Голуби & Крошки (Pigeons & Crumbs)

Война закончилась. Со времён битвы прошло более 5 лет, но каким-то образом жизнь Гермионы все ещё не вошла в привычное русло. Война оставила неизгладимый след. Гарри прошёл через более ужасные вещи. Гарри столкнулся с Волдемортом. Гарри умер. Но сейчас Гарри просто взял себя в руки, отряхнулся и пошел дальше. Он продолжил своё обучение, построил карьеру и имел счастливые отношения с Джинни Уизли; продолжил свою привычную жизнь, как-будто ничего плохого и не случалось. Тем временем Гермиона была в потерянном состоянии. После войны у неё не было желания все время проводить в мире магглов, поэтому нашла не примечательную маленькую квартирку недалеко от Косой Аллеи. Она также продолжила обучение — международное волшебное право — но это не приносило былого удовольствия. Некоторое время Гермиона верила, что скоро все пройдёт — «посттравматический синдром» — так она диагностировала своё состояние. Но в конце концов ей пришлось смириться с тем, что шрамы были глубже, чем серебристые линии на ее коже, а темнота укоренилась в сердце навсегда. И все же она продолжала надеяться, что Рон сможет вытащить ее из этого омута. Это было еще одно заблуждение, и два года назад пришел долгожданный, чего уж скрывать, конец отношений. С тех пор они мало видели друг друга, несмотря на то, что она проходила мимо магазина Джорджа почти каждый день. А что сейчас? Сейчас Гермиона сидит в ветхом маггловском кафе в лондонском переулке и оцепенело смотрит на свой кофе. Каким-то образом за годы, проведенные в Хогвартсе, ее жизнь стала так же зациклена на победе над Волдемортом, как и у Гарри. Но теперь, когда все было кончено, Гарри обрёл счастье, а она все ещё пыталась прийти в себя… Ведьма громко вздохнула и высыпала немного сахара из маленького бумажного пакетика в свою чашку, рассеянно помешав. — Ты же в курсе, что от этого ты растолстеешь, Грейнджер? Тень прошла по ее столу, и Гермионы вздрогнула от звука голоса, которого не слышала уже несколько лет, но он все ещё был настолько знаком, что, казалось, это было вчера. — Малфой! — к ее удивлению, улыбка расползлась по лицу при виде его. Он выгнул бровь и улыбнулся ей своей старой привычной ухмылкой, той самой, которая, казалось, всегда висела в туманном пространстве между чистым высокомерием и желанием ребенка угодить. Он пододвинул стул и сел за ее стол, не удосужившись спросить разрешения. — Была в каких-то бессмысленных моралистических крестовых походах в последнее время? * — спросил он спокойно. — Нет. А ты еще не пытал домовых эльфов сегодня? — она посмотрела на него. — Сейчас только одиннадцать часов, — покачал головой и пожал плечами Малфой. Он сделал властное движение в направлении молодой девушки, убирающей со стола, она странно посмотрела на него. — Это не то кафе, — сказала Гермиона вполголоса, — ты должен сам оформить заказ. Он проигнорировал ее, сделал еще один жест официантке и самодовольно улыбнулся, когда она подошла. Малфой заказал кофе. Девушка закатила глаза, но приняла его заказ. Гермиона слегка покачала головой, он не сильно изменился. Малфой был, вероятно, неожиданным зрелищем для магглов в этой части города. Он был одет в черное с головы до ног, цвет, который придавал ему смертельную бледность и заставлял его казаться каким-то безупречно ухоженным готом. Безупречно ухоженный, богатый гот. Семья Малфоев, возможно, упала в социальном положении, но они все еще гордо несли свои богатства. Они сидели в тишине, наблюдая за голубями, блуждающими вокруг столов в поисках упавших крошек. Официантка принесла кофе. Малфой забрал себе остатки сахара Гермионы, размешал его, а затем сделал глоток. — Боже мой, вы пьете это здесь добровольно? — он поморщился. — Это дёшево, — пожала плечами Гермиона. — Да, — мрачно согласился он, — теперь я понимаю потребность в сахаре. Ведьма снова пожала плечами. Ей уже было наплевать, что о ней могут подумать люди, и она, конечно же, не была обеспокоена тем, что он может смотреть на нее свысока, из-за того, что она бедная или родилась в семье магглов. Гермиона доказала свое право на волшебный мир во время войны. Грейнджер откинулась на спинку стула, и пока кофе безуспешно пыталось согреть ее холодные руки, изучала молодого волшебника, сидящего напротив неё. Странно было осознавать, что она рада видеть его. Все эти годы он ненавидел ту землю, по которой она ходила, и теперь — теперь было только теплое чувство, увидев кого-то знакомого; кого-то, кто вряд ли будет часами безрезультатно и раздражительно пытаться подбодрить ее; кого-то, кто не заставит ее плохо себя чувствовать из-за депрессии, в которую впала ее жизнь. Он был просто Малфой. Малфой, который поливал ее дерьмом. Малфой, от которого она ничего другого и не ожидала. Это было и будет. И она была рада его видеть. — Так, что ты делал… с тех пор? — тихо