Отутюженный (и наверняка стоящий больше, чем годовая зарплата Хару) галстук быстро был намотан на кулак, заставив его владельца без особого сопротивления оказаться носом к носу с детективом. Тот еле сдерживался, чтобы крепко сжатый кулак не встретился с лицом Дайске, с этой его мерзкой улыбкой. Но мысль о том, какие последствия это может понести, вовремя остановили его.
— Назови свою цену, говоришь? — Цедил он сквозь зубы, — Думаешь, что всё в этом мире можно купить?
Брови его напарника поднялись, отражая все более издевательское отношение.
— Что, если так, мистер Хороший Коп? — Камбе поднял глаза чуть выше на пластырь на лбу Като. — Возмещение ущерба, если тебе так угодно.
Хару еще несколько секунд с напряжением и злобой смотрел прямо в глаза этому богачу, пытаясь хоть как-то заставить того почувствовать давление. Детектив был выше, вот только ощущение было, что это никак не помогает, а Дайске чувствует себя вполне комфортно, будучи в несколько сантиметровой близости к сжатому до видных вен кулаку (да и к самому Като тоже).
Недовольно цыкнув, детектив размотал галстук, который успел пережать ему кровоток, и наблюдал за тем, как Дайске спокойно поправлял одежду.
— Мне не нужны деньги от кого-то вроде тебя. — Решив, что на этом разговор закончен, он направился к двери, как услышал позади себя фразу, которую Камбе решил провокационно бросить напоследок.
— Если все-таки передумаешь, можешь просто сказать, и деньги тут же будут переведены на твой счет.
Хару сжал губы, но так и продолжил стоять спиной к вынужденному напарнику, не желая потешать его самолюбие тем, что он все еще злится.
— У меня… Нет счета, идиот. — И был таков.
Хлопнув дверью, Като все никак не мог понять, что злит его больше: нахальство этого миллионера (а может, и миллиардера) или его выражение лица.
Как же Хару хотелось стереть эту ухмылку.
Но продолжая работать вместе с Дайске, он все больше понимал, что во всем этом надменном образе плохого полицейского есть нечто притягательное, потому что Като не мог выкинуть из своей головы богатого детектива.
То есть, мало того, что тот вынужден видеть его практически каждый день, терпя все его выходки, замашки и прочее, так еще, когда Хару после тяжелого дня с долгожданным упокоением падает на диван, то вспоминает каждую деталь, касающуюся напарника.
И в нос сразу же бил запах высококачественного табака.
Дайске, с его серо-голубыми глазами, которые медленно осматривали место преступления, острый ум, который мог быстро реагировать в критических ситуациях (Хару не мог не признать, что его напарник умен), всегда выглаженный дорогой костюм с иголочки, перчатки, которые только подчеркивали тонкие пальцы… Все это ужасно приковывало взгляд и не отпускало.
Хару не был из того типа людей, которые, затаив обиду и злобу, идут до конца, прекращая всякие попытки наладить контакт. Вовсе нет. Он отмечал у себя в голове, что даже несмотря на некоторые безрассудные действия со стороны Дайске, они удивительно хорошо сработались. Словно два сапога пара, но только вот Като был поношенными кроссовками, а Камбе элитными кожаными туфлями, отполированными до блеска. Но что имеем, то имеем — отдел восхищался их работой, хотя и всплывали тихие разговоры, что все это только из-за денег Дайске, и если бы не они, то и не набралось и половины тех раскрытых преступлений, что эти двое смогли наработать за столь короткий срок.
Хару морщился носом, будто это могло ему помочь избавиться от въевшегося в память запаха. Он вынужден был признать, что понемногу привыкал к работе с такой неординарной личностью и в какие-то моменты даже получал от этого удовольствие, но все равно в голове не укладывалось то, почему этот хмырь не покидал его мыслей.
Спустя время, Хару стал замечать, что не только он может ненароком заглядеться на своего напарника, пока тот водил машину, в то время как ветер трепал такие идеально, что аж бесило, уложенные волосы. Като часто думал, что будто само совершенство решило почтить своим присутствием низменных людишек. Но прежняя крутящаяся где-то в груди злоба уже успела остыть и смениться на обреченный вздох а-ля «ну, мне с ним работать еще долго, уже все равно».
