graveyard

Джион, Джион, Джион. Аристия слышит это имя каждый день, каждый час, каждую гребаную секунду и не может унять раздражения. Я должна быть хладнокровной, повторяет она себе. Хочется нервно рассмеяться от глупости ситуации. И от глупости самой жизни. Жизнь Джион — сказка о прекрасном принце и принцессе. Жизнь Аристии — долбанная трагикомедия. *** Аристия впервые берет в руки меч. Она бродит по замку, встречает знакомые лица, которые улыбаются ей и смеются над ней за спиной, она посещает любимый сад и тренировочную площадку рекрутов. Ей разрешают понаблюдать, а потом командир и рекруты уходят по делам. А Аристия долго смотрит на оставленный одним из солдат меч. Меч — тяжелый, и длинный, и ярко блестит на солнце — глаза слепит, но ей нравится это ощущение. Словно в руках твоя великая сила. — Ты неправильно его держишь. Аристия смотрит на человека, который никогда до этого не проявлял к ней интерес, и думает только о его вопиющей фамильярности. *** Карсейн де Ласс — молодой гений и надежда империи, самый юный рыцарь и раздражающий мальчишка. Он говорит ей, что руки ее растут не из того места, что дать ей меч в руки — верный способ подставить своё же войско, и он… удивительно честный. Остальные скрывают правду за вежливыми улыбками и поливают ее грязью за спиной. Карсейн де Ласс — до ужаса невоспитан. Его слова задевают Аристию не хуже, чем безразличие императора, но вместе с тем… его искренность заставляет Аристию им восхищаться. Она просит о помощи. И слышит смех. Издевательский и ребяческий, но приятный. Карсейн де Ласс считает, что такой неумехе не стоит учиться фехтованию, и Аристия молча соглашается и поджимает губы. Аристия ла Моник во дворце жить неприспособленна, также как и неприспособленна к владению оружием. Она не умеет заводить друзей среди лицемерного сброда для поддержания своего статуса, не умеет быть эгоистичной настолько, чтобы в первую очередь заботиться о себе, а не о благополучии императора. Она не думала о том, чтобы обеспечить себе поддержку и круг, она игнорировала насмешки за спиной и видела перед собой только одну истину. Я — будущая императрица. А потом фальшивые декорации ее сказки развалились на части, и Аристия ла Моник поняла, в какой змеиный клубок угодила. Джион, быть может, и чуток раздражает Карсейна, но у неё есть то, чего нет у Аристии. Она умеет нравится людям и быстро может завоевать их расположение. Мощное оружие. Аристия ла Моник решает выступить со своим. И это кажется Карсейну… интересным. Он соглашается. *** Она тренируется с ним в перерывах между делами, взваленными на неё из-за неумелости Джион, успехов ожидаемо не делает, и Карсейн де Ласс в сотый раз повторяет, что ей с такими талантами легче заколоть себя самой, чем ввязаться в настоящий поединок. Аристия старательно терпит. Не показывает эмоции. — Убери эту физиономию с лица. — Простите? — Твой эмоциональный диапазон меньше, чем у полена. — Вам не кажется, что мы не слишком близки для таких заявлений, сир Карсейн? — Мне кажется, что сейчас тут командую я. Можешь звать меня «мастером». Ни за что, думает Аристия. Слова как всегда задевают. Другие говорят ей: «Держи лицо». Сир Карсейн, разумеется, на других совсем не похож. *** Сир Карсейн — яркое полотно красок в ее бесцветной жизни. Аристия смеётся и напоминает себе меньше зачитываться любовными романами. Любви в их отношениях нет и не было. И не будет. Аристия любит Руфелиса. Аристия действительно его любит. А Руфелис любит Джион. Аристии нравится держать меч в руках. Это оружие, которое она может противопоставить другим, убеждает она себя. В императорском дворце