***
Тёплый вечер перешёл в ночь как-то совсем быстро и незаметно. Столица Южной Кореи, сияющая миллионами огоньков, продолжала жить своей неутихающей повседневной жизнью, несмотря на то, что время было уже довольно поздним. Картина словно объятого языками пламени мегаполиса как никогда привлекала взгляд. Особенно с двадцать третьего этажа отлитого из серебра высокоэтажного здания в самом центре, недалеко от всемирно известного района Каннам. Глаза, большие, чёрные, наслаждались видом вокруг, пока парень, стоя босыми ногами на влажном от падающих дождевых капель балконе, всматривался в ночную глубину, в бескрайнюю мглу, которую лишь отчасти разбавляло свечение ещё молодого месяца. Ночь выдалась дождливая, холодная и одинокая. Особенно тогда, когда ветер, что гонялся вокруг, обдувал тонкие плечи под увлажнившейся тканью сорочки прохладой, покрывая их гусиной кожей. Тэён ещё раз пожалел, что не накинул поверх ночной рубашки ещё что-нибудь. Пальцы на ногах спустя полчаса успели подмёрзнуть, жалящий холод кафельного пола только обострял ощущения. В носу защипало. Зайдя на кухню, что сейчас казалась особенно огромной и до жути чужой, он взобрался на один из высоких барных стульев, взяв в ладонь чашку с чаем. Мята должна была его успокоить и навлечь, наконец, сон, чтобы омега смог хотя бы на несколько часов отвлечься от гнетущих мыслей. Настолько уязвимо, одиноко, но вместе с тем — радостно, тепло и ответственно омега себя никогда не ощущал, и эта палитра смазанных эмоций часто вызывала острое чувство тревоги, порой приводя к глубокой депрессии. Ответственность. Омега снова обругал себя, поджав замёрзшие пальцы на ногах. Застужаться или болеть именно сейчас, когда он носил под сердцем малышей, ему было крайне противопоказано. Два месяца. Без недели два месяца назад он узнал о беременности, но самое страшное ожидало его впереди. Это и тяготило парня, от одной мысли бросая тело в дрожь. Джехён не хотел детей. Ни сейчас, ни в ближайшие два-три года, оправдывая это тем, что, как альфа, должен обеспечить свою семью во всех материальных нуждах. Тэён его напрочь не понимал и не понимает. Джехён уже являлся заместителем директора одной из наиболее влиятельных фирм Южной Кореи. По достижении Юно двадцатисемилетия вся фирма полностью должна была перейти под его власть, как наследника и преемника своего отца. Сейчас в его руках находилась большая половина её филиалов по всей стране. Он, воспитанный в нужной среде, находясь под полным контролем строгого, властного отца и наученный расчётливости, жёсткости, смог научиться ведению крупного бизнеса. Тэён улыбнулся, оперевшись щекой о согнутую в локте руку, а другой легко коснувшись низа живота. Ещё месяц назад он был совершенно плоским из-за худого тела парня, но сейчас он с ощутимым трепетом мог чувствовать совсем небольшую, но округлость под пальцами. Его малыши. Его маленькие. Два сердечка. Ли досмерти опасался реакции Джехёна на беременность, и не двухнедельную, а уже двухмесячную, но ещё больше, как и любой беременный омега, он боялся за своих детей, которых уже сейчас обожал и за которых был готов перегрызть горло любому, представляющему для них опасность, будь то даже Юно. В этом парень был уверен. Чрезмерно огромная квартира казалась такой холодной. Не включая свет и ориентируясь на приблизительные очертания предметов в темноте, Тэён поднялся на второй этаж, пройдя в их с Джехёном спальню и закрыв дверь на замок. Две чашки выпитого мятного чая дали небольшой результат, благодаря чему омега, хоть и не смог уснуть, но сумел немного привести мысли в порядок и побороть дрожь от мыслей, что до встречи с любимым мужем остались часы. Укутавшись в лёгкий плед, который совсем слабо, но всё же сохранял остатки мускусного запаха альфы, он смотрел в незашторенное