Как в аквариуме

— А ты знал, что слово «карантин» произошло от «сорок дней»? — Уолтер, пожалуйста… — Число сорок вообще очень любят почему-то. Всемирный потоп в иудаизме длился сорок дней, в исламе Мухаммед стал пророком в сорок лет, в инкских храмах изображалось именно сорок лучей, исходящих из Храма Солнца… — Уолтер, хватит… —…а еще отмечали сорок дней со смерти усопшего… — Беккет! Лэнс не хотел кричать, нет. Не хотел, и все же повысил голос, стоило этому глупому мальчишке продолжить строить эту линейку дебильных мыслей, связанных религией и совпадениями: про смерти точно не хотелось ничего слышать. Хотя это и не оправдание для такого; Лэнс медленно разжал кулак, которым ударил по столу одновременно с криком, и опустил плечи, вновь оборачиваясь к Уолтеру. Тот замер на стуле, сжавшись и вновь кривя спину, и отчего-то не было сомнений, что он сейчас покусывал нервно губу. Лицо его было повернуто в другую сторону. — Эй, Уолт. Прости, ладно? — хотя Лэнс, делающий шаг вперед первым и первым же извиняющийся, — зрелище еще более нескладное и смешное. Хорошо, что никто их не видел. Стерлинг шумно вздохнул, останавливаясь и рассматривая еще больше лохматую макушку. Хоть этот парень и принимал к себе совершенно любое отношение, с ним хотелось быть мягче. Нет, Лэнс просто обязан быть с ним мягче. — Ты ведь знаешь, сейчас все на взводе. А тут ты с этими разговорами про смерть. Плечи Уолтера слегка двинулись, словно бы кто-то отжал кнопку паузы на пульте. — Нет, это ты прости, — видно было, как вслед за плечами едва-едва двигаться начали и остальные части тела: локти, пальцы, спина, ноги сильнее поджались под стул, — как у куклы, которую только завели, и теперь нужно проверить, все ли действия она может выполнить. Лэнс, нахмурившись, вслушивался в голос Уолтера, понимая, что все же сложно понять его эмоции без этой широкой эмоциональной жестикуляции. — Я просто…тоже беспокоюсь. Вот в голове и прыгают странные мысли туда-сюда, туда-сюда, — наконец Уолтер повернул голову, и Стерлинг выдохнул: на лице того хоть и было видно растерянность, волнение, но губы — и правда покусанные — все же вытянулись в улыбку. Поймав чужой взгляд, он даже смог улыбнулся немного шире. — А еще сорок градусов это доля этилового спирта в составе водки. Секундная пауза; Лэнс, запрокинув голову, засмеялся. Пусть немного нервно, но искренне, и тревожность, съедающая изнутри, даже слегка отступила. — Ты еще вспомни, что Али-Баба встретил именно сорок разбойников, — Лэнс, покачивая головой и уже улыбаясь, подался вперед и коснулся стекла лбом. Уолтер, наблюдая за ним, тут же прикрыл рот ладонью и зажмурился в беззвучном смехе. — Это следующее, про что я бы вспомнил, — еще немного погодя, Уолтер поднялся со стула и, обойдя его и продолжая это время держаться за его спинку, так же шагнул к стеклу, вновь закусывая губу и глядя на Лэнса каким-то извиняющимся взглядом. За спиной Уолтера с грохотом упал стул, не выдержав перевеса из-за висящего на его спинке рюкзака, и это заставило зажмуриться, слепо быстрее шагнуть ближе и словно бы коснуться лбом чужой груди — на самом деле кожи коснулась только стеклянная поверхность. Когда, казалось бы, между ними исчезли все те твердые стены, появилась эта. Уолтер сильнее впился зубами в губу и сжал кулаки, которыми уперся о стекло, опустил взгляд на свое запястье: вместо своих привычных часов — еще одного якоря спокойствия — там закреплен браслет с датчиками пульса, дыхания, чтобы контролировать его состояние. Словно бы такая стеклянная клетка — скорее уж аквариум — и камера, что хотя бы отключалась во время визитов Лэнса, не достаточно создают ему ощущение превращения в лабораторную крысу. Агентство всегда было готово к угрозе. После случая с кражей информации поднялся уровень защиты данных, усилилась внутренняя охрана, так что теперь даже Стерлингу приходилось проходить осмотр и идентификацию. Местонахождение центра агентства тоже было поставлено под вопрос: рассматривалось целесообразность оставлять такой пусть и красивый вид на воду, но все же пока было принято решение усиления стекла и улучшения механизмов, закрывающих его броней сверху. H.T.U.V. было уверено в своей готовности