***
Во второй половине дня друзья намеревались довести утреннее дело до конца, но планы были поставлены под угрозу превращения в грандиозную трату времени: Джоске пребывал просто в отвратительном настроении. К нему успели пристать с приглашением уже три раза, а когда Окуясу уступчиво предложил отказаться от зависания вместе на сегодня, тот лишь стиснул зубы и ускорил шаг. – Джоске, Оку! – Коичи окликнул их, когда те входили в класс. Он успел занять друзьям место у окна, заранее аккуратно разложив на столах свои нетронутые конспекты. – Привет, бро, – дружелюбно приветствует Окуясу, когда Джоске с ворчанием плюхается на своё место. – Непростой денёк для Казановой? – шутит Коичи, будучи неуверенным, насколько сильно друг раздражён. К счастью, Джоске пропускает подкол мимо ушей. «Не напоминай, если хочешь жить», – говорит взгляд Окуясу, а потом он переводит тему разговора. – Как думаете, что начать делать первым: иностранный или математику? – Оку сотрясает двумя учебниками, зажатыми в руке. – Наверное, математику… – Однозначно математику, – все трое уверены, что именно она будет главной соперницей на экзаменах. Книги раскрыты, Окуясу останавливается на повторении умножения десятичных дробей. Не то, чтобы ему было необходимо знать математику для работы шеф-поваром, но он пообещал Томоко, что не будет халтурить ни на одном из экзаменов. Ниджимура заставляет себя делать это не только потому, что понимает желание матери Джоске дать ему лучшее, но ещё и от того, что он просто не позволит себе не отплатить за бесконечную доброту, проявленную семьёй Хигашиката. Их поддержка бесценна, но рано или поздно придётся обрести самостоятельность и крепко стоять на своих двоих. Они присоединяются к Коичи, и на какое-то время над партами повисает сосредоточенная тишина. Двадцать минут спустя Окуясу расправляется почти с целым параграфом, не считая нескольких раз, когда он отвлекался на возню Джоске. Тот сидит, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, драматично вздыхает, заслуживая вопросительно поднятую бровь сероволосого. – О, извини… Сложновато сосредоточиться, когда все только и говорят, что о танце. Вообще-то некоторые пришли сюда учиться, – Джоске бормочет, сгорбившись над своими конспектами. Он так обиженно надувает губы, что Окуясу с Коичи не остаётся ничего, кроме как прятать расползающиеся по лицам улыбки. Томоко абсолютно права. Сердитый Джоске просто очарователен. Хотя разъярённый Джоске – это совсем другая история… Окуясу и правда не заметил, что класс был буквально переполнен болтовнёй и сплетнями, и все о предстоящем танце. Их наблюдающий учитель, пожилая Мисс Окава, была слишком глуха, чтобы заподозрить неладное.***
В конце урока Коичи подзывает остальных, чтобы что-то сказать. – Берегись, Джоске, кажется, они планируют похищение, – он косится вправо. – Тебе ли не знать, – усмехается Окуясу, слыша, как фыркает Коичи, но всё же оборачивается в сторону группы перешёптывающихся одноклассниц, сидящих через две парты. Как только взгляд Джоске достигает их, те тут же утыкаются в свои работы, едва сдерживая улыбки. «Эх. У моего дружбана гораздо больше обаяния, чем он может себе представить», – Окуясу горько усмехается, прежде чем продолжить грызть кончик ручки. «Мог бы и поделиться». Печально, что эту невероятную ауру вокруг Джоске невозможно воссоздать, поэтому его незаинтересованность заставляет Окуясу чувствовать себя унылым якудзой гораздо сильнее обычного. Настала его очередь тоскливо вздохнуть. Если поиск пары и правда настолько сложен, то под сомнение ставится в принципе вся возможность просто взять и позвать кого-то на свидание, не говоря уже о признании в более сильных чувствах. Ребята прислушиваются к разговору между одноклассниками, обсуждающими Американскую музыку для танцев пятидесятых годов, и сердце Окуясу