окно, поглаживая живот и представляя на месте своей ладошки большую ладонь мужа. Насколько же сильно Тэён скучал по Джехёну, обмениваясь лишь СМС и звонками. Сколько ночей он провёл в слезах, скучая по нему и скрывая от любимого человека самую большую свою тайну, говоря ложь и утаивая от него свою беременность, хотя Дже как никто другой заслуживал знать правду; насколько же сильно его омежья сущность, ставшая в разы более чувствительной, желала любимого истинного альфу рядом. Два часа ворочаний всё же вымотали парня, поэтому он, завидев первые всполохи света в небе, смог уснуть глубоким сном.***
Смартфон, разрывающийся громкой мелодией на краю кровати, оказался сжатым в ладони омеги, сумевшего открыть лишь один глаз и сонно пробубнившего недоброе «кто это» в трубку. Ухо уловило очень знакомый голос. — Тэ, Боже, ты чего на звонки не отвечаешь?! Сердце-то у меня не железное в конце концов! Когда-нибудь с тобой так заикой останусь, — Минхён облегчённо выдохнул. — Доброе утро! Хотя, какое же тут утро — половина первого на дворе, — произнёс он более спокойно и жизнерадостно, вводя Ёна в небольшой шок. Половина первого? — Как же я испугался, не делай так больше, ладно? Присев на кровати, Тэён бросил взгляд на настольные часы. — Я плохо чувствовал себя ночью, поэтому поздно уснул. — Опять депрессия? Почему мне не позвонил, Тэён~а? А сейчас? Прости, мне не хотелось будить тебя, можно мне приехать? Кстати, Юно названивает тебе уже полчаса, сразу после того, как приземлился самолёт. Перезвони ему, чтобы он без волос на голове от нервов не остался, — продолжил Марк, немного причмокнув, словно пил свой любимый горячий шоколад. — Мне приехать? Тэён поспешил ответить лучшему другу и успокоить его. Парень отказался от визита, быстро закончив разговор, а затем сам не заметил, как на эмоциях быстро принял душ, застелил постель, а теперь находился на кухне, ловко нарезая овощи, в то время как на плите в двух сковородах готовились курица и рис с нарезанной тонкими слоями говядиной. Предварительно зная день возвращения альфы, он пополнил холодильник и шкафы продуктами, среди которых были сладкие кексы, шоколад, апельсины, какао в упаковке и ещё множество любимых вкусностей Дже. Забыл позвонить вовремя. Минуло полчаса с тех пор, как парень закончил с готовкой. Теперь уже Юно не отвечал на звонки, а Тэён ходил взад-вперёд по гостиной, то нервно поправляя идеально сложенные подушечки, то сминая края любимой футболки и прикладывая руки к животу в попытке успокоиться, выходил на балкон, поливая из небольшой лейки пышные цветы в декоративных горшочках, или поднимался в спальню, а после брёл по остальным комнатам. Но почему Джехён не брал трубку? Вдруг что-то случилось? Авария? Омега, находясь в гостиной, бросил взгляд на экран телефона, лежащего на журнальном столике, убедившись в отсутствии пропущенных или сообщений. Звонок к Марку тоже ничего не дал, так как и другу не было ничего известно. Он только умолял не нервничать и спокойно дожидаться. Даже переживания о беременности отчасти заглушились на фоне тревоги и волнения за любимого альфу. Омега, растрепав блондинистые волосы, ранее уложенные, осел на мягкий диван из чистой кожи, затем вовсе лёг, подложив под голову подушку и с головой забравшись под мягкий шёлковый плед. Сон утянул его из реальности слишком неожиданно.***
