Выбор

— Павел Аркадьевич, сегодня день такой… уродский. Я у Вас бутылочку украду?.. — выдыхает Юля, когда берет в баре бутылку чего-то крепкого. Бывший владелец отеля «Элеон» девушку даже не заметил. Смотрит пустыми глазами на название коньяка и кивает. Все равно, ему уже все равно: — Простите, уже не у Вас. Поцапался с Софией на ровном месте, еще и тетя Элли, отобравшая отель. А горничная-лучшая-подруга-его-бывшей-Юля напоминает. День сегодня действительно уродский. — Тебе смешно? — спрашивает это таким тоном, что кажется, что дела хуже некуда. Хотя, так же и есть. — Да ладно, не расстраивайтесь. Тетя Вас все равно не бросит, — выдыхает девушка, опуская глаза. Сегодня мог бы быть ее день — свадьба с человеком, которого она действительно полюбила: — А вот когда своего человека потеряешь… — трогает пальцами обручальное кольцо, подаренное бывшим женихом, а потом и вовсе снимает. Как он там сказал? «Не хочу начинать новую жизнь с вранья»: — никакая тетя Элли уже не поможет. Ее имя эхом проносится в его сознании. Он помнит, когда она впервые назвала его «Паша» — это было в лобби отеля на следующий день, после того, как они впервые поцеловались. Он всегда полагал, что может найти подход к любой девушке, но она все перевернула. Именно ее он ревновал впервые, именно при каждом ее отказе его сердце делало тройной кульбит, а когда она была с этим кучерявым, вообще останавливалось. Именно при ее появлении все внутри замирало, именно в нее он впервые влюбился. Пытался заманить ее в постель, но она не такая; бегал за ней, старался хотя бы взглядами с ней пересечься, дарил ей букеты из «шишок и роз, которые все утро в лесу собирал»; они же даже были парой какое-то время, а потом… а потом он сам все испортил — опозорил ее при всем отеле по сути-то не за что. Она была честна и ним — сказала сразу, что недавно была с другим, а он сказал, что ему без разницы. Вот так его увлечение переросло в привязанность, а привязанность — в зависимость. Даша не была похожа ни на кого, и он знал это. Как и то, что он больше не встретит кого-то даже отдаленно похожего на нее… Но все равно так бездарно просрал все, что теперь она — это фигура, которая периодически мелькает в его поле зрения. Он пытался извиниться, но… А что толку-то? Имеет ли все это какой-то смысл сейчас? София Яновна, Соня, оказалась так близко, не вовремя. Он никогда не чувствовал к ней ничего даже отдаленно похожего на свои чувства к Госпоже Горничной. Однако нежелание вновь остаться одному и вновь искать девушку на одну ночь оказалось сильнее. Он ее любит? Нет. Он ее любит? Возможно. Именно она, а не София, снится ему по ночам, именно ее образ постоянно мелькает в его сознании. Но вот она, живая, в этом темном платье, с бордовой помадой на губах идет к выходу. Ее глаза стеклянные, прямо как в тот день, который Паша хочет навсегда стереть из своей памяти — день «мне кажется это хуже, чем ошибка». Останавливается около охранника и оглядывается по сторонам.

«Что случилось, Даша?»

Кольцо, оставленное ее подругой поблескивает на барной стойке. Он изначально знает, что это обречено на провал. Он танцевал с ней сегодня, — собственно, это и является причиной, по которой они с Соней поругались, — она вновь была так близко. Сейчас, прямо сейчас, Даша Канаева стоит в десятке, если не меньше, метров от него; от обручального кольца, которое он держит в своей руке. Он уверенно встает и идет к ней; она с непониманием смотрит на него, еще не замечая кольцо. Внутри у обоих все замирает. Жизнь — это всегда результат нашего выбора. София Яновна, Соня, в компании тети Элли и так ненавистного Павлом Джековича, вновь оказывается близко. Вновь не вовремя. Выбор сделан. Но не сердцем, а головой. Просто потому, что так проще. Проще объясниться перед тетей, проще самому принять этот выбор. Даша — сложная, неприступная, но такая желанная. Соня — открытая книга, кристально понятная ему. Он садится на колено, поднимая руку с кольцом, и смотри на нее. — Выходи за меня. Мир брюнетки разрушился и осколками битого стекла осыпался на нее именно сегодня. Дома ее больше никто не ждет ведь Юля так и сказала: «Собирай свои шмотки и вали из моего дома». Еще и он, прямо перед ней делает предложение другой девушке, стоящей в десятке сантиметров от нее. София Яновна поворачивается в сторону Элеоноры Андреевны, а Даша… понимает, что ей пора, причем давно уже. Он ведь явно шел не к ней, а к Софии, своей Софии. Но в глазах плещутся слезы, а ноги просто-напросто не слушаются. — Паш… Может быть мы это обсудим?.. — Понятно.