Научный интерес

Шепард никогда не любила бывать в лазарете. Даже на правах простого посетителя, вольного убраться восвояси в любой момент. И тесное помещение, и зловещий гул медаппаратуры, и въедливый запах дезинфектантов беспощадно навевали ассоциации, что кто-то облажался. В этот раз «кем-то» была не она... Хотя порой казалось, что очутись она сама на больничной койке, ситуация стала бы куда проще и понятней. Доктора Чаквас в медотсеке не оказалось. Тем лучше — не придется просить ее выйти, если пациенту вновь взбредет в голову обсудить что-нибудь строжайше засекреченное, судьбоносное и не всегда лицеприятное. А он наверняка захочет. Карин как-то в шутку ворчала, что деятельные турианцы — отвратительные пациенты, и лишь смерть на месте заставит их соблюдать постельный режим. А если этот турианец еще и Спектр Совета, которого врачебным произволом лишили омни-тула и любых средств связи со внешним миром, кроме коммандера Шепард... «...то бедная коммандер Шепард», — мысленно завершила та, внимательно прислушиваясь. Она помнила тот момент, когда пришла в себя в этом самом медотсеке после Иден Прайм. Ей уделили не так уж много времени, ведь все фанфары достались другому члену отряда — Спектру Найлусу Крайку. «Не жилец», — так и угадывалось в интонации доктора Чаквас, когда та говорила о нем. Да и кто бы ее осудил — едва-едва укомплектованный лазарет Нормандии не был рассчитан на поступление инопланетного пациента с тяжелым огнестрельным ранением грудной клетки. И все же, каким-то чудом, Крайк выжил. Спасли ли его пресловутая турианская живучесть, мастерство врача или же автоматическая инъекционная система брони, вовремя впрыснувшая дозу панацелина, Шепард не знала. Да и не стала гадать, списав все на волю удачного случая. Хотя когда пациент окреп настолько, что начал приходить в себя и разговаривать, она поняла, что удача — та еще циничная стерва. Если и поворачивается к кому-то лицом, то к остальным — непременно задницей. Турианец оказался из тех самых редких и дотошных сволочей, которые способны довести до белого каления как бы между прочим, не прикладывая излишних усилий, одним снисходительно надменным тоном или угадывающимся между слов ядовитым подтекстом. Таким образом, ежедневные справки о его состоянии и обсуждение насущных дел превращались в своеобразную проверку нервов на крепкость. Джокер с нарочито серьезным видом уверял, что это входит в подготовку потенциального кандидата в Спектры. Шепард и сейчас ожидала любого подвоха, но Найлус расслабленно лежал на больничной койке и внешне никак не реагировал на появление гостьи. Его глаза были закрыты, а руки свободно покоились поверх тонкого одеяла, не скрывающего очертаний экзотической, непривычно угловатой для человека фигуры. Грудь мерно вздымалась, но дыхание все еще звучало хрипло. В полумраке медотсека особенно ярко и зловеще выделялись белые метки на лице Крайка, похожие на символическое изображение черепа. «Еще скажи, тот еще Веселый Роджер», — мысленно одернула себя Шепард и хотела было так же беззвучно выйти, чтобы не будить спящее лихо. Но остановилась. Прежде ей не доводилось вот так беззастенчиво разглядывать турианца без брони и одежды, пусть даже одеяло и накрывало нижнюю половину тела. А один из армейских принципов гласил, что слабости и уязвимые места потенциального противника нужно изучать, если предоставляется возможность. Едва ли этим противником станет именно Крайк, но вот Сарен... — Не смущайтесь, Джейн, подходите ближе, — насмешливо предложил якобы спящий турианец, истолковав ее замешательство по-своему. — Кто я такой, чтобы стоять на пути знаменитой человеческой любознательности? «Веселый Роджер» вновь с кроганской грацией прошелся по тому, что счел той самой слабостью и явно намеревался полюбоваться результатом. И все же, это вызывало отнюдь не смущение, а, скорее, закономерное раздражение. — И вам доброго