Дорога от аэропорта стала десятым кругом ада. Джэхён, покинув здание в компании нескольких личных телохранителей, не успел сесть в автомобиль, как застрял в пробке на чёртовых полтора часа. Без того уставший с дороги, он переживал, видя среди звонков 24 исходящих, и все по одному номеру. «Ённи». Он не ответил ни один раз, теперь ещё и Минхён был вне сети. Альфа, не видя улучшения ситуации, ругался, покрывая всех и вся режущим уши хлёстким матом, рычал и огрызался на водителя, словно бы тот был виноват в километровой пробке, случившейся прямо перед аэропортом. Когда же поток машин хлынул дальше, дорогущий чёрный Хёнде пустился на максимально доступной скорости. Дома, деревья, люди, разномастные здания — всё оставалось незамеченным, альфа думал лишь о том, как бы скорее попасть к своему истинному омеге, о котором он грезил с первого же дня своего отъезда, а время от нетерпения словно замедлилось в разы, и в минуте содержалось не шестьдесят, а все двести сорок секунд. Остановив машину перед элитным зданием и приказав работникам личной охраны, кроме одного, пока отправляться по своим делам, он уверенно зашагал по дороге, игнорируя десятки омежьих взглядов. Дом альфу встретил тишиной. Для его шумного Тэёна это было большой странностью. Скинув обувь, Джехён через холл быстрым шагом побрёл в гостиную, где, к огромному облегчению, нашёл омегу, спокойно спящего на широком диване. Крылья аккуратного носа затрепетали от невероятного аромата истинного. Чон на секунду прикрыл уставшие глаза, принюхиваясь, желая сосредоточить на нём всё внимание, но тотчас напрягся, распознав в вишнёвом аромате посторонние нотки. Что? Осознание беспощадно ударило как обухом по голове. Сердце начало биться в разы чаще, заскакав под рёбрами, в области груди разлилось тягучее тепло; руки потряхивало от дрожи. Юно понял, конечно, понял — нюх альфы никогда не подводил, дав верный ответ и сейчас. Самый важный ответ. Желание утопить омежку в нежности, любви и ласке только возросло, особенно когда тот сонно причмокнул, поджав стройные ноги ближе к животу. Котёнок. Ярчайшие положительные эмоции начали накрывать его всё больше с каждым проделанным шагом, пока он не опустился на колени перед любимым, накрыв его нежную щёку ладонью и с усладой вкушая глазами прелесть родных черт. Смотря на мужа с немым обожанием в сияющих восторгом зелёных глазах, альфа всё глубже вдыхал новую сладкую смесь, улавливая черты слабого, но всё же различимого аромата своего ребёнка. Малыша, о котором так просил и мечтал его омега. Джехён укрыл любимого сползшим с дивана покрывалом и отошёл в сторону, закрываясь в ванной. Быстрый душ, несомненно, освежил, вода смыла грязь, но ни на секунду не сняла напряжения. Закончив обтирать влажные волосы полотенцем, альфа небрежно бросил его на сушилку, покинув ванную и широким шагом вернувшись в гостиную. Юно как можно аккуратнее устроился сзади мужа, позаимствовав небольшую часть одеяла себе, осторожно расцепил нежные ладони, медленно убирая их, и с небольшим смятением сделал первое касание к округлившемуся животику омеги. Сердце замерло. От неверия он поводил пальцами, убеждаясь в округлости под ними. Глаза увлажнились. Чувствуя себя совсем близко к своему крохе, альфа всем телом прижался к омеге, забывшись в его запахе, тепле, и задремал.***
Внезапный сон затянулся, судя по горящим цифрам электронных часов. Без двадцати минут восемь часов вечера. В одном положении тело Юно, только разлепившего глаза, затекло, болело плечо и неприятно ныла рука, оказавшаяся под головой Тэёна. Было жарко; виски, шею, спину покрыли капельки пота, и, видимо, не только из-за высокой температуры: нога омеги, прильнувшего к нему всем телом, лежала поверх бедра мужчины, а пах жался к его возбудившемуся естеству и легко тёрся, ещё сильнее распаляя. Его ручки также обнимали мужа, мягкие губы еле касались влажной кожи у ключиц, горячее прерывистое дыхание обдавало жаром крепкую грудь. Юно не мог оторваться от созерцания любимого лица, от длинных светлых ресниц, что сейчас нервно дрожали; между заломавшихся красивых бровей омеги пролегла морщинка, а сам он часто-часто дышал, сводя с ума томными постанываниями и усиливающимся трением о пах. Запах, распустившийся новыми оттенками: сладкими