проваливается в уныние ещё глубже. – Ох, вау, это звучит очень круто… Но вам двоим лучше ничего от меня не скрывать, особенно когда я хочу знать подробности… Джоске уже не следит за нитью разговора, – Чувак, я вообще не собираюсь туда идти, – он заговорщически ухмыляется. – Давай со мной, зато мы будем писать Коичи весь вечер. – А? То есть как это не собираешься идти?! Ты получаешь приглашения буквально поминутно! Просто выбери уже кого-нибудь! – Но они все не те, кого я бы хотел… Ох, проехали, – Джоске закусывает губу и машинально почти пробегается рукой по волосам, но одёргивает себя в последнюю секунду. Окуясу был свидетелем такого поведения сотни раз, когда друг нервничал, если его вызывали к доске или ещё раньше, перед лицом опасности в виде очередного стенд юзера… Неловкий диалог, сопровождавшийся абсолютно понимающим взглядом Коичи, откинувшегося на спинку стула рядом, спровоцировал две ярчайшие вспышки осознания в его мозгу. Джоске нравился кто-то, и он хотел танцевать с ней. Джоске нравился кто-то, и Коичи знал, кто.***
У Окуясу никогда не хватало терпения на собирание пазлов, но ради Джоске весь мир мог подождать. Ему так думается, а вдруг братан не рассказал ему о своём увлечении по действительно веской причине? Может… он пока не готов или около того. Первое время Окуясу подозревал, что это могла быть одна из девушек, которых он упоминал при Джоске. Возможно, он был так верен дружескому кодексу, что не хотел топтать, как говорится, чужой газон. У темноволосого было достаточно благородства для такого. Но открытый вопрос привёл лишь к нервной отмашке: «Ну нет! Даже не близко!» Это как раз то, что сказал бы настоящий бро, не желая уводить девушку у лучшего друга… Дни шли, а Джоске так и не уделял ни капли особого внимания, выходившего за грань банальной вежливости, никому из особ слабого пола. Даже взгляда не задерживал – да, он действительно хорош. Кроме того, в этом запутанном деле явно фигурировал Коичи. Несмотря на то, что допускать факт того, что братан что-то скрывает от него, решительно не хотелось, Оку всё же решился солгать, что знает, в надежде на то, что Коичи проболтается. Ну конечно – старый добрый Коичи не проронил ни слова. Ни единой зацепки. Так поэтому Джоске рассказал не ему? «Эй, придурок, это потому что он единственный, у кого есть девушка, да?», – Окуясу с досадой вспоминает обеденную перемену: воркующая парочка сидит рядом с Джоске, ещё три пристроились напротив. Вообще, это ожидаемо, но всё обязательно изменится, когда Джоске начнёт встречаться с этой таинственной незнакомкой. Так что лучше бы Окуясу тоже обзавестись девушкой, ведь тогда они всё-таки смогут остаться вместе навсегда… Но вот если ему не удастся… Тут же представляется, что место рядом с его Джоске будет занято кем-то другим, и жуткая печаль тяжело прижимает откуда-то сверху.***
Неделя подходит к концу, а Окуясу окончательно разгромлен, не получив ни одного приглашения против двенадцати, адресованных другу. Это чувство заставляет его поникнуть под весом собственного портфеля и совсем не ощущать приподнятости духа из-за выходных с ночёвками, ждущих их впереди. По дороге домой Оку снова пытается завести шарманку о тайных влюблённостях, нарушая тишину рассуждениями о его личном списке (из пяти) кандидаток, на танец с которыми он рассчитывает. – Неважно, с какой начинать, я просто буду спрашивать, пока не получу согласие. А ты? – Ну, я не особенно заинтересован во всём этом, поэтому спрошу Юку для галочки. Что на счёт тебя, Джоске? Коичи, как обычно, является внимательным слушателем разговоров на эту тему, когда Джоске изо всех сил старается просто проигнорировать. – Да какая разница, как я считаю… – ворчание темноволосого убивает всё настроение, Оку и Коичи бегло оглядывают друга. Окей… Может, это слишком личный разговор, а некоторые