Огонь в камине

За окном сумрачно, сплошной стеной валит снег — ничего, кроме смутных очертаний деревьев, похожих на земную хвою, не разглядеть даже при желании — но Спок знает: всего в километре ниже раскинулись цветущие поляны и тропические леса, утопающие в тёплых лучах местной звезды. Там сейчас вовсю развлекается та часть команды Энтерпрайз, что ушла в увольнение первой. И, даже если внимание кого-то из них привлёк начавшийся в горах снегопад, вряд ли они пойдут узнавать его причину. Как не пойдут искать исчезнувших из поля зрения капитана Кирка и первого помощника Спока. Потому что на планете, где исполняется любое желание — только подумай о нём — есть дела и поинтересней. — Спок… — тихий стон почти теряется за потрескиванием поленьев в камине, но чуткий вулканский слух реагирует мгновенно, и Спок переводит взгляд с окна на напряжённую спину своего капитана. Они оба уже обнажены — форма валяется тут же в абсолютном беспорядке: раздевались они в невообразимой спешке. Спок об этом не жалеет. Он первый сдёрнул с Джима изрядно порванную жёлтую водолазку, желая как можно скорее увидеть его тело. — Спок, пожалуйста, быстрее… Джим оглядывается на него, в потемневших глазах — жажда и опасный блеск азарта, — и Споку приходится призвать всё своё хладнокровие: — Терпение, капитан. Если мы поспешим, вы рискуете получить травму. В ответ раздаётся тяжкий вздох на грани со стоном, когда Джим отворачивается и утыкается взмокшим лбом в скрещённые предплечья. Спок внутри него только двумя пальцами: им нечасто удаётся побыть наедине, того реже — достаточно долго, чтобы заняться полноценным сексом, поэтому Спок не может исполнить его просьбу. Даже если очень хочет. Вместо этого он вытаскивает пальцы, смазывает их заново и гладит дрожащее кольцо мышц, наслаждаясь мягкостью покрасневшей кожи, прежде чем скользнуть внутрь. Джим что-то бормочет, так тихо, что даже острый слух Спока с трудом улавливает слова: — Травму получить рискую, тоже мне. Можно подумать, что после драки с засранцем Финнеганом меня можно напугать таким пустяком, одной меньше, одной больше, какая ра… Ах! — он весь вскидывается, когда Спок мягко, но настойчиво прижимает подушечками пальцев его простату. — Теперь я вас прошу, капитан, — он понижает голос, зная, насколько Джиму это нравится, и со следующим движением добавляет ещё один палец. — Проявите терпение. Женщина была всего лишь предлогом, чтобы уйти от взглядов команды незамеченными — её уже не было, когда капитан перехватил его по пути на поляну с наведённым на неё лучом транспортатора. Спок пошёл за ним беспрекословно. Как оказалось, целью их путешествия был этот дом, наверняка выросший из пустоты за пару секунд до того, как они сошли с тропы; насколько Спок мог судить, он представлял собой нечто среднее между «шале» и охотничьей стоянкой, которые на Земле было принято устанавливать в заповедниках. Он был сложен из грубо отёсанных брёвен, имел только пару узких окон, — зато внутри у него обнаружился большой камин с уже затопленным огнём и расстеленными перед ним шкурами. На которые Джим и лёг сразу, как только за ними захлопнулась дверь. Сейчас он лежит на животе, приподняв бёдра так, чтобы Споку удобней было растягивать его анальные мышцы. В комнате темно из-за снегопада, пляшущий в камине огонь едва освещает их тела, но Спок видит, насколько Джим уже возбуждён: красивый, перевитый вспухшими венами член с крупной головкой то и дело проезжается по шкурам, когда он подаётся всем телом навстречу пальцам Спока, и оставляет на шерсти блестящие капли смазки. Споку хочется слизнуть их — он буквально ощущает этот вкус у себя на языке и невольно сглатывает, а потом встряхивает головой; не хватало ещё, чтобы его желание уловили и исполнили машины этой планеты. Он и сам прекрасно справится. Джим хрипит от страсти и выгибается, стоит Споку ускорить движение пальцев; неровный оранжевый свет очерчивает дрожащие под кожей мускулы рук, спины и бёдер. У Джима загорелая кожа — наследие жаркой земли под названием Айова, в которой он был рождён, — а в отблесках огня она кажется и вовсе смуглой. Выступившие капельки пота преломляют каждый пойманный всполох света, играют крошечными тусклыми радугами. Это красиво — настолько, что перехватывает дыхание. — Спок… — на сей раз Джим не оборачивается, но в его звенящем голосе хорошо слышна еле сдерживаемая ярость. — Клянусь Богом, ещё немного, и терпение у меня кончится. Давай уже, я готов. Спок не заставляет просить себя дважды; он возбуждён так же долго, как и Джим — нехороший знак, но ему сейчас некогда задумываться над этим, — поэтому, вытащив пальцы, Спок приставляет позеленевшую от притока крови головку к мягкому отверстию и входит в одно долгое, плавное движение. Джим почти воет, цепляясь пальцами за шкуры и бедро Спока, притягивая его к себе быстрее, резче, так, как ему хочется. Он недовольно возится, когда Спок замирает на целую минуту, чтобы переждать слишком сильные ощущения, и рычит что-то нечленораздельное — угрозы или просьбы, неважно. Все они сливаются в один ритм вздохов и стонов, когда Спок начинает двигаться. С самого начала всё не так, как обычно — или, может, Споку только так кажется, всё-таки они не были вместе уже довольно давно. Влажный звук соприкосновения их тел, почти до боли опаляющий жар внутри Джима, его голос — всего много, всего слишком. Всё так, как будто Спок вот-вот ощутит зов инстинктов, непреодолимое желание вернуться на Вулкан, чтобы зачать там потомство. Возможно, так и произойдёт в ближайший год, — у Спока слишком мало информации для более точного прогноза, потому что даже с доступом к архивам Вулкана он не может вывести вероятность для вулканца с половиной человеческой крови. Джим ещё не знает, — и Спок надеется, что никогда не узнает, — что такое пон-фарр и насколько это опасно для него, обычного землянина; он привык к нежным, неторопливым ласкам, к долгим-долгим занятиям любовью, которые выжимали из него все силы, но оставляли бесконечно счастливым. Во время пон-фарр это просто невозможно. С каждым толчком ему всё труднее сдерживать себя. Споку хочется видеть лицо Джима, его красивые глаза, которые закроются в момент высшего наслаждения, — он резко вынимает член, в одно движение переворачивает Джима на спину и даже не даёт ему передышки, когда входит. Спок берёт бешеный темп, чувствуя приближение оргазма. Они кончают один за другим; Джим следует прямо за ним, смотрит ему в глаза, не отрывая взгляда — в уголках его глаз собираются слёзы, радужные капли, подрагивающие на светлых ресницах, — и, только когда последняя волна удовольствия затихает окончательно, откидывается на шкуры и прикрывает веки. Он улыбается, и это, наверное, самое прекрасное зрелище, которое Спок видел за всю свою жизнь.