цитрусовыми и противоречащими им — древесными, резкими, заставил глубоко вдохнувшего через нос альфу, в прямом смысле, прикусить язык и проглотить рвущийся рык. Смесь ароматов словно впиталась сквозь кожу и осела в лёгких, а животная сущность норовила вырваться из-под контроля разума и взять то, что полагается. Омега будто ощутил метания и муки истинного альфы, хрипло простонав его имя. Альфа загнанно рыкнул, быстро выбрался из пьянящих объятий и затопал к ванной на второй этаж — куда ему ещё было деваться. Многого не потребовалось: пара касаний, дурманящий запах в ноздрях, и по стеклянной стене кабинки потекла белёсая жидкость. Сексуальное напряжение преследовало его во время командировки постоянно. Животное начало как никогда желало своего омегу, жаждало взять и снова сделать своим. Раздался слабый стук в дверь. Юно натянул боксеры как раз тогда, когда в дверном проёме показался омега, в ту же секунду бросившийся в объятия своего альфы. — Не смей больше оставлять меня одного! — захныкал он, прижимаясь к обнажённому торсу мужчины и чувствуя бурю эмоций, поднимающуюся в груди. — Прости, котёнок, прости. Обещаю, что больше такого не будет. Я и сам не знал, что останусь в Америке надолго, — крепкие руки мужа сковали в горячих объятиях, окутывая омегу таким необходимым ощущением защищённости. — Я скучал. Очень, — Тэён подтянулся на носочках, встречаясь с устами Джехёна в долгом, глубоком и влажном поцелуе. Омега невольно простонал, поймав зубами юркий язык, игравший с его нижней губой. Альфа гортанно рыкнул, учуяв усилившийся запах истинного, подхватил его под бёдра и мягко приложил к стене, что послужила опорой. — Сладкий, так изнывал без тебя, без твоего голоса, запаха, заботы и тепла… — он жадно впился в алые пухлые губы напротив, уловив довольное мычание. — Любимый, — тонкие пальцы погрузились в каштановые волосы Юно, сжав их у корней. Спустя несколько минут непрерывных, сочных и опьяняющих поцелуев, сладких, словно мёд, Тэён отстранился, пытаясь развеять туман в голове и донести свою мысль.— Идём в спальню. Прошу… — прямым текстом заявил он, нежно целуя красивые скулы, впалые щёки. Очарованный омежьими ласками, альфа было согласился, но внезапно вспомнил. — Мы проспали вместе несколько часов, Тэён~а. Спальня…— он тяжело выдохнул, уткнувшись носом в основание ароматной шеи омеги. — Спальня подождёт; сейчас я отнесу тебя на кухню и накормлю: вам нужна энергия, сладкий. Омега содрогнулся, а дрожь с отголосками страха передались альфе, сильнее стиснувшего его в кольце своих рук. Тот немного расслабился, позволив донести себя до непозволительно огромной кухни и усадить на стол. Только сейчас, прожёвывая подхваченный с палочек Юно кусок говядины, Тэён вспомнил, что весь день не взял в рот ни грамма чего-либо съестного, лишив своих крох питательных веществ, необходимых для их развития. Захотелось от всей души отвесить себе десяток звонких подзатыльников. Стоило Джехёну отвернуться к плите, как Тэ с опасением коснулся живота через ткань футболки, концентрируясь на ощущениях. Альфа краем глаза заметил это действие, улыбнувшись одними губами, когда в груди разлилось сильное тёплое чувство, что испытывал его омега в данный момент. Дже набрал в миску побольше подогретого риса, заправил его соусом и обернулся к встрепенувшемуся Тэёну, готовый скормить ему вторую порцию еды. После плотного ужина, когда и альфа, наконец, смог набить свой необъятный желудок, он прямо со стола подхватил омегу на руки и отправился исполнять данное собой обещание…***
