глоток прямо из горла и забираясь на диван с ногами. Он включает приставку, дает второй джойстик Джинену и смотрит на него влажным щенячьим взглядом, и все, что ему остается - грустно вздохнуть и согласиться на бессонную ночь. - А может мне еще и подкараулить его после работы с букетом цветов? - Это же гениально! - совершенно искренне улыбается Джексон, и Джинен снова тяжело вздыхает. Джексон иногда слишком уж романтик, и он не будет дарить цветы мужчине, что иногда одним взглядом заставляет посетителей успокоиться и заказать кофе, десерт и даже салат по акции, даже если они этого и не хотят. Тем более, что он даже не знает, какие ему нравятся. - Нет, ну нахер, - бурчит он себе под нос, отмахиваясь от видения Джебома с бутоном розы в волосах. Еще рано. * Уже поздно, внезапно осознает Джинен, когда видит какого-то крайне смазливого (нет, на деле просто чертовски красивого, но это он тут жертва) парня, который почти что виснет на Джебоме, а тот ровным счетом никак на это не реагирует. И улыбка у него еще такая. Яркая. Счастливая. И как бы сложно его винить за это все, но в груди немного жжется, и Джинен впервые, наверно, пытается честно понять - это уязвленная гордость, или все-таки ревность. Он ведь, по сути, сам себе что-то там выдумал, сам себе придумал и вроде как проебался. Шах и мат. - Ага, конечно, - фыркает Джинен и глубоко вдыхает. Кафе еще не закрыто, за кофе его никто не убьет, а от ворот поворот он еще не получал, да и вообще мужик он или где. Между прочим красивый, перспективный и охуенный. - Можно мне аме... - А не вредно ли пить на ночь кофе? - внезапно спрашивает Джебом, и Джинен откровенно подвисает, потому что, ну, две недели только отмахиваются, а тут… - Нет? - Очень вредно, - совершенно серьезно говорит тот самый смазливый парень, улыбаясь во все тридцать два и кивая чему-то своему. - То же самое касается и тебя, Джебом-а. А то ночами не спать, чтобы придумать как подкати... - Марк-хен, - понизив голос говорит Джебом, и Джинен с силой закусывает изнутри щеку, стараясь удержать лицо. Нет, он не будет представлять никакие темные комнаты, влажные простыни и вот это вот все, но делать голос настолько опасно низким и глубоким крайне подло. - Как что-то не так, так я сразу хен, - все еще улыбаясь говорит Марк, а потом переводит взгляд на Джинена. - А ты и правда красивый. - Что? - Заплатил за торт уже, да? Вот и вали уже, пожалуйста, - почти рычит Джебом, с силой стискивая столешницу. Марк фыркает, кивает и уходит легкой походкой, буквально за секунду избавляясь от улыбки на лице. - Господи, - Джебом косится на часы и переводит взгляд на Джинена. - Может лучше чай? Есть с кориандром, он перед сном самое лучшее. - Лучше горячий шоколад, - немного заторможено отзывается Джинен, оглядывая сначала почти пустой зал (два человека, что скорее в телефонах, чем где-то здесь), а потом и самого Джебома, вдруг замирая. Он, кажется, влюбился. Не так, как было в самом начале, когда он просто сначала запал на красивую внешность и непривычный пирсинг, а вот как бы по-настоящему, когда уже даже испачканный в муке нос выглядит милым и самым красивым, что есть. - Ваш шоко… - Меня Джинен зовут, - это вырывается совсем внезапно, ни разу не запланировано и глупо, потому что это же он планировал, что ему как в голливудских фильмах дадут салфетку вместе с номером телефона, а он потом соизволит позвонить. У Джебома взгляд меняется от удивленного до настороженного, а потом он говорит: - Ну, как меня зовут ты… Вы знаете, - как-то неловко улыбаясь и чеша затылок. - Знаю, - у Джинена внутри яркое тепло и какое-то внезапное спокойствие, а на лице невольно расползается улыбка. - Но я не знаю всего остального. - Эм, ну… - Может тоже возьмешь себе шоколад и пойдем в парк? Там сейчас очень красиво, - говорит Джинен,немного поражаясь своей наглости, и поправляет свой шарф, пытаясь спрятать в этом действии свою неловкость. - У меня еще полчаса до конца смены. - Я не спешу. Джебом улыбается ему. И Джинен окончательно пропадает. * Вообще, это немного не то, что планировал Джинен, вообще ни разу, тем более, что где он, а где походы в клубы. Но Марк попросил Джебома, Джебом попросил Джинена, Джинен в отместку за сорванную встречу (хотя в голове он называл это свиданием) позвал с собой Джексона, и в итоге он сидит за барной стойкой и смотрит на какой-то кислотно-синий коктейль. - Я же помру, - убежденно говорит он, совершенно не слыша собственный голос в адски громких битах, и делает глоток. Смерти, конечно, не хочется, но любопытство та еще мразь. - Ты же помрешь, - голос Джебома звучит прямо над ухом, пугая до усрачки, и в итоге коктейль разливается по столу, а бармен смотрит так, будто Джинен его любимую собаку переехал. - Может пойдем отсюда? - Мы же только пришли. - Не люблю клубы. Да и Марку совсем не скучно, - Джебом кивает в сторону толпы танцующих, и Джинен видит танцующего Джексона, что чуть ли не раздевается под странными взглядами Марка. Ну, точнее взгляды не странные, но у Марка явно странные вкусы. - К тому же