из их одноклассников всё ещё шли рядом по тому же маршруту, и кто-то из них был той самой? Окуясу дожидается, пока Коичи свернёт на свою улицу, замечая волнение на его лице, когда оборачивается, чтобы помахать. В другое время он бы понял предупреждение, но сейчас слишком отчаянно желает выпытать личность загадочной влюблённости Джоске. Держится сзади, пока оба не выходят на широкий тротуар, идущий вдоль шумного шоссе, и быстро догоняет. – Не хочешь ничего мне рассказать? Широко распахнувшиеся глаза – единственный признак того, что Джоске услышал, а вопрос не совсем затонул в гуле машин, летящих по трассе. – Или мне придётся выбить из тебя ответ, уделав пару раз в Mortal Kombat? – он заигрывающе пихает друга в бок. «Нужно покончить с этим!» Окуясу часто бывает на ночёвках видеоигр, ничего необычного. Но неловко-вялый смешок, донёсшийся от Джоске, является чем-то из ряда вон выходящим. – Я не знаю, чел. Здесь говорить-то не о чем. Окуясу вскидывает бровь, не веря, что друг ведёт себя так уклончиво прямо сейчас. Джоске никогда не скрывал своих затей, поэтому Ниджимура признаёт, что Коичи смог заполучить информацию только придя к этому самостоятельно. Всё, что нужно, – это напомнить Джоске, насколько Оку может быть полезен, и тогда тот точно откроется. – Слушай, если ты расстроен, то не расстраивайся. Это же не алгебра, в конце концов. Здесь не нужна формула, просто подойди к ней и спроси! Или это сделаю я! – Я очень ценю твою помощь, дружище, но это чуть сложнее, чем… – Джоске начинает искать оправдания. – Так в чём дело? Я не смогу помочь, если ты не расскажешь. Окуясу почти отшатывается от мрачного взгляда, кинутого в его сторону. Но эта эмоция проносится так же быстро, как рычащий автобус за их спинами. Что его так взбесило? – Это действительно неважно. Окуясу закатывает глаза. – Ну конечно, неважно. Если это значит что-то для тебя, то значит и для меня. Просто сделай первый шаг. Но место взаимного ответа на его тёплую улыбку следует лишь отторжение. – Почему это вообще тебя так волнует? Я просто не могу рассказать, так что прекрати давить на меня из-за этого! Оптимизм Окуясу тонет в пробудившейся злобе темноволосого. Он точно знал, что это будет не так просто, чтобы понять сразу. Это мог быть кто угодно? Хигашиката Джоске: журнальная внешность и замечательная душа. Чего ещё желать? – О Боги, ну же, чувак, ты ведь не испугался, не так ли? Самое худшее здесь- Лицо Джоске замирает в раздражении, будто ответ на этот вопрос настолько очевиден и прост, что ему вообще не верится в то, что его задали. – Ты просто не понимаешь… От этого голоса тревога падает якорем и гулко ударяется о живот Окуясу. Он замирает, хотя Джоске продолжает шагать дальше, ощущая знакомую острую боль в грудной клетке. Оу… Окуясу почти забыл это чувство. Годы жизни с Кейчо привили сильнейший инстинкт раненой собаки: он тянулся к тому, кто отталкивал. Но получить настолько холодное обращение от Джоске… Это ломало дамбу, ограждавшую от чувства незащищённости. Возможно, Джоске сыт по горло иметь дело с кем-то настолько жалким, следующим за ним повсюду- И снова слабый, эгоистичный голос: «Не бросай меня…» Но Джоске уже успел повернуться на каблуке, вытянув руку вперёд. Через мучительную секунду Оку стиснули в объятии, прижимаясь к такой знакомой ткани, виденной бессчётное количество раз. Инстинкт самосохранения заставляет его вздрогнуть до того, как он успевает остановить себя, даже до того, как он может спросить, почему Джоске оттолкнул его с такой решимостью? От этих мыслей накатывает тошнота, поднимающаяся от живота. Что может быть хуже? Опустошённое выражение лица голубоглазого. Он заметил. – Оку, прости… Прости меня, чувак. Целый день я вёл себя как мудак, мне не следовало срываться на тебе, – он сглатывает, потупя взгляд. – Я тебя не заслуживаю. Окуясу