Тэён забылся в нежных, непривычно чувственных ласках. Губы мужа огнём опаляли шею, кружа вокруг метки. Пальцами он теребил вздёрнутые в возбуждении сосочки, пока не стал спускаться мокрыми поцелуями с ключиц к груди, вымазывая вкусную ароматную кожу языком. Омега горел, словно в лихорадке, делая быстрые вдохи воздуха, пропитавшегося сводящими с ума мускусными феромонами альфы, выгибался до хруста в спине и стонал от каждого контакта, потерявшись в ощущениях, стоило почувствовать язык на одном из чувствительных сосков. Альфа прорычал, услышав громкий мелодичный стон, когда омега излился себе на живот, глубоко и часто дыша. Ещё одна граница самоконтроля была стёрта. Не раскрывая глаз, дрожа и всё так же утопая в удовольствии от каждого влажного нажима на грудь, Тэён забросил стройные ноги за широкую спину, скрестив их на узких боках и толкнувшись вверх. Ему было мало того оргазма, что случился ранее. О возбуждении говорил не только вбивающийся в поры кожи сладкий запах, но и пахучая смазка, вязкими каплями стекающая из сжимающегося анального отверстия. Окаменевший член Юно дёрнулся, выпустив первую тонкую струйку спермы: казалось, ещё один стон мужа, и от двухмесячного отсутствия секса он кончит. Омега, словно по просьбе, сильнее потёрся о его пресс, тихо всхлипнув и потянув лицо Джехёна вверх, прежде чем мокро, развязно поцеловать, оставляя между губ тонкую ниточку слюны. — Хочу… Этого пошлого шепотка хватило, чтобы альфа сорвался. Два пальца, обмазанных в сочащейся смазке, прошли внутрь, обхваченные шелковистыми горячими стенками, принимаясь за растяжку. Нетерпение и отсутствие контроля сводили с ума. Почти сразу он ввёл третий палец, сделав рукой размашистое движение и поймав довольный стон. Тэён как прежде горел изнутри. Прижатый к животу член образовывал лужицу выделений. Пальцев было мало, катастрофически недостаточно — до одури хотелось ощутить в себе что-то большое, горячее. Разрядка оказалась ничтожной по сравнению с желанием принять в себя член альфы. Юно скоро вынул свою руку, подсунул под таз Тэёна поднятую с пола подушку и, разведя его колени пошире, приложился влажной головкой ко входу, обмазав её в вязких выделениях, и ворвался в полыхающее нутро омеги до самого основания. Сжавшиеся вокруг пениса горячие стенки вырвали глухое рычание, подавленное стоном омеги. Изначально не имея сил держаться на медленном темпе, он перешёл на быстрые, размашистые и грубые толчки, атакуя комочек простаты, творивший невероятные вещи с его омегой. Чувствуя тело под собой так же хорошо, как и своё, альфа заранее знал, какой угол для вхождения выбирать и с какой частотой двигаться. Комната потонула в громких срывающихся стонах, смешанных с утробным рычанием. Омега заметался на кровати, не найдя в качестве опоры ничего, кроме напряжённых крепких плеч мужа. Фейерверк ощущений, взрывающийся миллионами искр перед глазами, не позволял замечать что-либо, кроме горячего толстого члена внутри. Один вид альфы, мелькнувший перед глазами, заставил в кровь закусить губы и впустить короткие ногти в мокрую кожу. Каштановые волосы взмокли и потемнели, в тёмной зелени полуприкрытых глаз читалось безумное, безудержное желание, кадык неспокойно дёргался от часто сглатываемой слюны; по вискам, от шеи к крепкой груди стекали капли пота, собираясь на кубиках пресса. Отточенных мышцах, которые хотелось облизать. Пальцы ног поджались, когда по телу прошла холодная волна несравнимого ни с чем удовольствия от оргазма. В глазах густо потемнело на какое-то время, по вискам вниз от переизбытка ощущений, градом свалившихся на него, покатились слёзы. Затуманенным взрывом вспыхивающих пятен взглядом Тэён не замечал ничего, все чувства словно притупились, не воспринимая внешнее раздражение — значение имело только ощущение эйфории, что скрутила внутренности в тугой жгут и заставила желудок рухнуть в пропасть. Альфа, чувствуя подступающую разрядку, сильнее сжимал красивые бёдра омеги, громкими шлепками яростно вбиваясь в алеющее кольцо до покраснения собственного паха от стремительных