к чему угодно, но ожидания вновь не оправдались. Проводимые ремонтные работы, отсутствие какого-либо сообщения об этом в исследовательских отдел, проводимый там по плану эксперимент, перепад напряжения, выход эксперимента из-под контроля и разгерметизация исследуемого объекта — всё привело к тому, что весь отдел оказался территорией поражения неизвестного элемента, хорошо хоть, что успели его отделить от всех остальных санитарным куполом. И теперь ученые, в том числе и Уолтер, вынуждены были находиться под наблюдением в карантине. И хуже всего была неизвестность: повлияли ли те бактерии на них, должны ли вообще повлиять и как это должно проявиться?.. Никто не знал, и исследования происходили сейчас только в таком виде. — Ну и чего ты хмуришься? Смотри, какое теперь у тебя есть рабочее место. Только твое, — Лэнс посмеялся неловко и кратко, поняв, куда направлен чужой взгляд, и даже слегка присел в попытке заглянуть в лицо. Он пытался поддержать, и только за это стоило продолжать улыбаться ему. — Да-а, рабочее место. А еще кухня, спальня и гостиная. У меня однажды была рыбка. У нее тоже была только одна комната, — Уолтер втянул щеки и вытянул губы в попытке изобразить рыбу. Так мило, глупо и по-детски, что только за это стоило оценить это коротким смехом. — Брось. Тебя кормят, никто не докучает и не трогает, есть возможность спать до обеда и смотреть твои сериалы целый день. Чего тебе может не хватать в таком раю? — Лэнс вновь пошутил, и это все как-то входило в эту немного неуклюжую, неловкую из-за положения атмосферу, что даже делало ее уютнее, как и должно быть рядом с Лэнсом. Как и должно быть рядом с… Да, они оба понимали, что эти детские шутки и оставались же ими, что никакой это не отдых, несмотря на и правда предоставленные возможности расслабиться, что все они продолжали работать еще усиленнее обычного, и Беккет, как раз «играющийся» генами и ДНК, тем более изучал влияние бактерии на их организмы. Оба понимали, что такие фразы про ничегонеделание — шутка, но внезапно Уолтер поднял голову и посмотрел на Лэнса слишком серьезно, так что тому даже захотелось извиниться, раз шутка оказалась неудачной. — Тебя не хватает, — сказано тихо, и Уолтер прижал свою ладонь к стеклу в том месте, где с обратной стороны лежала чужая рука. Его губы поджаты, брови сведены, а в глазах, кажется, совсем немного виден влажный блеск — длилось все пару секунд, и после, моргнув, Уолтер вновь отвел взгляд и нервно облизнул губы, начиная почти тараторить. — То есть контакта, общения. С тобой, с Лави, с другими голубями, с Марси… Лэнс молчал, а его губы сами потянулись в уже совершенно не искусственной улыбке. То, что ему и нужно было увидеть в чужом взгляде, он заметил, а большего пока и не нужно. — Уолтер, — тихо и совсем не так, как это звучало двадцать минут назад, когда Стерлинг еще и сам был на взводе, а чужое бормотание только раздражало. Не так — спокойно, уверенно, с теми нотками в голосе, которые удавалось слышать совсем немногим. Лэнс повел ладонью по стеклу и остановил ее напротив лица Уолтера, а тот, на этот раз сразу послушно замолчавший и теперь широко раскрытыми глазами следивший внимательно, прикрыл глаза и лицом к стеклу прижался. Словно бы его ладонью по щеке гладят. — Нам тоже тебя не хватает. И после мы обязательно проведем вместе всё время. Некоторое время они так стояли в тишине. Уолтер сильнее закутался в кофту, а Лэнс неосознанно начал поглаживать большим пальцем стекло — словно бы кожу. Даже компьютер перестал так громко жужжать, охлаждая себя, и результат еще одной проверки появился, кажется, даже и бесшумно, без своего обычного уведомления. Каких-то пять минут тишины и спокойствия, но спина вроде бы перестала так сильно ныть от неправильной позы за столом, и сбитые костяшки рук вроде бы перестали так сильно жечь, паника вроде бы отступила. Всё для того, чтобы через эти пять минут почувствовать помощь друг друга и прилив новых сил, суметь отпустить нагретое дыханием и касанием стекло. — А еще в сёги сорок фигур. — Да иди ты, ботаник, — смех. — Покорми Лави. — Я из-за нее сам не успеваю есть, ты ее избаловал. — Иди и покорми! — Ни за что. Не скучай, парень. — Буду ждать тебя.