ты вроде что-то говорил про то, что хотел куда-то сходить. - Я думаю, выставка уже закрыта, но тут явно шумновато для меня, - кивает ему Джинен, берет со спинку стула свою куртку и тащит не сопротивляющегося Джебома в сторону выхода. Он цепляется пальцами за рукав его темной рубашки, сжимая почти до судорог, почему-то невольно боясь, что потеряет его в толпе и уже не найдет. И только уже на свежем воздухе понимает, что держится совсем не за ткань, а за немного влажную кожу. - Эм, прости. - Да, не, у тебя не настолько сильная хватка, - смеется Джебом и разминает плечи. Джинен думает - было бы проще, если бы он был крупнее его. Или старше. Или выше. Может, еще, конечно, было бы проще, если бы он сразу хоть словом обмолвился о том, что ему интересна не только дружба. Особенно, когда по ночам снятся такие сны, что ему даже в школе не виделись. - Джи… - Пошли в парк? Прогуляемся, - устало говорит Джинен и делает шаг в сторону дороги, убирая руки в карман, чтобы Джебом не заметил его дрожь. Ему плохо. Почти физически плохо от того, что он не понимает, что ему делать, потому что все очень сложно. Потому что ему страшно, наверно даже, впервые, очень страшно, что одним неверным словом он порушит то, к чему он уже так привык. Что если он сделает что-то не так, то не будет никаких вечерних прогулок с горячим шоколадом, смешных мемов в чатах, и уж тем более утренней сонной улыбки и привычного холодного американо. Это только кажется, что несколько недель для чего-то большего - мало. На деле, это слишком до хера. - Слушай, Джебо… Это кажется очень странным - пустая улица, звуки проезжающих машин и теплые губы на собственных губах. Этого так сильно хотелось, представлялось, но снова не так - это опять не голливудский фильм, где главный герой с роковой улыбкой дарит своей красавице (в данном случае красавцу) долгожданный поцелуй. Джебом исчезает также внезапно, и Джинен еле успевает схватить его за локоть и вжать в ближайшую стену какого-то здания, запуская пальцы ему под рубашку и слушая прерывистое дыхание. - Я представлял это не так. - А как же? - хрипло выдыхает Джебом, и Джинен замирает, смотря ему прямо в глаза, и мысленно бьет себя куда-то под дых. Это нечестно. - Я представлял тебя исключительно в темной комнате с засосами на шее и с сорванным голосом. А поцелуи были со вкусом вишни. - И чем тебе не нравится маргарита? - Да нравится мне все, - выдыхает Джинен и целует. Джебом в его руках податливый, мягкий, совсем не такой, как в обычной жизни, где он вдумчивый и стойкий. Он вплетает пальцы в волосы Джинена, сжимает их в кулаке и прижимается ближе, подставляясь под влажный язык и губы. - Охуеть. У Джинена мысли в голове путаются, расползаются, и остается только осознание, что вот оно наступило - он обнимает человека, в которого влюбился как мальчишка, и это взаимно. И господи, как же он его… - Нам надо домой. И срочно. - И быстро, - соглашается с ним Джебом и достает из кармана телефон. Такси приезжает спустя пару минут. А потом они совершенно как школьники, улыбаются в поцелуи под недовольные фырканье водителя. * Это лучше, чем представлялось. Только вот у Джинена почему-то дрожат пальцы, срывается голос, и он правда верит, что это от нетерпения, потому что Джебом - спокойный, серьезный Джебом - сейчас прямо под ним - мягкий, нежный, и такой, сука, горячий, что хочется выть. Он целует неловко - слишком резко, слишком жадно, и зубы сталкиваются с зубами, а в темной комнате тишину прорезает хриплый смех. А потом - громкие стоны. У Джебома - внезапно - кошачья грация, острые ногти и низкий голос, когда он выдыхает имя Джинена на особо резкие толчки, и прерывистое дыхание, когда они целуются так, что воздуха в легких катастрофически не хватает. Джинен лижет ему шею, кусает ключицу и рычит куда-то в солнечное сплетение, ощущая звенящую пустоту в голове и крик в горле. Он думает - не отпущу, блять, - касаясь губами где-то за ухом и чувствуя пальцы в волосах. И дело даже не в охуенном сексе и чувстве победы. - Сука, - хрипит Джебом и весь обмякает, притягивая Джинена к себе, и целует как в последний раз. У Джебома - слипшиеся волосы и улыбка сытого кота, капли пота в ямочках на ключицах и сонные глаза. Джинен прижимается ближе и закрывает глаза, отмахиваясь от тихого “надо в душ”. В груди отчаянно сильно стучит сердце. И отчаянно правильно. * - Мне, пожалуйста, капучино, - говорит Джинен и улыбается своей самой яркой улыбкой, от которой, как говорит Джексон, задница слипается. Но то Джексон, он вообще знатный пиздабол. - С Вас полторы тысячи вон, - слышится в ответ, и Джинен упорно старается удержать свое лицо, потому что вообще-то Джебом поступает нечестно, смотря на него таким взглядом. И закусывая губу. - Сколько чаевых можно оставить такому прекрасному парню? Джебом улыбается: - А может лучше свидание? - и протягивает ему кофе. На стаканчике черным маркером написано - “ты же зайдешь после моей смены?”. Джинен смеется и отпивает глоток. Это все еще ни разу не похоже на голливудский фильм. Но все равно охуенно.