соударений. Делая последние и самые агрессивные толчки, Юно кончил следом, изливаясь во внутрь Тэёна, и не выходя обрушился всем своим напряжённым телом на кровать, отдаваясь её мягкости и притягивая омегу к себе. Сердце в груди колотилось, как после десятикилометрового кросса, мышцы расслаблялись, а постанывания и быстрое дыхание обессилевшего мужа ласкали слух. Омега подмял его руку под себя, устроившись у самого плеча головой и благодарно водил пальцем по вздувшимся венкам предплечья. — Хочешь…узел? — между вдохами еле проговорил Юно, оглаживая нежную грудь лежащего вплотную парня ладонью. Тэён лишь кивнул, почувствовав, как Джехён поглубже немного болезненно толкнулся в него уже собирающимся узлом, чтобы сцепить их на ближайшие несколько часов. Часов, когда они будут нежиться в объятиях друг друга и испытывать новые непродолжительные, но частые вспышки оргазма. Джехён подцепил край сбившегося в угол кровати одеяла, укрыв им мужа, и, обняв его, довольно прикрыл глаза.***
С кухни по всему дому тянулся сладкий запах выпечки. Тэён, стоя перед столешницей, набрасывал в заварницу листья, собираясь заваривать чай, что любил его муж. В печи тем временем запекались кексы с вишнёвой начинкой, к которым тот имел особую слабость. Окна, растянувшиеся во всю стену и наполняющие пространство светом, открывали красивый вид на город. Из открытого влетал свежий утренний воздух, который хотелось вдыхать полной грудью. На губах омеги цвела улыбка, в груди чувствовалось тепло, и тёмные мысли, что преследовали его всё это время, исчезли, словно их и не было. Почему-то сейчас он не чувствовал тревоги, а малыши будто заряжали его энергией. Хотелось петь, делиться с каждым несчастным человеком своим прекрасным настроением, взбадривать улыбкой, но ещё больше парень хотел упасть в объятия мужа, чтобы снова почувствовать трепет от его ладоней, касающихся живота, как тогда, ночью. Летая в облаках на крыльях радости, омега не сразу заметил присутствие альфы и почувствовал самый приятный на свете запах лишь тогда, когда мужчина прижался к нему со спины, уткнувшись носом в изгиб шеи. Сильная, агрессивная смесь ветивера и можжевельника, приправленная нотками сандала, окутала его, беспроигрышно перебивая свежий аромат выпечки. — Доброе утро, сладкий. Почему встал? Я мог сам всё приготовить, — прошептал он, оставляя поцелуй на плече, пока руками водил по стройной талии. Тэён, тихо посмеявшись, обернулся. — Я люблю для тебя готовить, сам же знаешь. А ты? Семь утра ведь только. И душ принять успел. Идёшь куда-то? — Нет, проведу весь день со своим котёнком, — ласково ответил он, лизнув след яркого засоса рядом с меткой. — Боги, как же ты пахнешь, — почти простонал альфа. — Что случилось с твоим запахом? — А что с ним? — наигранно спокойно задал вопрос Тэён, хотя голос немного дрогнул. — Он как-то изменился. Обновился? Омега уткнулся лицом в грудь мужа, пряча взгляд. — Дже, — медленно начал он, а альфа ощутил его немалое волнение. — Мне нужно кое-что сказать тебе. Но прошу, выслушай до конца, ладно? Тот кивнул и отошёл в сторону стола, устроившись подальше от мужа, чтобы хотя бы так не давить своей аурой в ответственный для него момент. Юно не хотел сразу ставить его перед фактом того, что знает о беременности — дать любимому возможность самому донести до него эту новость казалось правильнее. Инстинкты подсказывали заткнуться и позволить парню высказаться, а затем узнать о его страхах. Немного дрожащий, но уверенный голос вырвал его из мыслей. В груди чётко ощутилось непонятное сочетание страха и решительности, испытываемое его истинным. Молчание сейчас было лучшим действием со стороны альфы. — Юно, я беременный. Из-за беременности изменился мой запах, — лицо парня на секунду стало бледнее обычного, затем он сделал глубокий