вечера, Спектр Крайк, — как можно более нейтральным голосом откликнулась Шепард и подошла почти вплотную к больничной койке. — Так значит, на пути моей человеческой любознательности ничего не стоит? И как далеко простирается ваше желание утолить мой научный интерес? Она подвинула стоящее по соседству кресло и уселась, не сводя с Найлуса выжидательного взгляда. Рискованно, конечно, делать именно то, на что ее откровенно провоцируют, и все же некое шестое чувство отчетливо подсказывало — ни игнорирование, ни, тем более, отступление не позволит взять верх в настолько... щекотливой ситуации. Не позволит избежать превращения в посмешище. Вместо этого появилась другая шальная мысль, как обернуть происходящее в свою пользу. Шепард как-то слышала, что турианцы очень ценят свое личное пространство. Любопытно, настолько ли сильно, чтобы пожелать выгнать из него бесцеремонного варвара, не знакомого со всякими приличиями? — Желание утолить ваш, с позволения, «научный» интерес простирается достаточно далеко, чтобы дать вам возможность восполнить пробелы в образовании... без необходимости действовать украдкой. Хотя, признаюсь, я уже давно забыл, когда на меня в последний раз смотрели с таким любопытством, — пояснил Крайк. Стоило ли упоминать, что его демонстративно менторский тон не выражал ни малейшей толики напряжения или недовольства? Скорее, одно лишь предвкушение знатного развлечения. Ишь, разлегся, глазами зелеными зыркает. Яркими, словно кошачьими. Почему-то это вызывало назойливое желание подпортить язвительному паразиту праздник. — Да, мне прежде не доводилось так... близко знакомиться с турианцами, — почти доверительно поведала Шепард, прикинувшись недалеким солдафоном. — Что, и потрогать можно? И, не дожидаясь разрешения, протянула руку к длинному гребню. Ожидая, впрочем, любой подставы. Такое змейство, того гляди, еще и укусит... Однако какой-либо ярко выраженной реакции не последовало. Найлус чуть прищурился, прижал мандибулы к щекам... будто напрягся, на одно короткое мгновение. Во всяком случае, пока пальцы Шепард неспешно прошлись по всей длине гребня до острого кончика. — Полагаю, вопрос был риторическим? — лишь тогда плеснул ядом турианец. — Люди говорят, молчание — знак согласия. — А еще они говорят, что молчание — золото. Последуйте этой человеческой мудрости и не тратьте время на вопросы, ответы на которые все равно не собираетесь слушать. — Я вижу, вы неплохо разбираетесь в философии других культур, Спектр. — Чего нельзя сказать о вас, при всем моем уважении. — О, я надеюсь поправить это досадное упущение. «За ваш счет», — так и повисло недосказанным. Шепард впервые ощутила, что у нее есть реальный шанс получить преимущество в этой своеобразной игре. Это раззадоривало некий... азарт. Спектр Крайк все еще являлся ее куратором и чтоб ей выйти замуж за Удину, если этот энтузиаст решил отказаться от своей работы, взяв больничный отпуск. Очевидно, что ее по-прежнему изучают, как потенциального кандидата для присоединения к СПЕКТР. И что он видит, интересно? Попытку превратить провокацию в игру по ее собственным правилам? Или просто «человеческую наглость», очередное клише в глазах прочих турианцев? Хотя едва ли от нее, Шепард, ждали смущения и отступления. А чего тогда? Брезгливости? Она так и не нашла четкий ответ на свой вопрос, вместо этого продолжив свои научные изыскания. Ее пальцы коснулись лицевых пластин Найлуса, без лишнего трепета скользнули вдоль левой мандибулы, поддев заостренный край. Хотелось даже между делом поскрести ногтем белую краску татуировки, чтобы проверить, стирается ли она в принципе, но наглеть до такой степени Шепард не стала. Вместо этого она накрыла ладонью мелкие чешуйки на шее Крайка, прислушиваясь к мерному биению пульса под кожей. Куда более теплой и грубой, чем человеческая. Пластины на плече тоже были теплыми и шероховатыми, что на первый