рвано выдыхает, ощущая резкий, как от кнута, удар от прилива чувства близости после созерцания уходящего Джоске. Волны адреналина ещё рикошетят по всему телу, тревога никуда не делась, поэтому он хватается за чужую руку, держащую его. – Всё хорошо. Я знал, что ты не хотел. Они обмениваются осторожными улыбками, Оку подавляет всхлип. – Пойдём. Они снова идут по тротуару, нарочно прижимаясь плечами. – Прости, что не понял сразу, больше не буду говорить об этом, – предлагает Окуясу, не совсем понимая, почему он извиняется. Будто это именно то, что должно быть сказано сейчас. – Неа, не переживай. Я обещаю, что перестану так дерьмово реагировать на это… И я искуплю свою вину, – сейчас его голос мягкий, как масло, от былой резкости не осталось и следа, и это действует как бальзам на расшатанные нервы Окуясу. – Да? – ему не нравится, насколько по-дурацки счастливо он сам звучит, но как отказать такому восторженно-увлечённому Джоске? – Что на счёт… попрактиковаться в танцах вместе? У меня есть старые фильмы, мы можем прочувствовать атмосферу и всё такое… И вообще, может забить на всех этих девушек и пойти вместе как братаны? Джоске отводит взгляд с необычным для него смущением, которое тот скрывает, перекинув портфель через плечо. Окуясу прямо-таки загорается новой идеей, ради этого он с рвением готов сгладить маленькое столкновение, произошедшее на дороге их дружбы. – Чёрт дери, да! Забудь хрень про то, что леди выбирают! Дорогу дуэту Джосуясу! – Правильно! А ещё раздобудем крутые кожанки с T-birds…***
– Перемотаешь этот такт ещё раз?.. Джоске смеётся, но слушается, ставя фильм на отмотку и останавливая в самом начале момента с танцем. – Хорошо, здесь вот так: бёдра-бёдра, хлоп-хлоп, крест-накрест, крест-накрест, удар – стоп! Окуясу делает движения руками вместо ударов, сбиваясь с танца пятый раз подряд. – Блять! – Следите за языком! – крик Томоко доносится из прихожей, она почти собралась уходить. – До скорого, мальчики. И не сидите долго, завтра в школу! – Пока, мам! – в унисон отвечают те. Окуясу обессиленно бухается на кровать Джоске, свернувшись калачиком. Темноволосый недолго думая устраивается рядом, хихикая. – Бро, этот Hand-jive слишком сложный для меня! Джоске, конечно, всё понимает. – Поэтому мы тренируемся. – Неважно, насколько сильно я стараюсь, я всё равно проёбываю, и люди смеются надо мной! – Окуясу закрывает лицо руками. Хочется просто уйти домой, чтобы не тратить их время впустую – ровно до того момента, как чужая рука ложится на плечо. – Хей. Никто не собирается над тобой смеяться. По крайней мере, пока у меня есть, что им ответить, – дружеский тычок в бок отгоняет очередное проявление привычки к самозанижению. – Когда я научу тебя танцевать, у тебя не будет никаких проблем со свиданиями. Я столько раз пересматривал «Бриолин», что ты можешь довериться мне, лихач, – замерев с серьёзными минами, они полсекунды буравят друг друга взглядом, потом хохочут и валятся на подушки. – Лихач! – передразнивает Окуясу. – Это звучит так нелепо! – Что, не хочешь быть моим лихачом? – друг издевается в ответ, бессовестно смеясь. Окуясу в порыве идиотизма закидывает на него ногу. - О-о да! Конечно, я хочу быть твоим, Джоске! – тот почти рычит и совсем не замечает ошарашенного лица партнёра. Оба быстро остывают, смех утихает. Темноволосый выворачивается и опирается на край кровати, голос почти срывается: – Давай попробуем ещё раз.***