вдох. Сердце колотилось слишком быстро, руки, сжатые в кулаки, самую малость подрагивали. Альфа чуть было не улыбнулся, собираясь слезть с высокого стула и подойти к мужу, пока он не выставил руку вперёд, останавливая и предупреждающе оглядывая. — Я ещё не закончил. Чон Юно, услышь сейчас одно: ни при каком раскладе я не откажусь от него. От них. Услышу хоть слово об аборте, и духу моего ты больше не увидишь, — отчеканил он, бросив серьёзный взгляд на Джехёна. Огонь силы и уверенности, сменивший страх и тревогу, ясно говорил о том, что омега сделает всё, чтобы воплотить свои слова в жизнь. Эта готовность агрессивно и до самого конца защищать своё чадо. Качество, кстати, присущее не только омегам, но и альфам. Джехён непонятливо вздёрнул бровь. Отказаться? Как мог он дойти до таких выводов?! Юно всю свою сознательную жизнь любил детей, а с недавнего времени больше всего желал зачать своего. — От них? Почему «от них», — поверить в услышанное было крайне сложно, но и слышать, что омега оговорился, не хотелось совершенно. Два чуда вместо одного? Или вовсе трое?! От одной этой мысли Юно захотелось кинуться в ноги мужу и благодарить, бесконечно благодарить за счастье, что тот внёс с собой в его серую жизнь. — Их двое… — не успел он договорить, как был обвит руками поперёк спины и прижат к груди мужа. — Двое... Боги, двое... Спасибо тебе, котёнок, — прошептал он приохрипшим голосом, чувствуя первую слезу, скатившуюся по щеке. Слышать от любимого омеги о том, что под сердцем у него растут их малыши, было волшебно, чудесно. Тэён задрожал, смяв в пальцах футболку Джехёна, и отстранился, сквозь слёзы посмотрев на лицо мужа, по щеке которого сбежала вторая капля. Пальцем он нежно стёр её, поцеловав сложенные в счастливую улыбку губы. Альфа чувствовал, какое облегчение испытывал его истинный, что дрожал он от счастья и благодарности точно так же, как и сам Юно. Он опустился на колени перед самым счастливым на свете омегой, аккуратно закатав кверху край просторной футболки, и с неподдельным обожанием оглядел его чуть проступивший округлый живот. Тэён застыл в немом всхлипе, готовый разреветься белугой, когда Джехён аккуратно обхватил его с боков, придвинув к себе совсем близко, и начал целовать, трепетно касаясь влажными губами нежной кожи, ощущая себя совсем близко к своим крохам; крохам, за которых уже сейчас готов был сравнять любого с землёй. — Так люблю тебя. Люблю тебя и наших малышей. Люблю… люблю…люблю… — шептал Джехён сквозь поцелуи, крепко обнимая мужа, пока тот тихо всхлипывал, размазывая влагу по мягким щекам. Омега был счастлив. Сейчас воспоминания о том, как он портил себе нервы пустыми переживаниями, казались такими далёкими и до безобразия глупыми. Его альфа, истинный альфа, влюбивший в себя однажды и навсегда, не мог не принять своих детей, в ком текли плоть и кровь любви всей его жизни. Как же это было глупо.***
— Теперь круглые сутки будешь под моим контролем, чтобы голову свою всякими глупостями не забивал, — вполне серьёзно предупредил альфа, уже одетый и обутый, пока поправлял тонкий чёрный шарф на шее омеги, предназначенный скорее для красоты. Омега коварно улыбнулся, прищурив тонко подведённые глаза и сдув с пастельно-зелёного пиджака мужа несуществующую пылинку. — У тебя работа, а беременность — не инвалидность. Следить за мной не нужно. — Работа тоже не приговор. Папа всё равно уже год как умолял меня о внуках, так что милости прошу. Сегодня обрадуешь его, — альфа смачно поцеловал его в губы, немного размазав вишнёвый бальзам, за что получил недовольный взгляд. Кажется, омега только сейчас полностью осознал, какое весёлое время его ждёт, ведь не зря он запомнил слова своего врача-акушера о том, что самая большая слабость любого альфы, «ахиллесова пята в квадрате» — это его ребёнок.