Модель

***

— Ты знаешь, Сильвия, из тебя вышла бы отличная модель, работай ты в художественной школе или академии. Твоя способность сидеть как манекен в течении нескольких часов меня паражает! — раздался голос за холстом после часовой паузы. — Жаль, что уже не сможешь.       Девушка лежала на бетонном полу подвала, прикованная к батарее, уже не в силах звать на помощь. Толстые стены подвала наверняка не пропускали ничего за его пределы. Даже окон здесь не было, от чего вся сырость скапливается уже многие годы, а тяжёлые газы больше никогда не покинут стен дома. Дышать с каждым днём становится трудней. Пиперс выбрал удачный дом.       Сколько бы девушка не пыталась сбежать раньше, ей никогда не удавалось подойти к двери или окну достаточно близко, чтобы успеть улизнуть. Командир пристально следил за каждым её шагом, не позволяя сделать резких движений, пресекая все попытки к побегу и зову о помощи. Соседи стали обходить его стороной после случая с полицией, когда ему удалось отмазаться, хоть он слегка и запятнал безупречную после военных лет репутацию. К окнам с тех пор приделан замок, а дверь закрыта на два замка. Сама же Сильвия больше не имеет привилегий, данных ей ранее. Она больше не может ходить по дому, не может спать на кровати, смотреть телевизор или слушать радио. Она может только покорно сидеть на цепи до тех пор, пока её хозяин не посчитает достаточным.       Умница, девочка. Твой любимый принёс тебе поесть. Я приготовил твой любимый пирог с медузами. Почему ты не ешь? Ты не можешь отказаться. Хочешь, чтобы я заставил жрать тебя силой, шлюха?!       Чёрная тушь грязными разводами пачкала когда-то румяные, а ныне бледные от ужаса и холода щёки Сильвии. Веки опухли, а сопли неприятно стекали по подбородку, смешиваясь со слезами. Ссадина на губе неприятно зудела и болела от прикосновений.       — Вот я и закончил! — девушка пискнула от неожиданности, а после уставилась на ноги Пиперса — единственное, что можно было увидеть за холстом и мольбертом. — хочешь посмотреть? Зачем я спрашиваю, конечно хочешь.       Бывший командир взял полотно в руки и, сделав несколько шагов к девушке, развернул к ней его.       Картина больша напоминала кровавую мешанину, чем портрет или рисунок подвала с Сильвией в центре. Ярко-красный, почти кислотный фон, а в центра чёрными тонкими мазками было аккуратно выведены черты лица девушки. Вместо глаз красовались зелёные пятна, а из рта текла жидкость, написанная такой же краской.       — Знаешь, это моя первая работа! — Пипер горделиво задрал нос и поправил волосы, которые залезли на лицо. Он пристально посмотрел в глаза Сильвии. — Тебе нравится?       Девушка пыталась найти слова, чтобы описать свои эмоции и не получить неодобрительный взгляд, который знаменовал бы несколько дней отсутствия еды и холодного, как бетонный пол подвала, отношения без проблеска нежности. Чем больше она думала, тем больше Гляделкинс хмурился и вскипал.       — Так и скажи, что вышло отвратительно! Тварь, я так старался, ты совершенно ничего не ценишь! — парень бросил холст в стену, от чего его рамка с громким хрустом сломалась, а свежая краска отпечаталась по полу. — Зачем я только тратил на тебя время?!       С громким шлепком Пиперс ударил девушку по лицу, от чего та стала плакать с новой силой, прижимая к краснеющему следу холодную цепь.       — Ох, прости милая, я не знаю, что на меня нашло. — командир убрал от лица девушки цепь, а потом поцеловал след на её щеке, испачкав губы в солёных следах туши. — ты ведь простишь меня?       Сильвия горько улыбнулась и кивнула головой.