такой закон не работает, но ей приятно ощущать себя более-менее защищённой, когда она держит меч в руках. Он очень острый. Она могла бы вспороть горло Джион. Она могла бы проткнуть сердце Руфелису, если он снова осмелится ее ударить. Аристия качает головой. Она знает, что никогда этого не сделает. Она никогда не убьёт Джион. Она никогда не причинит боль Руфелису. Аристия его любит. Действительно любит. Карсейн это знает и говорит ей лишь одно: — Эта любовь сведёт тебя в могилу. В ответ получает ожидаемое: — Мы с вами не в таких отношениях, чтобы обсуждать мою личную жизнь, сир Карсейн. — Ее обсуждает весь дворец. Я делаю это с тобой. Напрямую. Все честно. — Нечестно, если я этого не хочу. — Лучше бы ты так прямолинейно отказывалась разбираться со всеми императорскими обязанностями Джион, пока она развлекается. — Я всегда рада помочь имп… — Аристия не договаривает. Меч выбивают из ее рук. — Уже слышал. — Карсейн отмахивается. Вскидывает оружие. — Давай сначала. *** Джион, Джион, Джион. Аристия слышит это имя каждый день, каждый час, каждую гребаную секунду и не может унять раздражения. Особенно когда понимает, что ее ребёнок мертв, а Джион беременна. Тогда она впервые позволяет себе не сдерживаться. И смеётся. Словно психованная. Аристия, наверное, такая и есть. Нормальная бы ни за что не полюбила такого человека, как Руфелис. Аристия его любит. Действительно любит. Эта любовь сведёт тебя в могилу, отвечает ей Карсейн. — Я бы хотела, — говорит она. — Я бы хотела. Лучше бы умерла я, но не мой ребёнок. Карсейн — первый, кто навещает ее. Не Руфелис, не Джион, не так называемые друзья, желавшие счастья и здоровья ее народившемуся ребёнку. — Ты должна жить, Аристия ла Моник. Он подходит слишком близко. Она хмурится, пытается собраться и взять себя в руки, но (у меня умер ребёнок мой ребёнок мой ребёнок и ребёнок руфелиса он мертв он мертв он мертв) А она, Аристия, жива. А Джион, драгоценный бриллиант императора, беременна. Аристия подаётся вперёд и чувствует, как Карсейн обнимает ее. Она плачет, а он перебирает ее волосы и прижимает к себе. Спокойствие. Такое спокойствие, которое она никогда не ощущала рядом с Руфелисом. Карсейн тоже не сдерживается. Он сжимает ее предплечья и целует. Аристия задыхается. Руфелис целовал холодно и болезненно, губы кусал и оставлял на теле синяки. Карсейн держит ее так, будто она ему очень дорога. — Ты должна жить, — повторяет он. — Ты научишься сражаться, станешь рыцарем и освободишься. Аристия качает головой. Она никогда не освободится. Потому что… — Я люблю Руфелиса. Несмотря на… все то, что произошло, я действительно люблю его. Карсейн хмурится. И она слышит то, что слышала сотни раз до этого: — Эта любовь сведёт тебя в могилу. *** Эта любовь сводит ее в могилу. Жизнь Джион — сказка о прекрасном принце и принцессе. Жизнь Аристии — гребаная трагедия. Она потеряла любовь, статус, семью и жизнь. Она этого не заслужила, думает Карсейн. Будто ей на роду предначертано страдание. Руфелис смотрит на свою невесту так, будто чудеснее ее никого на свете нет, и совсем не мучается от того, что недавно казнил человека, который всю жизнь был верен короне, и девушку, которая посвятила ему жизнь, потому что любила. Любовь эта свела Аристию в могилу. Карсейн слышит о смерти маркиза и его дочери на следующий день после случившегося, как только возвращается со своего похода, и понимает, насколько сильно он ненавидит своего кузена. Он никогда не заслуживал ее любви. Карсейн смотрит на герб прерванного рода Моник и думает над тем, изменилось бы что-то в ее жизни, если бы Аристия никогда не любила императора.