До дня танца оставалось две недели, дела шли как нельзя лучше – всё, кроме свидания. И обеда. Окуясу воюет с кухонной плитой, когда телефонный звонок буквально заставляет его подпрыгнуть. Он прекрасно знает, кто это, и без всяких моднявых определителей номеров. Никто другой просто не звонит. Сероглазый поднимает трубку после четвёртого звонка. – Ты достал футболки? – с того конца провода доносится невнятный, но деловитый голос Джоске, чей рот забит чипсами в данный момент. – Да-а, они у меня. Ты точно хочешь такие скучные? – Обыкновенные футболки. Они должны быть просто белыми и всё… Скажи мне, что ты достал подходящие, да?.. И насчёт куртки… – Да, да, я понял, белая футболка, чёрная кожанка, прямо как в фильме. Джоске продолжает хрустеть чипсами. – Замефхательно. – Ты опять ешь чипсы перед обедом? – На обед, – поправляет тот. Должно быть, Томоко снова задержали на работе. – Тебе пора бы научиться готовить, чувак. Кстати о готовке… Он оборачивается на звук кипящей воды, брызгающей во все стороны. Проклятье. – Тогда ты будешь учить меня, ведь уроки танцев не бесплатные… Оку улыбается словам друга, хотя телефонный провод больно давит на щёку, потому что пришлось дотянуться до плиты, чтобы спасти свою переваривающуюся пасту. Из-за Джоске он всегда чувствует себя лучше, даже если практически всё в его жизни летит коту под хвост. – Не хочешь… прийти посидеть? Я тут пасту готовлю. – О, а какую? Он пока не знает. – А какую ты хочешь? – Круто! Оку, ты просто милашка, ты знал? Буду через минуту! Разговор, как летний дождь, обрывается, не успев толком начаться. Окуясу достаёт ещё одну тарелку из серванта, когда до него доходит. Его впервые в жизни назвали милашкой. И это сделал Джоске. По крайней мере, не придётся снова есть в одиночестве. Ну ничего! Может, он пока и не нашёл партнёра для танца, но можно притвориться, что они будут репетировать обед для свидания, и от осознания этого всё начинает казаться не таким уж безнадёжным.***
Это была ночь их третьего по счёту урока танцев. – Всё, что тебе нужно, – это сфокусироваться на счёте, вот так. Джоске двигает губами в такт музыке. Окуясу роняет лицо в ладони и стонет. – Братан… Я не могу. – Я знаю, что можешь. Если я могу, то и ты- – Конечно, ты можешь, мистер я-умею-всё-лучше-всех! Если я сделаю так на танцполе, они вызовут полицию. Джоске беззлобно смеётся и тянет Оку за собой, заставляя встать. – Ну же, – он разворачивает Окуясу спиной к себе и ощутимо сжимает его бёдра. От неожиданности тот подскакивает, но затем признаёт, что на самом деле это приятно, когда тебя держат вот так. Хотелось, чтобы однажды он находился так же близко с тем, кто действительно бы этого хотел… – А теперь двигай ими так, будто – подожди, только, не смейся – двигай бёдрами так, будто к твоему члену привязали чашку, и тебе нужно- – Что?! – …Нужно зачерпнуть что-то. – Ча-ашку? О боже! Ха-ха-ха-ха! – Окуясу сгибается пополам и ржёт до покалывания в боку, не в состоянии выгнать из головы картину с Джоске, совершающим откровенные движения, будучи одетым лишь в чашку. Темноволосый надувает губы, когда понимает, что смех не собирается останавливаться. – Послушай, это реально работает!..***
Последний месяц пролетел под неумолимым гнётом предстоящих экзаменов. Окуясу находит, что очень благодарен Джоске за их танцевальные уроки, которые оказались отличным способ снять стресс. Они могли выплеснуть в танец всё напряжение, а кроме того позависать вместе после. Оба оставались довольны. На момент их последней репетиции в четверг, Оку полностью освоил Hand-jive, Saturday Night Fewer и более современный Cha Cha Slide**. Более того, он даже овладел этой штукой с чашкой. Хотя Окуясу и не признавал, что сам занимался дома, а папа Ниджимура был единственным тому свидетелем, это стоило приложенных усилий. Посреди репетиции Hand-jive Джоске бодро окидывает подопечного оценивающим взглядом, от чего последний буквально загорается. – Хорошо двигаешься, это было очень уверенно… Ты точно сразишь всех наповал. Комплимент от самого изящного в мире танцора не может остаться незамеченным. – О, спасибо, – и без того запыхавшийся и раскрасневшийся Окуясу становится ещё краснее, благо, что Джоске этого не замечает. Заканчивая с танцем, друзья