Так что до взглядов, Дайске в последнее время стал цепляться за жесты, мимику, поведение и эмоции Като, анализируя их и иногда ухмыляясь своим же мыслям.
Как сейчас, например.
Хару, который мирно шел и ел свой сэндвич, купленный по пути в офис, перестал жевать и с недоумением смотрел на напарника.
— Что ты на меня так смотришь? Чувствую себя каким-то подопытным кроликом.
Дайске всегда смотрел ему в глаза: уверенно, с ноткой нахальства, совершенно не боясь получить за такие глазки по роже.
— Не думаю, что тебе захочется знать, что у меня в голове.
— Да я примерно представляю… — Ничего не оставалось, как вздохнуть и продолжить жевать дешевый обед.
— Неужели? — Камбе привычно зажег сигару и все не отрывал глаз от напарника, пусть тот упрямо продолжал смотреть вперед. — И о чем же я думаю?
И ничего не оставалось, как поддаться на его слова, снова, в который раз, потому что словесные перепалки стали уже привычкой, чем-то обыденным. Частью работы, за которую стоило бы доплачивать.
— Думаешь о том, за что твой галстук может быть снова намотан на мой кулак. — Вот так, думал довольный собой Като, отличный ответ, провокация на провокацию, но при этом он не в дураках… Интересно, какое лицо у этого богача, наверняка он свел брови и сейчас скажет что-то в духе «боюсь, что меня это ничуть не пугает» или другую фразу, показывающую, что он совершенно не воспринимает угрозы напарника всерьез, хотя они таковыми и не являются.
Но тут Хару краем глаза уловил то, что заставило его чуть ли не подавиться.
Дайске, опустив взгляд, придерживался за галстук, который был в пару слабых оборота намотан на руку, а нижняя губа была слегла закусана в какой-то новой, непонятной улыбке, которую детектив понял явно не так, как стоило бы.
— Думаю, да, вполне мог бы. — Негромко сказал он, а потом снова поднял глаза на Като приняв привычное выражение лица, лишь слегка поднял бровь. — Что с тобой, ты будто дышать перестал, покраснел весь.
Застыв на месте на пару секунд, Хару начал судорожно закашливаться.
— Ох, ну что ты так, — Дайске снисходительно похлопал мужчину по спине. — Смотри, не помри тут, нам еще писать отчет. — И как ни в чем не бывало зашагал дальше, не дожидаясь хоть какого-то ответа напарника. Но явно чувствуя себя победителем.
А Хару в этот момент понял, что теперь коллекция выражений лица Камбе, которые всплывали в мыслях при попытках уснуть, пополнилась еще одним, которое не оставит в покое на очень долгое время.
Настолько долгое, что это уже станет мучительно спустя неделю.
После этого дня Хару не мог нормально смотреть на напарника, даже как-то пытался избегать его при возможности. Что-то непонятное творилось с ним, причем не только сейчас, а начиная, наверное, с первого дня их встречи. Но осознать это Хару смог только сегодня. Все существо, вся личность Дайске Камбе заставляло мозг затуманиваться в неясном желании, которое детектив до конца не желал принимать.
На улице было промозгло и холодно, а кровать скрипела от постоянных переворачиваний Хару. Он не мог заснуть после ночного дежурства, которое он взял, чтобы лишний раз не пересекаться с Дайске. Но чем сильнее Хару пытался убежать от него, тем сильнее и ярче были картинки перед глазами. Он пытался мыслить логически, зацепиться за свои же невнятные рассуждения. Ему удавалось жить более-менее спокойной для детектива жизнью, до того самого момента появления Дайске. Хару знал и мог воспроизвести каждую деталь его образа в своей голове, начиная от того, как Камбе порой в спешке снимал с себя перчатки зубами, заканчивая надменной улыбкой.
Хару вспомнил свои мысли в первый день их встречи.
«Я хочу стереть с него эту улыбку».