взгляд даже немного удивило... Скорее всего, стало бы проще, окажись этот пришелец таким же хладнокровным и чуждым, каким и хотел казаться. Но он был вполне приятен на ощупь, и это совершенно не вязалось с его образом. Шепард решила даже не начинать задумываться об этом парадоксе и вместо этого отвлеклась на серию пластин, покрывающих бок турианца до самой талии. Поразительно тонкой талии... такой бы и земная женщина позавидовала. Джейн недоверчиво обхватила ее ладонями, гадая, что за преимущество дает этот странный каприз эволюции. Пальцы все же не сомкнулись, замыкая кольцо, хотя им и не хватило сущей малости. На этом открытии исследования притормозили, просто потому, что на пути оказалось одеяло. — Итак, научный подход людей диктует пасовать перед трудностями и ограничиваться лишь фактами... лежащими на виду? — не преминул истолковать заминку Найлус. — Это была попытка меня смутить? Или вы просто намекаете, что происходящее вас забавляет и мне стоит продолжить вас развлекать? — Наблюдать за вами и правда довольно занимательно. Никоим образом не собирался вас оскорбить. — Не-ет, конечно нет. Одно мне интересно... Скажите, Спектр, Советники все еще рассчитывают получать от вас информацию о ходе оценки моей кандидатуры? — Само собой, Джейн. И что с того? — Я надеюсь, что этот подробный отчет развлечет и их. Найлус фыркнул и развел мандибулы в стороны, демонстрируя не то оскал, не то ухмылку. Шепард поняла, что невольно подкинула ему идею, как вежливо поиздеваться еще и над Советом, и поспешила закрепить успех, без тени смущения откинув в сторону одеяло. И с интересом изучила открывшуюся картину. Нет, она, конечно, слышала, что «у турианцев везде пластины, в том числе и ТАМ», но слышать и видеть... Да и наивно было бы верить, будто можно остаться в целомудренном неведении среди других молодых кадетов-новобранцев в академии. У которых гормоны играют, доступ к порнухе всех известных видов есть, а вот ума еще не наросло. Одним из самых страшных оскорблений в учебке было пожелание спариться с представителем какой-нибудь расы поэкзотичней. И только теперь Шепард осознала, что наивные мечтатели вряд ли представляли... как. Оно-то ясно, что эти пластины как-то расходятся... но процесс представлялся с трудом — фантазия пасовала. Перед ней лежало внешне абсолютно андрогинное существо — и в первую минуту это вызывало искреннее недоумение. Шепард неспешно провела ладонью вдоль набедренных пластин, подчеркнуто игнорируя паховые. К слову сказать, такие же, как и везде, так что света на загадку это не пролило. Да и не больно нужно. Она как раз собиралась уделить внимание куда более интересным шпорам, но дверь медотсека с тихим шелестом открылась. Шепард оглянулась и поймала на себе взгляд доктора Чаквас. Очень... понимающий. — Я вижу, межвидовое взаимопонимание было достигнуто? — благодушно поинтересовалась Карин. — Смею надеяться, — максимально равнодушным тоном ответила Джейн и поднялась с кресла. — Но я у вас уже загостилась. Дела ждут... — Можете не торопиться, коммандер, — заверила доктор Чаквас, привычная к тому, что ее нередко просили удалиться на время бесед. — Я подожду снаружи. И с этими словами вышла, оставив за собой некую неловкость, так и витающую в воздухе. — Надеюсь, вы приобрели достаточно ценные познания в области турианской физиологии, Джейн, — прокомментировал Найлус. — Которые, я уверен, могут хоть как-то компенсировать упущенное время для посещений. И как только эта ящерица-переросток ухитрялась демонстрировать на практически неподвижном лице такое ехидство?.. Да еще и под видом дружеского участия! — Не уверена, что мои познания так уж сильно углубились, но как минимум один ценный вывод я сделала, — совершенно искренне призналась Шепард, направляясь к двери. — И какой же, если не секрет? — Бить по яйцам бесполезно, — глубокомысленно произнесла она, прежде чем покинуть медотсек.