открывают вишнёвую газировку и располагаются на кровати. Они молчат какое-то время, наслаждаясь приторно-сладким вкусом, пока голубоглазый не начинает напевать мотив песни, ухмыляясь. – Now can you hand-jive, baby, – оба рассыпаются тихим смехом. – Я думаю, что справлюсь, – заключает Окуясу с редкой для себя ноткой уверенности в голосе. Джоске откидывается на подушки, сдувая выбившиеся из причёски волосы со лба. – Ты знаешь, мне кажется, я научил тебя даже слишком хорошо. Девчонки будут занимать очередь, чтобы потанцевать с тобой… Окуясу закатывает глаза в ответ. Он понимает, что он, конечно, не Дэнни Зуко, но, быть может, хотя бы Кенике. Джоске всегда оказывался ведущим в их дуэте. В любом случае, Ниджимура видел фрагмент с танцем уже около двадцати раз и даже не знал, чем всё в итоге закончится. Когда он напомнил об этом Джоске, тот бросился за пультом от проигрывателя. – Оку, почему ты не сказал?! – Просто подумал, что это не пригодится нам для танца, всё такое, – Оку устраивается в обнимку с подушкой, готовый наконец досмотреть фильм. – О, чувак, гонка! И финальный танец… Не могу дождаться, когда ты увидишь концовку!***
– Ну как? Что скажешь? – Джоске перекатился на другой бок, чтобы лучше разглядеть реакцию Окуясу. – Летающая машина – это что-то. – Не принижай Бриолиновую Молнию! – Эй, я не испытываю к ней ничего, кроме уважения! Но, чувак, это звучит прямо как имя стенда. Джоске открывает рот, чтобы возразить, но… – Чёрт, ты прав. – А ты прямо как Дэнни. – Да? Ну тогда ты Кенике, – темноволосый подмигивает. – Твой секундант на Больших гонках, – задумчиво произносит Окуясу, припоминая сцену между двумя персонажами перед решающей гонкой. – Ну, по крайней мере я не Сэнди. Хотя эти кожаные леггинсы… – тот присвистывает, заставляя Джоске поёжиться. – Да-а, в них медляка не потанцуешь! – О! Джоске поворачивает голову в сторону Окуясу, который выглядит так, будто его посетила какая-то мысль, с какой стороны ни глянь, являющаяся ну очень значимой. – Братан! Мы ведь не танцевали медляк! Как это вообще делается?! Брови темноволосого сбегаются к переносице в раздумье, пока он мысленно сгребает всё, что видел об этом в голливудских фильмах. – Просто раскачиваешься под ритм. Я сам никогда не- – Дерьмово. – Что! – Дерьмово то, что ты ни разу не танцевал с девушкой. – Хорошо, когда по-твоему я мог это сделать? Единственный, с кем я танцевал – это ты, идиот! Джоске пихает друга, получая незлобный тычок в ответ. – Ты обязательно должен танцевать с кем-то в пятницу! Загадочная девушка, о которой ты так не хочешь мне рассказывать! Не дай стеснению взять верх над тобой… Ты уверен, что не хочешь попрактиковаться? – Оку вскидывает брови, ожидая ответа, заранее напрягшись для ещё одного прилетевшего удара. Джоске слегка морщится. – Ха-ха! Не можешь пробить сталь! – Окуясу ухмыляется, поддразнивая. – Пф, конечно я могу, балда! Просто не хочу разгромить дом, швыряя тебя… Но, вместо того чтобы продолжить играться, Оку возвращается к первоначальному вопросу. – Так мы попробуем? Джоске пожимает плечами. – Ладно. Но тут всё немного не так, как у нас. Все школьные танцы такие американские, – последнее слово он произносит на недурном английском, – если мы не будем понимать, что делаем – никто другой тоже не поймёт. Колебания Окуясу отходят на второй план, когда он слышит английское произношение друга. Ему всегда нравилось, как голос Джоске мягко обволакивает непривычные звуки. – Ой, а скажи ещё что-нибудь по-английски. Наслаждаясь вниманием, Джоске наклоняется и почти мурлычет свою любимую имитацию американской байкерской фразы: – Easy tiger, kewl your jets***. На этом моменте Окуясу осознаёт, насколько быстро может заливаться краской. Тепло поднимается вверх по шее, пощипывает щёки и добирается до самых кончиков ушей. Хах. Должно быть, он