Раньше он мог с уверенностью сказать, что хотел бы увидеть на его лице разочарование, чтобы он смог прочувствовать провал, что порой даже деньги бессильны. Но сейчас он уже ни в чем не был уверен.
Хару замер на мгновение от вспыхнувшей сцены с закусыванием губы. Внизу живота томно потянуло, а мысль лилась дальше.
Он представил, как хорошо выглаженные вещи летят на пол, как эта улыбка превосходства сменяется на поджатые губы, которые потом бы не смыкались от необходимости тяжело и часто дышать, а зоркие глаза были бы затуманены от истомы. Как всегда уложенные волосы прилипали бы к влажной коже, а его, Хару, рука, придерживала бы темные волосы на затылке, не сильно оттягивая назад и …
Испугавшись собственной бурной фантазии, Като подскочил и хорошенько ударил себя ладонями по щекам, не ожидая от самого себя такого. Все сонное состояние как рукой смело, а глаза лишь бегали по кровати. Даже как-то испуганно он приподнял одеяло и с мученическим мычанием увидел результат своих раздумий. И тут же яростно замотал головой.
Нет, это вовсе не то, совсем не то, он же не…
Кулаки сжали одеяло. Сопротивление было бесполезно. Стоило признать уже наконец — он проиграл. Дайске Камбе все-таки смог его обхитрить. Теперь все провокации вставали на свои места. С Хару просто игрались, ведь так?
Ну что ж, думал Като, пора платить по счетам, прямо как ты любишь.
Только теперь ухмыляться собирался он.
***
Воскресный вечер был все таким же хмурым и холодным, осень шла во всю. Дайске стоял у окна в своем кабинете, смотря на бесчисленное количество разных зонтиков внизу. Он думал о том, что, возможно, мог спугнуть напарника, неправильно поняв его постоянные взгляды. Но мысль о том, что он мог ошибаться, обжигала что-то глубоко внутри. Однако, его слух уловил звук знакомых шагов, которые все ускорялись по мере приближения к двери. Детектив сладко улыбнулся.
Конечно же, он не мог ошибаться.
Дайске не стал разворачиваться даже тогда, когда дверь открылась и с грохотом отскочила от стены.
Хару был полностью мокрым от дождя, а его дыхание сбилось от столь неблизкого пути от дома к напарнику. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, а глаза не отрывались от спокойного детектива, который словно знал, что тот принесется сломя голову, как только все осознает. Стоит отметить, что хоть и прошла неделя, но Дайске правда терпеливо ждал, зная, что Хару понадобится время. Однако сейчас он торжествовал.
— Дай…ске. — Като, сжав кулаки, начал приближаться к нему, но еще непонятно с какими намерениями. То ли врезать, то ли…
Детектив схватил напарника за плечо и резким движением обернул его к себе.
— И тебе добрый вечер, Хару. — Он наклонил голову чуть в бок, осматривая (или же, скорее, оценивая) мужчину. Капли падали с волос, медленно стекая по освещенному ночными огнями лицу.
— Я пришел за кое-чем.
— Я тебе настолько надоел, что решил все-таки начистить мне рожу?
— Ха, лучше, — все так же быстро и грубо галстук был намотан на руку, и Хару резко толкнул Камбе в грудь, впечатав в окно спиной, заставив лопатками сквозь рубашку почувствовать холод стекла, от которого пошли мурашки. — Я пришел за своей компенсацией. Еще с того раза. — Кончики его губ приподнялись в довольной улыбке. — Так что, время платить за мои потраченные нервы. — Они были слишком близко, Хару буквально говорил ему чуть ли не в губы, обжигая дыханием.
— Да неужели? — Неожиданно рука Дайске схватила волосы Като на затылке, а другая легла на плечо. Дайске медленно приблизился к уху и сладко, с удовольствием прошептал: — Тогда можешь называть меня папочкой, потому что платить я буду очень часто.
Хару лишь коротко усмехнулся и потянул к себе за все тот же несчастный галстук, вжавшись в Дайске, заставляя того на мгновение дрогнуть от просачивающейся сквозь одежду воды. Но им вовсе не было холодно.
Не этой ночью, когда они напрочь забыли про дождь. Потому что его не стало слышно.