спросила она и отпила кофе. Драко не нужно было уточнять «с чего?», потому что он точно знал, что она имела ввиду. Со времени битвы; со времен войны. Вся его жизнь была разделена на до и после битвы. Ничто не было прежним с тех месяцев под командованием Темного Лорда. Террор, конфликт, ненависть, обида. С тех пор как стало известно, что после битвы за Хогвартс его семья медленно, но верно лишалась своего статуса, на него наплевало общественное мнение — потому, что они были Пожирателями смерти. Драко все еще чувствовал след на своей руке, хотя знал, что его уже никогда не будет видно. — О, и это, и то. Работа, в основном. Семейный бизнес, — сказал он довольно скомкано, — я провёл четырнадцать месяцев в Шанхае, но в основном находился здесь, в Лондоне. — Правда? Я тебя не видела, — он сделал движение, похожее на пожатие плечами, и размешал свой кофе. — Я держу в себе. Все остальное, — произнёс он. Малфой медленно поднял голову и встретил ее взгляд. Раньше он не видел, какими были ее глаза в тени. Драко перевёл взгляд на улицу. — Они пережили. Все они, — она поставила кофе и наблюдала за голубями под столами. — Как будто ничего из этого никогда не случалось, для большинства из них, — тихо прокомментировала она, — Невилл работает в Хогвартсе, ты знал? Профессор гербологии. Время от времени присылает мне сову, рассказывает о растениях и Луне… Джинни и Гарри женаты — он работает аврором, а она должна родить ребенка в июне… Драко снова посмотрел на нее и увидел, как ее взгляд, казалось, просачивается внутрь его сетчатки. — Иногда мне интересно, — продолжала она, — может быть, потому, что все они познали настоящую боль, все они справились с тьмой, — она перевела взгляд на Малфоя, — именно поэтому, все они просто продолжают жить, пока я застряла с криками в голове. Драко протянул руку к тарелке Гермионы, взяв оставшиеся на ней крошки от, съеденного ею, сэндвича, и начал медленно бросать их голубям. Похоже, он не думал о том, что, по крайней мере, несколько крошек должны были выпасть из ее рта, или, если он это сделал, его это явно не беспокоило. — Не можешь спать всю ночь, не просыпаясь по несколько раз за ночь в холодном поту? — сказал он будничным тоном, будто обсуждал погоду, — а те, кто спят в твоей кровати вечно жалуются, что ты бормочешь во сне? — Бои во сне — то, что они ненавидят больше всего. Один из моих бывших ушел после того, как я поставила ему фингал под глазом. Последний парень Гермионы ушёл шесть месяцев назад, она чуть не упала духом из-за этого. Драко поставил на стол пустую тарелку и стряхнул с рук крошки. Грейнджер наблюдала за его движениями с нечитаемым выражением лица. — Я еду в Гибралтар, — сказал он, — послезавтра. — Гибралтар, — повторила она, пробуя название на своем языке. Смутные воспоминания о камнях и кустарниках Испании поднялись в ее голове. — Да. У моего отца есть деловой партнер в Гибралтаре. Есть документы, которые нужно подписать. Думаю, потом ненадолго поеду в Марокко, хочу посмотреть на пустыню. Самостоятельно я не путешествую, не люблю просыпаться в холодном поту в одиночестве, — он откинулся на спинку стула и изучал ее. Грейнджер изменилась со времен Хогвартса. Она казалась темнее, как будто в ее душе был похоронен груз, который, как она думала, больше никто не мог видеть. Она казалась жестче, как бриллиант, который может поцарапать стекло. Ведьма почувствовала его взгляд и медленно помешала свой кофе. — Тогда тебе следует взять с собой кого-нибудь. Малфой посмотрел на голубей, настойчиво клевавших землю, хотя крошек уже и в помине не было. — Даже я не знал, что уеду до вчерашнего дня. Где я найду кого-нибудь за такое короткое время? У всех свои семьи, свои счастливые жизни, — горечь, которую он хотел скрыть, не ускользнула от неё. Услышав это, Гермиона присоединилась к нему в наблюдении за птицами. — Я никогда не была в Гибралтаре, — тихо сказала она, — однажды я читала, что у них есть макаки. Все называют их берберскими обезьянами**, но они вовсе не обезьяны. Они макаки. Их взгляды снова медленно встретились на столе. — Я этого не знал. Я должен взять тебя с собой, Грейнджер, просто чтобы узнавать такие бесполезные факты, — он холодно рассмеялся. Гермиона осторожно положила чайную ложку на край блюдца. — Хорошо. — Хорошо, Грейнджер? — его лицо потемнело от нечитаемого выражения. Колдунья кивнула и осторожно отодвинула блюдце от края стола, словно боялась, что оно может как-то упасть и разбиться на тысячу осколков. — Я поеду с тобой. Драко снова поманил официантку, чтобы оплатить заказ, дав немного времени Гермионе, сидевшей с отсутствующим выражением лица. Как только он это сделал, они встали и нерешительно смотрели друг на друга, на голубей, на маггловский мир вокруг них. Он протянул руку, и они вместе вышли из кафе, прошли через дорогу, пока голуби разлетались перед ними.