неравнодушен к иностранным акцентам. – О-о-о-о-о, как мило, – Джоске растягивается на кровати позади него, явно довольный тем, как легко вытащить из Окуясу ответную реакцию, – Так ты ещё хочешь репетировать медленный танец? Оку кивает, заставляя себя сосредоточиться. Танец потребует предельной концентрации. – Тогда начнём, – темноволосый встаёт с кровати, ведя за собой друга, но, когда Окуясу оказывается в глубине чужого личного пространства, он удивительно быстро теряется. И что теперь делать? Куда девать руки? Он пытается проскользнуть под руки Джоске и устроить свои в районе чужих бёдер, но его быстро останавливают. – Не сюда, – голос вкрадчивый и чуть рокочущий, – положи их мне на шею. – Л-ладно. Командами и ответами двое обмениваются буквально не дыша, будто из страха вдохнуть один и тот же воздух, находясь в настолько непозволительной близости. А сейчас Джоске сказал, что они должны придвинуться ещё. Склонив голову, чтобы не столкнуться носами, он берёт руки Окуясу и оборачивает их вокруг своей шеи. До Ниджимуры доносится едва уловимый аромат чужого средства для бритья, пьянящий соблазн заставляет его промычать утвердительно, прежде чем он успевает оборвать предательский звук. – Ох, вот так?.. – Д-да, и когда ты танцуешь с кем-то, то свои руки кладёшь сюда. Оку ахнул, пытаясь не паниковать, когда Джоске положил руки на его бёдра. На самом деле ему нравилось ощущать сильные ладони. Снова. Очень странно будет как-нибудь потом попросить Джоске сделать так ещё раз? Сконцентрируйся на танце… – Окей, теперь… просто покачивайся с каждым шагом, – он направляет движение. Окуясу опускает взгляд вниз, чтобы ненароком не наступить на ноги, и про себя отмечает, что вот-вот смажет чужой блеск для губ, а потом думает, что даже не против, потому что его губы такие красивые и приятные… И-и-и-и это случается. Ниджимуру мягко целуют в щёку, оба парня застывают. Это могло показаться случайностью, если бы они двигались чуть быстрее, но в данной ситуации все доказательства на лицо, и истина недвижимо повисает между ними. – Ты только что… поцеловал меня? – голос Окуясу звучит замогильно, очень сомневаясь, было ли произошедшее реальностью. – Нет, – Джоске выглядит так же удивлённо, несмотря на горящие щёки. Оба боятся пошевелиться. Руки Окуясу всё ещё удобно обнимают чужую шею. – А ты уверен? – Да, я уверен… Окуясу отводит взгляд и, к удивлению Джоске, предвкушение сменяет разочарование. В тот момент, когда сероглазый начинает отступать, приходит осознание того, что только что распахнутое окно возможностей стремится захлопнуться слишком быстро. «Просто сделай первый шаг», – сам же говорил. Терять уже нечего. Тогда он прижимает Окуясу ближе, сцепляя руки на его талии, получая вопросительный взгляд. – Если ты назвал это поцелуем, то, я думаю, нам нужно попрактиковаться ещё, – Джоске не смеет шевелиться, потому что абсолютно всё, всё ожидает ответа. Окуясу моргает, но это тихое, мягкое «хорошо» точно не то, что он ожидал услышать. Может… может быть тот вообще неправильно его понял? – Оку, ты хочешь попробовать?.. – Поцелуй? Да, пожалуй, – кивает, робкая улыбка озаряет лицо, нарушая икс-образную форму шрамов, а в груди Джоске что-то тяжелеет от теплоты этой эмоции. – Оку… Это не просто практика, как всё остальное. Это… пойдёт в счёт. Для меня. Он хочет поцеловать меня? Но что же тогда с девушкой- оу. В чужом взгляде читается правда. Когда серые глаза Окуясу встречаются с голубыми, приходит воодушевление, а затем понимание. – Я знаю. Их первый поцелуй на вкус, как вишнёвый блеск для губ, Окуясу притягивают совсем близко и обнимают ещё крепче. В ответ руки скользят по шее Джоске, большие пальцы рассеянно выводят небольшие круги на его коже. Окуясу первый отстраняется за недостатком воздуха, Джоске нехотя разрывает поцелуй, прижимаясь лбом ко лбу. От вида глупой улыбки темноволосого, Оку становится так хорошо и легко, будто этот момент подарил ему крылья, быстрые крылья самого Купидона, сердцебиение скачет, как, как… Вихрь мыслей о поцелуях цепляется за волнующую аллегорию о летающей машине, что тут же обретает смысл. – Мне кажется, я понял всю суть летающей машины, – хрипло отмечает Оку. От ответной улыбки Джоске и резко нахлынувшей волны любви начинает кружиться голова. – Расскажешь мне об этом. Я думал, у меня никогда не хватит смелости решиться. Наконец-то Коичи можно оставить в покое с этой историей с тобой, – Джоске выдыхает с облегчением, пока Окуясу переваривает сказанное. – Так всё это время Коичи знал? Потому что он действительно начал было завидовать своему самоотверженному другу за это... – Всё началось какое-то время назад, Оку. Сейчас тебе, наверное, до смерти хочется узнать, как же он догадался, но скажу сразу, это совсем неинтересно. Я ему рассказал. Джоске застенчиво отводит взгляд, после чего добавляет: – Скорее всего, ему просто надоело, что я прожужжал все уши о тайной влюблённости, он сопоставил одно с другим и сразу понял, что это был ты. Окуясу чувствует недостаток кислорода, просто слыша подтверждение вслух. Это я, я был нужен ему всё это время. – Так что тебя выдало? Джоске уклоняется от ответа, вспоминая разговор, длившийся всего пару секунд: – Так кто же этот предмет воздыхания, о котором ты так твердишь всё время? – Я дам только одну подсказку. Это друг- – Это Оку. – Блять… – Ты значишь для меня больше, чем друг, и проводить с тобой время так же легко, как дышать. Прости, что ничего не говорил раньше, ведь я был уверен на счёт твоих, эм, интересов. Я имею в виду, о девушках. Внутренности Джоске перекручиваются от напряжения, когда приходится распахнуть своё сердце вот так. Голубые глаза широко открыты, в них таится страх болезненного отказа – а потом ухмылка появляется на лице Окуясу. – Хех. Все эти девушки и в подмётки тебе не годятся, Джоске. Забудь о женском выборе, если выбираю я – то тебя… Ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал и даже не мечтал быть с кем-то настолько замечательным, как ты, – его озорные глаза сияют гордостью. – Кроме того, ты реально горяч. – О-о, ты считаешь, что я горяч? – Джоске подаётся вперёд, очень желая спровоцировать ещё один поцелуй в знак похвалы, но Окусясу отстраняется, дразня. – Ты знаешь, что ты горяч! И когда мы завалимся на вечер танцев в кожанках с T-birds, весь чёртов танцпол будет нашим. Джоске кивает в знак согласия, его сердце парит от мысли о танце и, что более важно, от того, что Окуясу всё ещё хочет идти вместе с ним. – К слову, я хочу предложить тебе кое-что очень важное, – шепчет темноволосый. Окуясу встаёт на носочки от нетерпения. – Хочешь стать моим возлюбленным? Я тут подумал, м-мы могли бы устроить свидание у Тонио в день Святого Валентина, а он будет как раз после вечера танцев, и- – Да. Окуясу прерывает его на полуслове, чтобы быстро поцеловать, а потом отходит, сунув руки в карманы и смущённо смотря из-под ресниц. Джоске закусывает губу от вида краснеющего возлюбленного, всё внутри трепещет от одной мысли, что он действительно согласился. – Чувак, я не могу дождаться!.. А пока нам некуда потратить время, предлагаю выучить танец из You Are The One I Want. Работы на час, не больше. Оку не уверен, шутит Джоске или нет, поэтому подозрительно сощуривается. – То, что мы теперь встречаемся, не означает, что я стал Сэнди. – Ха-ха, не думаю. Ты всё ещё мой Кенике. Секундант на Больших гонках, помнишь? – каким-то образом он приманивает Окуясу ближе, целуя в скулы и подбородок. Это заставляет последнего поёжиться, но он никогда в жизни не чувствовал себя настолько желанным. – Неа, у меня есть идея получше, – Оку притягивает темноволосого ближе, – Я буду твоим единственным****.